Муж маминой подруги

Вероника Франко

Муж маминой подруги

Глава 1

Павел

– Ты помнишь, что к нам сегодня Ксюша приезжает? – спрашивает жена, крася ресницы перед зеркалом.

– Угу, – достаю из шкафа чистую рубашку.

На самом деле, ни фига я не помню. Танька как-то говорила, мол, дочь её подруги поступила в институт, и девочке негде жить в столице. Но мне проблемы чужих людей до одного места.

– Мы будем тебя на ужин ждать. Не задерживайся сегодня на работе.

– Постараюсь, – застёгиваю ремень на брюках.

Ужин это, конечно, хорошо. Но он у меня есть каждый день. А вот секс с Яной случается раз в три недели. И то не факт. Эффектная брюнетка работает в другом городе, в Москву приезжает на совещания в головной офис. Сегодня как раз тот самый день, когда птичка будет ждать меня в гостинице.

Яна – шикарная любовница. Замужем, а от того без типичных бабских задвигов «уходи из семьи», «давай строить любовь» и так далее. Зато в постели исполняет на пять с плюсом. Раскрепощённая и активная. Весь спектр услуг на любой вкус. В паху от предвкушения встречи с Яночкой аж тяжелеет от радости.

Променять разнузданный секс на посиделки за столом с неизвестной провинциалкой я не готов. При всём уважении к жене.

– Хорошего дня, Тыковка, – целую Таню в макушку и выхожу из квартиры.

Только отъезжаю от дома, как на телефон приходит сообщение: «Добренькое утречко! Пошалим сегодня?» и фотка голых сисек. Это ещё кто? Не Яна точно. Её грудь я бы узнал. А тут незнакомые буфера и, по ходу, с силиконовыми имплантатами.

Ничего не отвечаю. Через пять минут прилетает новое послание: «Это Маришка». Зашибись! Видимо, я когда-то поимел эту Маришку. Только вот беда, не запоминаю имён одноразовых любовниц.

Перебираю в голове тех, в ком побывал за последнее время. Может, это официантка из стрип-клуба? Или рыжуля, с которой познакомился в баре? Но номерами телефонов мы не обменивались. Или… Ещё пять «или» набирается. Месяц был урожайным. А к чёрту! Надо будет, позвонит. Тогда и выясню, кто такая.

Я люблю женщин. Разных. Цвет волос и глаз не имеет значения, так же как рост или социальное положение. Кем она работает, замужем ли, вообще не волнует. Главное, чтобы была совершеннолетняя, ухоженная и готовая без вопросов раздвинуть ноги. Грудь второго размера или больше? Не корова по весу? Добро пожаловать на борт. Точнее на болт.

Кто-то считает меня мудаком, кто-то называет мартовским котом и восхищается уровнем тестостерона, а я просто беру от жизни всё. Ведь она коротка. Какой смысл довольствоваться одной тёлкой, когда вокруг из них шведский стол?

А ещё я честный. Всем своим любовницам открыто говорю, что женат и никогда не разведусь. Даже обручальное кольцо не считаю нужным снимать.

Жена смотрит сквозь пальцы на мои похождения. Периодически закатывает показательные истерики, грозит разводом, но любит меня до тряски. Уверен, что никуда не дёрнется. Я ж её в своё время увёл от первого мужа, который в силу своего темперамента или ещё по какой причине не дотрахивал Татьяну. А я смог дать ей улётный секс и сильные эмоции. Она, в свою очередь, обеспечила мне домашний уют, комфорт и идеальную бухгалтерию фирмы.

Ксения

Москва поражает меня с первых минут. Ещё в поезде, когда показался пригород, я прилипла к окну и жадно впитывала взглядом проносящиеся мимо дома невероятных размеров, дороги с огромным количеством красивых машин, людей, толпящихся на железнодорожных платформах. А сейчас, сидя в навороченной иномарке тёти Тани, вообще потеряла дар речи.

Всё вокруг кажется космосом. Москворецкая набережная, башни и стены Кремля, купола соборов и церквей, правительственные здания, кораблики, курсирующие по реке – ожившие картинки, которые я видела только в Интернете.

Из-за плотного дорожного трафика мы больше стоим, чем едем, поэтому я могу рассмотреть достаточно подробно красоты столицы.

– Ну, чего притихла? – спрашивает мамина подруга. – Испугалась?

– Нет. Просто не ожидала, что здесь настолько круто! Такая движуха!

– Добро пожаловать в Москву, детка! – смеётся Татьяна.

Она прибавляет музыку и больше не трогает меня. Даёт возможность насладиться пульсирующими артериями города. Почувствовать ритм мегаполиса.

Квартира Швецовых находится на Кутузовском проспекте. Увидев, где я теперь буду жить, у меня буквально отваливается челюсть. Чувствую себя Золушкой не иначе.

– Проходи, Ксюш! – тётя Таня распахивает дверь.

Переступаю порог просторной прихожей и замираю. Здесь всё такое дорогое, идеальное, что даже страшно прикоснуться к чему-либо.

– Кушать хочешь? – мамина подруга снимает лёгкий шёлковый шарфик и мокасины из тонкой замши.

– Нет, я не голодная.

– Ладно. Сейчас покажу твою комнату и проведу экскурсию по квартире. Потом мы выпьем чайку. А позже поужинаем. Как раз Пашик с работы вернётся.

Спальня, предназначающаяся для меня, большая и светлая. В ней абсолютно новая белая мебель. Впечатление, что в этой комнате никто не жил раньше. Ванильные стены девственно чистые. На них нет никаких следов от гвоздей или постеров. Широкая кровать застелена покрывалом цвета экрю. На окне занавески оттенка кофе с молоком. В тон им часть пола застелена ковром с длинным ворсом.

– Смотри, в шкафу лежат банные полотенца и дополнительные комплекты постельного белья. Когда понадобится, меняй сама. Стиральная машина у нас на кухне. Сушить вещи можно на лоджии. Она с отоплением, – объясняет Татьяна. – Пошли, покажу, где ванная и прочие комнаты.

Хожу по квартире как по музею. Не представляла, что мамина подруга живёт в таких роскошных хоромах. Здесь даже два санузла, а не один.

– Ну, вот как-то так, – заканчивает демонстрацию жилья Татьяна. – Будь как дома. Не стесняйся.

– Спасибо! – робко улыбаюсь. Всё ещё не могу поверить, что теперь буду здесь жить. – Я душ приму. Можно?

– Конечно! Делай то, что тебе надо. Распаковывай чемодан, мойся и приходи на кухню. Маме позвонить не забудь. Скажи, что добралась нормально. Она очень переживает за тебя.

Когда мы пьём чай с шарлоткой, тётя Таня вспоминает, как они жили с моей мамой в одной комнате в институтской общаге в Краснодаре. А на третьем курсе мама вышла замуж и родила меня.

– Я просто обожала с тобой нянчиться! Ты была такой славной малышкой, – с любовью говорит Татьяна. – Никогда не капризничала и много улыбалась.

Эти студенческие байки я знаю наизусть. Мама тоже часто их вспоминает.

– Кто бы мог подумать, что ты так быстро вырастишь, Ксюш! – вздыхает тётя Таня. – Совсем взрослая уже! Восемнадцать лет пронеслись как один миг.

Она расспрашивает про маму с папой, про бабушку, про общих знакомых. Иногда украдкой бросает взгляд на часы. Понимаю, что ждёт мужа с работы.

Павла я видела только на фотках. Он ни разу не приезжал к нам в гости, хотя они с тётей Таней женаты уже десять лет. Сама она тоже не баловала нас частыми визитами, но регулярно созванивалась с мамой и присылала подарки на Новый год.

– А помните это? – бегу в спальню и приношу оттуда потрепанного плюшевого зайца.

– О, боже! Степашка до сих пор ещё жив! – хохочет Татьяна.

– Да! Он – мой талисман, – с нежностью прижимаю к груди игрушку, которую на десятый День рождения мне подарила мамина подруга.

– Обалдеть! – качает головой она.

Около восьми вечера тётя Таня звонит кому-то. Догадываюсь, что мужу. Ответа не получает. Тяжело вздохнув, говорит:

– Давай-ка ужинать. А то помрём с голоду, пока Паша приедет.

По умолчанию соглашаюсь.

Наш ужин затягивается и перетекает в новое чаепитие. Мы болтаем о том, о сём, не замечая, как проносится время.

В одиннадцатом часу дверь квартиры открывается. Слышу, что на тумбочку падает связка ключей. А через минуту в проёме кухни появляется Он.

Дядей Пашей его назвать язык не поворачивается. Красавец-мужчина точно с обложки глянцевого журнала сошёл. Высокий, широкоплечий брюнет с модной небритостью на лице, жёстко очёрченным крупным ртом, прямым носом и пронзительными голубыми глазами. Изысканный мужской парфюм моментально распространяется по воздуху и ударяет прямо в мозг, парализуя его.

Павел дорого и стильно одет. Это понятно даже мне, не разбирающейся в брендовых шмотках. Тонкая белая рубашка оттеняет загорелую кожу, слаксы цвета индиго подчёркивают узкие бёдра.

Да, я видела Швецова на фотках. Знала, что он моложе тёти Тани на шесть лет. Но что вживую этот мужчина производит такой сногсшибательный эффект, не догадывалась.

При взгляде на него в груди становится тесно и горячо. А ещё как-то немного стыдно, что ли.

– Добрый вечер, – здоровается Павел.

Вибрации его бархатистого тембра отзываются у меня глубоко внутри странным будоражащим ощущением, которого раньше я не испытывала, а оттого не могу дать ему определение. Но мурашки по телу бегут сумасшедшие. И приятные.

– Привет, Паш! Знакомься. Это наша Ксюша, – тепло произносит Татьяна.

– Здравствуйте, – еле слышно мяукаю. Голос куда-то резко пропал.

В этот момент у меня звонит сотовый. На поцарапанном дисплее высвечивается: «Лида». Моя лучшая подруга. Извинившись, выхожу из комнаты.

Глава 2

Павел

– Я же просила тебя не задерживаться, – шипит жена.

– Извини, Тыковка, закрутился на работе. Покормишь? – выдаю одну из своих фирменных улыбок, от которых женские сердечки замирают, а в кровь выбрасывается ударная доза окситоцина.

– Конечно, – тут же смягчается Таня.

Пока она разогревает ужин, на кухню возвращается провинциалка. Юркает на своё место и, кажется, даже не дышит. Мысленно, я уже окрестил её «крольчонок».

Не стесняясь, рассматриваю гостью. Миленькая, но зашуганная. Кожа чистая, бархатистая. Ну, в восемнадцать лет она у всех хорошая. Ногти коротко подстрижены. Маникюром назвать это сложно. Длинные русые волосы заплетены в косу. Глаза большие серые. Красивые. Больше сказать ничего не могу. В ушах у девчонки поблёскивают маленькие золотые серёжки, на среднем пальчике тонюсенькое колечко-проволочка с фианитом. На запястье – дешманские китайские часы. Одета в простую белую футболку и тёмно-синие трикотажные штаны. Брендами здесь не пахнет. Да и с чего бы? Если даже на жильё денег нет.

Щёки Крольчонка розовеют то ли от моего пристального взгляда, то ли от горячего чая.

– Ну, как тебе первый день в Москве? – завожу вежливую беседу. Не сидеть же молча.

– Ой, я в восторге! Здесь всё такое красивое! Улицы просто огромные и дома тоже, – оживляется она. А я подмечаю, что у Ксюши странный говор. Совсем нетипичный для столицы.

– Завтра на Красную площадь пойду и в Третьяковскую галерею ещё хочу, – добавляет девушка.

– В Мавзолей заглянуть не забудь, – подстёбываю её.

– Хорошо, – с серьёзным видом отвечает Ксения. Ясно. Шутку не поняла.

От продолжения разговора меня спасает картофельное пюре и гуляш. У Татьяны он получается пальчики оближешь.

– Томка звонила днём, – сообщает жена. – На дачу в выходные с ночёвкой приглашала. Поедем?

– Ты поезжай, а я пас. Дел в офисе по горло, – отмазываюсь. Чинные семейные посиделки с шашлыками и коньячком не вдохновляют. Мне на них скучно.

– Швецов, знаю я твои дела. Опять по клубам тусить будешь, – бурчит Таня.

– Неее. Какие клубы? У нас новый проект стартует. Не до веселья, – успокаиваю её.

– Можно, я пойду? – тихо говорит Крольчонок.

– Конечно, можно, Ксюш, – улыбается жена. – Чего спрашиваешь? Ты же дома.

В голосе Татьяны звучит столько тепла, что невольно сочувствую ей. Моя жена бесплодна и, судя по всему, в Крольчонке она видит дочь, которой у неё никогда не будет.

Тема детей для Тани болезненна. Несколько раз она предлагала усыновить малыша из детдома, но я был категорически против. Хватило впечатлений от предыдущего брака.

Первый раз я женился в двадцать один по «залёту». Моя бывшая была нормальной девкой, любила меня до поросячего визга, но как только родила, сразу задвинула на второй план. Центром её внимания стал наш сын. Носилась с ним, как курица с яйцом. Кирюша то, Кирюша сё. Из-за любого его чиха поднимала боевую тревогу. В сексе мне было отказано просто потому что. Тогда-то я и открыл для себя прекрасный мир разнообразных вагин. Когда жена не даёт полгода, любой пойдёт налево.

Поэтому, узнав, что Татьяна не может иметь детей, я понял: это мой вариант. Ну, а трахаться на стороне во втором браке осталось побочкой от первого. Посттравматический синдром, так сказать. Секс – он же как зубная паста. Если выдавил из тюбика, назад уже не засунешь.

Ксения

Дверь в спальню приоткрыта. Крадусь мимо неё на цыпочках в ванную, чтобы не разбудить хозяина квартиры. Слышала, что он пришёл под утро и, кажется, очень нетрезвый. Тётя Таня вчера уехала к своим друзьям на дачу. Вот Павел и загулял.

Вопреки воле заглядываю через щель в комнату. Замираю.

Ох, матушки!

На огромной кровати, развалившись посередине, спит голый Павел. Загорелый. Мускулистый. С идеально прокаченным прессом и дорожкой жёстких тёмных волосков, убегающих…

Нервно сглатываю. Взгляд упирается в большой эрегированный член. Меня окатывает жаром. Щёки начинают пылать, а под мышками выступает пот.

Мозг сигнализирует, что надо прекратить пялиться на Швецова. Он же муж тёти Тани! Но не могу сдвинуться с места. Ноги будто к полу приклеились.

Во сне Павел выглядит не таким опасным, как в жизни. Выражение его лица безмятежное, прямо как у ребёнка. Тёмные волосы смешно взъерошены. Любуюсь мужчиной, словно картиной.

Он переворачивается на бок. Я тут же испуганно прячусь за дверью. Не хватало только, чтобы хозяин дома застукал меня за подглядыванием.

Прошмыгнув в ванную, залезаю под душ, хотя собиралась просто умыться и почистить зубы. Стоя под тёплыми струями воды, закрываю глаза. В голове всплывает образ обнажённого Павла. Интересно, каково это быть с таким мужчиной? Спать с ним, обнимать, целовать?

Рука сама собой тянется к промежности. Там сыро, но не от воды. Ласкаю себя пальцами, представляя, будто это делает Швецов.

И нет, мне не стыдно. Фантазии на то и фантазии, что о них никто не знает. Они никогда не воплощаются в реальность. Многие женщины занимаются самоудовлетворением, думая о киноактёрах и певцах. Так чем Павел хуже? Он для меня также недостижим, как любой голливудский красавчик.

Подсушив волосы полотенцем, иду на кухню. Фен включить не решаюсь, чтобы не разбудить хозяина квартиры.

Стараясь не создавать лишнего шума, замешиваю оладьи. За три дня, проведённые у Швецовых, я вполне освоилась. Уезжая, тётя Таня мне сказала: «Ксюша, оставляю тебя на хозяйстве. Будешь за главную. Пашик абсолютно беспомощен в быту».

Пока подходит тесто, завариваю чай. Добавляю в него молоко. С наслаждением делаю первый глоток. Листаю ленту в соцсетях. Она пестрит фотками одноклассников, которые разъехались из родного Гулькевичи кто куда. Устроившись на новых местах, каждый считает нужным похвастаться собой любимым.

Щедро раздаю лайки ребятам и девчатам. Под моими снимками с Красной площади, со Старого Арбата и на ступеньках универа тоже набралось немало отметок «Мне нравится». Я единственная из класса, кому удалось пройти по баллам в московский ВУЗ. Сама такого не ожидала.

Закончив печь оладьи, наливаю себе вторую чашку чая с молоком, кладу на блюдце клубничное варенье, которое привезла из дома, и усаживаюсь завтракать. Именно в этот момент на кухне появляется Швецов. Помятый, слегка опухший, со всклоченными волосами. С одеждой Павел не заморачивался. Просто натянул домашние штаны. И теперь я могу созерцать его обнажённый атлетический торс во всей красе.

– Привет, – хмуро кидает хозяин дома. Достаёт бутылку минералки из холодильника и пьёт воду жадными глотками.

– Доброе утро, – произношу в ответ. Хотя по виду мужчины очевидно, что для него утро совсем не доброе.

Павел опирается одной рукой на стол, опускает голову и зажмуривает глаза. Похоже, его мучает дикая головная боль.

– Вам бы аспирин выпить, – советую робко.

Он открывает один глаз и смотрит на меня исподлобья. Потом лезет в боковой шкафчик кухонного гарнитура. Берёт оттуда аптечку. Заглатывает сразу две таблетки.

– Кушать будете? – предлагаю. – Я оладушки испекла.

– Не, – морщится Швецов с отвращением. Зацепив полупустую бутылку минералки, удаляется с кухни.

Это была наша вторая встреча с ним, не считая знакомства. Павел поздно приходит с работы, часов в девять – десять. Я в это время обычно уже готовлюсь ко сну, потому что занятия в институте начинаются в восемь утра.

Глава 3

Павел

Зачем я вчера так напился? Риторический вопрос долбит по мозгам.

Вернувшись в спальню, открываю окно, ибо от густого амбре перегара в комнате дышать нечем. Кривлюсь от яркого солнца, которое острым лезвием бьёт по глазам. Задёргиваю шторы обратно.

Падаю на постель крестом. Пульс колотит под сотку. Качан, того гляди, лопнет от боли. Во рту кошки ночевали. *ля! Что ж я маленьким не сдох?

По уму надо бы похмелиться. Но по собственному опыту знаю, что похмелье – та же пьянка только с утра. А вечером Танюха припорет домой. Учует запах, начнёт мозг выносить: «Я же говорила! Ты снова напился! Опять по клубам шлялся!» Нахер. Лучше без опохмела обойдусь, чем выслушивать вопли жены.

Выпив ещё воды, прикрываю глаза.

Часа через полтора в дверь скребётся провинциалка.

– Чего тебе? – бурчу недовольно. Мне сейчас вообще не до любезностей.

– Я супчик куриный сварила, – щебечет она. – Будете?

– Нет.

– Ну хоть бульончик похлебайте. Полезно для желудка, – уговаривает девчонка. – После еды Вам полегчает.

– Брысь! – шиплю на неё. В данный момент мне полегчает только от топора. Если им рубануть по шее.

Ксения тут же испаряется, будто её ветром сдуло.

Ещё через час задумываюсь о том, что неплохо бы залезть под душ, а то уже начинаю издавать зловоние.

Еле собрав себя в кучу, сажусь на кровати. Поднимаю джинсы с пола. Прежде чем отнести их в стиралку, по привычке проверяю карманы. Извлекаю из одного из них «сувенир». Красные кружевные стринги. Ого! Это здесь откуда? Вроде бы я ночью никого не трахал.

Стоя под душем, в голове фрагментарно восстанавливаю события вечера накануне. Сидели в клубе с мужиками. Ели, пили вискарь. Потом джин. Потом… Не помню. Девки какие-то были. Блонда тёрлась об меня, сидя на коленях. А, чёрт! По ходу, это её трусы. В памяти всплывает круглая подкачанная попка ритмично шлепающаяся о мой пах. Точно! Я отжарил ту блондиночку в кабинке туалета. Значит, всё-таки секс вчера был. Только нахрена эта тёлка оставила мне свои трусы? Хорошо Таньки нет дома, иначе спалился бы по полной. А так есть шанс, что о моём загуле она не узнает. Если добазарюсь с провинциалкой.

– Чё говоришь? Суп куриный сварила? – заваливаюсь на кухню, где Ксения, по ходу, прописалась.

– Да, – испуганно таращит на меня серые глазищи Крольчонок.

– Ну, давай, наливай, – сажусь за стол.

Ксюша быстро подскакивает к плите. Через минуту ставит передо мной тарелку с едой, затем подаёт хлеб. Поборов приступ тошноты, зачерпываю ложку бульона. Тёплая жидкость поступает в желудок. Успокаивает раздражённую слизистую. Хм… Неплохо. Съев полтарелки, завожу нужный мне разговор.

– Ксюш, у меня к тебе просьба будет. Тане не рассказывай, в каком состоянии я вернулся домой. Окей?

Девчонка опускает глаза и пальцами теребит подол футболки. Сомневается: вступать со мной в сговор или нет.

– Не хочу её расстраивать, – поясняю вкрадчиво. – Татьяна… Она, знаешь, очень тревожная. Чуть что, сразу в слёзы. А я же ничего плохого не делал. Так, посидели с пацанами чуть-чуть. Выпили.

В голове снова вспыхивает флэш-бэк, как я натягиваю на член тёлку, ни имени, ни лица, которой не запомнил. Да, в сущности, оно мне и не надо.

– Ладно. Я не скажу, – тихо произносит Крольчонок.

– Буду должен, – тепло улыбаюсь ей, хоть это даётся мне с трудом. Голова адски трещит. – Спасибо за суп. Очень вкусный.

Шлёпаю в спальню, где снова принимаю горизонтально положение. Нормальная вроде эта Ксения. Только слишком простая. Была бы поинтереснее, я б её трахнул. А так, деревенский колорит меня не вставляет. Ну, и молодая она, конечно. Совсем зелёная. Не люблю с такими связываться. Они прилипчивые как банные листы.

Ксения

С середины сентября заряжают дожди. Прыгаю через лужи в стареньких кроссовках, чувствуя, что ноги всё равно намокают. Эх, были бы у меня деньги, купила бы осенние ботинки. Но мама обещала прислать на обувь с зарплаты, а она у неё только двадцать пятого числа. Ёжась от ветра, продувающего насквозь тонкую куртку, бегу от станции метро домой.

В лифте сталкиваюсь с тётей Таней.

– О, Ксюша, привет! Замёрзла? – спрашивает она.

– Ага, есть маленько, – улыбаюсь, мечтая о горячем душе и тёплых вязаных носках.

Когда в прихожей я разуваюсь, Татьяна замечает, что у меня мокрые ноги.

– У тебя кроссовки протекают, что ли? – хмурит лоб она.

– Да нет, просто в лужу наступила, – отмазываюсь. В том, что не могу позволить себе новую обувь, признаться стыдно.

Тётя Таня делает вид, мол, поверила. Однако уже вечером интересуется:

– Ксюш, какие у тебя планы на выходные?

– Да никаких. Дома буду сидеть. Из-за непогоды по городу не погуляешь.

– Слушай, а ты не составишь мне компанию в походе по магазинам? Хочу пошопиться.

– Хорошо. С удовольствием,– соглашаюсь, не догадываясь об истинных мотивах маминой подруги.

В субботу мы приезжаем в огромный торговый центр. От разнообразия шикарной одежды и обуви у меня разбегаются глаза, а от ценников на лоб лезут. Здесь стоимость пары сапог или какого-нибудь скромного платьишка по сумме эквивалентны месячной зарплате моих родителей. Кто же может позволить себе покупать такие дорогие вещи? Олигархи, не иначе. Или на витринах выставлены музейные экспонаты, которые на самом деле не продаются?

– Ксюш, как тебе вот эта курточка? Нравится? – тётя Таня чувствует себя в фешенебельных бутиках, как рыба в воде.

– Миленькая, – мямлю, глядя на ярко-бирюзовый демисезонный пуховичок.

– Примерь, – она снимает его с вешалки.

– Кто? Я? – удивленно моргаю.

– Да, ты! Кто ж ещё? – смеётся Татьяна.

Надеваю пуховик и застёгиваю его на молнию.

– Ну-ка, покрутись, – мамина подруга придирчиво рассматривает меня, затем выносит вердикт:

– Берём!

– Нееет! Что Вы! Не надо! – протестую, понимая, что тётя Таня задумала купить мне куртку.

– Что такое? Ты же сказала, что тебе нравится…

– Да, пуховик классный, но я имела в виду в целом, – стараюсь вырулить. – Не применительно для меня.

– Почему?

– Я не ношу такие яркие вещи. И вообще, очень дорого, – обижать Татьяну не хочется, но и раскручивать её на деньги мне стыдно.

– Глупости! Нормальная цена. Идём, – она забирает куртку из моих рук и направляется на кассу.

– Спасибо большое! – смущённо благодарю, когда тётя Таня протягивает пакет с обновкой.

– Сейчас ещё ботинки тебе посмотрим или сапожки, – отвечает она.

– Нет, не…

– Ксюш, давай вот без этого? Окей? – обрывает Татьяна. – Я хочу и могу позволить себе сделать небольшие подарки близкому человеку. Ты же для меня как племянница.

Через три часа «небольшие подарки» превращаются в гору пакетов с обувью, фирменными джинсами, платьем из тонкого кашемира цвета топлёного молока, парой приталенных рубашек от «P&Sh», водолазкой и свитером от какого-то итальянского бренда, стильной кожаной сумкой и ещё кучей всего, включая нижнее бельё.

Страшно представить, сколько денег потратила тётя Таня! Таких изысканных вещей у меня никогда не было. Мои родители вынуждены всё время экономить, чтобы выжить. Да и в родном городе у нас просто нет бутиков с одеждой от европейских Домов моды.

– Знаешь, я тут подумала, – говорит Татьяна, – давай я тебя запишу к своему парикмахеру?

– Зачем? У меня что-то не так с волосами?– обеспокоенно провожу рукой по голове.

– У тебя роскошные волосы, детка. Не переживай. Просто мастер придаст им форму, затонирует немного, чтобы они выглядели ярче. О деньгах не думай. Я всё беру на себя. Сделаем из тебя настоящую столичную штучку! – увлечённо тараторит мамина подруга. – Женихи толпами начнут бегать!

– Да я не стремлюсь обзавестись женихом, – вяло сопротивляюсь, осознавая, что тётя Таня вошла в раж, и её уже не остановить. – Для меня учёба на первом месте.

– Учёба – это отлично, но хороших мужиков разбирают щенками. Поэтому лучше не затягивать с личной жизнью. А то потом оглянешься, а тебе уже сорокет, и вокруг все либо женатые, либо некондиция. Надеюсь, ты после окончания института не собираешься возвращаться на малую родину?