Пароход современности. Антология сатирической фантастики

– Я думал, – мрачно прохрипел абсолютно мокрый Дед, снимая валенок и выливая из него воду, – что только мне не повезло, уродская работенка досталась, но гляжу – у меня еще все неплохо сложилось.

– Ты кем работал, старый? – мрачно поинтересовалась Бабка.

– Королем, – приосанился Дед.

– Везуха… – вздохнула Машенька. – Небось, дочку-принцессу замуж выдавал? Они тут все на замужествах повернуты. Ур-роды!

– Какую принцессу! – закричал Дед, взмахнув мокрыми руками, и забрызгал все вокруг. – Этот король тупой оказался, как вот этот валенок. Что только мне не пришлось делать – сперва я королеву свою застрелил из пистолета, потом в дудку дул так, что чуть не лопнул…

– Зачем дул-то? – прокряхтела Бабка, ерзая на стуле.

– Чтобы королеву оживить, – ответил Дед и, видя недоумение, пояснил: – Я же сказал – король был дебилом. Норвежская сказка.

– Кончилось все смертью? – поинтересовался вползший в зал Волк. Следом за ним вошла и скромно уселась в уголочке Внучка.

– А ты как узнал, Серый? – удивился Дед.

– А у них тут все так кончается. Тебя как замочили?

– Буквально – утопили в море, причем в бочке. – Дед отжал из бороды воду. – Знаешь, как хреново?

– И знать не хочу, – отрезал Волк.

Он, с трудом приподняв огромное пузо, через которое шел длинный кривой разрез, грубо зашитый суровой ниткой, дотащился до ближайшего стула. Уместив пузо на стуле, Волк выдохнул, прикрыл глаза и негромко сказал:

– Когда ж я сдохну?

Бабка и Внучка посмотрели на него и заплакали.

В зал вкатился какой-то грязный ком. В нем с большим трудом можно было опознать Колобка.

– Вы чего ревете? – не понял Колобок, глядя на них заплывшими в щелки глазами.

– Волка жалко! – прорыдала Внучка.

– Себя пожалей, – прорычал Волк.

– Себя тоже жалко-о-о…

– Тебя вместе с Бабкой вроде Волк съесть должен? – спросил Колобок. – А потом охотники выпускают вас из волчьего брюха… – Он озадаченно посмотрел на огромное пузо Волка. – Но если вы тут, то кто тогда – там?

– Там камни, – негромко ответил Волк, глядя куда-то в сторону. – Двадцать фунтов отборных гранитных булыжников. Добрые люди, когда поймали меня и выпотрошили, чтобы достать то, что осталось от Красной Шапочки и ее Бабушки, набили взамен утробу камнями и отпустили – издыхать в мучениях.

– Погоди – Колобок нахмурился и зашипел от боли. – Что значит – «то, что осталось»? А разве они не «выпрыгнули из брюха Волка, живые и здоровые, и жили потом долго и счастливо»?

Тут Внучка не выдержала и заревела в голос.

– А-а-а… – Слезы градом катились на окровавленный передник. – У-у-у… Ы-ы-ы-ы…

Когда Внучку удалось успокоить, она, всхлипывая, поведала остальным – в зале к тому времени собрались практически все сказочные эмигранты – как было дело.

– Волк, – Внучка кивнула головой и на всякий случай указала своей рукой на баюкающего бугристое брюхо Волка, – встретил меня, как и положено, в лесу. Я ему сказала, опять же, как положено Красной Шапочке, что иду к Бабушке, – она указала на Бабку, – несу ей пирожки, горшочек масла и бутылку вина…

– Какого вина? – не понял Михайло Потапыч. – Ты же, как моя Машенька – несовершеннолетняя.

– Это я в советском мультфильме про пионера Петю Иванова и Красную Шапочку несовершеннолетняя. А у этих… – Внучка указала на окно, – я неопределенного возраста. Педофилы чертовы!

– Ну, и что там дальше? – заинтересованно спросил Петушок – Золотой гребешок.

– А дальше Волк прибежал в домик Бабушки, обманом проник внутрь, убил старушку, – Внучка снова заплакала, – оделся в ее одежду, приготовил из ее мяса жаркое, а из крови – напиток, и когда я пришла… – она зарыдала, – угостил меня всем этим… А я ела-а-а-а…. И пила-а-а-а… Как ду-ура-а-а…

– Извращенцы, – пробормотал Дед. – И что, никто тебя не предупредил?

– Я предупредила, – мяукнула Кошка, ковыляя на трех лапах. – Ну, почти успела предупредить. Но Волк бросил в меня деревянным башмаком – тем самым, стильным и экологичным, и убил. Насмерть.

– Что было дальше? – спросил Колобок.

– Дальше, – всхлипнула Внучка, – Волк заставил меня раздеться и лечь с ним в постель… А одежду сжег в печи-и-и-и… И только потом был диалог про «А почему у тебя такие большие зубы-ы-ы-ы…»

– Надо было убежать! – закричал Петушок.

– Она пыталась, – грустно сказал Волк. – Отпросилась до ветру по нужде. Но я привязал ее за ногу веревкой и втащил обратно в домик. А потом съел…

– Погодите, – ошарашенно проговорил Дед. – Это что получается… – Он посмотрел на Внучку. – Ты теперь замужем за Волком, что ли?

– Да какой «замужем». Он же меня… – Внучка залилась слезами пуще прежнего. – Сожра-а-а-ал…

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками падающих на пол Внучкиных слез.

– М-да-а… – протянул Михайло Потапыч и повернулся к Машеньке. – Я надеюсь, с тобой ничего такого не произошло? Вроде «Золушка» добрая сказка, там сестер в конце выдали замуж за вельмож… Кстати, ты почему хромаешь?

– Замуж?! – психанула Машенька и задрала подол платья, обнажив ноги по щиколотки. – На, смотри! Замуж…

Все увидели, что левая нога Машеньки залита кровью и перемотана окровавленными бинтами.

– Как же так! – всплеснул лапами Михайло Потапыч.

– Что с твоей ножкой, деточка? – поразилась Бабка.

– Мне ее мачеха ножом обстругала, – буркнула Машенька.

– Но зачем?!

– Чтобы в хрустальную туфельку влезла. А потом голуби… – Машенька поежилась. – Фу, ненавижу… Летающие крысы… Они выклевали мне глаза.

И Машенька сняла темные очки. По залу прокатился коллективный вопль ужаса.

– Убью! – взревел Михайло Потапыч и принялся метаться, круша мебель, но вскоре успокоился и присел на мраморный подоконник. – Тут все как в страшном сне…

– А ты кем работал? – спросил его Колобок.

– Тремя медведями. – Михайло Потапыч сложил лапы на коленях. – Дурацкая история, на самом деле. Три друга-медведя, большой, средний и маленький, живут в домике в лесу.

– Погоди, – не понял Петушок, – это же наша сказка, не европейская. «Три медведя» называется, и там тоже Машенька…

– Ага, держи карман – наша, – хмыкнул Колобок. – Даже я знаю, что сказка это английская народная, а записал ее британский писатель Роберт Саути. И нет там никакой Машеньки. Там – бродячая женщина, пьянчужка, которую выгнали из ее семейства, так как она являлась позором для них. Автор пишет про нее: «Наглая, плохая, сквернословящая, некрасивая, грязная бродяжка, заслуживающая пребывания в исправительном учреждении».

– Все так, – вздохнул Михайло Потапыч. – Она влезла в дом, все съела, выпила, испортила, сломала, изгадила – и сбежала.

– В нашем варианте, который написал Толстой, – добавила Внучка, – медведи были семьей: папа, мама, Мишутка, а тут – нет?

Медведь отрицательно покачал косматой головой.

– То есть получается, что три мужика живут вместе в лесу, отдельно ото всех… – начала Внучка, но Михайло Потапыч оборвал ее:

– Не продолжай. Я по ночам всегда спал спиной к стенке. А что ты хочешь – Европа.

В это время в зал ввалилась, пошатываясь, Аленушка. Все обернулись на нее. Выглядела Аленушка так, словно попала под каток – платье порвано, руки в синяках, шея в засосах, помада размазана по лицу, глаза зареваны.

– Аленушка! – воскликнул Петушок. – Ты же была Белоснежкой…

– Фак е маде! – Аленушка сплюнула. – Эти чертовы гномы… Проклятые ублюдки… Здесь есть водка? Мне нужно как-то забыть эту гребаную неделю…

Аленушка доковыляла до буфета в углу, нашла там шнапс и надолго присосалась к бутылке.

Истории Петушка и Мышки тоже оказались не лучше прочих – Мышку бесконечно ели коты, причем то глотали целиком, то раздирали на части.

– Особенно меня достал старый Кот из басни Лафонтена, – пищала Мышка, бережно баюкая в лапках огрызок хвоста. – Он, тварь, не просто так меня жрал, а под философские рассуждения…

– А меня, – Петушок – Золотой гребешок попытался приладить на место выдранные перья, но вскоре бросил эту затею, – заманил в свою нору и съел хитрый Лис Фокси-Локси. Одно утешает – вместе со мной он сожрал курочку Хенни-Пенни, уточку Даки-Лаки, гуся Гузи-Пузи и индюка Теки-Леки.

Черная, как головня, Баба-яга, распространяя запах гари и оставляя за собой кучки пепла, дошла до камина и тяжело уселась прямо в угли.

– Мне уже все равно, – объяснила она. – Они тут какие-то файерофилы. Хлебом их не корми, дай кого-нибудь спалить на костре. «Ведьма, ведьма». Тьфу.

Затем Баба-яга повернулась к скромно молчавшему Кощею.

– А ты что такой задумчивый, Кощеюшка?

– Мне рассказывать не о чем, – отрезал Кощей. – Работы мне тут не нашлось. Они решили, что бессмертный герой – это слишком. И предложили мне роль Дьявола. Ну, а я отказался. Вот, жду депортации.

Змей Горыныч вползал в зал по частям.

– И не спрашивайте! – рявкнул он хором. – После того, как Беовульф поразил меня в уязвимое место, тело разрубили на части и выкинули в море.

Следом за кусками Змея Горыныча в зал вошел Иванушка-дурачок. Выглядел он подозрительно целым и был даже относительно опрятен.

– Иванушка! – обрадовались все. – Ну, хоть тебе повезло.

– И не надейтесь! – пьяно засмеялась в углу Аленушка и икнула. – Пардоньте.

Иванушка-дурачок горько махнул рукой, усаживаясь на стул.

– Не тяни! – потребовал Колобок. – Кем был?

– Глупцом, кем же еще, – процедил сквозь зубы Иванушка. – Причем таким… Эталонным! Тесто носил, веревкой обвязав, свинье дорогу от базара до дома объяснял, пух в решете на ветру таскал… А, короче, нечего рассказывать… Позорище. Никого не спас, никого не победил. Ну, а ты-то почему такой помятый?

Вопрос был адресован Колобку.

– Я же был дублером Шалтая-Болтая, – ухмыльнулся разорванным ртом Колобок. – Они называют его «Humpty-Dumpty».

– И что? – не понял Дед. – Ты вроде должен быть такой весь при галстуке и в этом… как его бишь? А, вспомнил – в сюртуке! А ты как после погрома в уездном ревкоме.

– Там было так. – Колобок прочитал стихотворение:

Humpty Dumpty sat on a wall,Humpty Dumpty had a great fall.Four-score Men and Four-score more,Could not make Humpty Dumpty where he was before.

– А по-русски?

– А по-русски, – Колобок вздохнул, – летом 1648 года те англичане, которые были за короля, затащили на крепостную стену города Колчестера огромную бронзовую пушку, которая и называлась «Humpty-Dumpty». Войска Кромвеля осадили город и разбили стену под тем местом, где стояло орудие. Пушка упала и раскололась на части. Так родился стишок про Шалтая-Болтая. – Он помолчал и закончил: – Думаете, легко каждый раз падать с высоты в тридцать пять футов, разваливаться на куски, а потом какие-то пьяные солдаты собирают тебя, в процессе играя кусками в футбол?

И вновь наступила тишина.

– Надо валить, – наконец озвучила то, о чем все молчали, Мышка.

– Куда? – спросил Дед.

– Не куда, а отсюда! – закричали все три головы Змея Горыныча.

– Скорее! – взвился Петушок – Золотой гребешок. – К Летучему кораблю.

Все повскакивали с мест и бросились к выходу, теряя тапки, предметы туалета и рекламные проспекты туристического агентства «Expat Explore Travel».

На холме, где неделю назад приземлился Летучий корабль, они увидели Лису Патрикеевну. Пригорюнившись, она сидела на камне, глядя на закат.

– Патрикеевна, а где корабль-то? – спросил Михайло Потапыч.

– А корабль, – ответила Лиса, – тю-тю.

– В смысле?!

– В прямом. Юридическая служба Европейского Союза наложила на него арест как на имущество, подлежащее конфискации в соответствии с параграфом… – Лиса достала из котомки увесистый фолиант, полистала его и кинула на землю – …они мне тут дали документы… Короче, с каким-то параграфом. Там что-то про замороженные активы, реституции, контрибуции и все в таком роде.

– Это как вообще называется?! – возмущенно закукарекал Петушок.

– Это называется… – Машенька подняла фолиант. – Это называется… – Она нашла нужную страницу и прочитала: – «Поддержка российской оппозиции с помощью экономического давления и санкций».

– А по-моему, – грустно усмехнулся Иванушка-дурачок, – это просто воровство.

– Привыкай… – похлопала его по плечу Аленушка и грустно икнула. – Это Европа, детка.

Александр Пелевин

ООО «Эскапист»

– Серьезно? И вы в «Гарри Поттера»?

Менеджер раздраженно постучал ручкой по столу и, прищурившись, осмотрел нового клиента. Очки в роговой оправе, зеленые волосы, замызганная футболка…

Клиент застенчиво замялся и ответил:

– Ну… Да. А что, популярное направление?

– Вы сегодня уже двадцатый. Знаете, до того, как все началось, клиенты обычно выбирали направления поинтереснее. Кто в «Войну и мир», кто в «Евгения Онегина»… Никак не забуду, один паренек решил переехать в «Сомнамбулический поиск неведомого Кадата». Экстремальные направления у нас тоже есть, да. А теперь сплошь «Гарри Поттер». Ну да кто я такой, чтобы осуждать чужие вкусы?

– Осуждать чужие вкусы неэтично, – улыбнулся клиент.

– Конечно! – сказал менеджер. – Итак, «Гарри Поттер», уверены?

– Уверен!

Клиент нетерпеливо покусывал губы и почему-то нервно оглядывался по сторонам.

– А это у вас… – Менеджер взглянул на огромный чемодан, стоявший у ног клиента. – Господи, ну вас же предупреждали! Никакого багажа. Неужели правила не читали?

– Ну, я читал… Но не было времени все читать, если честно.

– Ладно. Объясняю еще раз. Вы подписываете договор, подписываете отказ от претензий, ставите галочку в бумажке о сборе персональных данных… И никакого багажа. Ну что вы будете делать в мире «Гарри Поттера» с этим чемоданом? Вы попадаете в мир книги абсолютно рядовым персонажем. В данном случае это простой мальчик, которому пришло письмо в Хогвартс, потом будет распределительная шляпа… Честно говоря, плохо помню сюжет. Там вроде надо выбрать факультет.

– Только не Слизерин, – улыбнулся клиент.

– Ну это уж как шляпа скажет. Итак, еще один важный вопрос. Вы же понимаете, что контракт подписывается как минимум на полгода? Раньше этого срока вы никак не сможете вернуться обратно, но при желании можно будет продлить. Увы – такая технология.

– Понимаю.

– Хорошо… Близкие родственники есть?

– Я поругался со всеми. Они поддержали войну.

Менеджер тяжело вздохнул.

– Ладно. Просто подпишите все эти бумаги. Потом вас проводят в комнату.

– И что мне надо делать? Это не больно?

– Что вы, никакого дискомфорта! Вас усадят в кресло, наденут на голову шлем, выберут из ноосферного облака файл с вашей книгой, загрузят его в телепорт… Все, что вам надо, – просто думать об этой книге. Пара минут – и вас больше нет в этой реальности, вы в мире Джоан Роулинг. Привет, Гриффиндор!

– Идеально!

– Ну все. Подпишите.

Клиент быстро расписался везде, где надо, и вышел из коридора, где его уже ждал сопровождающий.

Менеджер вытер пот со лба.

Уже двадцатый за день желал попасть в «Гарри Поттера». Всего клиентов сегодня было больше сорока. Уже месяц прошел с начала спецоперации, а спрос так и не стихал.

Менеджер откинулся на спинку кресла и мельком глянул на уже надоевшую брошюру.

«СБЕГИ ОТ РЕАЛЬНОСТИ!

ООО „Эскапист“ предлагает вам идеальный вариант эмиграции. Уехать из страны? Какая пошлость! Ведь можно покинуть целую реальность! Выберите любую книгу, какая вам по душе, и окажитесь в своем любимом мире. Вы можете стать кем угодно: магом, космонавтом, сыщиком, рыцарем – и всего за 250 тысяч рублей!»

И мелким шрифтом внизу:

«Контракт подписывается минимум на полгода. Необходимо оформить отказ от претензий».

Именно полугодовой контракт раньше смущал большинство клиентов. Теперь же об этом особо не задумывались. Бежали бездумно, бросали семьи, домашних животных, работу… Почему-то чаще всего выбирали именно «Гарри Поттера».

Следующий клиент оказался брутальным бородатым качком с татуировками. Менеджер удивился. Вот бы у кого в этой реальности не было проблем…

Менеджер заглянул в список.

– О, вы баристой работаете?

– Ага, – добродушно улыбнулся клиент и сел в кресло.

– Итак, а вы куда хотели бы?

– Айн Рэнд, «Атлант расправил плечи».

Менеджер удивленно повел бровью.

– Уверены? Вы вроде не бизнесмен…

– Кому это мешало!

– Ладно, что ж…

Следующим клиентом оказалась полная девочка с пирсингом на губе. Симпатичная, но почему-то до смерти перепуганная.

– Мне в «Лето в пионерском галстуке»…

«Господи», – подумал менеджер.

Некоторые клиенты дотошно расспрашивали о том, как работает технология. Менеджер устало повторял заученные фразы: ноосфера, коллективное бессознательное, нейроинтерфейс… Правда, на упоминании фамилии Вернадского многие почему-то перестали расспрашивать и просто согласно кивали головами.

Следующий клиент, высокий парень с длинными волосами, уселся в кресло и заявил:

– Мне в «Ночной дозор»!

Менеджер удивленно взглянул на парня.

– Вы уверены?

– А что не так?

– Ну как бы вам сказать… Вы же от спецоперации бежите?

– От войны, – поморщился клиент.

– Да, конечно. Понимаете, автор этой книги, Сергей Лукьяненко, он, как бы сказать…

Клиент напрягся.

– В общем, он поддерживает Россию, – мягко продолжил менеджер.

Парень гневно сглотнул слюну.

– То есть… Как…

– Давно уже, в общем-то. Вы не читали его блогов?

– В смысле… Поддерживает войну… С Украиной?..

– Ну, можно и так сказать.

– Черт.

Парень был расстроен.

Менеджер не знал, что и ответить. Затем нашелся:

– Можем предложить вам «Гарри Поттера».

Когда настал вечер и менеджер отправил последнего путешественника в романы Бориса Акунина, все собрались в курилке, чтобы обсудить прошедший день.

Шумно болтали, смеялись над эмигрантами в «Гарри Поттера», хлопали друг друга по плечу.

Спустя десять минут все разошлись, и остались двое.

Закурили еще по одной.

– Директор говорил, скоро уже сворачиваемся, да? – спросил один.

– Ну да, – ответил второй. – А то начнут возвращаться и задавать вопросы.

– А мы потом куда?

– Не знаю. Я лично в Ереване местечко присмотрел.

– Неплохо. Я пока не решил.

Покурили еще, помолчали.

– Слушай, – сказал один, – а как думаешь, куда они на самом деле отправляются?

– Черт его знает. Система нестабильна. Так-то лапши на уши можно какой угодно навешать… Мне лично кажется, что они отправляются туда, куда на самом деле хотят больше всего.

– Справедливо.

В вестибюле воняло капустой, а у входа на стене висел огромный цветной плакат. На нем было изображено громадное, больше метра в ширину, лицо человека лет сорока пяти, с густыми черными усами, грубое, но по-мужски привлекательное.

Парень с зелеными волосами, брутальный бородатый бариста и девочка с пирсингом на губе направились к лестнице. К лифту не стоило и подходить: он и в лучшие времена редко работал, а теперь, в дневное время, электричество вообще отключали. Действовал режим экономии – готовились к Неделе ненависти.

На каждой площадке со стены глядело все то же лицо. Портрет был выполнен так, что, куда бы ты ни стал, глаза тебя не отпускали.

«БОЛЬШОЙ БРАТ СМОТРИТ НА ТЕБЯ», – гласила подпись.

Олег Дивов

Занимательное искусствоведение

– Я считаю, интеллигентный человек должен сочувствовать быдлу, – сказала Настик. – Интеллигент живет в мире, который придумал сам для себя. Реальный мир, где все по правде. А быдло живет в мире, который для него выдумывает нейросеть. Это ведь ужасно. Это ведь не жизнь.

Катюсенька пожала плечами.

– Это в принципе ужасно, и мы, наверное, должны… Но быдло само виновато, раз не может отличить правду от подделки. Да оно и не считает это проблемой. В силу нехватки мозгов.

– Но ведь миссия интеллигента – создавать новые смыслы и…

– Только не для быдла! При чем тут оно вообще? Мы с ним не пересекаемся. Оно если и потребляет что-то сделанное нами, то одну упаковку. Жует фантики от наших конфет ручной лепки.

– Ну, не знаю. – Настик потупилась и заглянула в свой полупустой бокал с модным коктейлем модной тусклой расцветки.

Вечно у Настика бокал наполовину пуст, и вечно она твердит, что мы должны кому-то сочувствовать.

А кто нам посочувствует, непонятно, думал Шуша. Нет, было время, когда нашей драмой прониклись если не все, то многие. И помогали русским от чистого сердца. А потом мы надоели.

– Быдло никогда не хотело, чтобы ему сделали красиво – только красивенько. Верно, Шуша? – позвала Катюсенька. – Подтверди как искусствовед.

Шуша глядел в стеклянную стену ресторана и думал, как ему осточертели эти пустые умные разговоры, эти глупые русские еврейки, этот мутный нерусский город, и вот это вот все.

За стеной было влажное марево, в нем дрожал и мутился Тайбей. Казалось, столица Тайваня вот-вот расплавится и стечет в океан. Атмосфера здесь уже не такая убитая, как раньше, когда летом по улице ходили в масках, задыхаясь от смога, но климат побороть невозможно. Потный город летом и промозглый зимой.

Не так отвратительно, как в Питере, но вовсе не рай.

На душе у Шуши было не лучше, чем там, за стеной, он тоже плавился и плыл. Всю жизнь плыл по течению – и вот, приплыл. И болтайся тут, как навоз в проруби. Скоро тебя выловят и выкинут.

Будь Шуша не навоз, он бы сейчас заказал стакан водки, хлопнул залпом по-нашему, по-русски, а затем, цинично не расплатившись по счету, потому что все равно денег нет, разбежался как следует – и пробил головой стекло. Вылетел с тридцать третьего этажа и улетел. Туда, где нет всего этого. Туда, где человека уважают по умолчанию, раз он человек, где не заставляют притворяться и прогибаться, не принуждают, не вынуждают, не мучают. Где всем пофигу, кто ты. Где свобода.

Надо было в свое время не поддаться панике и не рвануть куда попроще, а любой ценой пролезть в Америку. Да, пришлось бы там мыть туалеты. Зато в свободной стране. Где ты можешь делать что хочешь, даже мыть туалеты, даже нелегально. А здесь тебе фиг дадут в руки швабру. Не положено. Не имеешь права.

Фашисты косоглазые.

– Алё, эксперт! – позвала Катюсенька. – Заснул?

– В первую очередь, милые барышни, интеллигентный человек не будет употреблять слово «быдло», – сказал Шуша.

– Ишь ты, – поразилась Катюсенька. – Шуша, я тебя спросила как искусствоведа, а не этого… Розенталера.

– Розенталя, – машинально поправил Шуша.

– Ну, ты-то, слава богу, – Шульман!

– Чего ты наезжаешь? – вступилась за искусствоведа Настик. – Вечно ты на него наезжаешь. А между прочим, это слово несет такую мощную отрицательную коннотацию, что объективирует не только быдло, но и интеллигента.

– А как этих неандертальцев еще называть? – искренне удивилась Катюсенька. – Быдло и есть.

Шуша открыл было рот, но Катюсенька перебила.

– Я не про интеллект. Возможно, для отдельных быдлопрофессий нужен какой-то ай-кью. Я про способность видеть прекрасное. Люди, выросшие на культуре, созданной нейросетями, просто не смогут понять настоящее искусство. И, главное, – не захотят. Это замкнутый круг. Есть запрос аудитории, роботы его обеспечивают. На наших глазах появился идеальный механизм воспроизводства быдла в природе.

– Это хуже, чем замкнутый круг. Это штопор, – ввернула Настик.

Катюсенька поглядела на Настика, потом на батарею винных бутылок в шкафу неподалеку.

– Самолет, когда падает… – Настик нарисовала в воздухе пальцем спираль.

– А-а… – протянула Катюсенька.

И покосилась на подругу неодобрительно. Мол, что же ты меня перед Шушей дурой выставила.

Настик работала переводчицей, начиталась всяких книг, нахваталась разных слов, и они из нее неконтролируемо сыпались. Так что Катюсенька выставлялась дурой регулярно, просто этого не замечали ни та, ни другая, а Шуша деликатно молчал. Ему сегодня жить расхотелось, на все стало наплевать, вот он и полез высказываться. А то бы вел себя дипломатично, без дискуссий про быдло и нелегкую судьбу интеллигента.

Тем более что интеллигентка Катюсенька угощает.

Она делала для этого бездарного модного ресторана бездарный звуковой дизайн, и ей перепала пара бесплатных обедов с выпивкой.

Справедливости ради, Катюсенька хотя бы неплохо выглядит. Ну, не так плохо, как Настик. Катюсеньке Шуша бы вдул. Но ей вдувает тот, кто оплачивает ее творческую самореализацию. В отличие от некоторых, ей ни дня не пришлось работать на удаленке по заказам из Мордора, сгорать от стыда и терпеть косые взгляды эмигрантской тусовки. Катюсеньку сразу подцепил добрый тайваньский айтишник. У них сейчас мода на творческих русских баб, сбежавших от тоталитаризма.

Понимайте как хотите, но это местные так выражают свое отношение к китайской оккупации. Типа вы наш остров захватили, а мы будем вам назло подкармливать русскую интеллигенцию. Ну и попутно трахать ее, раз уж подвернулась.