Девочка Рустама

– Рустам… не могу…

Дергаюсь, но Рустам крепко держит.

И одним движением погружается так глубоко, что из глаз искры сыплются. И ноги подкашиваются. Я теряю равновесие, почти что вишу на его руках и на агрегате, что он в меня поместил.

Забываю, где мы и как высоко. Забываю про шар и поля огромные.

– Видишь… можешь, Полина.

Он рычит. Рычит хрипло, насаживая на себя. И лишь тогда останавливается, когда мое нутро его сжимает крепко. Когда каждую вену чувствую сквозь боль.

Дьявол не дергается. Дает время привыкнуть, руками грудь ласкает, шепчет что-то пошлое, откровенное. Родной называет. Обещает быть нежным.

– Я уже все решил, Полин. Женой моей станешь.

Что?

Я дергаюсь – лишь от этих слов. Женой станешь… Я все решил…

Дергаюсь и получаю новую вспышку боли. Рустам шипит, велит не дергаться, а я теряю небо, теряю землю. Мир переворачивается с ног на голову.

Я должна была провести с ним ночь.

И в момент полной моей беззащитности он дарит мне новый статус. Статус жены.

– Не хочу быть женой… криминального… дьявола!

Почти выкрикиваю.

А Басманов отпускает меня. Опустошает вмиг и рывком на себя тянет.

Я глухо вскрикиваю, и мы падаем вниз. На большое мягкое одеяло, где он мое тело под себя подгибает, ноги заново разводит и упирается своим органом огромным в мое истерзанное тело.

– Дьявол? Так ты называешь меня в своей красивой головке?

Он усмехается по-доброму. Ложно по-доброму.

Я уже знаю эту улыбку, и она не сулит мне ничего хорошего.

– Женой будешь. Завтра с ЗАГС затащу! – припечатывает грубо.

Он впивается в мои губы. Над нами повис огромный шар… уносящий нас все выше и выше. Я смотрела на яркое небо и задыхалась от мысли, что я стала принадлежать этому мужчине так близко к небу и так далеко от земли.

Он точно сумасшедший.

Ему ничего не страшно. Ему все по зубам.

Второе проникновение давалось мне с меньшей кровью. Подруги говорили, что это не так больно. Что с умелым мужчиной нет боли. Сомневаюсь в том, что Рустам неумелый. Ему просто не ведомы ласки, и боль первого раза ему совсем не знакома. Первый раз не бывает сказочным.

И вот Рустам сделал последний толчок – так глубоко, так дико… что я глухо застонала, вцепившись в его плечи ногтями. Рустам зарычал, кончая. Сжимая меня в своих тисках. У меня в глазах потемнело. Он точно насквозь меня прошиб…

Я услышала лишь чертыхания. Распахнула глаза, когда Рустам вышел из меня – резко, быстро, сквозь зубы рыча.

– Твою мать!

– Что случилось? – хрипло прошептала, опуская взгляд.

Лучше бы не смотрела. Всегда тошнило от вида крови…

Резко зажмуриваюсь, отводя глаза. Сворачиваюсь клубком… Мамочки, как же он поместился в меня?

Но главного я не заметила.

– Родная, у нас проблемы. Резина порвалась.

Рустам чертыхается и резко встает. Здесь все было предусмотрено. Вода, вино, влажные салфетки. Я взяла из его рук предложенную тряпку, он смочил ее жидкостью.

– Вытрись и оденься… замерзнешь, – велит Рустам.

Делаю все, как он сказал. Краем глаза замечаю, как он со злостью стягивает защиту. Она порвалась. Рустам закончил в меня.

– Что… что делать? – шепчу испуганно.

Рустам выглядывает за пределы корзины. Я быстро натягиваю белье и оглядываюсь. Здесь было очень много места для двоих… здесь произошел мой первый раз.

– Ты как? Тебе нужна кислородная маска? – оборачивается.

Качаю головой. Он выкидывает маску подальше.

– Получается, нас контролируют?

– Да, мы тросом привязаны. Все безопасно по нулям. Спустят на землю, когда я захочу.

Рустам подходит ближе и опускается на одеяла. Заполняет бокал янтарной жидкостью и немного протягивает мне. Кусочек шоколада тоже отправляется в мой рот. Все это сопровождается темным взглядом Басманова…

– Мы с тобой это повторим.

Припечатывает. Обещает. Угрожает.

– А пока на землю пора. Знаешь, что такое экстренная контрацепция?

Я моргаю растерянно.

– Сейчас повезу в аптеку. Мне в ближайшее время дети не нужны, Полина. Они сделают меня уязвимым.

Рустам смотрит на меня пристально. Взгляда отвести не позволяет. И добавляет тихо, но четко:

– Но дети у нас обязательно будут, родная.

Глава 11

– Не расскажешь, что это за картина, Полин?

Голос брата звучит совсем близко и неожиданно. Мужская рука опускается на мое плечо, и мы вместе с Максимом смотрим на произведение искусства.

Рустам обещал подарить самую лучшую картину из своей коллекции.

Рустам подарил. Прямо на воздушном шаре.

– Это подарок, – шепчу уклончиво.

– Дорогой подарок. От черта Басманова?

Не замечаю злости в вопросе брата. Погружаюсь в себя и собственные мысли.

На картине было изображено сердце. Некрасивое, потому что реалистичное, настоящее, кровавое. Написано оно грубо, размашисто и блекло – именно так пишут в высоком искусстве.

Немного страшное сердце… Это был подарок в стиле Басманова. Я отказывалась, а он пригрозил, что если не приму, то он подарит свое. Прямо из груди вырвет – со всеми вытекающими.

Шутил, но шутки у него всегда были страшные…

А после воздушного шара он отвез меня в аптеку. Купил бутылку воды и неизвестные мне таблетки, а в машине заставил выпить лекарство прямо из его рук.

– Высунь язык, – велел Рустам, – а теперь глотай.

До сих пор помню, как он внимательно следил за каждым моим глотком. Я не знала: может, у Басманова действительно была целая очередь из женщин, мечтающих забеременеть от него? Но я в эту очередь точно не входила, и поэтому с радостью выпила таблетку.

И больше он не появлялся. Две недели ни слуху, ни духу. Только картина с разодранным сердцем напоминала о нем… и моем предательстве.

– Я выполнила все, что он хотел.

Поворачиваюсь к Максиму, устремляясь в его объятия. Брат обнял меня крепко, заставив мое тело откликнуться на боль. В некоторых местах тело еще помнило Рустама.

– Надеюсь, что скоро у нас все наладится, Полин. Я работаю над этим. И Карину пытаюсь забыть… Клянусь, что пытаюсь.

Брат любит ее. Но теперь не может приблизиться к ней даже на сто метров.

– Я люблю тебя, Максим.

– И я тебя, сестренка.

***

Больше двух недель прошло как в тумане. Я давно не видела Рустама и готова была днем и ночью молиться, чтобы Басманов действительно оставил меня в покое.

Но в то же время его отсутствие сильно настораживало, потому что наблюдение его людей за мной только усилилось.

– Полина, подожди!

Оборачиваюсь. Карина спешит ко мне, у нас должна быть совместная лекция.

– Привет. Ты еще учишься? Твой брат показался мне деспотом, – интересуюсь у нее прохладно.

Не скрою: я держала на Карину обиду. Она допустила одну ошибку, а мне столько раз пришлось загораживать спину брата собой, что простить эту девушку было сложно.

Но я старалась ее простить. Да и Карина не оставляла меня в покое. Этим они с Рустамом точно были похожи.

– Я учусь последний семестр… – шепчет она.

– Что?

Карина поджимает дрожащие губы и нервно заправляет прядь темных волос за ухо. А затем хватает меня за руку и заставляет скрыться в нелюдимом уголке института.

– Полин… меня замуж выдают! Рустам нашел мужчину. Взрослого, намного старше меня. Ему далеко за тридцать, но он готов смыть позор с нашей семьи…

– Я могу поговорить с Рустамом… – вырывается из меня прежде, чем я думаю.

Хоть я и холодна с Кариной, но мне становится ее очень жаль.

– Не поможет. Мне никто не поможет, Полина.

Карие глаза девушки наполняются слезами.

– Сессию сдаю и замуж. Все кончено. Прости меня, если сможешь когда-нибудь, Полин.

Теперь я хватаю ее за руку. Сердце ноет отчего-то болезненно. Неужели все кончено? Рустам выдаст ее замуж, а нас с Максимом оставит в покое? Ведь поэтому он уже больше двух недель не трогает меня и не пытается связаться?

Хотя в жены грозился взять…

Ничего не понимаю.

– Полина, ты сможешь Максиму кое-что передать? За мной наблюдают, а вы вместе живете…

Карина оглянулась вокруг, и в ее руках спешно оказался конверт. Обычный, с письмом внутри.

Эта девушка была хитра. Нарочно ведь меня нашла, чтобы я письмо передала…

– Чтобы он снова в беду из-за тебя попал? Ты прости, Карина, но я ведь понимаю, что ваши чувства никуда не делись, – хмурюсь строго.

Карина опускает взгляд. Пальцы ее начинают мелко дрожать. На конверт падают прозрачные капли.

– Ты не понимаешь, но мне страшно. И больно очень… Мне хочется, чтобы Максим знал, тогда мне будет легче смириться с участью вынужденного брака.

Я не принимаю конверт, но сердце разрывается от ее слез.

– Ты можешь прочитать письмо, там нет ничего такого! – спешно заверяет Карина, – в нем я даже прошу Максима оставить меня в покое.

– Сперва я действительно прочитаю его… – прищуриваюсь.

Протягиваю руку и внимательно наблюдаю за реакцией Карины. Она быстро-быстро кивает, и улыбка озаряет ее лицо сквозь слезы.

– Конечно! Обязательно прочитай, там ничего плохого…

– Ну, хорошо.

Прячу конверт в свою сумку. Карина благодарно улыбается, мы идем к аудитории.

– Полина, я должна тебе кое в чем признаться. Это я рассказала Рустаму о тебе. И он заинтересовался тобой…

Торможу шаг, в удивлении распахивая глаза.

– Мне казалось, что вы будете идеальной парой, – защебетала Карина, но почти сразу же поникла.

Едва мой взгляд увидела.

– Я сначала тебе говорила о нем. Познакомить хотела, помнишь? Но ты не согласилась, и я подумала, что если ты Рустаму понравишься, то у вас все получится. Это было еще зимой, и я не ошиблась: ты очень понравилась ему.

– Карина, я не глупая. Ты просто хотела познакомить его с Максимом. Чтобы Рустам увидел в нем хорошего мужчину и позволил вам быть вместе. Так? А хочу ли я быть с Рустамом… тебя не волновало.

Карина тут же опустила взгляд, позорно шмыгнув носом.

– Я лишь хотела связать наши семьи. Ты очень понравилась брату, он навел о тебе справки и уже собирался познакомиться с тобой, но вскоре узнал… о нас с Максимом. Это привело его в ярость.

– Я помню. Помню ярость.

Собираюсь уйти, но Карина вновь хватает меня за руку.

Да что за привычка?

– Полина, не злись! Ты не понимаешь, но я люблю твоего брата! И ты должна знать: я на все пойду ради него. Все сделаю, чтобы мы были вместе!

– Карина, о чем ты говоришь? – хмурюсь я, – ты скоро выходишь замуж. Постарайся забыть о Максиме. Возможно, так всем будет лучше. И все останутся живы.

Взгляд Карины мне не понравился. Несмотря на истинные чувства к Максиму, она хорошо играет.

– Ты права, Полин. Не забудь про письмо, пожалуйста…

Идея с письмом мне совсем не нравится, и я точно должна его прочесть, забыв о зазрениях совести. Еще одной проблемы в виде Карины я не переживу.

А вдруг через письма они договорятся о побеге?

Нет! Брат не поступит так со мной. Не оставит на растерзание Басманову.

Кстати, о нем…

– Карина, а где Рустам? Мы виделись больше двух недель назад… – густо краснею, отводя взгляд, – и он больше не появлялся.

– Ты скучаешь? – Карина грустно улыбается.

Я теряюсь на миг. Скучаю? Ни за что. Мне просто нужно знать, что он оставил меня в покое.

– Нет… Нет, что ты. Просто не понимаю, что это значит. Я свободна?

– У Рустама возникли проблемы, Полин, – робко признается его сестра.

– Что? Какие проблемы?

Карина переминается с ноги на ногу, отводя взгляд.

– Скажи мне, – требую тихо.

– Он велел не говорить… – мнется Карина.

– А письмо точно нужно передавать? – прищуриваюсь в ответ.

Да, я играю нечестно. Но мы обе оказались заложницами ситуации.

Взгляд Карины вспыхивает безнадежностью:

– Он убьет меня, если скажу… Он в тюрьме, Полин.

Я шумно сглатываю. В горле пересохло вмиг, а кончики пальцев похолодели. Лекция давно началась, но мне было все равно.

Липкий страх расползся по телу.

– Ой, точнее в следственном изоляторе! Не беспокойся, на него работают лучшие адвокаты. Отец с Давидом на подмоге. Полин, ты побледнела… Не переживай, пожалуйста.

– Что… что случилось? – перебиваю хрипло.

– Папа меня в дела не посвящает, а Давид и подавно холоден со мной… Но я подслушала, что это ненадолго. Папа сказал, нас запугать так хотят. Свои же… дядя Булат из Волгограда или его сын. Им просто нужно было, чтобы их человек мог из Москвы выбраться. Рустам на него охоту открыл… Это все, что я подслушала.

Альберт.

Басманов за Альбертом погнался, а я Альберту помогла. Фору ему подарила. Смертнику просто из Москвы улизнуть нужно было, вот он и закрыл Рустама с помощью документа, который я сама Смертнику передала.

Вот, почему документ не был спрятан, и я его легко нашла. Ценности не представлял. Так, побаловаться следствием. Пригрозить шутливо. Показать превосходство.

– Папа даже не нервничает. Скоро Рустам выберется. И вы снова будете вместе, – добавила Карина.

Да. Будем вместе. Басманов на свободе, а я под землей.

Стоит Рустаму только узнать, кто посадил его тюрьму.

– Ты можешь сходить к нему на свидание. Он будет тебе рад, – утешила Карина.

***

«Он будет рад», – сказала Карина и тут же назвала адрес.

– Я устрою вам свидание, – пообещала она, – надеюсь, брат не разозлится на меня за то, что я тебе все рассказала.

Я с сомнением посмотрела на сестру Рустама. Зачем мне с ним свидание? Хватило одного, еле отошла после воздушного шара…

Но Карина не та девушка, которая отступится от своего. Она даже вызвала мне такси и еще раз напомнила о письме в моей сумке.

Делать было нечего, и через полчаса я стояла перед нужным зданием. Оно пугало своей мрачностью и видом. Переминаясь с ноги на ноги, я ожидала разрешения пройти.

Внутри себя я понимала, что заставило меня приехать сюда.

Чувство вины. Это я подставила Рустама и помогла сбежать Альберту.

Представляю, в какой ярости будет Басманов, когда я все расскажу ему. Теперь можно было признаться, ведь Альберт добился своего: улизнул из города с необходимой информацией, оставив моего брата в живых.

– Ковалева Полина!

Грубый крик заставил меня содрогнуться. Я сделала шаг вперед.

– Находящийся под следствием от свидания с вами отказался.

Хлопаю глазами, пока передо мной закрывается массивная дверь.

Что это значит?

Нет, не так. Это означало скорую смерть или медленную?

Рустам в ярости, думать нечего. Для него я предательница, которая сыграла с Альбертом на пару.

Оглядываюсь вокруг. Страх пробирает до костей. Признаваться было поздно, Рустам все знает.

Басманов не привык сидеть в тюрьме или пусть даже в следственном изоляторе из-за предательства женщины. Такие люди, как он сюда никогда не попадают.

Это огромное унижение для него.

Я его унизила.

Телефон в кармане вибрирует. Звонит Карина.

– Полина, зря я тебя отправила. Рустама скоро отпустят, – радостно прощебетала Карина.

Молча отключаюсь. Скоро – это через неделю? Через три? Или сейчас?

Не успеваю подумать, как в руке снова ощущаю вибрацию. На этот раз короткую. На экране отображается всего одно сообщение…

Рывком прислоняю холодные пальцы к своей шее. Чувствую, как учащается пульс, и кровь погнала по венам сильнее. В глазах резко потемнело. До обморока.

– Соскучилась по свиданию? Скоро оно будет. Не романтическое. Не заслужила. И, Полина… застегни пальто. Простудишься, родная…

Глава 12

Он ждал меня возле дома.

Когда брат уже уехал на работу, а я спешила в институт.

Спешила, позабыв о том, что он мне пообещал.

Коричневая иномарка не вписывалась в пейзаж серой московской пятиэтажки. Наша с братом квартира стоила дешевле, чем часы на его крепких запястьях, плавно переходящих в сжатые кулаки.

Эти кулаки выдавали тихую ярость.

– Чего застыла? – процедил он сквозь зубы.

Нервно сминаю в руках ремешок от сумки. Мы не виделись три чертовых недели.

Три недели назад он был нежным мужчиной, который устроил свидание не воздушном шаре.

Сейчас передо мной стоял зверь.

Зачем я ему нужна? Предательница. Совсем не хорошая девочка. Он таких убивает.

Зачем я ему нужна?!

Я сделала несколько шагов вперед. Между нами осталось пару метров.

– Рустам…

Дьявол вскидывает взгляд. Темнеющий взгляд, полный ненависти.

Я его унизила. Заставила богатого мужчину испытать все прелести тюремного заключения. Он там никогда не должен был находиться.

– Прости меня, – все, что я смогла из себя выдавить.

Хочу добавить, что у меня не было выбора.

Но Басманова это не интересует. Он рывком хватает меня за руку, заглушает крик и усаживает в машину.

Насильно.

Двери блокирует и выхода лишает.

И я вдруг понимаю: не простит. Не забудет он такое.

Я помогла его врагу.

Мы мчались на огромной скорости. Стоял прохладный май, за окном лишь светало. В кармане завибрировал телефон – это брат звонил узнать, добралась ли я до учебы.

– Сюда дай! – почти утробно.

Рустам протягивает руку. Сам выхватывает телефон из моих ослабевших рук.

И рывком выбрасывает его в окно.

Боже мой. Он разъярен.

– Мышей любишь?

Я молчу. Рустам грубыми пальцами впивается в подбородок, заставляя на себя смотреть.

– Отвечай, сука.

– Н-нет… – шепчу растерянно.

Между нами больше ничего не может быть.

– Я вот тоже не любил. За три недели привык… – процедил зло, – твою мать, даже в самой шикарной камере есть дерьмо. Представляешь, родная?

Шепчу слова прощения, хотя прекрасно понимаю, что у меня не было выбора и я бы все равно поступила так вновь. Рустам сам отказался помочь моему брату.

Неважно, что со мной сейчас будет. Главное, что Максим жив.

Неважно, зачем он меня в какой-то дачный поселок везет. Уже не впервой меня везут в неизвестность. Моя жизнь давно перевернулась с ног на голову.

– Я ей романтику устроил… все по красоте, блядь.

Сжимает руль крепче. Крутит влево. Куда-то лихо сворачивает и по тормозам бьет. Я не могу отвести взгляд от его крепких пальцев и сбитых в кровь костяшек.

Он там, в камере… стены бил. Так меня возненавидел.

Мамочки.

– И того не стоишь! – припечатывает грубо, выцепив мой взгляд.

Рустам нажимает кнопку. Всего одну. И гараж перед нами автоматически открывается.

Гараж. Большой, холодный, темный. Мы заезжаем внутрь, и лишь тогда приходит осознание. Лишь тогда липкий страх пробирается под одежду.

Рустам резко хлопает дверью. Выходит. Я в панике отцепляю от себя ремень, выбегаю из машины, но… впечатываюсь в его грудь.

В сильную, напряженную. В часто вздымающуюся грудь.

Ворота гаража автоматически опустились, погружая нас во мрак.

А ведь полчаса назад было раннее майское утро. Пели птицы, цвели цветы. Я торопилась на пары.

Видимо, в последний раз.

– Пожалуйста, Рустам…

Вскидываю руку к губам. Из них вырывается испуганный всхлип.

– Я не хотела! Не хотела предавать тебя… Умоляю, слышишь?

Он не слышит. Только дышит тяжело и стоит близко-близко. В машину свою вжимает меня ягодицами и упивается моим страхом.

Наверное, все три недели лишь об этом мечтал. О моих слезах.

– Я просила тебя спасти брата… – пытаюсь возвести его к разуму, – но ты мне отказал. Не оставил выбора!

– Три недели… – хрипит тяжело, – три гребаных недели, твою мать! Недели унижения, нищеты и твоего предательства. Ты не только Альберту скрыться помогла, ты меня унизила. Меня.

Свет фар льется по его разъяренному лицу. Он почти положил меня на капот.

О, боже.

Скольжу ногтями по фарам. Пытаюсь зацепиться за что-то, лишь бы не упасть спиной на горячий металл. В голове помутнело.

Он все равно не простит.

Не унижайся, Полина.

– С другой стороны… Я не обещала тебе любви до гроба, – выдавливаю шумно, – всего лишь секс. Без обязательств!

Выпаливаю и тут же вскрикиваю. От треска ткани и от его темных глаз, светящихся в темноте обещанием расплаты.

Одной рукой разорвал тонкую ткань.

Следующим стало нижнее белье. Застежка на бюстгальтере жалобно звякнула, сдавшись без сопротивления. Грудь обдало сырым подвальным воздухом.

У всех романтика и любовь. А у меня воздушный шар с адреналином да гараж. В этом весь Басманов.

– Без обязательств?! Всего лишь секс?! – почти утробно.

Не успеваю дернуться, как он хватает меня своими ручищами. Стискивает под ребрами сильно-сильно. Лишая дыхания.

И попой на капот усаживает.

Мы в закрытом гараже. Никто не увидит.

Не услышит.

Не спасет.

– Именно так, – цежу в ответ, впиваясь в его плечи, – в верности не клялась!

Пытаюсь удержаться, пока он с силой стягивает с меня джинсы.

– Обтягивающие какие… чтобы задницей было лучше вертеть? – рычит, выкидывая прочь последнюю преграду.

Становится холодно. Только мотор не остывший еще греет бедра.

В полном мраке звучит пряжка ремня.

– Что, сначала возьмешь меня? Потом убьешь?!

Голос предательски задрожал. Рядом с моими губами послышалась грубая усмешка.

Голова закружилась, когда моих бедер коснулась горячая плоть.

– Кому ты нужна, чтобы убивать тебя?

В его голосе равнодушие. Напускное. Оно слышится за тяжелым дыханием, за его проклятым возбуждением.

Он хочет меня.

Он три недели ждал этого момента.

– Женой хотел тебя сделать… и того не стоишь. Предательниц в жены не беру.

– Какое счастье!.. – не выдерживаю, ожесточенно упираясь в его грудь.

– Твою мать! Что за несносная девчонка… – рычит безумно.

Рычит и рвет с меня последнюю преграду. Последнюю ткань. В кромешной темноте я остаюсь обнаженной. Беззащитной.

Злюсь на себя. На него. Я ведь тоже не железная, мне страшно. Но страх порождает обреченность. В момент полной беззащитности интересы могут поменяться. Инстинкты могут превзойти себя.

– Я помню: у тебя принципы, – шепчу хрипло, – силой не берешь.

– Думаешь, это спасет тебя? – ругается грязно.

Хватает меня за шею, к себе приближая. В рот впивается грубым поцелуем. За попу к себе двигает, и я скольжу обнаженной кожей по капоту вперемешку с болью. Шиплю ему в губы и в ответ хватаю его за шею. Ногтями впиваюсь в его плоть.

Он рычит утробно. И толкается в меня играючи.

– Чувствовал ведь, что не зря по моей квартире шастаешь… Собирался обыскать, пока ты целоваться не полезла. Про картины спросила… хитрая лиса!

Злится и сжимает меня до боли.

– У меня не было выбора, дьявол! – голос дрожит от страха и… злости.

Будет не больно. По крайней мере не так, как в первый раз. Я надеюсь.

– Какие еще дела с ним были? Понравился он тебе тогда в клубе, да?

– Иди к черту, Басманов! – зло бью его в грудь.

Распаляю зверя еще больше.

– Думала, глазами своими огромными моргнешь, и я добрым с тобой буду? Правильно думала. Вот и надо было глазами моргать, а не за спиной шашни крутить.

Он входит в меня всего на немного. Матерится, под себя подминает. Не двигается, пока я сама колени не развожу. Пока добровольно ему не отдаюсь. Ему назло, чтобы принципы свои не рушил. Чтобы силой не брал.

– Давай, Басманов. Я вся твоя, как ты и хотел! – цежу со взаимной ненавистью, – только на один вечер. О большем не мечтай!

Рустам матерится, глаза его наливаются кровью. И рывком погружается в меня. Я глухо вскрикиваю и впиваюсь зубами в его шею.

Господи…

Искры летят в стороны, жирно больно опаляя обнаженную кожу. Мы сейчас оба взорвемся. От взаимной ненависти, от взаимной боли. От желания взаимного, дикого и болезненного.

– Я искал себе верную женщину, а ты оказалась…

Зажмуриваюсь, глотая воздух урывками. Он больше не нежен со мной. Не дает привыкнуть к размеру, не дает надышаться.

Выходит из лона и погружается внутрь, как молот. Лишая сознания. Запрещая кричать.

В глазах двоится, плавится. Моя грудь соприкасается с его – жесткой и горячей. Колени покорно лежат на его мощных бедрах. Толчки присваивают мое тело, забирают все силы. Припечатывают к его бедрам. До искр в глазах и агонии припечатывают.

На капоте больше не холодно. На капоте безумно горячо. Его рот впивается в мой. Сильный язык проталкивается внутрь, все глубже с каждым толчком.

Бешено. Дико. Несносно.

Мы ненавидели друг друга. Он – за предательство, а я за – грубость. За то, что не помог. Отказал. Заставил предать.

Вцепившись в его плечи ногтями, я дрожала. Крупно. Темнота его глаз затопила здесь все. Осталось только первобытное желание, которое превратилось в семя.

Глухо застонав, Рустам проник в самую глубину. И тут же покинул лоно.

В живот ударила горячая струя. Он показательно не надел защиту. Чтобы его семя наказанием текло по моему телу. По бедрам…