Карта иллюзий

Кира моргает, возвращаясь в реальность. Странно, что это воспоминание всплыло именно сейчас. Её родители, Виктор и Марина Немировы, были учеными – отец инженером-конструктором, мать специалистом по компьютерным системам. Они погибли, когда Кире было шестнадцать – взрыв в лаборатории, несчастный случай. За восемнадцать лет Кира научилась жить с этой болью, хотя полного принятия так и не пришло.

Она отгоняет непрошенные воспоминания. Сейчас у неё более насущные проблемы – узнать, кто модифицировал её проект и убил Ольховского.

Бюро «NemirovaDesign» занимает два верхних этажа современного здания в деловом квартале. Кира основала его пять лет назад, когда её репутация и опыт позволили ей отделиться от крупной международной компании. Сейчас у неё работает двенадцать человек, и каждый проект проходит под её личным контролем.

Когда Кира входит в офис, разговоры стихают. Все уже читали утренние новости – смерть Ольховского не могла остаться незамеченной. Её улыбка выходит натянутой, но она всё же кивает сотрудникам с привычной сдержанностью.

Елена Рихтер, её ассистентка, ждет у двери в личный кабинет. Двадцать семь лет, худощавая, с прямыми светлыми волосами и сосредоточенным взглядом через стильные очки. Она работает с Кирой второй год, и Кира ценит её внимание к деталям и немногословность.

– Доброе утро, – говорит Елена, протягивая Кире файл с документами. – Звонил Сергей Анатольевич, хочет встретиться как можно скорее. И Полина оставила сообщение, просит перезвонить немедленно, это «вопрос жизни и смерти». Её слова, не мои.

Кира берет документы, отмечая, что руки Елены слегка дрожат.

– Спасибо, – она оглядывает ассистентку внимательнее. – Всё в порядке?

Елена поправляет очки – жест, который появляется, когда она нервничает.

– Да, конечно, – слишком быстро отвечает она. – Просто… эти новости про Ольховского ужасны. Полиция уже была здесь, опрашивала сотрудников.

Кира внутренне напрягается.

– Что именно они спрашивали?

– О проекте «Лазурь». Кто имел доступ к планам, были ли изменения в последний момент, кто занимался итоговой документацией.

Кира проходит в кабинет, жестом приглашая Елену следовать за ней. Большие окна от пола до потолка, минималистичная мебель, стены, увешанные чертежами и 3D-моделями проектов. Здесь она проводит большую часть своей жизни.

– Елена, – Кира садится за стол, – мне нужно знать правду. Были ли внесены какие-либо изменения в проект «Лазурь» без моего ведома?

Елена бледнеет.

– Нет, конечно нет! – она отвечает с неожиданной горячностью. – Я лично проверяла всю документацию перед отправкой строителям. Всё соответствовало утвержденным вами чертежам.

Кира изучает лицо ассистентки. Елена кажется искренней.

– Тогда как объяснить появление помещений, которых не было в моём проекте?

– Я… не знаю, – Елена опускает взгляд. – Единственное объяснение – изменения были внесены уже на этапе строительства. Но это невозможно без согласования, все отчеты…

– Проверь все отчеты со стройплощадки, – прерывает её Кира. – Каждый акт, каждое согласование, каждый счет на материалы. Что-то должно было остаться.

Елена кивает и поспешно выходит из кабинета. Кира смотрит ей вслед, не уверенная, верить ли ответам ассистентки. В конце концов, именно Елена отвечала за документооборот по проекту «Лазурь».

Телефон вибрирует. На этот раз Кира отвечает:

– Да, Полина.

– Господи, наконец-то! – голос подруги полон тревоги. – Ты в порядке? Я с утра читаю новости. Ольховский мёртв, и ты нашла тело? Почему ты мне не позвонила?

– Долгая история, – вздыхает Кира. – И не телефонная.

– Я буду через полчаса. Никуда не уходи.

– Не могу сейчас, Полина, – отвечает Кира. – Слишком много срочных дел. Давай встретимся вечером.

– Хорошо, но я не отстану, – предупреждает Полина. – Буду у тебя в семь, и приготовься к допросу с пристрастием.

Полина отключается, и Кира вздыхает. Она качает головой – Полина всегда была такой, напористой и решительной. Их дружба с университетских времен держалась на контрастах: экстраверт и интроверт, эмоции и логика, яркость и сдержанность.

Следующий звонок – от Сергея Волкова, её делового партнера и наставника. Он хочет встретиться в обед. Кира соглашается, понимая, что разговор предстоит непростой.

Ресторан, где назначена встреча, достаточно дорогой, чтобы гарантировать приватность. Сергей Волков уже ждет её за столиком в углу. В свои шестьдесят он сохраняет подтянутую фигуру и безупречные манеры. Седина только добавляет ему солидности, а проницательный взгляд выдает острый ум.

Сергей встречает Киру традиционным поцелуем в щеку. От него пахнет дорогим одеколоном и едва уловимо – сигарами, хотя он бросил курить много лет назад.

– Выглядишь паршиво, – говорит он без обиняков, когда они садятся.

– И тебе спасибо, – слабо улыбается Кира.

Сергей был партнером отца, прежде чем ушел из науки в бизнес. Именно он помог Кире получить первые серьезные заказы, когда она окончила архитектурный институт. Всегда на расстоянии, всегда с советом в нужный момент, но никогда не пытаясь заменить её погибших родителей. Кира ценила это.

– Я слышал про Ольховского, – Сергей снижает голос. – И про то, что полиция нашла изменения в проекте. Насколько всё серьезно?

Кира озирается, убеждаясь, что их никто не подслушивает.

– Достаточно серьезно, чтобы Демин считал меня главной подозреваемой. В доме обнаружены тайные проходы и комната, похожая на лабораторию. И, судя по всему, кто-то подделал мою подпись на чертежах.

Сергей хмурится, и глубокие морщины на его лбу становятся заметнее.

– Тебе нужен адвокат, – говорит он. – Хороший адвокат. У меня есть на примете человек, специализируется на сложных делах.

– Я не убивала Ольховского, – Кира пристально смотрит на Сергея. – Мне не нужен адвокат. Мне нужно понять, кто внес эти изменения в мой проект и почему.

Сергей отпивает воду из стакана.

– Иногда невиновность не имеет значения, Кира. Важны только факты, которые можно доказать. А факты сейчас против тебя.

Кира понимает его логику, но упрямо качает головой. Перфекционизм, граничащий с упрямством, всегда был её слабостью. Отец называл это «немировской чертой» – неспособность отступить, если уверен в своей правоте.

– Я не могу просто сидеть и ждать, пока Демин соберет достаточно улик для ареста, – говорит она. – Если кто-то изменил мой проект, внес в него тайные проходы, а потом убил Ольховского – это всё взаимосвязано. Я должна понять как.

Сергей внимательно изучает её лицо.

– Тебе что-то известно? Что-то, чего ты не сказала полиции?

Кира колеблется. Сергей всегда был на её стороне, но сейчас она чувствует странную настороженность.

– Только то, что проект «Лазурь» был особенным. Ольховский требовал такого уровня безопасности, который обычно используют в правительственных зданиях. И некоторые технические решения… они напоминали мне работу моих родителей.

Сергей напрягается, и это не ускользает от внимания Киры.

– Ты никогда не говорила об этом.

– Я и сама не придавала этому значения, пока… – она делает паузу. – Пока не оказалась в этом доме ночью, с мертвым телом и загадкой, которую я не могу разгадать.

Сергей откидывается на спинку стула, его лицо становится нечитаемым.

– Кира, послушай меня внимательно. Твои родители были выдающимися учеными, но их исследования… некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Ради твоей же безопасности.

Кира чувствует, как холодок пробегает по спине.

– Что ты имеешь в виду? Ты знаешь что-то о их работе? Что-то, чего не знаю я?

Сергей быстро оглядывается, словно проверяя, не слышит ли кто их разговор.

– Я знаю, что некоторые двери лучше не открывать. Я пришел предупредить тебя – найми адвоката и держись подальше от этого расследования.

Кира готова возразить, но внезапно замирает. За спиной Сергея, через два столика, она замечает мужчину. Высокий, атлетического телосложения, около сорока лет. Он делает вид, что увлечен меню, но Кира чувствует его внимание. Прямая осанка, коротко стриженные волосы, внимательный взгляд – военная выправка узнаваема сразу.

– Что такое? – Сергей замечает её напряжение.

– Не оборачивайся, – тихо говорит Кира. – Мужчина за твоей спиной. Кажется, он наблюдает за нами.

Сергей не меняет позы, но его взгляд становится более сосредоточенным.

– Опиши его.

– Высокий, спортивный, короткая стрижка. Тёмно-синий пиджак, белая рубашка без галстука. Выглядит как бывший военный.

Сергей медленно кивает.

– Когда я встану, чтобы пойти в уборную, посмотри, будет ли он как-то реагировать. Если нет – возможно, мы просто параноики. Если да…

Он не заканчивает фразу, но Кира понимает. Сергей неспешно поднимается и направляется в сторону уборных. Кира делает вид, что проверяет телефон, но краем глаза следит за незнакомцем.

Мужчина не поворачивает головы, но его взгляд следует за Сергеем. Когда тот исчезает из поля зрения, незнакомец возвращает внимание к Кире. Теперь она может лучше разглядеть его лицо – твердый подбородок, прямой нос, проницательные глаза. Шрам, пересекающий левую бровь, придает его облику что-то хищное.

Их взгляды встречаются, и Кира понимает – незнакомец не скрывает своего интереса. Он знает, что она его заметила, и это его не беспокоит. Напротив, в его глазах мелькает что-то похожее на вызов.

Кира решает действовать. Она встает и направляется прямо к его столику. Незнакомец спокойно наблюдает за её приближением, на его губах играет легкая полуулыбка.

Но не успевает она дойти, как мимо стремительно проходит официант с подносом. Кира отступает на шаг, пропуская его, а когда снова смотрит на столик незнакомца – тот уже пуст. Через окно она видит, как высокая фигура быстро удаляется по улице.

Кира бросается к выходу, не обращая внимания на удивленные взгляды. На улице она оглядывается, пытаясь понять, куда исчез незнакомец. Мелькает темно-синий пиджак на углу, и она устремляется в том направлении.

Улицы заполнены людьми, и Кира с трудом протискивается сквозь толпу. Она снова замечает мужчину – теперь он стоит у перехода, ожидая зеленого сигнала светофора.

– Эй! – кричит Кира, но её голос тонет в городском шуме.

Свет меняется на зеленый, и незнакомец переходит дорогу вместе с толпой. Кира спешит следом, но группа туристов с чемоданами преграждает ей путь. Когда ей наконец удается пробиться, мужчина уже исчез.

Кира останавливается, тяжело дыша. Кто он? Почему следил за ней? И как ему удалось так быстро раствориться в толпе?

Кира чувствует, как по спине пробегает холодок. Она оглядывается по сторонам, но видит только равнодушный поток прохожих. Впервые за долгое время Кира Немирова чувствует страх – не за свою репутацию или карьеру, а за жизнь.

Глава 4: Медиа-буря

Кира только проснулась, когда в дверь позвонили. Еще сонная после долгого вечернего разговора с Полиной о загадочном преследователе она надеялась на несколько часов уединения, но подруга вернулась раньше, чем ожидалось. Полина ворвалась в квартиру с пакетом выпечки и планшетом в руках, её лицо выражало возмущение.

– Архитектор-убийца? – Полина швыряет планшет на кофейный столик Киры. – Эти ублюдки даже не пишут «подозреваемая». Уже заочно вынесли приговор!

На экране мелькает заголовок популярного новостного портала: «Элитный особняк стал гробницей: архитектор-убийца спроектировала смертельную ловушку для миллионера». Кире не нужно читать дальше, чтобы представить содержание.

Она стоит у окна своей квартиры, пытаясь сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Ещё вдох. Техника, которую освоила в шестнадцать, когда мир рухнул первый раз. Сейчас он рушится снова.

Пальцы Киры сжимают кофейную чашку так сильно, что костяшки белеют. На мгновение она представляет, как швыряет её в стену, наблюдая, как осколки разлетаются вместе с горячей жидкостью. Но нет. Контроль. Всегда контроль. Она делает глоток. Кофе горчит – забыла добавить сахар.

– Мне звонили из пяти изданий, – продолжает Полина, расхаживая по квартире как тигрица в клетке. – Все хотят «эксклюзив» с лучшей подругой подозреваемой. Представляешь, какие они мерзавцы?

Полина сегодня выглядит не так безупречно, как обычно. Её яркие медные волосы, обычно стильно уложенные, растрепаны, словно она много раз пропускала их сквозь пальцы. Массивные серебряные серьги – её фирменный аксессуар – звенят при каждом резком движении.

– Я отказала всем, – онаостанавливается и смотрит на Киру. – Но, может, стоит дать интервью? Правильное издание, правильная подача. Я могу написать материал сама, показать тебя не как подозреваемую, а как жертву обстоятельств…

Кира качает головой.

– Только усугубит ситуацию. Любое моё слово будет использовано против меня.

Она отставляет чашку и подходит к ноутбуку. Пять новых электронных писем. Три от клиентов, разрывающих контракты. Одно от юридической фирмы, представляющей семью Ольховского. И одно из архитектурной ассоциации – приостановление членства до выяснения обстоятельств.

– Дерьмо, – тихо произносит Кира, закрывая крышку ноутбука.

Телефон вибрирует – шестой звонок от Елены за утро. Кира сбрасывает вызов. Она не готова говорить с ассистенткой, не сейчас.

– Ты должна защищаться, – настаивает Полина. – Каждая минута молчания работает против тебя. Шестичасовые новости уже рассказывают о твоей «одержимости контролем» и «патологической склонности к секретности». Как будто быть интровертом – это преступление!

– Контролем? – Кира невесело усмехается. – Я не могу контролировать даже свою кофеварку.

Она кивает на прибор, у которого только что рассыпала половину банки кофе, пытаясь насыпать его в фильтр трясущимися руками. Тёмные гранулы до сих пор разбросаны по столешнице – уборка тоже не входила в утренние приоритеты.

Полина подходит к Кире и берёт её за плечи.

– Послушай, мы справимся с этим. Помнишь, как тот профессор пытался завалить твой проект, а я написала разгромную статью в университетской газете? Тогда мои журналистские навыки только зарождались, но мы уже умели действовать вместе. Сейчас сложнее, но принцип тот же. Не позволяй им определять, кто ты есть.

Кира слабо улыбается, благодарная за поддержку. Полина всегда была такой – превращала борьбу в крестовый поход, даже если речь шла о проекте по архитектурной акустике. Сколько раз эта энергия спасала Киру от саморазрушения.

– Мне нужно работать, – говорит Кира, выпрямляясь. – Если я не могу контролировать СМИ, то хотя бы могу разобраться с проектом.

Полина кивает, понимая, что для Киры работа всегда была не просто профессией, а способом структурировать хаос вокруг и внутри.

– Что ты собираешься делать?

– Изучить все материалы по «Лазури». Найти, кто и когда внёс изменения в проект.

Полиция опечатала офис «NemirovaDesign» еще вчера вечером. Жёлтая лента с надписью «Проход запрещен» перечёркивает стеклянную дверь, за которой виднеется силуэт дежурного полицейского. Елена стоит у входа в здание, нервно постукивая ногой по тротуару.

– Наконец-то! – выдыхает она, увидев Киру. – Я звонила вам всё утро. Они забрали все серверы. Все! Даже те, где хранились проекты, не связанные с «Лазурью».

Кира смотрит на опечатанную дверь. Восемь лет работы, пять лет собственного бизнеса – и всё может рухнуть в один день.

– Что они сказали?

– Что это часть расследования, – Елена поправляет очки, снова привычным жестом, который выдает её нервозность. – Следователь Демин лично руководил изъятием. Они утверждают, что нашли доказательства того, что проектные файлы были изменены после сдачи проекта.

Кира ощущает, как холодная волна проходит от затылка к позвоночнику.

– Изменены кем?

Елена отводит взгляд.

– Они… они предполагают, что это могли быть вы. Или кто-то по вашему указанию.

– Что за бред?! – Кира повышает голос, и несколько прохожих оборачиваются. Она делает глубокий вдох, восстанавливая самообладание. – Извини. Это не твоя вина.

– Я пыталась объяснить им, что у нас строгая система контроля версий, что каждое изменение фиксируется, но они просто забрали всё. Сказали, что документы могли быть сфальсифицированы постфактум.

Кира прислоняется к стене здания, чувствуя слабость в ногах. Впервые в жизни она жалеет о своём перфекционизме, о том, что лично контролировала каждый аспект проектов. Теперь это работает против неё – именно её глубокая вовлеченность и детальное знание всех аспектов проекта делают её главной подозреваемой. Кто поверит, что от архитектора с такой репутацией могли скрыть изменения в её собственном проекте?

– В моей квартире есть копии исходных чертежей, – говорит она, больше себе, чем Елене. – Не всё, но основное. И на внешнем диске должны быть ранние версии проекта.

– А что с резервными копиями на облачном сервере? – спрашивает Елена. – Вы же настаивали на двойном резервировании.

– Точно, – Кира выпрямляется. – Демин мог не знать о них. Но нам понадобится доступ…

– У меня есть коды авторизации, – быстро говорит Елена. – Я записала их на всякий случай, когда вы передали мне операционное управление сервером.

Кира внимательно смотрит на ассистентку. Елена выглядит слишком взволнованной, но при этом слишком… подготовленной?

– Хорошо, – медленно произносит Кира. – Поехали ко мне. Начнём с того, что есть под рукой.

Гостиная Киры превращается в импровизированный офис. На журнальном столике разложены чертежи, распечатки электронных писем, заметки. На стене – несколько фотографий особняка, сделанных Полиной для статьи.

Елена сидит за ноутбуком Киры, пытаясь получить доступ к облачному серверу.

– Странно, – говорит она, хмурясь. – Доступ есть, но в архиве проекта «Лазурь» отсутствуют некоторые ключевые файлы. Как будто кто-то просматривал их незадолго до того, как серверы были изъяты.

Кира подходит к ней, глядя через плечо на экран.

– Проверь историю доступа.

Елена что-то печатает, и на экране появляется журнал действий пользователей.

– Последний просмотр этих файлов… – она замирает, оборачиваясь к Кире. – С вашего аккаунта, три дня назад.

Кира чувствует, как комната вокруг начинает вращаться.

– Это невозможно. Три дня назад я была на встрече с подрядчиками по проекту музея. Весь день. Ты сама организовывала эту встречу.

– Я помню, – медленно кивает Елена. – Тогда кто-то использовал ваш логин.

Кира отходит к окну, пытаясь собраться с мыслями. Кто-то целенаправленно подставляет её, создавая фальшивые доказательства. Но зачем? И как это связано с изменениями в проекте «Лазурь»?

– Давай сосредоточимся на чертежах, – говорит она, возвращаясь к столу. – Что именно отличается в реализованном проекте от того, что я спроектировала?

Елена разворачивает один из чертежей.

– По словам полиции, основные расхождения касаются восточного крыла. Там, где нашли тело Ольховского. Плюс какие-то дополнительные технические каналы между стенами.

Кира берёт карандаш и начинает делать пометки на чертеже, восстанавливая по памяти то, что видела в ночь обнаружения тела. Тайный проход, скрытая комната… Она рисует быстро, её рука движется с профессиональной точностью. Эта способность мысленно визуализировать пространство всегда отличала её от других архитекторов.

– Вот здесь, – она указывает на фрагмент плана. – Панель в стене, которой не должно было быть. Она вела в узкий проход.

Елена наклоняется, рассматривая чертёж.

– Но это же… – она запинается. – Это изменило бы всю структуру воздуховодов в этой части дома.

– Именно, – кивает Кира. – А значит, изменения вносились не в последний момент. Они были частью строительного процесса. Кто-то очень тщательно планировал это.

Она откладывает карандаш и потирает глаза. Усталость начинает брать своё – события последних дней, стресс и постоянное напряжение истощают даже её привычную к перегрузкам нервную систему.

– Кофе? – спрашивает Елена, замечая её состояние.

– Да, пожалуйста.

Пока Елена возится с кофеваркой, Кира проверяет электронную почту на личном телефоне. Флудильщики, журналисты, жёлтая пресса… Она машинально пролистывает сообщения, удаляя большинство, не читая. Но одно письмо заставляет её замереть. Отправитель – «Project_N», без темы.

Кира хмурится. Странное название. Необычно получать письмо без темы от неизвестного отправителя в такой момент. Дрожащим пальцем Кира открывает письмо. Внутри только вложение – изображение без подписи. Она скачивает файл, игнорируя предупреждение системы безопасности.

На экране появляется фрагмент чертежа. Схема комнаты, которой нет в официальном плане «Лазури». Комнаты, похожей на лабораторию, с расстановкой странного оборудования. В углу чертежа – маленькая записка от руки: «Проект N. Продолжение». И набор цифр.

Кира приближает изображение, изучая детали. И тут её словно ударяет током. Линии, обозначения, даже шрифт – это почерк её отца. Она узнала бы его стиль черчения из тысячи.

– Кофе готов, – Елена возвращается с двумя чашками, но замирает, увидев лицо Киры. – Что-то случилось?

Кира поднимает глаза от телефона, не в силах произнести ни слова. В её голове пульсирует одна мысль: «Лазурь» – это не просто дом. Это продолжение проекта её родителей. Того самого проекта, который, как она думала, погиб вместе с ними восемнадцать лет назад.

– Держите, – Елена протягивает ей чашку.

Кира берёт её, но рука дрожит так сильно, что горячий кофе выплёскивается на пальцы.

– Ч-чёрт! – она отдёргивает руку, и чашка падает на пол, разбиваясь с резким звуком о деревянный паркет. Тёмная жидкость растекается по светлой древесине и краю дизайнерского ковра, моментально впитываясь в волокна.

– Я принесу полотенце, – Елена быстро выходит на кухню.

Кира не обращает внимания на обожжённую руку. Она снова смотрит на чертёж, на подпись «Проект N». Она знает, что N – это Немиров, фамилия её отца. Но что это за продолжение? И как оно связано с «Лазурью»? И главное – кто прислал ей это письмо?

Она переводит взгляд на фотографии дома на стене. Безупречная архитектура, идеальные линии, безопасность… И где-то внутри всего этого – тайна, уходящая корнями в прошлое. В прошлое, которое она считала похороненным.

Глава 5: Возвращение в "Лазурь"

Дождь начинается, когда Кира паркует машину в полукилометре от особняка Ольховского. Мелкие холодные капли барабанят по капоту, стекают по лобовому стеклу, словно слёзы. Она глушит двигатель и на мгновение закрывает глаза, пытаясь собраться с мыслями. Сомнения кружат в голове, как осенние листья на ветру.

То, что она собирается сделать, – безумие. Проникновение на место преступления. Препятствование следствию. Если Демин поймает её здесь, она сразу отправится в тюрьму.

Кира выдвигает ящик бардачка и достаёт маленький механический хронометр отца. Крутит его в пальцах, чувствуя прохладу металла. Раньше это всегда помогало ей сосредоточиться, найти якорь в момент сомнений. Она вспоминает, как отец говорил ей: «Инженерное мышление, Кирюша, – это не просто знать, как что-то устроено, но и понимать, зачем оно устроено именно так».

Сейчас ей нужно именно это – понять не только как изменили её проект, но и зачем.

Кира надевает тёмную ветровку с капюшоном, натягивает его на голову. В свете фонаря, установленного у обочины, дождь превращается в мерцающую завесу. Из-за него её шаги по гравийной дороге не слышны, что весьма кстати. Особняк «Лазурь» виднеется вдалеке – тёмный силуэт на фоне неба, с редкими светящимися окнами. Полицейское оцепление сняли сегодня утром. Теперь там только дежурные офицеры и обычная охрана.

Кира вытирает влажные от дождя ладони о джинсы. В правом кармане – флешка с программой доступа, которую она создала сама для экстренных ситуаций еще во время разработки системы безопасности дома. В левом – компактный фонарик. Сердце стучит так громко, что, кажется, его можно услышать даже за шумом дождя.

Попасть на территорию оказывается проще, чем она ожидала. Кира знает все слабые места периметра – в конце концов, она их проектировала. Задняя часть участка, где скалистый берег резко уходит вниз к морю, имеет слепую зону в системе наблюдения. Необходимый компромисс из-за особенностей рельефа – её профессиональный просчёт, но сейчас он оказывается кстати.

Промокшая насквозь, Кира пробирается через густой прибрежный кустарник. Колючие ветки цепляются за одежду. Солёные брызги от разбивающихся внизу волн смешиваются с дождём, оседая на губах. Этот вкус моря, всегда напоминающий о потере, сейчас дает странное ощущение решимости.

Когда она наконец выбирается на подстриженный газон особняка, цифровые часы на запястье показывают 23:17. Полицейская машина припаркована у главного входа, свет включен только на первом этаже в восточном крыле. Охранник, вероятно, скучает там, попивая кофе и проклиная ночную смену.