Только не ты

– Мы соседки, – многозначительно подмигнула ему в ответ Мэдди, как бы намекая, что уже в курсе всех последних новостей.

– Ребят, это Амалия – моя соседка по комнате. Она у нас супермилашка, так что прошу любить и жаловать, – представила меня всем Мэдди.

Все разом уставились на меня, от чего я еще больше засмущалась.

В груди зарождалась паника всякий раз, стоило мне попасть в центр внимания. Казалось, все только и смотрят на явно бросающиеся в глаза недостатки. “Она не такая, как все”, “Она не вписывается” – твердил мой мозг про саму себя.

Какая же вселенская шутка! Мы приходим в этот мир одни и покидаем его также. Но зачастую нашим главным врагом выступает отнюдь не общество или очередной злодей, а мы сами.

– Всем привет, – с явным волнением в голосе, но старательно пытаясь собрать улыбку из напряженных мышц лица, произнесла я.

– Стеф, – с улыбкой на лице протянула мне руку блондинка.

– Это Элис, – продолжила Мэдди. – Ну а с Гарри и Джейсоном вы и так уже знакомы.

– Джейс, иди возьми дамам пива, – заигрывающим тоном протянула Стефани.

– Ой нет, я сегодня за рулем, – возразила Мэдди.

– Да брось. Ты почти всегда за рулем, и обычно это не особо тебя останавливает, – подколола подругу Элис.

– Ладно, но только по одной, – сдалась та.

– Что будешь пить?

Гарри подошел сбоку и слегка приобнял меня за талию. Так, будто скорее опирается рукой о диван за моей спиной, нежели обнимает меня.

– Я, наверное, пас. Не люблю пиво.

От внезапно возникшей близости между нами сердце забилось быстрее. К слову, так происходило всякий раз, стоило этому парню приблизится ко мне меньше чем на метр.

– Виски, водка, текила? Вино на крайний случай, но его я тут брать не советую.

– Нет-нет, я думаю, что сегодня в целом не буду пить, – замотала головой я. – Завтра понедельник, мне еще домашнее задание с утра делать, – сказала я и остановила свой взгляд на его прекрасных голубых глазах.

– Брось, ты в колледже в США – самое время веселиться. Когда, если не сейчас?

Его рука приобняла меня чуть крепче, отчего все мысли в голове, впрочем, как и аргументы против выпивки, мгновенно испарились.

Я собрала последние частички самообладания, чтобы возразить Гарри, но тот не оставил мне шанса.

– Не волнуйся, я прослежу, чтобы ты не пила сегодня много, – подмигнул мне тот.

– Ладно, – на выдохе сказала я, сдавшись. – Тогда буду водку. С колой.

– Водка с колой? – засмеялся Гарри. – Что-то новенькое.

– Отстань, мне нравится, – засмеялась я в ответ.

Вечер шел, в целом, хорошо. За исключением того, что Гарри вел себя совсем не так, как вчера.

После нашего “маленького момента”, где тот позволил себе приобнять меня за талию, мы больше не касались друг-друга, а диалог вели всей компанией. За все время, что мы были здесь, он подмигнул мне пару раз – и на этом знаки внимания закончились.

Конечно, я была не настолько глупа, чтобы решить, что после пары-тройки дней знакомства у нас было все серьезно. Мы даже не целовались! С другой стороны, я ожидала получить чуть больше знаков внимания.

С остальной частью компании мы особо не общались: перекинулись парой фраз о вчерашней вечеринке с Джейсоном, а затем Стеф расспросила меня про Германию. Оказалось, у той живут дальние родственники где-то под Берлином. С Элис диалог как-то не пошел – казалось, я не слишком ее заинтересовала.

Я была на пути в уборную, когда вдруг заметила знакомое лицо – что здесь случалось совсем не часто. Это был Чарли.

Если эта троица и правда делала все вместе, наверное, и Майкл мог оказаться где-то неподалеку. Пересекаться со вторым хотелось сейчас меньше всего на свете – я еще не успела отойти от вчерашнего. Поэтому я спешно проскочила к уборной, не поднимая головы – боялась, что случайно найду его глазами.

На входе в туалет я врезалась в Мэдди.

– О боже, осторожнее! Я чуть не спустила на тебя всех собак, – засмеялась Мэдди.

– Не поверишь, кого сейчас видела здесь. Чарли! – зачем-то громким шепотом сказала я.

Мэдди уставилась на меня с непонимающим взглядом.

– Разве эта троица ходит по подобным местам? – продолжила я.

– Город маленький, все возможно. Расслабься, ты с нами, так что можешь не переживать.

Мэдди отправилась обратно за столик, в то время как я прошла вглубь уборной.

Я стояла у грязного туалетного зеркала и крутила в своей голове мысли о последних днях моей жизни. События так быстро набрали обороты, что я даже не успела переварить все произошедшее.

Еще несколько дней назад я жила свою обычную жизнь, не вылезая из зоны комфорта: гуляла по привычным улицам, ела в привычных мне местах. Дни были не особо веселыми, зато понятными и безопасными.

Приехав в Штаты, я тут же успела попасть в водоворот событий, которые, развиваясь со стремительной скоростью, не оставляли места для привычной стабильности. Меня никто не спрашивал, нравится мне это или нет, – события просто происходили. И, судя по моим предположениям, накал страстей совсем не собирался останавливаться.

От всех этих мыслей пропало всякое желание веселиться. Хотелось скорее завершить вечер и побыть в одиночестве – это был единственный известный мне способ быстрого восстановления ресурсного состояния.

Происходящее в моей жизни не вдохновляло, а скорее грузило. В огонь подливали масла совершенно неясные мне намерения Гарри.

Вместо американской мечты я получила абсолютную путаницу в своей жизни. Я предполагала, что первые дни здесь будут непростыми, но совсем не в том ключе, в каком реальность предстала передо мной.

Глава 8

Майкл

Многие напрасно считают, что у богатых жизнь – как сахар. И считают так именно те, кто этим самым богатством никогда не обладал.

Люди грезят богатством и живут в слепой уверенности, что, как только они разбогатеют, деньги непременно решат все их проблемы, а в жизни наступит бесконечная белая полоса. Но правда такова, что каждый лишний цент на твоем счету навешивает дополнительный груз ответственности, которую далеко не каждый в силах потянуть.

Не мне рассуждать о вреде денег, расхаживая в образах за десятки тысяч долларов. Да и не стану отрицать, что деньги открывают множество дверей и делают жизнь куда проще. Я лишь хочу сказать о том, что далеко не каждый готов потянуть то, что прилагается к многомиллионным счетам.

Каждый второй в стенах этого кампуса скажет, что я хожу по коридорам, как король – с надменным лицом и безучастным видом. Но никому и в голову не приходило, что за слоями неподдельной уверенности, власти и статуса есть необходимость подобного поведения.

Когда твоя семья входит в список самых влиятельных семей Америки, у тебя нет варианта упасть в грязь лицом. Один прокол – и многолетняя репутация рушится, как карточный домик. Власть слабеет, а вместе с тем пустеет и состояние счетов.

Я не один. И никогда им не был. Это гребаная цепочка, где я и каждое мое действие неразрывно связаны с моей семьей. Если где-то идет сбой, он по цепной реакции затрагивает всех участников процесса, доходя до самых верхов. Такова моя реальность.

После выходных я до сих пор пребывал в каком-то отстраненном настроении. Конфликт с Дэном почти сошел на нет, но все еще требовал урегулирования некоторых моментов: после воскресного диалога на кухне мы больше не затрагивали эту тему. Поэтому проблема никуда не делась – скорее, просто отложилась на время.

Зато у меня было достаточно времени, чтобы поразмыслить над жизнью. И, не хотелось этого признавать, но я понимал, что был не прав.

В планах было взять инициативу по решению конфликта на себя и извиниться. Конечно, в своей манере.

Что-что, а гордости мне было не занимать.

До здания кампуса мы сегодня ехали порознь: я – чтобы побыть в своих мыслях, Дэн – вероятно, чтобы не пересекаться со мной, а Чарли… У Чарли просто не было другого выбора.

Добравшись до университетской парковки чуть раньше, чем обычно, я решил скоротать время на лавочке в неспешных размышлениях о жизни. Погода была хорошая: ранняя осень ощущалась совсем, как лето, а настроение способствовало некой саморефлексии.

Я чувствовал, что нахожусь в какой-то важной точке своей жизни, но совсем не понимал почему. Будто за следующим поворотом меня ожидал экзамен, от результатов которого будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь.

Стану ли я тем самым человеком – кем буду годиться? Или же опущусь ниже плинтуса, утопая в людской гнили?

Собственно, экзамен от жизни действительно поджидал меня – причем в буквальном смысле за следующим поворотом.

По традиции немного опоздав (благо, не на пару к профессору Эмбету), я неторопливо поплелся в здание под “Creep” – Radiohead в наушниках. Сегодня меня не волновали ни опоздания, ни успеваемость. В голове стояли более важные вопросы: о смысле жизни, личности, морали. Я ощущал себя так, как будто наконец понял что-то – и вся эта мишура вмиг потеряла смысл.

Из рассуждений в голове меня вырвал резкий толчок. Крепкие руки прижали меня к стене, сжимая мою шею и перекрывая проход воздуху.

В обычной ситуации я бы заметил угрозу, если только не был бы так сильно погружен в свои мысли и музыку, заглушающую шум вокруг.

Ублюдок напал исподтишка, зная, что я не успею среагировать.

В секунду растеряв остатки безмятежного спокойствия, я яростно отпихнул нападавшего, замахнувшись кулаком в ответ.

– Какого хрена?! – выплюнул я.

Парнем, у которого очень скоро будут огро-омные проблемы оказался баскетболист из нашей университетской команды. Я не знал его имени, но точно видел его ранее. Лицо было до боли знакомым.

– Сука, я тебя закопаю, – огрызнулся тот.

Его разъяренное лицо покраснело от гнева, а на лбу выступила вена.

– Ты совсем страх потерял? Давно не прописывали по смазливому личику? – съязвил я в ответ.

Нападение в стенах кампуса – последнее, чего я мог ожидать. Обладаемый мной статус накладывал на меня некоторого рода неприкосновенность. Здесь каждый знал, что шутить со мной, а тем более враждовать – слишком плохая идея.

Помимо крупного тела, импульсивного (даже агрессивного) нрава, семьи и связей у меня было слишком много людей в запасе – тех, кто беспрекословно встал бы на мою сторону. Не задавая вопросов. Не разбираясь в ситуации. Но, видимо, ублюдок решил, что он бессмертный.

– Слушай, мне похеру на твои связи и гребаную семью. Знаешь, что я нашел? Огромный, сука, компромат на твою охреневшую задницу, которая очень скоро отправится за решетку.

– Удачи, – отмахнулся я, ухмыльнувшись, и пошел дальше, не желая слушать бред этого придурка. – Я тебе пришлю контакт своего адвоката.

Я бы с радостью прописал ему пару ударов по этой наглой физиономии, но положение было и без того шатким. К тому же, доказать свою правоту будет куда сложнее, если этот урод окажется в больнице.

– Даже не хочешь узнать, в чем дело? – самодовольно ухмыльнулся тот, чем, признаюсь, на секунду привлек мое внимание. – Поверь мне, ты не будешь вести себя столь самоуверенно, когда узнаешь, что мне известно.

– Удиви, – обернулся я все с той же железной решительностью на лице.

В голове на секунду проскочила пара тревожных мыслей, но на лице – полное спокойствие, уверенность, готовность. Ни грамма страха. Каждый мой мускул и каждое движение выражали силу и устойчивость.

– Ты убил ее, сука. Ты! Это из-за тебя она умерла! – на повышенных тонах продолжил тот.

– О чем речь? – с максимальным безразличием на лице спросил я.

Конечно же я знал. Конечно же, мать твою, я всецело и полностью знал, о чем, а точнее о ком идет речь.

Только бы это не оказалось правдой.

Только бы этот придурок просто двинулся башкой, не имея понятия, о чем говорит.

Черт, только бы это случилось не по моей вине.

Нет.

– Ну ты и мразь, – с безумными, разъяренными глазами, будто в состоянии аффекта, сказал тот.

– Шерилл Джонсон. Забыл это имя? Забыл ее, да, сука? А мы с родителями каждый день ее оплакиваем. Сука, каждый гребаный день этой чертовый жизни превратился в настоящий ад, пока ты, ублюдок, спишь спокойно в своих хоромах, заказываешь вечеринки и развлекаешься с девчонками, растрачивая деньги, чтобы поддерживать свое бесполезное существование. Ну ничего, сука, не долго тебе осталось, совсем не долго.

Тело мгновенно пронзил страх, проникая в каждую клеточку.

Я приложился запястьем к его шее, придавливая к стене – лишь бы только он наконец заткнулся и перестал орать на все здание. Это должно было хоть немного привести его в чувства, не оставляя видимых следов на теле.

Увидев боковым зрением движение справа, я резко повернул голову.

Черт, как не вовремя.

Свидетели были совсем не кстати.

Но то, что я увидел, повергло меня в еще больший шок.

В нескольких метрах от нас стояла Амалия, смотря на меня огромными глазами, в которых читался неприкрытый ужас. Неловко, будто не управляя своим телом, та попятилась назад и быстро скрылась за поворотом.

Твою мать.

Вот теперь у меня очень большие проблемы.

Я отпрянул от парня и, еще раз бросив взгляд на место, где только что стояла Амалия, сказал:

– Все вопросы через адвоката. И будь очень осторожен. Надеюсь, твоя семья будет готова потерять все до копейки.

Я бросил в его сторону последний грозный взгляд и пошел прочь.

Из головы пропали все уроки, лекции, гребаные бесполезные предметы.

Я вышел из здания и направился в сторону машины.

В сознании одновременно крутились тысячи мыслей.

Куда ехать? Что делать?

Что, черт возьми делать?!

Неужели Шерилл покончила с собой из-за меня?

В памяти вспыли события прошлой весны, когда одним беззаботным утром университет погрузился в траур. Вся новостная лента пестрила яркими заголовками: “Степендиантка из Чапелл-Хилл найдена мертвой в университетском общежитии”, “Самоубийство или жестокая расправа?”, “Талантливая певица с многообещающим будущем свела счеты с жизнью”.

Я вспомнил ее смех, ее нежные мягкие губы, которые никогда искренне не желал, ее глубокие сообщения о чувствах, которые меня раздражали.

Черт.

Какая же я мразь.

Какая же я мразь.

Разогнавшись до предела, я мчал по трассе, а из глаз – впервые за много лет – лились скупые слезы.

Я громко закричал в пустоту, до боли в горле, но та не ответила. Это был крик души: раздирающий, полный безысходности.

В тот миг, когда пришло осознание о содеянном, я умер. Физически я все еще оставался собой, но внутри что-то сломалось. Огромная волна ненависти захлестнула разум – ненависти к себе, ненависти к жизни, ненависти ко всему вокруг.

Мне не хотелось признавать, не хотелось верить, что мир может быть таким. Что я могу быть таким. Хотелось отмотать время вспять, вернуться в сегодняшнее утро, понять, что все происходящее – сон, дурацкая шутка. Хотелось сбежать из реальности. Только лишь бы не думать об этом. Бежать от этой мысли со скоростью света. Будто если не смотреть в нее, она не будет существовать. Растворится. Исчезнет.

Огромная дыра в груди разрослась до вселенских масштабов, не оставляя внутри ничего, кроме боли и пустоты, тьмы и безысходности.

Все так же светило солнце. Люди беззаботно ехали по своим делам, гуляли по улочкам, смеялись и радовались новому дню. Мир оставался прежним – таким же, каким был сегодня утром.

Только вот я – нет. Мое солнце внутри вмиг погасло.

Глава 9

Амалия

“Иногда я чувствую, что тону. Попадаю в водоворот, гребу из последних сил, усилием воли всплываю на поверхность, и, кажется, будто вот-вот доберусь до берега, но, увы, снова иду на дно. Легкие наполняются водой вперемешку с обжигающей солью, а тело сводит в обездвиживающей судороге от усталости. И все, что остается – просто сдаться.”

Октябрь 12.2023, Дортмунд

– Эми-и, – Мэдди щелкнула пальцами перед моим лицом. – Прием! Где летаешь?

Я закрыла заметку в телефоне и уставилась на нее с вопросительным взглядом.

– Через 5 минут начинается лекция, ты идешь?

– А, да… Я сейчас.

Я схватила сумку с подоконника и спешно встала из-за столика, оставляя на столешнице недопитый кофе.

Оно настигло меня в кофейне, перед лекцией. Хотя, если честно, я почувствовала неладное с самого утра, но спихнула все на недосып и вчерашний коктейль с водкой. Спустя только пару часов я осознала, что алкоголь тут был совсем не при чем.

Это произошло резко – будто сработал переключатель и “бац” – ты в новой реальности. Я даже не успела подготовиться. Хотя…к этому никогда нельзя быть готовой. Оно всегда приходит без предупреждения, сметая все хорошее и прекрасное на своем пути.

Я шла по тропинке в здание корпуса и не понимала, зачем делаю это. Зачем приехала сюда, зачем иду на пару, зачем просыпаюсь по утрам и вообще… зачем живу. Все вмиг потеряло смысл, а внутри разрослась огромная пустота размером со вселенную.

Не смотря на неприятные ощущения, я знала, что это временно. Оно пройдет. Всегда проходило. Сейчас важно было продолжать следовать своим целям, хоть сейчас они и потеряли для меня всякий смысл.

Когда это случилось в первый раз, я совсем не сразу поняла, что что-то не так. Просто в один момент жизнь стала серой и однообразной: пропали поводы для радости, да и желание жить в целом. Казалось, что что-то сломалось, и больше никогда не будет, как прежде. С какой-то стороны так оно и было.

Со временем – и в результате упорной работы над собой – я наконец вернулась к прежнему состоянию. Даже лучше. Жизнь засияла такими яркими красками, что, казалось, я постигла нечто очень важное, недоступное каждому. Меня буквально распирала мотивация и какое-то дикий интерес к жизни.

В тот месяц я готовилась к выпускным экзаменам и отточила весь материал до совершенства буквально за пару недель. Энергии было вдвое больше, чем прежде. Теперь я могла все.

Пока… Пока снова не упала в эту яму.

К врачу я пошла не сразу, а лишь когда очередная депрессия извела меня настолько, что никакого смысла просыпаться больше не осталось. Я неделями лежала в кровати и смотрела в потолок. Вдобавок ко всему, я похудела на семь килограмм (с моим-то весом!), потому что забывала поесть. Или просто не хотела.

В конечном счете забеспокоилась моя мать, чьи звонки я настойчиво игнорировала. Та, наверное, решила, что я подсела на наркотики или что-то типа того – ее можно было понять: я и правда выглядела довольно жутко. Она тут же взяла билеты и первым рейсом прилетела в Германию.

После парочки скандалов, мама, буквально, за руку отвела меня сначала к психологу, потом – к психиатру.

Так начались несколько мучительных месяцев подбора лечения и установки диагноза. Я перепробовала около десятка разных препаратов: от одних спала целыми сутками, от других меня рвало, предпоследние вообще вызвали ухудшение состояния. Как мне потом сказали, антидепрессанты были не совместимы с моим заболеванием без коррекции другими таблетками.

Весь этот ад продолжался месяца четыре, пока вдруг в один день я не получила вместе с рецептом на таблетки бумажку с надписью “Биполярное-аффективное расстройство”.

Проблема этого расстройства заключается в том, что оно не лечится. Можно поддерживать свое состояние таблетками, но легче будет становится лишь на какое-то время. Зато есть ремиссии, которые могут длиться довольно долго – вплоть до десяти лет.

После последнего депрессивного цикла именно это со мной и случилось – я ушла в ремиссию. Я не принимала таблетки уже около полугода и чувствовала себя прекрасно: никаких депрессивных состояний, как и маниакальных. Абсолютно ровный эмоциональный фон.

Вторая проблема этого заболевания заключается в том, что, когда тебе нормально, тебе кажется, будто ты здоров. Что медицина врет, что это какая-то ошибка, и ты наконец излечился полностью. Ты свято веришь в это каждый раз, пока очередной депрессивный цикл не забирает тебя в свои сети.

И вот это случилось снова.

Попрощавшись с Мэдди я вдруг осознала, что пришла совсем не к тому корпусу, где должна была проходить лекция. Равнодушно глянув на часы, я поняла, что опоздала. Это не вызвало волнения и тревожности, как прежде. Внутри было лишь безразличие.

Вспомнив свое правило номер один, гласившее, что все это временно, и ни в коем случае нельзя давать слабину, забивая на свои цели, я все же заставила себя отправиться на поиски нужной аудитории.

Сейчас мне это казалось совсем не важным. Зато через пару-тройку месяцев, как только мне станет легче, я буду реветь как белуга, получив документ о снятии со стипендии.

Почти дойдя до нужной двери, я поймала отрывки странного диалога в коридоре. Казалось, я услышала что-то такое, что мы обычно слышим в фильмах или в сериалах – в реальности такого просто не бывает.

– Ты убил ее, сука. Ты! Это из-за тебя она умерла! – послышался громкий мужской голос.

На долю секунды страх пронзил мое тело. Инстинктивно мне хотелось сбежать. Мозг кричал: «Не поворачивай туда, там опасно. Никто не должен знать о том, что ты все слышала.», но ноги, будто живя своей собственной жизнью, предательски вели меня на верную смерть.

Повернув за угол, мое тело словно парализовало от увиденного. Я хотела бежать – бежать так быстро, как только можно, – но не смогла пошевелить и пальцем. Просто стояла, как вкопанная.

В паре метров от меня стоял Майкл, прижимающий шею какого-то парня локтем к стене.

Сердце забилось так сильно, что грудная клетка буквально завибрировала, а во рту резко пересохло.

Глаза Майкла встретились с моими – звериные, черные, готовые убивать.

Я, спотыкаясь, попятилась назад. От страха все тело затряслось в какой-то странной судороге – будто температура воздуха резко опустилась до минус пятидесяти.

Повернув за угол, я, словно пребывая в каком-то тумане, добежала до туалета. Меня вырвало пару раз, прежде чем в голову пришло осознание о произошедшем.

Майкл – убийца?

А я, кажется, только что невольно стала соучастником всей этой истории. Но разве это справедливо? Разве я хотела этого?

Я сидела на полу туалета, заперевшись в кабинке, и боялась пошевелиться.

Не знаю, что меня пугало больше: что мой напарник оказался причастным к смерти какой-то девушки, или осознание, что теперь он не оставит меня в покое. Теперь, когда я случайно узнала то, что не предназначалось мне, я стала его идеальной мишенью. Если до этого дня он уже успел знатно подпортить мне жизнь без особых на то причин, то что же будет теперь, когда я встала у него на пути?

Остаток лекции я провела в кофейне: пропустив полчаса от занятия, было бы бессмысленно и абсолютно бестактно вламываться в аудиторию.

Последующие часы – вплоть до самого вечера – я непрерывно прокручивала в голове мысли о произошедшем: сидя на лекциях, прогуливаясь до общежития, трудясь над домашним заданием. Мозг безостановочно придумывал разные ветки дальнейшего развития событий, пока тело не исчерпало свои запасы энергии.

В каком-то полудреме, находясь на границе между сном и реальностью, я наконец погрузилась в сон.

* * *

В 7:00, как обычно, прозвенел будильник. Я открыла глаза и тут же поймала себя на мысли, что что-то забыла. Мне нужно было что-то вспомнить: что-то важное. Мозг неторопливо начал включаться в работу в поисках нужной информации.

Спустя секунду на меня обрушилось осознание, а в голову просочились картинки вчерашних событий. И без того шаткое ментальное состояние было нокаутировано грузом навалившихся проблем.

Сегодня мне особенно не хотелось вставать с кровати: сил не было даже на то, чтобы сходить в душ – не говоря уже о посещении лекций, общении с людьми и тем более решении непредвиденных трудностей.

Больше всего давила мысль о предстоящем занятии с профессором Эмбетом. Я до сих пор не решила, как поступить: остаться дома, притворившись больной, или по-настоящему быть больной, добровольно идя на встречу с Майклом. Первый вариант привлекал гораздо больше.

Конечно, я не смогу вечно прятаться, зато выбью себе немного времени, чтобы продумать план действий.

С одной стороны, можно подумать, что я оказалась в весьма выгодном положении: у меня есть компромат на Майкла. И за мое молчание придется расплатиться как минимум хорошим отношением и парочкой извинений.

Но я же не настолько глупа. Во-первых, у меня нет никаких доказательств. Во-вторых, самое глупое, что я могу сделать, – это начать воевать с Майклом. По словам Мэдди, его семья является одной из влиятельнейших в Америке. Его деньги и связи развязывают ему руки почти в любом вопросе. Раздавить такую, как я, ему точно не составит никакого труда.