Сказ о том, как Алёна-Яга попутала берега

Александра Гусарова

Сказ о том, как Алёна-Яга попутала берега

Не зря удивительный цветок с романтическим названием Иван-да-Марья называют колдовским. Я умудрилась отравиться его семенами. Как? Лучше не спрашивайте. Вспомнить стыдно. И в итоге оказалась в теле девицы, которая до моего переселения умудрилась отказаться от свадьбы с Кощеем и получить распределение на должность Бабы-Яги. А я это все теперь должна расхлебывать. Только Бабе-Яге тоже хочется и личную жизнь наладить, и любовь всей жизни найти!

Глава 1

Можно сказать, что все началось в тот момент, когда я любовно поцеловала золотую табличку с надписью: «Киверина Елена Игоревна, ландшафтный дизайнер» и повесила ее на гвоздик, вбитый в темную дверь моего нового кабинета. Но это было бы ложью. Ничто не предвещало беды. И ровно восемь лет, восемь месяцев и восемь дней я проработала по специальности. Пока ко мне не пришла очень богатая клиентка со странным запросом.

Или история началась с того момента, когда я подралась со старухой? Это была совершенно чужая бабка с костлявыми пальцами, крючковатым носом и большой бородавкой на щеке. Седое каре совершенно ее на украшало, а лишь еще больше придавало схожести с Бабой-Ягой.

Подрались мы с ней не где-нибудь, а в магазине «Дары природы» из-за пакетика семян марьянника дубравного, известного еще под названием «Иван-да-Марья». Этот необычный цветок славился тем, что почти не приживался в неволе. Одной из причин являлось то, что растение относилось к семейству заразиховых. Следовательно, являлось паразитом и плохо развивалось без «хозяина». Плюс оно было жутко ядовитым, но очень широко применялось в народной медицине от всего, начиная от геморроя и заканчивая гипертонией. И я перешарила весь интернет в поисках именно семян, так как пересаживать его было бы бесполезно.

Причиной моей внезапной агрессии стало то, что та самая богатая клиентка захотела необычный цветок с желто-фиолетовыми цветами на тенистую часть своего участка. Репутацию я нарабатывала восемь лет и очень ею дорожила. Да и деньги любила. А кто их сейчас не любит? И вдруг кто-то тянет узловатые пальце к пакетику с заветным товаром!

Я вырвала пакетик из рук старухи и прижала его к груди:

– Я его первая взяла! – и я точно знала, что в обозримом пространстве семян больше нет. А мне они очень были нужны.

Но старуха будто меня и не слышала. Она вытаращила глаза, выставила вперед руки с ладонями, напоминающими птичьи лапы, и пошла на меня с жутким воем:

– Отдай! Это мое!

– Да с чего ваше-то? – возмутилась в ответ. В мозгу даже мысли не возникло, что возраст нужно уважать. Я боролась за свой бизнес и гонорар. И не придумала ничего лучше, чем отбиться от крючковатых пальцев сумочкой. – Я первая их нашла!

Эти слова я повторяла, словно мантру, и работала сумкой как заправский ковбой, ловящий быка на лассо. Старуха же была похожа на бойца Латиго-и-Дага1 и ловко перехватила ремешок сумки. Рука у меня была одна. Ведь во второй я зажимала драгоценный пакетик с семенами. Приложив усилия, дернула сумку на себя и с ужасом увидела, как ремешок-предатель оторвался от основания. Сумка с громким хлопком рухнула на пол, рассыпая все содержимое.

Ключи, очки, кошелек, телефон, зонтик, блеск для губ, бумажные платочки, бутылочка с водой… Перечислять содержимое дамского ридикюля можно бесконечно. Мы всегда вызываем удивление мужской половины человечества тем, что умудряемся впихнуть невпихуемое.

Старуха в сердцах, поняв, что добыча ускользает из рук, начала ловко пинать мои вещи по полу отдела «Семена и рассада», превратившись на этот раз в футболиста. Она явно пыталась отвлечь этими нехитрыми действиями мое внимание и забрать пакет с семенами. Но зачем они ей нужны? У меня клиентка, у меня гонорар. А что может быть у древней бабули? Хотя, судя по ее ловкости и напористости, древней она отнюдь не была.

И я не придумала ничего лучшего, как засунуть пакет в рот, чтобы освободить обе руки. Совершенно забыв в тот момент об их особой ядовитости. Вы скажете: «Фу, дура, это же не гигиенично!». Но про гигиену в тот миг думалось меньше всего. И лишь чуть позже поняла, что бумага порвалась, размокнув от слюны и несколько семечек попали на мою слизистую…

На факультете ландшафтного дизайна мы занимались растениями очень плотно. И изучали не только их декоративные качества, но и вред, который они могут нанести. И я запоздало вспомнила про то, что семена содержат глюкозид ринантин, придающий синеватую окраску хлебу, раздражающе действующий на кишечник и вызывающий паралитическое состояние мозга.

До моего угасающего сознания донесся рев старухи:

– Не-е-е-е-т! – и я провалилась в темноту.

***

Очнулась спустя какое-то время в полной тишине. Интересно, я уже умерла или еще жива? Попыталась пошевелить сначала пальцами на руках. Когда у меня это удачно получилось, согнула ногу в колене. Прислушалась к ощущениям. Ничего не болело. Все же умерла? Открыла глаза, но ничего не увидела. Кругом была темнота.

И вот тут я потихоньку начала паниковать. Меня похоронили заживо? Другим эту абсолютную темноту объяснить я просто не могла. Сердце тревожно забилось в груди, тут же перестало хватать воздуха, словно он неумолимо заканчивался. Меня точно мог бы сразить инфаркт, и я бы скончалась во второй раз. Однако этому помешал скрип двери и узкая полоска света, появившаяся, когда дверь чуть приоткрылась. В щелку показался длинный и острый носик, а затем по ушам резанул громкий вопль:

– Маменька, Лёнка-бестолочь очнулась!

Тут же раздался быстрый топот, доносившийся сначала откуда-то снизу, а затем неотвратимо приблизившийся к дверям комнаты, где я сейчас находилась. Не гроб, и на том спасибо! Створки распахнулись, и на слабо освещенном пороге нарисовались две фигуры: дородной дамы в необъятной юбке и платке, повязанном на манер небезызвестной Солохи кончиками вверх, а рядом стыдливо топталась на месте тощая девица неопределенного возраста. Свет падал им со спины, поэтому хорошенько их разглядеть в этот раз у меня не получилось.

– Что, бестолочь, разлеглась? – прогундела дама. – Вставай! Скоро жених пожалует. А то выставлю тебя прямо в том, в чем спишь.

Я бегло оглядела себя. Точно помню, что сегодня утром выходила из дома в модном приталенном пиджаке цвета сливок, укороченных брюках и модных в этом сезоне мужских сандалиях. Однако сейчас на мне было надето нечто бесформенное с оборками по рукавам и воротником под горлышко. Судя по прямому покрою и белому фону, покрытому мелкими голубыми цветочками, я реально была в ночной рубахе. Только как я в ней оказалась? И за кого я там замуж выхожу?

Последний вопрос я задала вслух. Дама посмотрела на меня как на полоумную, вздохнула и добавила:

– Сейчас горничную пришлю. Она тебе одеться поможет! – и с этими словами вместе с дочкой удалилась, хлопнув дверь. А я вновь оказалась в кромешной темноте, и уже снова начала паниковать, так как ничего не видела, как двери снова отворились и на пороге нарисовалась худенькая женщина неопределенного возраста. Она с ходу поинтересовалась:

– А чего же вы, сударыня, в темноте-то сидите? Или не выспались еще? – и с этими словами трижды хлопнула в ладоши, и по стенам тотчас зажглись светильники. Окон в комнате не оказалось.

Женщина тем временем распахнула тяжелый, обитый железом сундук и достала оттуда длинный темно-зеленый сарафан, встряхнула его, распространяя облако пыли и проворчала:

– Все ваши платья зависелись, сударыня. Пора их начинать выгуливать.

Я стояла, замерев, не зная, что и ответить. Горничная этим воспользовалась, ловко стянув ночнушку с меня и вытащив из сундука еще и белую рубашку с вышивкой, панталоны и нижнюю юбку, ловко мной командуя, надела все это великолепие на меня.

– Присаживайтесь, сударыня, я вам волосы приберу!

Я с сомнением на нее покосилась. Совсем недавно я сделала модную стрижку «пикси», которая мне безумно нравилась, придавая перчинки и дерзости. Но что может с короткими волосами сделать женщина, если судить по внешнему виду, из XIX века? Однако решила не спорить, а покорно села в предложенное кресло.

А когда она что-то там сняла у меня на затылке, и я оказалась закутанной в покрывало густых золотых волос, мне окончательно поплохело. Это я или не я? В зеркало бы посмотреть. Повертев головой, обнаружила, что ничего подобного на стенах не висело.

Для надежности больно ущипнула себя за ногу. И поняла, что это не сон. Боль была реальной. Получается, что всё остальное тоже. А горничная тем временем заплела все волосы в тугую косу толщиной с руку, уложила на голове в виде короны и сообщила:

– Барышня, вы готовы. Можете идти к матушке!

Эта дородная дама приходится мне матушкой? Только этого не хватало. Но пороть горячку я не собиралась. А лишь согласно кивнула и покорно попросила, поняв из реплик горничной, что я совсем недавно приехала из академии и неожиданно потеряла сознание. Решила этим воспользоваться:

– Милая, моя проблема в том, что я, кажется, потеряла память!

– Ничего удивительного. Вы же в своей академии довели себя до того, что вас прямо видно, а в профиль нет! Прямо как досточка!

Она так и сказала «досточка».

Я испуганно потрогала себя за бок. Нормальная женщина! Я и до этого такой была. А горничная продолжила:

– Спрашивайте быстрее, чего не помните! А то матушка сейчас придет за вами. Уж больно долго мы собираемся.

– Проблема в том, что я не помню ничего! – вздохнула я. – Давай для начала скажи, как зовут моих родственников и… меня.

Перед последним словом я запнулась, понимая, что введу добрую женщину в ступор.

– Эко вас, горемычную приложило, – вздохнула она. Запоминайте: вы Алёна Кивера. Матушка ваша не матушка, а мачеха. Ее зовут Мирослава Олеговна Неверова. А сестрицу вашу сводную Марина Петровна Неверова.

Больше она ничего сказать мне не успела, как раздался громкий вопль из коридора:

– Лёнка, ты что там долго так собираешься? Скоро все женихи разбегутся.

Пришлось поторопиться. Я подхватила юбки и поспешила прямо по коридору. Хотя потерять неведомых мне женихов совершенно не боялась. Я успела дожить до сорока лет и замуж не торопилась, считая, что нет на земле достойных меня мужчин.

По ходу движения на стенах загорались светильник. Все же я, видно, где-то в современном мире, здесь уже существуют датчики движения. Это меня немного успокоило. Я не сошла с ума и не провалилась в неизвестность. Только длилось это ровно до тех пор, пока не распахнулись двери в «залу», как на старинный манер обозвала центральную комнату дома горничная. Это была настоящая комната, выдержанная в стиле эклектика, или, скорее, в смеси кантри и барокко. Я все же была дизайнером и в стилях помещений разбиралась тоже. Хотя не так хорошо, как в ландшафтах.

Особенно странно смотрелись диваны с гнутыми золочеными ножками, затянутые в малиновый бархат и небольшие деревенские окна с короткими шторками из веселого ситчика в малиновый горошек. Некто, кто обставлял комнату, видимо, решил, что создаст подобным приемом цветовую гармонию.

Глава 2

У одного из таких окошек стояло глубокое синее кресло с гербом на спинке. Вот оно точно ни с чем не сочеталось. А восседал в нем крохотный, метр с кепкой мужчина очень странного вида. Он был одет во все черное. Издали ткань казалась бархатом или замшей. Я не смогла разглядеть. Наверное, дорогая. Иначе меня бы замуж не спихивали. Лицо у мужчины был вытянуто, но не в низ, как обычно, а вперед. Словно перед вами не человеческое лицо, а крысиная мордочка. Схожесть довершали два желтых глаза-бусинки. На груди его камзола красовался точно такой же герб, как и на кресле. А голову и плечи покрывал нежный черный пушок. Причем не только тело, но и одежду. Воротник был украшен двумя вставками в виде кожистых крыльев, торчащих по бокам. Натуральный монстр, только очень маленьких размеров.

Это мой жених? С ума сойти. Даже странно, как я сдержалась и не завизжала. Нет, за него я замуж точно не пойду. Интересно, как они меня заставлять собрались? Гость был настолько малого роста и тщедушного телосложения, что точно дышал бы мне в пупок. За что меня боги так покарать решили? Неужели за ту зловредную бабулю? Скорее всего я просто лежу в коме в больнице после отравления ринантином. А все остальное побочные эффекты галлюциногенного фактора.

– Вот, господин хороший, разрешите представить-с, – начала мачеха с некоторым пиететом, – это наша старшенькая Алёна Кивера. Она в жены господину и предназначена.

Она еще что-то там говорила, но я ее не слушала, так как увидела зеркало. А в зеркале отражалась я и не я одновременно. У каждой из нас есть образ мечты. Кто-то хочет ноги от ушей, кто-то тонкую талию и высокую грудь, а кто-то мечтает о голубых глазах. Отражение было моей мечтой.

На меня через стекло смотрела молодая девушка. Мой реальный возраст достиг сорока лет. И я бы много отдала, чтобы вернуть двадцать. Избежать тех ошибок, которые совершила тогда. Например, не делала зарядку по утрам. И то, что казалось легким двадцать лет назад, сейчас уже вызывало дискомфорт.

Фигура у нее была именно той, о какой я втайне вздыхала. Талия казалась сантиметров шестьдесят, не больше. Грудь выглядела уверенной троечкой. Ноги разглядеть не удалось из-за длинной юбки, но судя по общей картине, они были длинными. Исходя из силуэта, перекос таза от длительного сидения нога на ногу и гиперлордоз ее не мучили. А богатую косу я уже разглядела ранее. И только мои темно-карие глаза остались моими. И это убедило в том, что в зеркале все же я. И как только я приняла это в качестве постулата, тут же в голову хлынули воспоминания.

На первый взгляд они были не моими, а той самой Алёны Киверы. Однако по ощущениям принадлежали мне. И это всё окончательно утвердило в мысли, что я, кажется, попала и попала основательно. В параллельный мир. Паниковать не стала. Все ж возраст давал о себе знать, да и новая внешность приводила в восторг. Ух, дайте мне только развернуться! И мужики будут укладываться штабелями при моем приближении. Хорошо хоть, душа осталась прежней. А, следовательно, личность не потеряна.

И что же я узнала?

Батюшка мой, Игорь Кивера, почил пять лет назад. Как оказалось, он завещал мне приличную сумму денег, которую я могла потратить или в качестве приданого, или пустить на обучение в академии магии. И я решила, что любовь любовью, а образование еще никому не мешало. Тем более зазнобы в моем сердце не жило.

А вот диплом академии еще никому не мешал. Образование позволило бы и себя содержать на достойном уровне, и на приданое отложить в случае чего. И я поступила на факультет ведовства. Так как с детства тяготела к флоре и фауне.

Училась на отлично. И все пророчили мне место при дворе Ее Величества Василисы Прекрасной. Только в последний миг все пошло не по накатанной колее, а резко перевернуло жизнь Алёны на сто восемьдесят градусов. Во дворец поехала зубрилка Акулина Никитина, отличавшаяся неряшливостью и непривлекательной внешностью. А мне объявили, что должна вернуться в свой родной приграничный городок под названием Красные Ягодки. Моя предшественница очень сильно расстроилась, так как во дворец уезжал красавец и любимец всех девушек академии Микула Сулянович. А она в душе лелеяла надежду, что при отсутствии конкуренции (наивная, будто во дворцах больше женского пола не водится!) сможет его очаровать.

Последним воспоминанием девушки оказался поход в теплицу на заднем дворе дома, где мачеха выращивала различные лечебные травки. И марьянник в том числе. На этом все обрывалось. И что-то мне подсказывало, что или кто-то ей помог освободить тело для моей души, или она сама так решила. Короткий ликбез на этом завершился. А я вернулась мыслями в зал к моему недожениху.

Про него воспоминания тоже появились, но очень скудные. Красной нитью проходил тот факт, что он очень не понравился моей предшественнице. Что, впрочем, не удивительно. Кому придется по нраву этот черненький колобок на ножках, да еще и с крылышками? И она буквально удрала в академию.

Я вынырнула из воспоминаний как раз в тот миг, когда мачеха, широко улыбаясь, склонилась к уродцу и буквально слащаво пела:

– Наша Алёнушка просто умница! Вам не найти-с лучшей жены. Посмотрите-с, какая она красавица, рукодельница и хозяюшка!

Тут я непроизвольно хрюкнула, потому что если красавицей я все же стала, то готовить так и не научилась. Да и мои хозяйственные навыки были под большим вопросом. Я привыкла питаться бутербродами или пользоваться услугами доставки. Благо в нашем городе точек общепита, продающих еду на выезд, было достаточно. Так стоит ли утруждать себя в том, к чему нет талантов? А с уборкой… Какая может быть уборка, если ты живешь одна, пользуешься роботом-пылесосом, стиральной машиной-автоматом и посудомойкой?

А жених внимательно посмотрел на меня, поморщился и неожиданно выдал:

– Привлекательные женщины отвлекают!

Ах, ты, колобок! Это я тебе еще и не нравлюсь? Но он на мои гримасы никак не среагировал, а лишь уточнил:

– А почему вы только сейчас решили отдать ее замуж, если брачное предложение поступило пять лет назад?

– Дак она решила образованной стать, чтобы мужу сильнее понравиться! – тут же залебезила мачеха. Однако гость проигнорировал ее и уточнил уже у меня:

– И как с академией? Закончила?

– Закончила, – буркнула я в ответ, не понимая, как правильно себя вести, чтобы он передумал на мне жениться.

– Конечно, конечно, – закивала Мирослава Олеговна и зачем-то полезла в объемный комод, стоявший неподалеку. Пыхтя и сопя, выдвинула большой ящик, нырнула в него чуть ли не целиком и вытащила свиток, скрепленный сургучной печатью. Что удивительно, печать так и не была сломана. И подала его гостю.

Он с серьезным выражением лица сломал сургуч, развернул желтоватый лист и начал читать вслух:

«Кивера Алёна Игоревна закончила 20 травеня 4567 года Академию ведовства и быта с отличными оценками и посему была распределена на полностью самостоятельную работу без наставников в город Красные Ягодки на должность Бабы-Яги.

Куда ей надлежит явиться 25 серпеня и приступить к своим должностным обязанностям сроком на пять лет».

А я уже посмотрела на гостя немного иным взглядом. А может, лучше замуж, чем в Бабы-Яги? Я даже не представляла, что там буду делать. Интересно, какое сегодня число? Воевала за семена вообще-то в апреле, собираясь высаживать их на рассаду. Славянские наименования месяцев помнила плохо, но если следовать логике, то травень – это май или июнь. А серпень – это уж август или сентябрь? Когда там рожь серпом жать начинали? Неужели в наших мирах время течет не параллельно?

А черный мужичок неожиданно повеселел, потер ладошки и широко улыбнулся:

– Ну уж нет! Баба-Яга нам точно не нужна. Позвольте откланяться!

– Но как же-с? Почему откланяться? – всплеснула руками мачеха.

– Жизнь пошла такая, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Если только матом объективно сформулировать. Пять лет ждать, пока невеста отработает? Нет уж, извольте. Найдем другую! – и в этот же миг он упал на пол, чем меня изрядно напугал. Я уже начала вспоминать приемы первой медицинской помощи потерявшим сознание. Однако, как выяснилось, никто сознание не терял. Просто он, соприкоснувшись с полом, превратился в огромную летучую мышь и выпорхнул в открытое окно.

– Эх, бестолочь ты, Лёнка, бестолочь! – мачеха грустно вздохнула и обессиленно развела руки в стороны. А затем грузно опустилась в кресло. Но не в то, в котором сидел человек-летучая мышь. Прошу не путать с Бэтменом! Им друг до друга как от Москвы до Хабаровска. А в другое, стоящее у стены. А этот черненький прохиндей не только сам улетел, но и креслице с собой прихватил! Экономный мужчина. А Мирослава Олеговна продолжила:

– Ты думаешь, я тебе зла желаю? Замуж силой отдаю? Это ты зря. Не хочешь – не ходи, можешь отправляться в свою избушку Бабы-Яги! А жениха родовитого и богатого ты профукала. А ведь он именно к тебе сватался. Правда пять лет назад. Но можно было бы всю в свою пользу повернуть. А ты заладила: «Закончила я академию, закончила!». Молчала бы. И этот крылатый смолчал бы. Куда ему деваться было бы?

– А меня искать бы не стали, что я на работу не явилась? – с сомнением протянула я. – Распределение – дело серьезное.

Мне тут же вспомнились страдания Алёнушки, которая так мечтала о королевском дворце, а попала в Красные Ягодки. И теперь неизвестно, где бродит ее душа. А я вот тут, кажется, кашу заварила и сейчас расхлебываю.

И словно откликаясь на мои потуги, в голову хлынула очередная порция ее воспоминаний. И если все правда, то злодейкой была именно она, а не бедная Мирослава Олеговна, которую Алена Кивера доводила всеми способными ей способами.

– Главное, он на тебе бы женился! – мачеха даже с кресла встала и погрозила кому-то неизвестному кулаком. – А потом, кто бы с Кощеем связываться стал?

– Кощеем? – удивленно протянула я. Хотя, кто еще годится в мужья Бабе–Яге?

Мачеха лишь усмехнулась. А я поняла, что ее мысли сейчас совпали с моими. Падчерица неоднократно устраивала разборки, почему ее наряды выглядят хуже, чем у сводной сестры. И даже пару раз портила Маринины платья, разрезав их на узкие ленты. А про домашнюю работу она и думать не хотела, считая, что ей все должны. Я, конечно, не фанатка хозяйственной деятельности, но я же была молодой и помогала по дому в силу своих возможностей и умений.

В общем, моя предшественница портила жизнь окружающим как могла. А мне вдруг стала нестерпимо стыдно, словно все эти выкрутасы устраивала я. Хотя людям этого не объяснишь. И я решила попросить прощения у бедной Мирославы. Тем более папенька, умерев, большого наследства не оставил. Только мне на академию. А Марина осталась ни с чем. И это резко уменьшало ее шансы на замужество. Бедная женщина поднимала нас с родной дочерью как могла. А я лишь ей в этом мешала.

Подойдя к ней, я опустилась на корточки, вглядываясь в уставшее лицо.

– Лёнка, ты чего? – женщина как можно сильнее вжалась в спинку кресла, явно боясь очередной выходки и пытаясь от меня дистанцироваться.

– Да ничего! – я махнула рукой. – Просто хотела у вас, матушка, прощения попросить за все, что сделала не так!

Я не знала, как сформулировать коротко все Алёнины прегрешения. А Мирослава Олеговна вдруг как-то обмякла, а затем схватилась за фартук и прикрыла им лицо, оставляя для обзора лишь подрагивающие плечи. Она смеется? Но по всхлипывающим звукам я поняла, что мачеха плачет.

Теперь я окончательно растерялась. И очень аккуратно уточнила:

– Матушка, вы чего сырость разводите?

Она же убрала руки от лица, вытерла фартуком слезы и как-то печально рассмеялась:

– Эх, Лёнка, Лёнка, я пятнадцать лет ждала, когда ты меня матушкой назовешь. Неужели дождалась?

Мы в тот день еще долго просидели вдвоем, вспоминая и разговаривая. Мачеха оказалась в общем-то неплохой женщиной. И обещала мне помочь, чем сможет, при обустройстве на новом месте.

А за обедом нас встретил удивленный взгляд сводной сестры:

– Вы – и мирно беседующие? – она была тощей, длинной и очень нескладной. Но в нашем мире из Марины вышла бы просто шикарная манекенщица. Благо лицо у нее было правильным и пропорциональным. – Лёнка опять жениху отказала?

– Нет, это он на мне жениться передумал, – я покачала головой.

– Да ладно! – удивилась он. – На тебе – и передумал?

– Ему не понравился тот факт, что я пять лет должна отработать Бабой-Ягой.

– Это хоть кому не понравится! – согласилась сестрица. И тут же без перехода добавила:

– Обедать давайте! А то у меня живот от голода свело. А женихи опять мне не светят.

– Это почему? – уточнила я осторожно, уже строя планы в голове, как можно ее преобразить. Только ответ сестрица меня ошеломил:

– Ты же у нас старшая. И пока замуж не выйдешь, я не могу женихов искать. Или ты за свою учебу все на свете забыла?

– А если я вообще замуж не выйду? – осторожно уточнила в ответ. Не хотелось бы стать еще и причиной проблем Марины.

– Тогда ты должна поклясться в этом на священном камне, приложив к нему письменную клятву. Или уже и это забыла? – она зло сузила глаза. И, судя по ее настрою, мы могли бы даже подраться. Хотя я ни разу в жизни ни на кого руку не поднимала и считала женские драки полной глупостью. Но наши головы остудила матушка:

– Девочки, успокойтесь, пожалуйста! Не будем так далеко вперед забегать. Время покажет!

И мы обе замолчали. Оставшаяся половина дня прошла спокойно. Я собиралась завтра утром проведать свое новое место работы, не собираясь дожидаться этого 25 серпеня. Пора и в этом мире начинать жить самостоятельно.

Глава 3