Всё образумится

– Раз он встал, чего тогда не пришёл на шум? – раздался над её ухом раздражённый голос Яши.

– И куда он делся, – продолжила мысль Алёна. – Я только что из зала. Ни там, ни в туалете никого нет.

– Может, Григорий в классе? – предположила Клара и под вопросительными взглядами поспешила указать на дверь напротив тупика.

Сквозь решётчатые пыльные окна в класс – как его назвала Клара – пробивался бледный фонарный свет, разбавляя сумрак. Кто-то, интересуясь, чем пахнет, щёлкнул выключателем, загудели лампы. В центре, деля комнату на две половины, стоял длинный, заваленный пыльным хламом, узкий стол, к которому, словно ножки к гусенице, примыкали сервированные к завтраку парты. На тарелках с голубой кромкой лежал прямоугольник омлета с глазками колбасы. Ещё дымящийся кофе в гранёных стаканах манил своим горьковатым ароматом.

Григория здесь не было.

От запаха у Алёны засосало под ложечкой. Она даже не подозревала, насколько проголодалась. Не думая, кто принёс еду, и, раз их кормят, сколько ещё собираются держать взаперти, она села за ближайшую парту и отправила в рот кусок омлета. В конце концов, где бы ни пропадал Григорий, деваться здесь некуда, и ему придётся вернуться.

По керамике застучали, заскрежетали вилки: Клара, Яша и Кристина последовали её примеру и поспешили наброситься на еду. Вскоре и Влад, сомневающийся, для них ли это накрыли, поддался на уговоры урчащего желудка.

– Предлагаю не ждать больше Григория. – Яша громко отхлебнул кофе. – Если что, я сам ему всё повторю. Не завтрак же был вашим серьёзным делом.

Алёна провела языком по зубам, нащупала едва заросшую после удаления лунку… Дальше откладывать она не могла.

– Охранник нас запер. И по-моему, он как-то связан с водителем автобуса.

– Что? Какого хрена?

– А вы уверены?

– И как нам теперь отсюда выбраться?

– Вы что, на заговор намекаете?

Объяснять ничего в таком гомоне Алёна не стала. Она не вложила в слова убеждения, позволила не принимать их на веру, поэтому и не удивилась, когда Влад с Яшей поспешили в зал. В компании оставшихся Клары с Кристиной она допила кофе и, закинув ногу на ногу, выудила из пыльной кучи в центре советскую книгу. Среди разводов на бурой тканевой обложке поблёскивала тиснёная золотая эмблема в виде скорбной театральной маски, вписанной в шестиугольник. Автор и название стёрлись, сохранилась лишь черта между ними. Кажется, Алёна находила книги этой серии у мамы на лоджии…

Из коридора донёсся топот, и с пронзительным пищащим скрипом кроссовок в дверях появился запыхавшийся Яша. В его выпученных, почти безумных глазах полыхало праведное негодование.

– Нас… правда… заперли, – жадно хватая ртом воздух, проговорил он. Яша примостился на парту перед Кристиной и стал водить пальцами по тёмному ёжику волос. – Мы ещё Григо… рия… поискали. – Он замотал головой. – Как сквозь землю…

Алёна помрачнела. Человеку с габаритами Григория спрятаться тяжело. Да и где прятаться-то? Куда ни глянь, везде или пустота без единого укрытия, или теснота, куда и ребёнку не втиснуться.

– А вы не нашли тайных ходов? – совершенно серьёзно спросила Клара. – Женщина из туалета могла скрыться по ним. Ничего ведь не исчезает бесследно.

Алёна приязненно поглядела на девочку. Своей открытостью та напоминала Алёне её саму в подростковые годы. Она тоже не отличалась пониманием, что и где говорить не стоит. Подобных чудачеств Алёна, разумеется, никогда не высказывала.

– Тайных ходов?.. Мы не в… средневековом… замке. Фух! Есть вода?

– Разве что в туалете, – пробормотала Кристина и ласково погладила его по спине.

– Он в женском туалете!

Ослеплённая догадкой, Алёна выскочила из класса. В коридоре она чуть не налетела на Влада: в последний миг тот вжался в стену, точно уклоняясь от машины – не меньше. Вдогонку Алёне что-то кричали, но гул быстрых шагов заглушал слова, а затем голоса, отрезанные захлопнувшейся дверью, замолчали. Монументальный покой зала они потревожить не смогли.

Григорий должен был находиться в женском туалете. За сокрытой тенью белой дверью с жирной буквой «Ж». Вчера, решив помыть руки, Алёна туда попасть не сумела, зато у такого гиганта как Григорий явно хватило бы сил прорваться внутрь. Или он в туалете, или снаружи. По ту сторону решётки. Других вариантов Алёна не видела.

Дверь легко поддалась, стоило лишь потянуть за ручку. Мигающие лампы отражались жёлтыми кругами в натёкших лужах, по которым мирно плавали щепки-кораблики. Казалось, в туалете прошло торнадо: весь пол усыпали осколки кафеля и куски разбитых раковин, а кабинки сложились костьми домино, одна на другую. И теперь настало спокойствие после бури.

УПРЯМСТВО

Куда может деться человек из закрытого помещения? Ответа Яша не находил, не хватало фантазии. Однако он не сомневался, что Григорий исчез из-за горящих труб, и что его, вероятно, уже никто из них не увидит. Жизнь ведь это не фокус с исчезающим шкафом: если алкоголик загадочно пропадает, шансы, что он вскоре выйдет из-за угла, стремятся к нулю.

Встав посреди разгромленного туалета, Яша рассеяно оглянулся по сторонам. Только сейчас он заметил глубокие как от ножа царапины на зеркале, складывающиеся в неровный пентагон. В голове сразу зароились нехорошие мысли; сразу всплыло усталое небритое лицо, заскрежетал металл…

– Мы собираемся к номерам, – сказала, появившись в дверном проёме, Кристина.

– Хотим осмотреть всё разом. – Рядом с ней встала Клара и взяла её за руку. Они походили на сестёр: старшая – скучающая красавица, а младшая – любительница контркультуры. – Чтобы не получалось как в «Скуби-Ду», когда человек перебегает из одной комнаты в другую, и приходится проверять всё по кругу.

– Вряд ли Григорий осилит такие манёвры, – хмыкнул Яша. – Разве что если это всё костюм, а сорви с него маску, внутри окажется тощий Григорий.

– Матрёшка, – тоном, будто раскрыла тайну, с придыханием проговорила Клара. – Человек внутри чудовища, но внутри человека тоже метафорическое чудовище, которое толкнуло его на злодеяния. – Поджав губы, она немного помолчала. – Нет, думать так сразу нельзя. Нужно верить, что чудище есть.

– Странная какая, – пробормотал Яша и попытался перехватить взгляд Кристины, но та смотрела куда-то мимо него, в пустоту. – Окей… – протянул он. – Я вам нужен?

Кристина пожала плечами: не в её привычке давать точные ответы.

– Наверное, нужен. Алёна просила позвать всех.

До этого Яша намеревался остаться в туалете: попытаться разобрать сваленные колодой кабинки, проверить окно, – но тут на секунду заколебался. Ему искренне захотелось помочь остальным, однако это желание быстро потухло, и Яша ответил, чтобы девочки шли без него.

Еле сдвинув стенку верхней кабинки, Яша нашёл застрявшее в щербине крупное серое перо. И откуда оно только взялось? Большие птицы в форточки не залетают. Яша сунул перо в карман и попытался открыть окно, но рамы были заколочены. Лишь через щели тянуло дыханием зимы.

За пыльными стёклами, за решёткой, в предрассветных сумерках плавно кружились едва различимые подхваченные ветром снежинки. Звёзды на небе уже потухли, но солнце ещё не подожгло горизонт. Повёрнутый к лесу фонарь окрашивал ярко-зелёным тёмные сосновые лапы под белыми снежными шапками. Его плафон в форме ложки находился чуть выше уровня подоконника. По воспоминаниям Яши они поднялись лишь на второй этаж, а сейчас получалось, будто они на третьем или даже на четвёртом, что затрудняло побег через окно.

Яша раздражённо щёлкнул языком и пошлёпал по глянцевому от воды полу в зал. До сих пор возможность в любой момент спрыгнуть в сугроб успокаивала; теперь Яша всерьёз занервничал. Неужели их в самом деле заперли? В самом деле решили удерживать против воли? Он бросился к закованным цепью дверям в другое крыло, вдруг те удастся приоткрыть и…

Стоило дёрнуть за ручки, как на пол якорем грохнулся ржавый замок с парой звеньев на душке, следом за ним, позвякивая, заструилась массивная цепь. Двери отварились, и пахнуло спёртым кислым потом. Именно такой запах по Яшиному представлению стоял в тюрьмах.

Спрятав нос в сгибе локтя, он заглянул внутрь. Ни одна лампа не горела: пришлось включил на телефоне фонарик. Белый свет выхватил из темени синие стены. Тут и там на краске, словно отпечатки отступившей тьмы, чернели пятна. На полу рыбной чешуёй тускло поблёскивали запылившиеся осколки. Коридор куда больше соответствовал давно заброшенному зданию. Не доставало лишь наслоенных друг на друга до нечитаемости надписей, чтобы получился типичный погром, какой ради веселья чинят вандалы-подростки.

Каждый шаг отдавался хрустом битого стекла. Чем глубже заходил Яша, тем гуще становилась вонь. Смрад лип к коже, напитывал одежду подобно сырости, однако Яша настырно продвигался вперёд. В голове у него засела навязчивая мысль о выходе, об открытом окне, о шаткой задней двери, которые обязательно где-нибудь да есть. Должны быть.

«Всё образумится, – сказал он сам себе. – Так или иначе».

Эта часть – Яша её про себя назвал частью «Б» – представляла собой отражение в грязном, помутневшем от времени зеркале: всё вокруг повторяло уже знакомую часть «А», но при том разительно отличалось. За поворотом тянулся такой же как там узкий коридор с вереницей дверей. Вот только отражение было искажённым: все двери приоткрыты, будто кто-то подглядывал из темноты, комнат не шесть, а семь, и внутри ни кроватей, ни стульев. В классе тоже стояли парты. Из них составили пирамиду под самый потолок.

Собираясь возвращаться, Яша развернулся – свет фонарика скользнул по тупику – и замер. По центру стены зияла чернота. Яша различил во тьме слабые отсветы. Дыра напоминала огромную пасть, которая скалилась обломками кирпичных зубов, после того как проглотила солнце… Невольно в голове у Яши возник образ заключённого, тихонько колупающего стену камеры, а потом вешающего поверх дыры плакат пышногрудой кинодивы с волнами блестящих волос на плечах.

Протиснувшись через проём, Яша, словно мотылёк, двинулся к свету. Тот исходил из чего-то наподобие огромного колодца, раскидывая по потолку над собой причудливые серые тени. Стоило приблизиться, и на месте колодца проступила широкая лестница, спускающаяся кольцами на три этажа и утопающая в густой тьме. На последнем этаже горел тусклый зеленоватый свет, какой был зимним утром в детской поликлинике. Сразу вспомнилось, как мама разматывает обвязанные вокруг Яшиной шеи длинные уши шапки и отправляет одного сдавать анализ на глистов, а затем медсестра, скотч, стекло…

Снизу донёсся шорох.

БЕЗРАЗЛИЧИЕ

– Возможно, Григория похитила женщина, которую я видела в туалете, – отстранённо, точно говорила о будничном деле, заявила Клара, когда они вчетвером после обыска номеров устроились в классе. – Эта женщина и не женщина вовсе, а крылатая химера. И ещё кое-что по поводу туалета. Женщина там всё сломала.

– Не хочу тебя обидеть, но мы бы услышали грохот, – с напускной мягкостью сказала Алёна и положила руку девочке на плечо. – Мне кажется, погром учинили уже давно, поэтому женский туалет и держали закрытым до сегодняшнего утра.

– Но вчера он был открыт, – вставила Кристина. – Я там руки мыла.

– А я вообще наткнулась на женщину в мужском, – заартачилась Клара.

– То есть, кто-то ещё и поменял на дверях таблички? – Алёна скептически подняла брови. – Кто? Зачем? Какое-то бессмысленное мелкое хулиганство.

– Или саботаж, – как-то неуверенно сказал Яша.

Повисла пауза, все обернулись к нему.

Яша сидел за одной из задних парт, в отдалении от остальных. Откинувшись на спинку, он с руками в карманах покачивался на стуле, будто изображая типичного двоечника на галёрке. Кристине подумалось, что он наверняка сейчас крутил в пальцах мартышку-брелок на ключах. Подарок сбежавшего отца его всегда успокаивал.

Заметно оробев, Яша продолжил:

– Они хотят нас расстроить. Кто «они»? Охранник с Григорием. Раз его куртка здесь – здание он не покидал. Снаружи холод собачий.

– Ну, да, – инертно согласилась Кристина, – такие как Григорий могут уболтать кого угодно. Даже тюремщика.

– А по-моему, это Влад, – вставила Клара. – Мне он не нравится.

– Некрасиво так судить о людях, – выговорила ей Алёна и принялась рассуждать слух: – Ладно, допустим, Григорий умудрился освободиться. Охранник запер нас здесь с какой-то целью, для которой мы не должны умереть с голоду. Поэтому он нас накормил. Логично? Наверняка он скоро даст знать, на каких мы здесь условиях. Зачем ему отпускать Григория? Чем больше людей, тем лучше же для чего угодно.

– Просто он переоценил свои силы, – бросил Яша. – Еды нам про запас не оставили. Охранник точно собирается прийти снова. Пленников всегда кормят, ведь жизнь их главная ценность. А Григорий вон какой огромный. Такого лучше иметь на своей стороне. Охраннику, этому старику, с ним ни за что бы не справиться.

Алёна достала из кармана телефон и поглядела на экран.

– Предлагаю план. – Её голос звучал с гипнотической уверенностью, коей совершенно не хотелось противиться. – Подкараулим Григория с охранником у входа и набросимся, когда они отопрут решётку. Вряд ли они появятся раньше полудня, так что все свободны до одиннадцати пятидесяти.

Время отпечаталось у Кристины в сознании, и, моргнув, она кивнула в унисон с Яшей и Кларой. Она уже собиралась пойти побродить где-нибудь до назначенного часа, но тут Клара, требуя всеобщего внимания, поднялась на стул.

– Я считаю, Григория могла утащить женщина-химера.

– Милая, послушай, – строго перебила её Алёна и помогла спуститься, – здесь творятся пока что непонятные для нас вещи, но не фантазийные.

Клара закатила глаза.

– Нас заперли с химерой, – отчеканила она и выбежала в коридор.

Мы правда будто не одни, подумала Кристина, но вслух ничего не сказала.

НЕУВЕРЕННОСТЬ

Покинув класс, Влад почти бегом направился в зал. Там он тихо прошмыгнул мимо туалетов и выглянул из-за угла. Его как молнией поразило: двери в другое крыло были приоткрыты, а связывавшая их цепь лежала серебристой горкой на полу. Что-то затевалось прямо у них за спиной. Оставалось надеяться, что это дело рук охранника, а не громилы Григория. С Влада ещё вчера хватило издевательств от этого идиота.

УПРЯМСТВО

Как бы Яша не натягивал на нос ворот кофты, от стоящего смрада мутило, а во рту поселился привкус горечи. Здание напоминало болото, где перегнивали останки предыдущих случайно угодивших в трясину несчастных. Спускаясь всё ниже, проверяя этаж за этажом, Яша всё пуще отчаивался отыскать выход. Он уже не сомневался: их не первых заперли здесь. А если они не выберутся, то и не последних.

На третьем и втором этажах все окна забили фанерой. Сколько бы Яша ни бродил по лабиринту коридоров, вытянув перед собой телефон, и ни обшаривал фонариком темноту, он видел лишь голые стены с венами проводки и чёрные прямоугольники арок, что вели в пустующие комнаты. Часто ему слышалось насмешливое шебуршение, какое издают мыши, а порой мерещилось хлопанье крыльев.

Щурясь от света, Яша спустился на первый этаж и выключил за ненадобностью фонарик. За лестничным закутком тянулся просторный голубой холл. По середине стояла одинокая скамейка, напротив которой высилась настоящая баррикада. Сломанные стулья, кирпичи, стекловата, каркасы кроватей, пронумерованные шкафчики, обломки труб, сколотые унитазы и раковины, – образовывали гору почти до потолка. В зазорах проглядывалась нечто смолянистое, словно баррикаду залили вонючей жидкой патокой.

За ней точно есть проход, продумал Яша. Другой причины стаскивать сюда хлам со всех этажей нет.

Полный решимости, он, закатав рукава, схватился за чистую на вид ножку стула и невольно отшатнулся. Смрад у баррикады стоял удушающий. На глаза навернулись слёзы. Пересилив отвращение, Яша вновь взялся за ножку и дёрнул. Та едва сдвинулась. Как бы он ни тянул, ни колотил по ней, ножка держалась намертво. Казалось, Яша пытался вырвать вросший глубоко в землю корень. «Давай же, падла», – сквозь зубы прорычал он и упёрся ногой в баррикаду.

Яша оказался на полу. Голова кружилась, болел затылок, ладони саднило. Где-то поодаль тяжело хлопнула дверь. По холлу разлетелись ритмичные шаги. Яшино сердце бешено как в последний раз заколотилось, но как следует испугаться он не успел.

– Ты так шумишь. С твоей стороны было смело спуститься сюда в одиночку.

– Григорий? Ты здесь? – Яша, протирая глаза, обернулся на голос. К нему быстро приближалась, чуть перекатываясь с ноги на ногу, знакомая грузная фигура. – Мы тебя всё утро ищем. Мужик, ты вообще в курсе, что нас здесь заперли?

– Да. Я видел, как охранник поворачивал ключ в замке.

Подхлёстываемый негодованием Яша вскочи на ноги и пошатнулся.

– Почему нас не разбудил?

– Зачем? Взаперти торопиться некуда. – Григорий махнул рукой, мол, следуй за мной, и пошёл в обратном направлении. – Хочу тебе кое-что показать.

Яша с неохотой двинулся следом. Голова до сих пор кружилась, и, дабы не потерять равновесие, то и дело приходилось опираться на стену. Холл впереди качался палубой борющегося со свирепым штормом корабля. Яшу мутило. Вдруг рядом оказался Григорий. Его одутловатое красное лицо типичного алкоголика закрыло собой весь обзор.

– Обопрись на меня, – предложил тот и крепко взял Яшу под локоть.

Вместе они добрались до конца холла к двум расположенным по разные стороны дверям. За левой скрывалась пустая грязная комнатушка с исполосованным полом; из неё они прошли в душевую. По низким покрытым голубым кафелем стенкам лианами поднимались тонкие трубы и крюками нависали над кабинками. Где-то трубы вырвали вместе с плиткой, обнажив рябой бетон. Толкнув ногой очередную дверь, Григорий вывел Яшу к пустому бассейну, от которого веяло одиночеством и заброшенностью. Семь дорожек, чередующихся – светлая, тёмная – шли выверенной ломанной линией: от мелководья на глубину. Яша взглянул на них лишь мельком, ведь почти сразу вперился в огромную клетчатую стену где-то исцарапанных, где-то сколотых стеклоблоков. Пропуска через себя свет уличного фонаря, те источали магическое зеленоватое сияние…

Чувствуя, как в памяти разверзается воронка в самый чёрный день, он тряхнул головой и заговорил:

– Давно здесь? Всё уже разведал?

Григорий кивнул.

– Нашёл выход? Или окно, которое можно выбить?

– Нет. Без ключей отсюда не выбраться. Это бесхитростная, но очень эффективная ловушка.

– Мда… – Яша устало потёр веки, поправил сползший с кончика носа ворот. – Кстати, а как ты сюда попал? На дверях, через которые я прошёл, висела цепь. К лестнице есть другой ход?

– Да.

Глаза Яши подозрительно сузились. Он ни на секунду не поверил в существование потайных ходов. Будь его воля он бы простучал каждый кирпичик, дабы доказать всем раз и навсегда: их нет. Ни КГБ, ни масоны не прятались в здании промеж стен, не совещались в неотмеченном на плане подвале. Для Яши всё было просто и прозаично. Цепь на двери словно полиэтиленовая упаковка на пачке чая: не сорвёшь – не достанешь пакетик. Григорий же умудрился и чай себе заварить, и сохранить упаковку в целости. Он точно врал.

– Ты врёшь, – бросил Яша, глядя тому прямо в глаза. – Тебе кто-то помог. Кто-то вернул цепь назад, после того как ты ушёл.

Григорий молчал. Ни одна мускула не дрогнула на его толстом раскрасневшемся лице.

– И этот кто-то потом всё утро притворялся, будто не знает, куда ты делся. Водил нас всех за нос. – С каждым словом тон Яши становился всё раздражённее. – И не надо говорить, что представление было для охранника. Ему из-за двери не видно. К чему эти шпионские игры?

– Я не знаю, – почесав щеку, ответил Григорий. – Вряд ли просто так.

– Да уж наверное! Что, считаешь среди нас есть подсадной? Кто?

Григорий смотрел ровно перед собой, будто и не собираясь отвечать.

Ладно, сам догадаюсь, сердито подумал Яша. Достали уже его увёртки.

Размышлял он недолго. На ум приходил только один человек. Тот, чьих команд хочется слушаться. Тот, кто первым двинулся к зданию, заманивая своим примером остальных, точно козёл-провокатор; кто условным знаком позвал охранника открыть дверь…

– Это Алёна, да?

Григорий обернулся к нему и медленно, оценивающе оглядел с ног до головы, точно портной – клиента.

– Мне нужно наверх, – сухо сказал он и, печатая шаг, направился к душевой.

– Эй, а как же я? Ты же хотел что-то показать.

Едва балансируя в пространстве, Яша повернулся в попытке ухватить Григория за рукав, но пальцы лишь чиркнули по болонье его куртки. В несколько длинных стремительных движений тот скрылся за дверью. «Тум, тум, тум», – звучали его удаляющиеся шаги. Внезапно наступила оглушающая тишина.

Только оставшись один, Яша понял, что есть и другой вариант. Вариант, где тайным помощником, вернувшим цепь на место, был охранник.