Академия трех миров

– Еся, ничего не бойся. Я знаю, ты у меня девочка осторожная, но тебе придется преодолеть себя. Иначе никак. Сила не обошла тебя стороной, и ты вышла в наш реальный внешний мир, где нужно уметь постоять за себя. А иногда и за других. Мы все проходили этот путь. Соломку я тебе подстелила, но многое придется постигать самой. Учись хорошо, в обиду себя не давай, держи нос по ветру, а хвост пистолетом. Поняла?

Упоминание о «соломке» меня покоробило, но я натянула улыбку – мама очень старается, пусть я и не понимаю, в чем. Она тем временем отстранилась и, придерживая меня за плечи, внимательно оглядела, затем сказала:

– Ты у меня умница.

– Страшно, мам, – призналась я.

– Знаю. Но пути назад нет.

Меня одолели эмоции, сравнимые со шквалом, налетевшим на мой мир и раскидавшим в стороны все, что с таким трудом в нем строилось. Если развод родителей я еще пережила, потому что была маленькая, как и отъезд старшей сестры, к которой была очень привязана, собрав мир заново и по кусочкам, то сейчас происходит что-то совсем трудное для понимания.

– Мам… это что, все реально происходит? – кое-как вернув себе способность говорить, выдохнула я.

– Реально, еще как реально, моя девочка, – произнесла мама. – Ты не переживай. У меня связи в академии, Белозар Дубовой – мой старый друг. Так что будет содействие. Но и ты не плошай, все-таки, считай, экстерном… эм… поступаешь на Правь.

Я не удержалась и скривилась:

– Мам… ну зачем меня так проталкивать?..

Еще миллионы вопросов роились в голове, их не получалось оформить, чтобы задать. Мама это заметила и, чтобы не рассюсюкивать, подвела меня к трапу.

– Так надо, Еся. Ну, давай, давай. Не переживай. Поднимайся, лети. Пиши новости, как будет проходить учеба. Все-все, люблю тебя.

После чего еще раз крепко меня обняла и щелкнула пальцами, заставив мой чемодан самостоятельно закатиться по трапу в ладью.

Я только похлопала ресницами, проводив его взглядом, и пробормотала:

– Я тебя тоже люблю, мам. А можно…

Закончить я не успела, потому что из-за борта ладьи снова появилась голова мужика, уже без шапки. Его курчавые волосы треплет вечерний ветерок, телогрейка на груди распахнулась, и на всеобщее обозрение торчат черные заросли на груди.

– Елень Ингваровна, – с мольбой в голосе позвал он, – не обессудьте. Не укладываюсь в график, а еще две тыщи верст с гаком лететь. Не считая пятерых, которых забрать надо.

Взгляд мамы, посланный мужику, показался мне суровым, но закивала она с пониманием.

– Знаю, знаю. Ну что, тогда долгое прощание – лишние слезы, – сказала она. – В добрый путь, Есения.

– Ох, мамочка, куда меня несет…

На это мама только улыбнулась и ласково поцеловала меня в лоб, а мужик в ладье крикнул снова:

– Сударыня, вы сами поедете или с ней?

Я не поняла, о ком речь, сперва решила он про маму, но взор его указывал куда-то нам под ноги. Опустив взгляд, я обнаружила полупрозрачную фигуру Рысеньки, которая деловито уселась у моих ботинок и невозмутимо взирает на трап.

Выпучив глаза, я охнула, а мама похлопала меня по плечу со словами:

– Она отправится с тобой. Будет приглядывать.

У меня только и вышло, что нервно сглотнуть пересохшим горлом, глядя на призрак кошки, и выдавить:

– Даже представить не могу, как почившая кошка может за мной приглядывать.

К моему окончательному изумлению, кошка подняла белесую мордочку, одарив меня взглядом, достойным леди, и произнесла весьма человеческим голосом:

– Я бы попросила не выражаться.

Не знаю, насколько круглыми у меня стали глаза, но выпучила я их так сильно, что заболели веки.

– Мам… она говорит! Реально говорит! Мне не померещилось!

Мне только и оставалось, что переводить изумленный взгляд с мамы на кошку и обратно.

Мама, успокаивая, произнесла и погладила меня по плечу:

– Ну, конечно, говорит. Она ведь теперь в тонком мире. Как, по-твоему, там должны общаться?

– Понятия не имею, – честно призналась я.

– Ну ничего, скоро тебя всему научат, – убежденно отозвалась мама.

Через несколько мгновений я, окончательно очумевшая от событий, сидела на лавке у борта в середине ладьи и смотрела, как мама машет мне с земли. Рыся важно уселась рядом и с высоты обозревала защитку и поле. Ладья медленно поплыла в небо, деревья защитки поползли вниз, а сердце мое зашлось в очередной тахикардии. Не верится. Во все это.

И только когда ярко-алые паруса, надуваясь, наполнились воздухом, а ладья дернулась и скрипнула, стремительно рванув вперед над полем, до меня дошло: моя мама волшебница, рядом со мной говорящий призрак кошки, а я на ладье лечу учиться в какую-то Аркаимскую Академию.

– Мама дорогая… – прошептала я под нос, чувствуя, как ветер треплет мои волосы.

Покрутив головой, я заметила в самом конце ладьи высокого парня с белыми волосами, убранными в косу-колос. Несмотря на привлекательность, что-то в нем вызвало во мне мурашки, и я поспешила отвернуться. Тем более, что он поглядывал на меня со странным холодным вниманием.

– Привет, ты откуда переводишься? – раздался задорный голос слева, и я резко обернулась.

Рядом со мной на лавке уселась румяная девушка с такими толстыми светлыми косами, что я решила – ненастоящие. Не бывает у людей таких густых волос. Глаза большие и голубые, как два турмалина, белый льняной костюм современного покроя из юбки миди и блузки на завязках стильно подчеркивает ее фигуру.

Пока я растерянно хлопала ресницами, Рыся, даже не удостоив девицу взглядом, проговорила, продолжая взирать на потемневшее небо:

– Приличные барышни сперва представляются.

Девицу не смутил ни факт наличия призрака кошки, ни то, что он умеет говорить. Она спохватилась и всплеснула руками со словами:

– Ой, простите, я как всегда. Бестактная и навязчивая. Тебя… вас как звать? Я Беляна, для друзей Беля. Я перевожусь из Зеленоземского колледжа. За два года прошла четырехлетнюю программу курса прикладного ясновидения. Вот, теперь пошла на вышку. Буду учиться на факультете Прави. А ты? Откуда переводишься?

Словесный поток Беляны ввел меня в замешательство, я похлопала ресницами и проговорила:

– Э-э-э… Это гм… Рыся, моя кошка. А я Есения, для друзей Еся. И я… э-э-э… ни откуда не перевожусь.

Удивляться настала очередь моей новоиспеченной знакомой, и вовсе не формату моей кошечки. Девушка вытаращилась на меня и присвистнула.

– Хм. Ишь ты. Не переводишься? Вот оно как. Интересненько.

Глава 3

Выяснилось, что в высшие учебные заведения магического толка либо поступают в четырнадцать лет, либо переводятся из среднеспециальных учреждений.

Я же в своем багаже имею только окончание школы, причем довольно позднее, поскольку в первый класс пошла в восемь лет, и в нашей программе присутствовал четвертый класс, так что я честно оттарабанила за партой все одиннадцать лет. Когда Беля узнала, что я не переведенная, лицо ее вытянулось, на нем застыло неподдельное любопытство и почему-то обида.

– А как так вышло-то? – спросила она.

Мне осталось только неуверенно пожать плечами и ответить:

– Если честно, сама не знаю. Случилась очень странная ситуация, – я кивнула на Рысю, которая делает вид, что нас нет, и с гордым видом смотрит на звезды. Помня наказ мамы о том, что у меня сомнительный дар и изумрудные глаза, благоразумно промолчала. – Все случилось внезапно. Просто я увидела призрак нашей кошки, и мама тут же отправила меня учиться в какие-то дебри.

– Ха! Дебри! – изумившись, всплеснула руками Беля. – Это не дебри, а одна из самых крутых академий всей Бореи.

Для меня это прозвучало как тарабарщина, но сейчас мне совершенно плевать, выгляжу я невеждой или нет, так что я спросила напрямую:

– Это что еще за Бо… Как ты там говоришь?

Беляна похлопала ресницами, затем почему-то покосилась на Рысю, и та послала ей строгий взгляд, от которого девушка чуть притихла. Ответила она уже более смиренно, видимо, Рыся почему-то внушала ей трепет, хотя кто бы мог подумать, что призрак маленькой белой кошки на такое способен:

– Ты совсем ничего не знаешь, да?

Я вздохнула, кивая.

– Вообще. Если честно, я до сих пор в шоке. Ну ты прикинь, позавчера я жила в уютном мире гаджетов и доставки, а сегодня лечу на ладье бог знает куда в компании призрака кошки и… Не обижайся, но ты вообще человек? Я так, на всякий случай спрашиваю.

Беляна уверенно кивнула.

– Я стопроцентный человек. У меня есть проявленный дар ясновидения. Он вылез очень рано, обычно у всех примерно в три-пять лет появляется, а у меня – в полтора года.

– Ого, – впечатлилась я, вдруг осознав себя какой-то недоделанной, потому что, судя по реакции мамы на внезапное проявление моих пока непонятных свойств, я с этим делом крайне отстала.

Неоднозначно покривившись, Беляна продолжила:

– Ого, да не ого. Дар-то у меня проявился, но слабый и нестабильный. Так что в академию не взяли. Сказали, сперва надо колледж закончить, чтобы стабилизироваться. Ну и вот, как закончила, теперь могу и в академию.

Меня снова одолело внутреннее смущение, ведь меня каким-то чудом мама запихнула в академию не то что без колледжа, а вообще без какой-либо подготовки. Наверное, эти мысли отразились у меня на лице, потому что Беля спросила:

– А у тебя родители крутые, да?

Меня как обухом по голове шарахнули. Мама у меня действительно крутая, но крутизну эту я знаю только по ее мирской, если можно так сказать, деятельности. Какие связи у нее в мире магии, я не имею понятия. После того как мое место на бюджете заняли, быть протеже мне претило. Но как объяснить Беляне мою поездку в академию иначе, я не нашлась.

– Не расстраивайся, – проговорила Беляна с пониманием и хлопнула меня по плечу. – Может, ты сможешь обучаться.

Прозвучало неоднозначно, я встревожилась.

– В каком смысле?

Беляна растерянно потупила взгляд и ответила:

– Ну… Просто те, у кого дар прорезается поздно, обычно необучаемы. Их привозят в академию, делают вид, что проводят вступительные. А потом ставят на дар оковы, он блокируется, и студента отправляют обратно.

– Не так уж и плохо, – заметила я, глядя за борт, где далеко внизу проносятся темные кроны деревьев. – Человека возвращают туда, где он и до этого прекрасно жил.

Беляна двинула плечами и ответила непринужденным тоном:

– С одной стороны, да. Только после оков человек становится вялым, теряет кураж и вообще живет по течению.

Эта новость меня напрягла, мелькнувшая мысль о возвращении перестала казаться такой привлекательной. Хотя, учитывая, что мама позаботилась о моем зачислении, учиться я все-таки буду. Причем как самая распоследняя протеже. И почему-то мне кажется, скрыть это будет довольно сложно, если даже Беля с полуслова все поняла.

Я спросила, чтобы отвлечь внимание от моей персоны:

– А почему с оковами человек теряет кураж?

– Ну, – стала пояснять Беля, – понимаешь, дар – это как бы часть человека, типа элемент характера, нервной системы. Ну и представь, если тебя лишат той части, которая приносит радость.

У меня вырвался нервный смешок.

– Звучит как депрессия.

Указательный палец Беляны деловито ткнул в звездное небо, она произнесла:

– А ты думаешь, откуда она у людей берется ни с того ни с сего?

– Хочешь сказать, все, кто депрессует, – это люди с заблокированным даром? – изумилась я.

Беляна кивнула и ответила важно:

– Не все. Но некоторые.

Звучало невероятно, дико и… интересно. Скажи мне кто-нибудь неделю назад, что я стану участницей таких событий, – покрутила бы пальцем у виска. Но тут никуда не денешься, глазам приходится верить. И ушам тоже.

Ощущение мурашек на спине заставило меня оглянуться. Парень с белой косой-колосом все еще поглядывал на меня. Беляна тоже глянула назад и прошептала:

– Пугает.

– Ага… – согласилась я.

– Но красивый.

– Угу…

– И все-таки пугает, – заключила Беляна.

Я развернулась обратно, стараясь выкинуть из головы странного парня.

– А вот если… – начала я, собираясь поинтересоваться, можно ли оковать дар, например, наполовину, но в наш диалог снова встряла Рыся, и я вздрогнула. Никак не привыкну, что моя почившая кошка теперь рядом в виде призрака, да к тому же разговаривает.

– Вы, сударыня, – обратилась кошка к Беляне, чуть покосившись на нее кремового цвета глазами, – собирались рассказать моей человеческой подруге о мире, куда она летит. А вместо этого воротите какую-то бессвязную ерунду.

От строгого воспитательного тона Рыси спина моя невольно выпрямилась, Беляна тоже почему-то села прямее и виновато кашлянула, шепнув мне на ухо:

– Строгий у тебя фамильяр…

Я тоже шепотом спросила:

– Это еще кто?

– Ну, фамильяр. Союзник. Она же твой союзник, да?

Говорили мы очень тихо, но, судя по всему, недостаточно, поскольку Рыся плавно повернула к нам белесую голову и одарила покровительственным взглядом.

– Да, сударыни, я фамильяр и союзник Есении – сказала она и нарочито вздохнула. – Не умеете вы, барышня Беляна, держаться выбранной темы. И как вы только будете учиться в академии. В наше время так себя не вели.

Моя новоиспеченная приятельница закашлялась и пробубнила:

– Извините. М-да… О чем я говорила?

– О мироустройстве места, куда моя подруга летит, – наставительно проговорила Рыся и нервно дернула хвостом.

– А, ну да… – попыталась продолжить Беля, но в этот момент ладью тряхнуло, мы ухватились за лавки.

Мужчина, руководивший ладьей, все это время стоял на самой корме, приставив ко лбу ладонь козырьком. Грудь он подставил ветру, и края кафтана трепыхали, как простыни на просушке. Когда судно тряхнуло, он даже не шелохнулся, только поправил шапку с оторочкой и прокричал зычно:

– Без паники! Это просто воздушные ямы! Ям, что ли, никогда не видели? Ну вот, в воздухе они тоже есть. Не страшимся, сидим смирно. Эй, Глебка, трави майна! Подбираем отрока!

Пока мы с Беляной цеплялись за лавку, боясь, что гигантская ладья перевернется, судно опустилось в бурелом посреди очень густого леса. Рыся наморщила нос и чихнула, после чего торопливо умылась лапкой и проговорила:

– Ну и место. Негоже приличным кошкам шастать по таким лесам. И сударыням тоже. Будь моя воля, мы полетели бы по другому маршруту.

Я впервые решилась обменяться с ней полноценной фразой, хотя до сих пор укладывала в голове факт ее существования.

– Так мы вроде не шастаем, – осторожно сообщила я. – Мы так, проездом.

– И проездом тоже, – уверенно отозвалась кошка, кивая.

Спорить с ней я не решилась. Рыся и при жизни была с норовом: попробуй дать ей не тот корм, так обидится и есть не станет. А если вкусный, то придет, залезет на руки и будет всю ночь благодарно мурчать, согревая пушистым боком.

Пока мы глазели по сторонам, опасливо вглядываясь в густую тьму деревьев, на палубу бодро взошел парень примерно нашего с Беляной возраста, только выше на полголовы. Русые волосы перехвачены обручем на лбу и свисают до плеч. Необычно, но красиво. Средней комплекции, рубашка льняная, но на пуговицах, на плечах накидка из натурального меха, брюки тоже из льна, но покрой современный и фигура хорошо подчеркивается. На ногах стильные то ли лоферы, то ли мокасины, но в орнаменте лаптей.

– Это что за деревенский кежуал? – пробормотала я.

Беляна разглядывала новоприбывшего во все глаза, она ответила, не оборачиваясь, причем совершенно серьезно:

– Ага, да. Эти ботинки сейчас самый писк. Называются неолапти. Я в таком стиле себе туфли искала, только они у нас стоят как полцарства.

Мне только и осталось, что закатить глаза и буркнуть:

– Надеюсь, меня не заставят носить ваши неолапти.

Беля покосилась на меня.

– Ты вообще не соображаешь, да?

– Абсолютно, – с готовностью ответила я.

– Неолапти – это разработка двух обувных концернов. Новграда и Полесья, – пояснила мне Беля с таким видом, будто я деревня дремучая, раз не знаю таких элементарных вещей. – Они объединили свои технологии и создали несколько линеек сверхудобной и многофункциональной обуви. Вот смотри, давай познакомимся и спросим.

При слове «познакомимся» меня бросило в холодный пот, потому что знакомиться с особями противоположного пола у меня получается примерно так же, как и петь. То есть никак. Соседи с нижнего этажа могут это подтвердить, ибо именно они стали жертвами моего самозабвенного пения оперных композиций мимо нот. Они терпеливо выносили мои потуги, но когда я перешла на симфо-металл, их тонкие душевные организации не выдержали, и они пожаловались маме. Пришлось с пением завязать.

Но сказать всего этого Беляне я не успела, потому что она дружелюбно помахала парню и крикнула:

– Эй! Да, ты! Иди к нам, у нас есть место!

Парень улыбнулся во все тридцать два зуба красивыми ровными рядами и направился к нам. Парень симпатичный, с большими карими глазами, чуть загорелой кожей и легким румянцем на щеках, что ввело меня в тремор, – в общении с такими я вообще теряюсь и веду себя как дурында.

Меня что-то заставило обернуться, и тут же я в который раз напоролась на взгляд странного красавца с косой-колосом. Сложилось ощущение, что он наблюдает в этой ладье только за мной, стало не по себе, и я отодвинулась ближе к краю.

Новенький тем временем подошел, все так же улыбаясь, и произнес:

– Доброго здравия, красавицы. Приветствую великодушно. Благодарствую за приглашение.

Мы с Беляной озадаченно переглянулись, даже ее брови удивленно взлетели на лоб. Мы похлопали ресницами, а Рыся рядом со мной кивнула и отозвалась:

– Присаживайтесь, сударь. Простите нерасторопность моей подруги и ее новой знакомки. Сейчас они придут в себя. Ведь придут, Есения?

Я смогла только проблеять что-то невнятно, зато Беля сориентировалась быстрее. Она чуть подвинулась ко мне, освобождая место, и указала рядом с собой.

– А… Да, прости, – сказала она. – Садись. Я Беляна. Можно Беля. А это Еся. Есения то есть. А что у тебя за акцент такой?

Парень улыбнулся еще шире и чинно уселся с края лавки.

– Звать меня Руслан Волков, – представился он. – Говор мой таков, потому как я из деревни Егошихи, у нас все так сказывают.

Беляна еще пару секунд хлопала ресницами, потом развела руками и беззлобно усмехнулась.

– А, ну ладно. Ты быстро переучишься нормально разговаривать.

Руслан хохотнул в ответ.

– Мобыть, мобыть. Бо в моих бурсах все вещают по-нашенски. Не у кого словес новых повыучить.

– Мама дорогая, – тараща глаза, произнесла Беля. – Тебе надо поработать над произношением. А то… Ну… Совсем.

– Экая ты ладная и славная, – светясь улыбкой, заметил Руслан. – Аки солнышко.

Беляна покраснела и уставилась очарованным взглядом на Руслана. В ее глазах замерцали концентрические круги, а я заметила точно такие же в радужках новоприбывшего парня. Он смотрел на нее вроде бы искренне, но так, что у меня возникло необъяснимое предчувствие, а по плечам пробежали мурашки.

Я встряхнулась и сказала:

– А мне нравится. Интересный говорок. Апчхи! Ну и ветер. Они хоть пледы выдавали бы…

Рыся рядом хмыкнула, а Беля резко повернулась ко мне и яростно сверкнула глазами. Я запоздало догадалась, что Руслан ей приглянулся и, судя по доменной печи в ее зрачках, очень. А тут я со своим «а мне нравится».

Пришлось выкручиваться:

– Ну… То есть… Я имею в виду, что у нас у всех свой говорок… И диалект…

Аргументы мои получились неубедительными, Беля еще раз сердито на меня зыркнула, после чего обернулась к Руслану и резко сменившимся на ласковый тоном проговорила:

– Еся права. Но чтобы влиться в тусовку, лучше разговаривать, как все. Хочешь я тебе помогу? Я умею. Я все-все умею.

Не знаю, что меня рассердило больше – что она взялась меня поправлять, или то, что надо быть как все и куда-то вливаться.

Я открыла рот, чтобы высказаться, но Рысин хвост стукнул меня по пальцам, кошка снова повернула ко мне голову и поинтересовалась так тихо, что услышать смогла только я:

– Тебе нужна дружба или вражда?

– Чего? – не поняла я.

Кошка пояснила:

– Ты только что познакомилась с новыми людьми. С ними тебе еще учиться в академии, если, конечно, тебя из нее не исключат с закованным талантом. Так ответь мне, Есения, если все-таки ты останешься учиться, ты хочешь с Беляной дружить или ссориться?

Не то чтобы я ощутила в Беляне близкую подругу, но, как ни странно, Рыся права – лучше заводить друзей. Враги сами появятся. Так что тихонько ответила ей:

– Конечно дружба.

– Ну так и не лезь, – посоветовала кошка.

Замолчав, я насупилась и летела, опершись на спинку лавки, весь полет, иногда оглядываясь на парня с косой-колосом, который так и сверлил меня холодным взглядом. Щебет Руслана и Беляны слушала, не особо вникая в смысл. Зато его необычный говорок звучал занятно. Беляна, так резко увлекшаяся кареглазым парнем, чирикала и льнула к нему. Даже стало за нее стыдно – разве можно так себя вести с едва знакомым человеком. Но кто я, чтобы давать советы?

Еще несколько раз мы спускались, чтобы забрать студентов. В один из таких случаев на ладью поднялся рыжий парень с волосами чуть ниже ушей. Льняная двойка сидит на нем свободно, на груди треугольный вырез приоткрывает крепкие мышцы. Он улыбнулся нам и занял свободное место на задних рядах ладьи.

Беляна и Руслан без умолку трещали, она проводила ему мастер-класс по современному языку, Руслан с готовностью повторял слова. Я краем уха слушала и из их разговора выяснила, что он студент из колледжа заклинателей зверей. Он закончил трехгодичный курс и теперь, как и Беляна, летит в академию Аркаима, чтобы обучаться высшим магическим умениям.

Я снова почувствовала себя неуютно. У меня ни базовых знаний, ни профильного образования, ни подготовки. Чую, даже с мамиными связями развернут меня на пороге академии и повесят оковы на талант, каким бы он ни был.

Вздохнув, я подперла подбородок кулаком, уперев локоть в борт ладьи. Кошка, сидевшая между ним и мной, будто прочитав мои мысли, сказала:

– Только не надо упаднических настроений. Помнишь, что мать тебе сказала? Хвост трубой, а нос – по ветру.

– Да нет у меня хвоста, – заметила я.

– Дело наживное, – фыркнула Рыся.

Только я собралась сообщить ей, что не горю желанием отращивать хвост, как командир ладьи снова зычно заорал:

– Приготовиться к турбулентности! Пристегнуть ремни! Влетаем в межмировой проход!

Глава 4

Едва он закончил фразу, из-под лавок выпрыгнули ремни в виде толстенных крученых веревок с блестящими металлическими застежками. Беляну и Руслана быстро пристегнуло. Даже для Рысеньки высунулась уменьшенная версия ремней. Кошка легла на живот и позволила им застегнуться на спине.

– Не бойся, это лишь турбулентность, – с уверенностью произнесла она. – Настоящие леди не боятся турбулентности.

Перепугавшись, я вцепилась в края лавки, а когда ремни безопасности на мне защелкнулись, нервно спросила у Рыси:

– А ты-то откуда знаешь? Ты же не летала никогда.

– Я усопла, – произнесла она с таким важным видом, что надень ей корону – сразу императрица. – Я все знаю.

Мне осталось только промычать невнятное «угу», после чего ладью затрясло, воздух загудел, будто прямо над нами летит самолет, запахло озоном и почему-то древесным соком. Ветер, который до этого просто трепал волосы, ударил в грудь с такой силой, что меня вжало в спинку лавки, а глаза заслезились.

– Разве нельзя было сделать ладью крытой? – выкрикнула я, пытаясь перебить гул и вой ветра.

– Дорого! – закричала в ответ Беляна, которая повернула голову ко мне и вжалась правой щекой в спинку.

– Могли бы и раскошелиться! Не бревна же везут!

– И то правда!

Продолжать диалог мы не смогли из-за ветра, который усилился настолько, что стало трудно дышать. Вой и гул заполнили пространство, и у меня заложило уши. Внутренности завибрировали, как на плохо настроенном рок-концерте, а в горле почему-то задребезжало. Казалось, это испытание звуком и ветром никогда не кончится, даже не знаю, почему не замерзла, ведь на высоте, да еще и в движении, должно быть холодно. Возможно, какие-то оснащения все же применили, и нас везут не на самой древней развалюхе.

В какой-то момент нос ладьи резко накренился, я заорала, следом заорали Беляна, Руслан, даже Рыся завопила по-кошачьи, а вовсе не как леди. И судно с головокружительной скоростью понеслось вниз прямо в центр черного воздушного водоворота.

Так исступленно я еще не вопила. Даже подумать не могла, что, оказывается, глотка моя луженая настолько, что вполне справляется с си второй октавы. Правда, в формате визга, причем противного до такой степени, что развернутое ко мне лицо Беляны болезненно искривилось.