Крах Империи лжи

Алла Нестерова

Крах Империи лжи

от автора: все имена, персонажи, даты и события в данном произведении выдуманы. Любы совпадения случайны.

ПРОЛОГ

Я всегда знала, что правда имеет цену. В России эта цена часто измеряется кровью.

Меня зовут Анна Соколова. Тридцать пять лет. Журналист. Неудобная для власти и олигархов. На моем счету десятки расследований и один шрам над левой бровью, подарок от людей, которым не понравились мои вопросы о пропавших миллиардах из бюджета Сочинской Олимпиады. Сегодня, стоя у окна своей маленькой квартиры на Чистых Прудах, я смотрю на заснеженную Москву и понимаю: следующее расследование может стать для меня последним. Телефон вибрирует на столе, сообщение от информатора:

«Волков убит».

Сенатор Игорь Волков. Влиятельный политик с сомнительным прошлым и ещё более сомнительным настоящим. Три недели назад он намекнул мне, что не всё так гладко в проекте «Северный поток-3» – проекте, в котором крутились миллиарды долларов и международные контракты. «У меня есть очень интересный список, Анна. Хочу передать тебе, на сохранение», – сказал он тогда, сжимая в руке стакан с дорогим коньяком. Его слова эхом отдаются в моей голове, пока я натягиваю чёрное пальто и кожаные перчатки. За окном воет январская метель. Москва, окутанная словно в белый саван, скрывающий грехи власти и кровь её жертв. Я спускаюсь по лестнице, чувствуя, как в груди колотится сердце в предчувствии, что я на пороге большого и сенсационного журналистского расследования. Я журналист и прежде, чем опубликовать материал провожу самостоятельно журналистское расследование, моя деятельность направлена на выявление коррупции в политических кругах, сбором неопровержимых доказательств.

ГЛАВА 1.

Дом сенатора Волкова – роскошный особняк в элитном районе Москвы, в двух шагах от Рублёвки. Неоклассический фасад, колонны, претендующие на римское величие, и золотые буквы «В» на кованых воротах, словно здесь жил не российский чиновник, а византийский император. Всегда забывала у него спросить, с каких таких доходов, он отгрохал себе особняк. Впрочем, ответ лежал на поверхности – коррупция, неискоренимая проблема любой страны. Полицейские машины с мигалками окружили территорию особняка, словно стая голодных волков. Жёлтая лента с надписью «Место преступления» трепетала на ледяном ветру. Я показала удостоверение журналиста молодому полицейскому, но он лишь покачал головой – посторонним вход запрещён. Однако я не была бы Анной Соколовой, если бы меня останавливали такие мелочи.

– Петров здесь? – спросила я, называя имя следователя, уверенная, что на такое дело могли отправить только его, у нас с ним были… назовём это «рабоче-дружеские отношения».

Парень замялся, и я поняла, что угадала, Петров здесь.

– Передайте ему, что пришла Соколова. Он будет рад – сказала я с неприкрытым сарказмом.

Парень, что-то сказал по рации, выслушал ответ и с недовольным видом пропустил меня. Через минуту я уже входила в мраморный холл, где тело Игоря Волкова лежало, в неестественной позе, на спине, в глазах, ужас, ноги подогнуты в коленях, одна рука прижата к груди, вторая, согнутая в локте, находилась под ним. Его кровь растекалась по белому мрамору в виде кляксы от красных чернил. Я повидала немало трупов за свою карьеру, но вид простреленной головы сенатора и в его застывших глазах, страх, заставил что-то сжаться внутри. Следователь Петров стоял у окна, выпуская сигаретный дым, несмотря на явный запрет курения в помещении. Он щурился, будто пытался прочитать мои мысли сквозь дым «Беломора». В свои пятьдесят с лишним, Петров выглядит, как и положено человеку, пережившему и повидавшему много чего в жизни и уже перестал удивляться всему, что происходит, тем более в своей работе. Лысеющий, с тёмными кругами под глазами и глубокими морщинами, из-за которых, он выглядел гораздо старше своих лет.

– Соколова, где трупы, там непременно вы? – Петров выпустил дым в морозный воздух, проникающий через разбитое окно.

– А вы опять там, где можно не работать, – парировала я, подходя ближе к телу. – Волков недавно мне говорил, что у него есть какой-то список, планировал передать мне на сохранение. Не успел. Возможно его убийство связано с этим списком.

Он посмотрел на меня внимательно, в его взгляде читалась досада. «Значит, я близка к истине», – отметила я про себя. За годы работы я научилась читать людей, особенно взгляды. У Петрова определённо были свои версии случившегося, но он не собирался их озвучивать.

– Откуда ты узнала об убийстве Волкова? – спросил он, стряхивая пепел на мраморный пол, словно демонстрируя своё пренебрежение к богатству мёртвого сенатора.

– Профессиональная тайна, – я улыбнулась самой невинной из своих улыбок. – Предварительные версии? Заказное убийство?

Я обошла тело, внимательно осматривая каждую деталь. Волков был одет в домашний халат из тёмно-синего шёлка с золотой вышивкой. На его правой руке сверкал перстень с огромным рубином, на шее, золотая цепочка с крестом, которую он никогда не снимал, демонстрируя свою показную религиозность на каждом церковном мероприятии, куда приглашали высокопоставленных чиновников.

– Да, заказное убийство, приоритетная версия- неохотно ответил Петров. – Выстрел в голову с близкого расстояния. Баллистики ещё нет, но, скорее всего, пистолет Макарова или что-то похожее. Оружие не найдено. По предварительной версии эксперта, убит в промежутке 01.30 и 2.00 часа ночи.

– Убийца забрал оружие с собой? – я обвела взглядом роскошный холл. – Странно. Киллеры, обычно оставляют оружие на месте преступления. Кто-то проник в дом незаметно, застрелил сенатора и так же незаметно ушёл? А как же охрана? Камеры? Сигнализация?

– Охранник нашёл тело в семь утра, когда пришёл на смену. По его словам, ночью дежурил Сергей Климов, его в доме не было. Камеры не работали – кто-то отключил систему. Профессиональная работа.

Я подошла к разбитому окну. На улице продолжал падать снег, заметая следы, если они вообще были. Идеальное время для убийства – метель скроет все следы.

– Когда и кто последний раз видели Волкова живым? – спросила я, делая заметки в своём блокноте.

– Вчера, около одиннадцати вечера. Водитель привёз его домой из ресторана «Пушкинъ». Волков был один. – Петров закурил новую сигарету.

В его голосе появились нотки, которые я не часто слышала, – озабоченность и беспокойство. Я опустила взгляд и заметила что-то странное – пальцы правой руки Волкова были испачканы чернилами. В век смартфонов и компьютеров мало кто пользуется ручкой, особенно дома, поздно вечером, в халате.

– Он что-то писал перед смертью, – сказала я, указывая на руку сенатора. – Нашли бумаги? Записную книжку? Что-нибудь?

Петров подошёл ближе, внимательно рассматривая испачканные чернилами пальцы.

– Помещение осмотрели поверхностно, тщательно не осматривали.

Я чувствовала, как внутри нарастает знакомое возбуждение – предчувствие большой истории. Волков что-то писал перед смертью. Интересно, эти записи дома или убийца унёс их с собой?

– Кому выгодна смерть Волкова? – спросила я, хотя понимала абсурдность этого вопроса. Слишком много желающих, слишком длинный список.

– Список длиннее телефонного справочника Москвы, – озвучил мои мысли Петров. – Волков имел связи везде, от нефтяных магнатов до чиновников администрации президента. Плюс личная жизнь… Три брака, любовницы, дети от разных женщин. Мотивов – хоть отбавляй.

Я сделала ещё несколько фотографий на телефон, зная, что официально их у меня быть не должно. Но мне нужны были доказательства, что я здесь была, что видела тело своими глазами.

– Что делает журналистка на месте преступления? – раздался резкий голос позади меня.

Я обернулась и увидела высокого мужчину в строгом чёрном костюме. Его холодные серые глаза смотрели сквозь меня, как рентген. Фёдор Захаров, начальник следственного управления ФСБ. Мы встречались раньше, и эти встречи редко были приятными.

– Выполняю свою работу, – ответила я, выдерживая его взгляд. – Общественность имеет право знать правду о смерти сенатора.

– Общественность узнает то, что нужно и когда нужно, – отрезал Захаров. – Петров, почему здесь посторонние?

– Я пригласил, – неожиданно заступился за меня следователь. – Соколова знала Волкова лично, может помочь в расследовании.

Захаров прищурился, и мне показалось, что температура в помещении упала на несколько градусов.

– Все материалы дела, под гриф: «Совершенно секретно». Петров, возьми с Соколовой подписку о неразглашении данных предварительного следствия. – произнёс он, затем, повернувшись ко мне. – Ты меня поняла Соколова?

– Конечно, – я улыбнулась, зная, что это выведет его из себя. – но свободу прессы пока никто не отменял. Даже ФСБ.

Захаров сделал шаг ко мне, явно собираясь сказать что-то ещё, но его прервал звонок телефона. Он отошёл в сторону, отвечая на звонок вполголоса. Я воспользовалась моментом и шепнула Петрову:

– Как быстро ФСБ отреагировали на убийство сенатора!

– Ничего необычного в этом нет, – тихо ответил Петров. – Волков был членом комитета по национальной безопасности. Имел доступ к государственным тайнам. Плюс… – он замялся, оглядываясь на Захарова, – есть подозрения, что он контактировал с иностранными спецслужбами в последнее время.

Мои брови взлетели вверх. Вот это поворот. Волков – шпион?

– Иди отсюда, Соколова, – Петров почти выталкивал меня к выходу. – и забудь, что я тебе сказал. Это дело… оно опасное.

– Все мои дела опасные, – усмехнулась я, но позволила ему проводить меня к выходу.

Уже у дверей я обернулась и посмотрела на тело Волкова ещё раз. Было в этой картине что-то неправильное, какая-то деталь, которую я упускала. Но что именно – понять не могла.

– Береги себя, Соколова, – неожиданно серьёзно сказал Петров. – а ещё лучше, не лезь в это дело.

– Это моя профессия, – ответила я, застёгивая пальто и натягивая перчатки. – Кстати, как зовут водителя Волкова, мне бы поговорить с ним?

– Максим Леонтьев, но сейчас он занят, даёт показания. Всё Соколова, иди!

Выйдя из особняка, я глубоко вдохнула морозный воздух. Снег продолжал падать, скрывая следы преступления. Мозаика начинала складываться: сенатор с государственными тайнами, контакты с иностранными спецслужбами, список участников, уверена, данный список связан с проектом «Северный поток-3», отключённые камеры, исчезнувший охранник, чернила на пальцах… Слишком много вопросов и слишком мало ответов. Я достала телефон и набрала номер.

– Костя? Мне нужна твоя помощь. Дело серьёзное… Да, убийство. Сенатор Волков. Задействованы ФСБ и полиция… Нет, информацию о «Северном потоке» я подтвердить не могу, но… Мне необходимы данные о водителе Волкова, номера телефонов, адрес. Зовут Максим Леонтьев, это всё, что мне известно. Хорошо, встретимся через час в нашем месте.

Бар «Старая Москва» был одним из тех мест, которые не меняются десятилетиями. Тёмное дерево, затхлый запах пива и сигарет, тусклый свет, скрывающий морщины завсегдатаев и пятна на скатертях. Идеальное место для того, чтобы затеряться среди таких же потерянных душ. Я сидела за угловым столиком, потягивая коктейль и наблюдая за входом. Было около семи вечера, когда дверь распахнулась, и вошёл мужчина лет сорока – коренастый, с квадратным лицом и короткой стрижкой. Он оглядел помещение, увидев меня, направился к моему столику. Костя Завьялов, мой друг, с которым мы не раз побывали в передрягах. Мы познакомились с Костей пять лет назад, я вела журналистское расследование о подпольных схемах поставок оружия в Сирию. Он тогда работал в ГРУ, но отказался подписывать фальшивый отчёт о «гуманитарном грузе». Его вышвырнули со службы, записав в предатели. Помню, как он, с перебинтованной рукой после стычки с «ночными волками», передавал мне флешку с документами в подвале заброшенной типографии: «Если меня завтра найдут в Неглинке – опубликуй всё».

– Максим Леонтьев, – Костя швырнул на стол смятый листок с адресом в Люберцах и номером, начинающимся на +7925. – Снимает однокомнатную квартиру. Бывший военный, 45 лет, не женат, детей нет. Вышел в отставку четыре года назад в звании майора. Служил в основном в горячих точках. Последняя, Сирия. Причина ухода в отставку, не известна. Волкову был рекомендован его знакомым из Министерства Обороны. У Волкова работает последние три года. Чем занимался до этого, история умалчивает. Ни в чем противозаконном не замечен. Никаких подозрительных счетов в банках за рубежом, не имеет, ну или я не смог их обнаружить. Из родственников никого не осталось. Мать умерла от Ковида в 2020 году, отец, замёрз по пьяному делу на улице, спустя шесть месяцев после похорон жены. Братьев и сестёр нет.

– Благодарю, – сказала я и взяла распечатку с данными Леонтьева.

– Ну всё, я побежал, – сказал Костя, прощаясь – на связи и Соколова, будь осторожнее. Интуиция мне подсказывает, в этот раз, всё очень серьёзно и опасно. Не лезь в лобовую.

– Договорились, -улыбнулась я поцеловала его в щёку и решив не откладывать в долгий ящик, тут же набрала номер Леонтьева.

– Алло? – ответил мне Леонтьев после пятого гудка

– Максим Игоревич? Это Анна Соколова из «Новой Газеты». Хотела бы поговорить с вами.

– О чём?

– Хочу поговорить о вашем работодателе, сенаторе Игоре Владимировиче, который был убит сегодня ночью.

– Я дал подписку о неразглашении в полиции. Так что мне запрещено делиться информацией с кем бы то ни было.

– Я обещаю вам, о нашем разговоре никто не узнает. Разговор с вами мне нужен не для публикации. Это дело личное. Я была знакома с сенатором.

Фоновый шум шагов по бетону – он явно вышел на улицу.

– Хорошо! Встретимся у «Балтики» на Краснодонской. Через час.

– Я выезжаю – ответила я и расплатившись вышла на улицу.

Добираться пришлось на метро, так как в такую метель и думать было нечего о том, что я поймаю такси, а если и поймаю, то в такую погоду, на Краснодонскую мы будем ехать часа три, если не больше. Бар оказался бетонной коробкой с выцветшей вывеской «Балтика». Ступеньки вели вниз, в полуподвальное помещение, зайдя внутрь, я чуть не задохнулась, полутёмный подвал, со скудным освещением и дымовая завеса от никотина, про закон о запрете курения, здесь видимо не слышали. Когда глаза привыкли к полумраку, я огляделась. Леонтьев сидел у дальнего столика в самом углу бара, перед ним стояла бутылка водки. Я заказала себе кофе и дала ему время выпить и немного расслабиться, прежде чем подойти. Первый стакан водки он опрокинул залпом, даже не поморщившись. Налил второй, я решила не медлить, встала из-за стола и подошла к нему.

– Тяжёлый день? – спросила я, присаживаясь к нему за столик с чашкой кофе в руке и незаметно включив диктофон в кармане.

Леонтьев покосился на меня с любопытством:

– Анна Соколова?

– Да, – я протянула ему руку. – Анна Соколова, журналист «Новая газета». Хотела бы поговорить о сенаторе Волкове.

Он протянул руку к стакану водки, но замер на полпути:

– Что вы хотите о нём узнать? Он был моим работодателем, я его водитель, наши отношения не выходили за рамки рабочих. О его личных делах мне ничего не известно. – буркнул он. – могу только сказать то же, что и полиции, вчера, в 23.00 часа привёз его домой, он вышел из машины, сказал, что завтра с утра, приехать как обычно и ушёл, убедившись, что сенатор вошёл в дом, я уехал.

– Да, знаю. – ответила я. – Меня интересует, не только как он провёл вчерашний вечер, но и было, возможно, что-то необычное в его поведении в последнее время, может появились новые люди в его окружении!

Леонтьев невесело усмехнулся, было видно, что он очень опечален убийством работодателя.

– Зачем вам это? Если вы, как говорите, не собираетесь предавать гласности эту информацию.

– Мне нужно знать, – я положила руку на его ладонь, придавая разговору доверительный тон – мы с сенатором были почти в дружеских отношениях. Вы были последним, кто видел сенатора живым. Прошу вас, расскажите мне, как он себя вёл, что говорил, был ли нервным. Всё, что вы заметили необычного.

Он опрокинул стакан водки внутрь одним глотком и начал рассказ:

– Я работал на Волкова три года. Возил его везде – по работе, по бабам, по саунам с друзьями… – он усмехнулся. – Много что видел. Много чего слышал. Но последний месяц… он изменился.

– В каком смысле? – я подалась вперёд, не сводя глаз с его лица.

– Нервным стал. Дёрганым. Всё время озирался, как будто за ним следили. – Леонтьев заказал себе ещё выпивки. – Телефон поменял на какой-то специальный, зашифрованный. Говорил, что его прослушивают.

– Кто?

– А хрен его знает, – пожал плечами водитель. – ФСБ? ЦРУ? Конкуренты? Выбирайте, кто больше нравится, а может развилась паранойя. Хотя, в его положении врагов – как собак нерезаных.

Я сделала глоток кофе, обдумывая услышанное.

– Что было вчера? Расскажите про последний вечер.

Леонтьев помрачнел. Заметно было, что воспоминания даются ему нелегко.

– Я забрал его с Тверской около восьми вечера. Он приказал ехать в ресторан «Пушкинъ». Сказал, что у него встреча. Но когда мы приехали…, он просто сидел, один за столиком, заказал коньяк. Был в возбуждённом состоянии, нервничал и всё поглядывал на часы.

– Он ждал кого-то?

– Да. Как оказалось, женщину, – кивнул Леонтьев. – Она пришла, где-то через полчаса. Высокая, светловолосая. Они разговаривали около часа. Она передала ему какой-то конверт. Плотный такой, для документов.

– Вы слышали, о чём они говорили?

– Нет, я сидел за три столика от них. Женщина ушла первой… – водитель сделал паузу, как бы собираясь с мыслями. – Затем, Волков заказал ещё пятьдесят граммов коньяка, выпил, улыбаясь потирал руки, встал, кивнул мне, и мы вышли из ресторана. Сели в машину, и он сказал: «Домой, Максим». Всю дорогу молчал, смотрел в окно. Один раз только произнёс: «Всё оказалось гораздо интереснее, чем я думал».

Я очень внимательно слушала Леонтьева, впитывая каждое слово. Это было важно. Очень важно.

– Он не открывал конверт при вас?

– Нет. Но он всю дорогу держал его в руках, не выпускал. Даже когда из машины вышел, то прижимал его к груди, словно боясь, что кто-то у него вырвет его из рук.

– Может вы заметили, что то, когда подъезжали к его дому? Может незнакомую машину рядом или людей.

– Не, ничего необычного. Я подъехал, прямо ко входу в дом, было около одиннадцати. Охранник открыл дверь, Климов, кажется, Волков ему кивнул и зашёл в дом. Всё. Я уехал. – Леонтьев опустошил очередной стакан. – А утром мне позвонили из полиции… сказали приехать. Что хозяина убили.

– Вы видели раньше эту женщину, с которой он встречался в ресторане? Кто она?

– Нет, никогда не видел. Но… – он наклонился ко мне, понизив голос, – у неё приметный шрам, возможно от ожога в форме звезды. Здесь, – он коснулся своей шеи чуть ниже уха.

Это была зацепка. Не бог весть какая, но всё же…

– Ещё что-нибудь? Что-то необычное, странное?

Леонтьев задумался, потирая подбородок.

– Да, было ещё кое-что… Перед тем, как выйти из машины, Волков бормотал: «Надо подстраховаться. Спрятать, срочно, список и документы».

Сердце моё ускорило ритм, список, о котором незадолго до убийства, говорил Игорь. Документы. Сенатор понимал, ему грозит опасность, и где-то оставил информацию… Но где теперь эти документы? ФСБ уже нашли их? Или…, документы всё же в руках убийцы?

– Спасибо, Максим, – я незаметно выключила диктофон в телефоне.

Он говорил ещё около часа. Его порядком развезло. Я узнала множество деталей о жизни Волкова – о его привычках, страхах, любовницах, деловых контактах. Леонтьев оказался наблюдательным человеком с хорошей памятью – качество, необходимые для человека его профессии. К концу нашего разговора бутылка опустела, а я получила информацию, которая могла быть для меня полезной.

– Если вам понадобится помощь… – я протянула ему свою визитку, – позвоните. В любое время.

Леонтьев кивнул, пряча карточку во внутренний карман куртки.

– Будьте осторожны, – неожиданно серьёзно сказал он.

– Я разберусь во всём этом – ответила я, собираясь уходить – До свидания, Максим!

– Давайте я вас провожу, мне тоже уже, пора.

Леонтьев расплатился, и мы вышли из бара. Он направился в сторону пешеходного перехода, я же вызывала такси.

Вдруг, я услышала визг тормозов и крики прохожих, оглянувшись на шум, я в ужасе, видела, как будто в замедленной съёмке:

Максим, на пешеходном переходе, почти перешёл дорогу, рёв двигателя, чёрный «Land Cruiser» с тонированными стёклами, удар бампера пришёлся точно в поясницу. Тело отбросило на остановочный павильон с треском ломающихся рёбер. Машина, не остановившись, прибавила скорость и скрылась с места происшествия. Я бросилась к месту аварии, Максим лежал, как поломанная кукла, вокруг собиралась толпа прохожих, подойдя как можно ближе, я сразу поняла, ему ничем не поможешь. Вернувшись обратно в бар, я отменила такси, заказала коктейль, мне нужно было немного прийти в себя и набрала номер Кости, на втором гудке трубку сняли, не в силах молчать, начала говорить:

– Костя, это снова я, Леонтьев погиб, сбила машина, но, мы успели с ним пообщаться и кое-что он мне рассказал. Волков встречался с какой-то женщиной вчера вечером в «Пушкине». Блондинка, высокая, со шрамом в форме звезды на шее. Она передала ему конверт с документами. И ещё… есть информация о списке и каких-то документах, которые были у Волкова, и он собирался их надёжно спрятать. Мне нужно узнать, кто эта женщина, и найти документы раньше, чем это сделает ФСБ.

– Шрам в форме звезды? – в голосе Кости послышалось недоумение. – Интересно. Очень интересно. Кого-то это описание мне напоминает, кого-то из бывших агентов спецслужб… или действующих. А что касается документов – если Волков, получил их только вчера, то они спрятаны где-то в доме. И нет гарантии, что данные документы не попали в руки убийцы или ФСБ.

– Понятия не имею, – вздохнула я, оглядываясь по сторонам. – Возможно они всё ещё в доме. Про документы знал, Волков, женщина и Максим. Двое мертвы. В дом я вряд ли смогу попасть. За домом скорее всего ведётся наблюдение.

– Я думаю, ты права, присвистнул Костя. – Соваться тебе туда нельзя. Слушай, я кое-что проверю. Встретимся через час в «Электронике» на Китай-городе. Знаешь это место?

– Знаю, – я поёжилась от холода. – Подъеду в течение часа.

Я отключилась и вышла на улицу, предварительно вызвав такси. Мне нужно было время подумать. Убийство сенатора, загадочная блондинка со шрамом, которая передала ему какие-то документы, секретный список, «Северный поток-3». «Электроника», маленький магазин с ремонтной мастерской на втором этаже. Здесь пахло паяльной смолой и пылью от старых компьютеров. Костя сидел в дальнем углу, окружённый мониторами и жужжащими системными блоками. Как всегда, он выглядел так, будто не спал несколько суток – впалые щёки, красные глаза, взъерошенные волосы. Но его пальцы двигались по клавиатуре с невероятной скоростью, а взгляд за синими линзами очков был острым и сосредоточенным.

– Привет ещё раз! – воскликнул он, увидев меня. – кое-что про блондинку могу тебе рассказать. Я просмотрел записи с камер видеонаблюдения в ресторане «Пушкинъ» и нашёл твою блондинку, – он увеличил изображение. – Вот она, за столиком с Волковым. Лица не видно, но шрам заметен, когда она поворачивает голову.

Я всмотрелась в размытое изображение. Высокая блондинка в тёмном деловом костюме сидела напротив Волкова. Их разговор выглядел напряжённым – она несколько раз нервно оглядывалась, а сенатор, что-то говорил, успокаивая её жестами.

– Ты смог что-то узнать о ней?

– Да, – Костя открыл ещё одно окно на компьютере. – Я пропустил её изображение через базу данных паспортного стола… и немного задействовал свои хакерские способности. В итоге: Ольга Семёнова, 38 лет, работала секретарём в здании на Лубянке, угадай чьим секретарём она была…, барабанная дробь…, Захарова. Уволилась по собственному желанию, три года назад. Затем, спустя две недели она переезжает в Сантк-Петербург, и трудоустраивается в частную охранную фирму, консультантом по безопасности. Ничего себе карьерный рост, не находишь!?

– Ольга Семёнова… – повторила я, запоминая имя. – У тебе есть данные, где она остановилась в Москве?

– Есть, гостиница «Шахтёр» – кивнул Костя. – но она выехала оттуда вчера вечером. Согласно данных сайта РЖД – ею был приобретён билет на «Сапсан» до Санкт-Петербурга. Она уехала сразу после встречи с Волковым.

– Мне необходимо с ней встретится и поговорить, я еду в Питер, – решительно сказала я.

– И ещё, – Костя хитро посмотрел на меня. –я проверил телефонные звонки Волкова за последние два месяца. Он часто звонил некоему Виктору Маркову – заместителю министра энергетики и куратору проекта «Северный поток-3».