Телохранитель для Евы

– На сегодня всё? – уточняю, когда мы с Евой садимся в машину.

– Пока да. А вечером я иду в кино.

– Хорошо. Как будешь готова к выходу, дай знать.

– Александр, может, я без Вас обойдусь? За мной бойфренд заедет. А после фильма привезёт назад. Папа знает Дамира и…

– Нет.

Около семи вечера Ева выходит из подъезда. Отмечаю, что она принарядилась. Тёмно-голубое платье до колена красиво подчёркивает изгибы девичьего тела. Ничего вызывающего, но достаточно сексуально. Как раз то, что надо, чтобы возбудить интерес мужчины. Странно только, что вместо элегантных туфель девушка надела кеды. Но, видимо, сейчас так модно.

Каскад длинных русых локонов рассыпался по хрупким плечикам. На лице – неброский макияж. Губы, покрытые прозрачным блеском, кажутся более пухлыми, чем обычно. Красивая у меня подопечная. Девочка-картинка.

Она усаживается на заднее сидение автомобиля, и до меня доносится запах её духов. Они отличаются от тех, которыми Ева пахла днём. Эти более терпкие и будоражащие кровь.

Около входа в кинотеатр девушку ждёт молодой жгучий брюнет. Дитя Северного Кавказа.

– Это Дамир, – представляет Ева своего парня. – Дамир, это Александр. Я тебе про него писала.

– Добрый вечер! – он протягивает руку в знак приветствия.

– Добрый, – отвечаю на рукопожатие.

Автоматически отмечаю, что Дамир из состоятельной семьи. Одни часы, болтающиеся на запястье, стоят несколько штук баксов. Прикид у парниши соответствующий. Фирменные кроссовки, джинсы, рубашка. Наверное, это закономерно. У дочери Купцова не мог быть жених из бедных.

Однако есть что-то в Дамире, что настораживает меня. Логически объяснить это невозможно. Просто срабатывает интуиция.

Парень обнимает Еву за талию и уводит внутрь здания. Следую за ними, испытывая неприятное чувство. Его природу я пока не осознал. Но в душе возникает какой-то протест. Не хочу, чтобы Еву обнимал этот мажорик.

Закупив колы и попкорна, ребята занимают свои места в зрительном зале. Я устраиваюсь на почтительном расстоянии от парочки. Во время сеанса Дамир периодически целует мою подопечную. Она же выглядит скованной и не особенно поддерживает ласки. Стесняется, что ли?

Протест внутри меня нарастает.

Пытаюсь абстрагироваться от того, что вижу. Периодически бросаю взгляд на часы, будто хочу заставить минутную стрелку двигаться быстрее. Происходящее на широкоформатном экране мне не интересно. Там идёт модный голливудский блокбастер, в котором нарушены все законы физики и логики.

***

На следующее утро Ева, лучезарно улыбаясь, запрыгивает в машину на пассажирское сидение рядом с водительским креслом. Обдаёт меня свежестью и ненавязчивым цитрусовым ароматом духов.

– Приветик! Как спалось на новом месте?

У девушки удивительно красивые зеленовато-голубые глаза. На несколько секунд залипаю, вглядываясь в них. Есть что-то завораживающее во взгляде Евы. Какое-то русалочье колдовство.

– Здравствуй! Нормально.

– Сейчас мы поедем в торговый центр. Мне надо платье для вечеринки купить. Потом на важную встречу, а вечером на танцы, – сообщает девчонка.

– На важную встречу? – бросаю насмешливо.

– Ага. Вы, наверное, знаете, что я учусь на экологическом факультете?

Молча киваю. Когда прочитал об этом в досье на Еву, слегка офигел. Дочка Купцова будет экологом! Экологом, ёлки зелёные! Не юристом, экономистом или менеджером, что казалось бы естественным, учитывая род деятельности её отца. У Георгия других детей нет. Поэтому со временем его бизнес достанется Еве. Девушке, которая учится спасать зайцев и птичек. Ну, или что там делают экологи.

– Ну вот. Мы с однокурсниками готовим митинг против строительства завода автозапчастей. Тот, кто затевает это производство, хочет вырубить часть соснового леса, чтобы расчистить площадку и обеспечить к ней прямой подъезд с центральной трассы.

– Ев, ты серьёзно? – скептически приподнимаю бровь. Наивность девушки поражает. Неужели она, правда, считает, что митинг какой-то группки студентов – «зелёных» активистов способен победить жажду наживы сильных мира сего? За свою жизнь я видел достаточно примеров, когда ради бабок и власти людей пускают в расход, будто они фарш. А тут всего лишь сосны.

– Абсолютно! Мы привлечём внимание общественности. Пригласим прессу. Создадим петицию и соберём подписи против будущего завода, – пылко заявляет Ева.

– Думаешь, кто-то прислушается к вам? Новое предприятие принёсёт немалый доход в областной бюджет и обеспечит местных рабочими местами.

– А ещё угробит их здоровье и ухудшит экологическую ситуацию. Знаете, как вредно производство, связанное с плавлением алюминия? Я могу рассказать!

– Не надо.

– Нет, Вы послушайте! Послушайте! Знаете, что в Европе запрещены такие заводы? Их специально строят в развивающихся странах типа Мексики, потому что там, всем плевать на экологию и на людей.

Она принимается с энтузиазмом грузить меня совершенно лишней информацией.

Поскорее бы добраться до торгового центра, иначе мой мозг взорвётся. Откровенно говоря, спал я хреново и проснулся с головной болью. Такое случается, когда мне приходится ночевать в незнакомых местах. Автоматически включается режим «Кругом враги». Вместо нормального сна – состояние полудрёмы, которое выматывает похлеще бессонницы. Ты вроде как спишь, но слышишь каждый шорох. Тело не расслабляется. Мышцы напряжены. Подсознательно ждёшь, что тебя в любой момент может атаковать противник.

А ещё этой ночью я размышлял о Еве. Она очень изменилась с нашей последней встречи, что логично, ведь прошло около шестнадцати лет. В детстве у девчонки были светлые волосы, а теперь потемнели. Глаза цвета ясного неба приобрели зеленоватый оттенок. Однако всё это ничуть не испортило её внешность.

Когда я переступил порог квартиры Евы, прямо обалдел. Накануне видел пару фоток дочери Купцова в Интернете, но в реальности девушка оказалась ещё красивее. Бархатистая персиковая кожа словно светилась изнутри. Нежная улыбка. Взгляд, как у испуганной лани. Тонкая талия, округлые бёдра и упругая аппетитная попка. А ещё груди. Я бы не сказал, что они большие, скорее приятно полные. Высоким ростом Ева не отличалась. Но модельные красотки с ногами от ушей никогда мне не нравились. Они напоминают оживших манекенов, а не женщину из плоти и крови. А секс с пластиковой куклой не входит в список моих эротических фантазий.

Впрочем, о собственных вкусах и предпочтениях стоит забыть. С мужской точки зрения я оценил Еву по достоинству. А вот с точки зрения профессионала, мне должно быть по барабану, как она выглядит.

Одно из первых правил, которое я доношу до своих подчинённых: никакой эмоциональной вовлечённости. Сентиментальная заинтересованность и чувства влияют на принятие решений в экстренных ситуациях. Подвергать риску свою жизнь и жизнь клиентов нельзя. Поэтому романы с охраняемыми лицами в моём агентстве строго запрещены.

А в этом конкретном случае исключён даже лёгкий флирт. Шутка ли, девчонка младше меня почти в два раза. Да ещё и дочь моего бывшего близкого друга.

Как назло, мы встаём в пробку. Ева распаляется всё больше. Приводит данные по статистике онкологических заболеваний, небольшой продолжительности жизни работников подобных предприятий в других странах.

Наблюдать за малышкой, свято верящей в успех митинга, забавно. Её глаза горят праведным гневом и сверкают как драгоценные камни. Щёки раскраснелись.

Ева тараторит, не замолкая ни на секунду. С жаром старается объяснить мне, что завод нанесёт природе непоправимый ущерб. Не только лесу, но и почве, а также подводным водам, куда попадут отходы производства.

Она переключается на тему устаревших очистных сооружений и некачественных фильтров, которые должны улавливать дым. Сетует на отсутствие надлежащего контроля со стороны городских властей из-за их коррумпированности. Доказывает, что этому безобразию необходимо положить конец.

– Стрекоза! Ты когда-нибудь замолчишь? – не выдерживаю и вклиниваюсь в бурный поток речи девчонки.

– Как ты меня назвал? – удивлённо моргает она.

– Стрекоза.

– Почему?

– Потому что стрекочешь без умолку.

– Хмм… Если я Стрекоза, то ты – Медведь, – Ева внезапно переходит на «ты». До этого момента она всегда обращалась ко мне на «Вы».

– Да? С чего это? – смотрю на девушку притворно-тяжёлым взглядом исподлобья, хотя в душе смеюсь.

– Большой, сильный и суровый. А ещё никогда не улыбаешься. Хотя не уверена, что медведи не умеют улыбаться. На втором курсе я проходила практику в заказнике. Там на реабилитации находилось несколько несчастных медвежат, которых спасли от браконьеров. Так вот маленькие Потапычи реально улыбались, когда им давали вкусняшки или чесали пузики.

Господи! Теперь лекция про медведей мне обеспечена!

– Кстати, после того, как я узнала историю этих спасённых медвежат, решила, что буду поступать на второе высшее на юрфак. Хочу защищать права животных и упекать за решётку извергов, издевающихся над ними. К сожалению, у нас очень слабое законодательство относительно братьев наших меньших. Но я верю, если приложить усилия, то ситуацию можно исправить в лучшую сторону. Понимаете, Александр, надо бороться! Даже если сложно, ни за что нельзя опускать руки.

Охренеть! А девчонка-то целеустремлённая. И ещё более наивная, чем я предполагал изначально. Верит в высокие идеалы, в справедливость.

Ума не приложу, как у Купцова могла вырасти такая дочь. По всем раскладам Ева должна быть взбалмошной, избалованной девицей, помешанной на деньгах и дорогих побрякушках. А она животных защищает, природу спасает, за правду против проклятых капиталистов выступает. Полный сюрреализм!

Глава 4

Ева

Выбрав несколько платьев, скрываюсь в примерочной. Помощь мне никто не предлагает. Продавщица полностью поглощена Александром. Будто бы это он готов выложить кругленькую сумму за тряпки, а не я.

Как только мы переступили порог бутика, молодая ухоженная блондинка растеклась лужицей при виде моего телохранителя. Расточала ослепительные улыбки и вилась ужом перед ним. Почему-то меня это неприятно задело.

Примеряю короткое серебристое платье с очень откровенным вырезом на груди. Лифчик под этот наряд исключается. В целом, вещь сидит на мне неплохо. Облегает прямо как вторая кожа. Если надеть босоножки на высоком каблуке и собрать волосы в пучок, то будет круто.

– Нравится? – выхожу в зал, чтобы продемонстрировать платье Александру.

Хоть он и на службе, но может высказать своё мужское мнение.

Он окидывает меня ошалелым взглядом. Ого! Кажется, эффект что надо! Если взрослый мужчина так отреагировал, то Дамир вообще с ума сойдёт.

– Нет, – неожиданно произносит Родионов.

– Почему? – непонимающе хлопаю ресницами.

– Слишком вызывающее. Тебе не идёт такой стиль, – констатирует холодным тоном.

В замешательстве возвращаюсь в кабинку. Надеваю другой наряд. Платье цвета индиго, расшитое пайетками. Здесь лиф полностью закрытый и представляет собой треугольник, который заканчивается шлейками с застёжкой на шее сзади. Зато спина голая. Прямо до поясницы.

– А это? – кручусь перед Родионовым.

– Уже лучше, – без энтузиазма отвечает он. – Только подол чересчур короткий. Неужели нельзя подобрать что-то более эмм… Приличное?

– Конечно! – встревает продавщица в наш разговор. – Одну минуточку! – наградив Александра призывным взглядом, удаляется, покачивая бёдрами.

Судя по всему, она приняла нас за парочку. Папик и его любовница. При этом решила про себя, что она-то уж всяко лучше подходит на роль женщины Александра, нежели я.

– Вам, кажется, попёрло, – тихо хихикаю. – Блондиночка запала.

Родионов стоит с каменным лицом и делает вид, что не слышит мои слова.

– Вот! Посмотрите, – служащая бутика приносит два старушечьих платья. Даже без примерки вижу, что это полный отстой.

– Спасибо. Не надо, – отказываюсь от нарядов а-ля «Прощай, молодость!»

– Почему ты не стала мерить те платья? – спрашивает Александр, когда мы идём по торговому центру в другой отдел.

– Пусть эта мымра крашеная сама их носит. А мне ещё рано рядиться в бабушкины вещи и задумываться о вечном, – высказываюсь не слишком вежливо. Своим повышенным вниманием к Родионову продавщица вызвала у меня раздражение, хотя такие эмоции я испытываю крайне редко.

– По-твоему, люди, которые не разгуливают полуголыми по улице, непременно старые?

– Не знаю.

Во втором бутике покупаю платье-футляр цвета пыльной розы. Александр никак не комментирует наряд, но интуитивно понимаю, что он ему понравился.

– Давайте сюда зайдём, – говорю, заворачивая в большой магазин зоотоваров.

– Зачем? У тебя же вроде нет никакой живности, – удивляется Родионов.

– Надо для приюта купить корм.

На долю секунды глаза Александра расширяются.

– Мы с волотнёрами помогаем бездомным собакам, – поясняю. – Забираем их с улицы, лечим. Пристраиваем в добрые руки.

Он молчит, глядя, как я тянусь к полке за пятикилограммовым пакетом корма.

– Подожди, – останавливает меня. – Я возьму.

– Ещё этот и этот, – показываю на другие пакеты. – И вон те два по семь килограмм для пожилых собак отнесите, пожалуйста, на кассу.

Пока Родионов перетаскивает корма, достаю из сумки листок со списком необходимых лекарств.

Александр

– Зайдёте ко мне на обед? – приглашает Ева, когда мы возвращаемся домой с «важной» встречи молодых защитников природы.

– Нет, спасибо.

– Зря отказываетесь. Я вчера куриную грудку замариновала в лимонном соке с прованскими травами. Сейчас на сковороде-гриль её зажарю. Очень вкусно получится.

С моего языка уже готова слететь подколка, мол, какая такая грудка? Разве ты не вегетарианка? А как же защита животных? Однако вовремя останавливаю себя. Отставить дружеские шуточки! С женщинами они слишком похожи на флирт.

Мне и так хватило по самое горло быть вовлечённым в примерку платьев в магазине. Я, конечно, не пацан в пубертате, но и не робот, лишённый либидо. А Ева выглядела слишком горячо в тех тряпках. От вида скорее раздетой, чем одетой девушки, в паху запустилось характерное шевеление. Если бы моя клиентка была постарше, подумал бы, что она устроила перформанс с совершенно определённой целью.

– Не сомневаюсь, – нажимаю в лифте кнопку своего этажа.

По лицу девушки вижу, что она как будто бы расстроилась из-за моего отказа.

Я и сам не прочь полакомиться домашней едой, но не хочу сближаться с Евой. Совместный обед подразумевает общение. Не будешь же молчать всё время за столом? А мне лишние разговоры с этой девочкой ни к чему. Нам лучше держать дистанцию.

Ева странно действует на меня. Когда наблюдал за ней в приюте для собак, поймал себя на том, что любуюсь ею. Это произошло совершенно неосознанно. Однако не мог оторвать взгляд от улыбчивой девушки, которая гладила брошенных животных, чесала их за ушками. В тот момент Ева буквально светилась любовью. Такая искренняя. Такая наивная.

В душе царапнуло, словно ещё остался в ней уголок, способный что-то чувствовать. А ведь был уверен, там давно один пепел.

По дороге домой девчонка в своей обычной манере трещала, повествуя о судьбе того или иного пса, которого я успел увидеть в приюте. Где подобрали, как спасали и учили заново доверять людям.

– Если не мы, то кто, Александр? – задала она риторический вопрос, не заметив, что от него я дёрнулся, как от болевого спазма.

Много лет назад эту фразу мне уже доводилось слышать от другой девушки. Она тоже была молодой и наивной. Верила в справедливость и вызывала восхищение своей самоотверженностью. За что поплатилась жизнью.

Вопреки воле воспоминания уносят меня туда, где не прекращались артобстрелы, где рвались мины, рушились дома и человеческие судьбы, а смерть стала обыденным и привычным делом.

Анна работала хирургической медсестрой в военном госпитале, куда я пришёл проведать друга после тяжёлого ранения. Приветливая сероглазая девушка сразу понравилась мне. Я ей, видимо, тоже. Наш роман был стремительным и бурным, потому что в тех условиях каждая минута на вес золота. В любой момент может прилететь шальная пуля и тебя просто не станет. Нет времени на долгие прелюдии.

С Аней мы поженились при первой же возможности. Мне дали короткий отпуск, а она уже вернулась из командировки и ждала моего возвращения в Москве. Я любил эту хрупкую, но такую смелую и сильную духом девочку, как никого ни до, ни после неё. Собственно после неё никого и не было в моей жизни. Так, разовые связи, не оставившие в памяти имён и следа в сердце.

Разбив на сковороду пару яиц, сооружаю бутерброды с сыром и ветчиной. Завариваю крепкий кофе, хотя предпочёл бы накатить грамм сто коньяка. Но нельзя. Вечером я должен везти Еву в центр города. Дочка Купцова гиперактивная. От её расписания голова идёт кругом, а ведь ещё даже учебный год не начался.

– Вернусь через полтора часа, – сообщает девушка, заходя в большой зал, в котором проводятся занятия танцами.

– Хорошо, – остаюсь ждать её в коридоре. Достаю телефон, собираясь сделать несколько звонков по работе. То, что я подрядился охранять Еву, не отменяет моих постоянных дел. Надо держать руку на пульсе, несмотря на компетентного зама.

– Привет, Паш! Как там у вас? Вопрос с Нефёдовым улажен? – интересуюсь у друга и по совместительству соучредителя моего агентства.

– Здорово, Сань! Да, я перебросил Борисова к Игнатьеву, а к Нефёдову отправил Кузнецова. Так что, пока всё ровно.

– Мне Полянский сегодня днём звонил. Просил выделить его жене кого-нибудь на время поездки во Францию. У кого из наших свободных ребят Шенген есть?

– У свободных ни у кого. Пусть оплачивает расходы на визу, кандидатуру подберём.

– Да ему срочно надо. Некогда на бюрократию заморачиваться. Полянский наш постоянный клиент. Порешай вопрос, а?

Боковым зрением замечаю Еву. Она вышла из зала и стоит, переминаясь с ноги на ногу. Явно что-то хочет сказать мне, но ждёт, пока я закончу разговор.

– Паш, перезвоню, – произношу в трубку. – Что случилось? – обращаюсь к девушке.

– Александр, тут такое дело, – щёки Евы заливает стыдливый румянец. – Вы не могли бы побыть моим партнёром по танцам сегодня?

Глава 5

Ева

– Не мог бы, – сухо отвечает он.

– Пожалуйста! Парень, с которым я обычно танцую, не пришёл. И теперь у меня нет пары, – умоляюще смотрю на Александра.

– Я не умею танцевать.

– От Вас ничего особенного не требуется. Это латиноамериканские танцы. Сальса и бачата. Я сама всё сделаю, а Вы просто…

– Ев, ну ты куда пропала? – из зала в коридор выглядывает преподавательница. – Мы начинаем!

Чувствую себя ужасно неловко. Вся группа ждёт только меня. И надо же было Серёге именно сегодня забить на занятие! Хоть бы предупредил заранее, что не собирается приходить!

– Это и есть тот, кто заменит Сергея? – Майя окидывает Родионова заинтересованным взглядом.

Когда я поняла, что Серёга не появится, неосторожно сказала преподше, мол, есть замена. И теперь попала в наиглупейшее положение. Александр не только не согласился, но и явно неприятно удивлён вопросом Майи.

На лице у мужчины прямо написано: «Ева, ты совсем охренела? Я телохранитель, а не мальчик для исполнения твоих прихотей!» Однако преподавательница не замечает возникшего напряжения. Или делает вид, что не замечает.

– Здравствуйте! Я Майя, – представляется эффектная брюнетка, протягивая руку Родионову.

– Александр, – ему ничего не остаётся, кроме как пожать худые загорелые пальцы молодой женщины.

– Очень приятно, – широко улыбается Майя. – Пойдёмте! – увлекает Родионова к студии.

– Я не… – хочет запротестовать Александр, но преподавательница не слушает его.

– Идёмте, идёмте! Нечего стесняться. Вам понравится! В первый раз все немного робеют, зато потом входят во вкус. Вот увидите … – она продолжает увещевать Родионова елейным голосом. И к моему удивлению мужчина поддаётся и позволяет увести себя.

– Итак, начинаем! Сальса! – громко объявляет Майя, хлопая в ладоши. – Встаём по отдельности и вспоминаем движения! Повторяем за мной! Разогреваемся! Раз, два, три! Поехали!

По ритмичный счёт препода мы выполняем танцевальные шаги.

– Супер! Вы молодцы! У вас отлично получается! – хвалит всех присутствующих Майя. – А теперь попробуем ускориться!

– Отлично! Ииии… То же самое… Под музыку! – она включает заводную мелодию.

После выполнения задания, преподавательница говорит, чтобы мы встали в пары.

Во время разминки я старалась не смотреть на Александра. Но сейчас этого не избежать. Родионов снял пиджак, галстук и наплечную портупею с оружием, оставшись в классических тёмно-синих брюках и белой рубашке. Для удобства или из-за жары он расстегнул две верхние пуговицы, закатал рукава до локтя. Фактурный мужчина невероятно хорош собой, хоть и напряжён.

– Не думай ни о чём, – шепчу, пытаясь разрядить атмосферу. – Расслабься и отдайся музыке.

Он хмыкает, типа, сказать легче, чем сделать.

Я беру его за руку. Моментально чувствую покалывающее импульсы, расползающиеся по коже от соприкосновения с тёплой мужской ладонью. Вторую руку Родионов автоматически кладёт мне на талию. По позвоночнику пробегает ток. Покрываюсь восхитительно приятными будоражащими мурашками с ног до головы.

Бальными танцами я занималась с детства. В школе даже выступала на городских и областных конкурсах. Получала призы. Но в одиннадцатом классе бросила, потому что надо было готовиться к поступлению в университет и времени не хватало. Сейчас же я хожу в танцевальную студию вместо фитнеса, чтобы поддерживать себя в форме. Ну и ради удовольствия, разумеется.

За годы занятий у меня было много партнёров. Талантливых и не очень. Однако ни разу я не испытывала таких ощущений, как с Александром.

Мы начинаем танцевать сальсу. Точнее неуверенно двигаться под музыку. Естественно я веду, как более опытный партнёр. Постепенно из тела Родионова уходит напряжение. Он становится более податливым.

После сальсы, Майя переключает всех на бачату. Не переставая подбадривать своих учеников, женщина задаёт новый ритм.

В нашей группе собрались люди разных возрастов и комплекций. Большинство никогда не практиковали танцы, поэтому между нами нет никакой конкуренции. На уроках у Майи никто не требует от тебя выдавать филигранные па. Сюда ходят, чтобы отвлечься от рутины, забыть на полтора часа о делах и проблемах. Погрузиться в волшебный мир карибского карнавала и томного аргентинского танго.

Последнее обычно является завершающим этапом тренировки. Танец, наполненный ностальгией и чувственностью, призван настроить всех на умиротворяющий лад. Дать некую релаксацию после интенсивного занятия.

Но сегодня танго становится для меня чем угодно, только не релаксом. Когда раздаются первые аккорды щемящей душу мелодии, встречаюсь взглядом с Родионовым. В ту же секунду между нами вспыхивают магические искры. Люди вокруг растворяются. Мы будто остаёмся одни в огромном зале.

Александр касается пальцами моей обнажённой в глубоком вырезе платья спины, тело охватывает дрожь. Через пару движений её сменяет сладостная истома.

Наверное, это и есть то, что должен вызывать пронзительный аргентинский танец. Однако по неведомой причине раньше танго не пробуждало во мне таких чувств.

Влажная от пота кожа полыхает огнём под мужской ладонью. Бедро, прижимающееся к бёдру Родионова, горит не меньше. Нервные окончания на кончиках пальцев тикают и коротят. Дыхание замирает, а во рту становится суше, чем в пустыне.

Внезапно Александр перехватывает инициативу. Повинуясь невесть откуда взявшемуся мастерству, отталкивает меня от себя, закружив под музыку, а затем резко привлекает обратно к своей груди.

Не будь я подкована в танцах, непременно рухнула бы на пол. Родионов повторяет трюк, заставляя моё сердце пропустить удар, а потом затрепыхаться в каком-то новом особенном ритме.

Провожу рукой по лицу Александра от виска к щеке, покрытой щетиной. На ощупь она очень не жёсткая. Скорее приятно-колкая. Медленно втягиваю носом воздух, не отрывая взгляда от глаз Родионова. Серая сталь радужки потемнела и слилась с антрацитовой окантовкой. В глубине пламенеет нечто, что интерпретирую, как желание. От этого открытия голова идёт кругом, словно я залпом хватанула стакан крепкого алкоголя. Эффект усиливается от окутывающего нас божественного аромата мужского одеколона. Древесные нотки, терпкая хвоя, табак и лёгкий дым.

Александр плотно прижимает меня к себе. Твёрдое мускулистое тело сильное и неимоверно горячее. Его хочется обнимать ещё и ещё. Приклеиться. Впечататься навеки вечные. Но танец не позволяет.

Только к концу песни замечаю, что другие пары расступились, освободив нам пространство, и в полном афиге уставились на меня с Родионовым. Даже Майя застыла, приоткрыв рот. Мелодия стихает, но никто не двигается с места. Мы с Александром тяжело дышим, не разрывая зрительного контакта.