Опаленные души. Часть 2: Зеленое пламя

– Серьезно? – удивленно спросил Габриэль. – Как же тебя угораздило?

– Любовь, – печально вздохнул Чендлер. – Все демонская любовь… но я был счастлив с Аделаидой. Рената так похожа на нее, – мягко улыбнулся Фрэнк. – Моя маленькая, милая девочка. Всегда такая серьезная и ответственная… мой прекрасный огонек счастья… – мечтательно сказал мужчина, после чего вновь вернулся к тяжкой реальности. – И если ты хоть пальцем ее тронешь, я вырву тебе все лишнее и заставлю сожрать, – угрожающе зарычал Фрэнк. В его глазах горел огонь еле подавляемого бешенства, и весь он был направлен на злого капитана.

Вольф вздрогнул и невольно сделал шаг назад. Этот парень точно простолюдин? Он был не менее ужасающим, чем капитан на грани взрыва… разве что воздух вокруг не дрожал от жара.

– Ты думаешь, я хочу всем этим заниматься? – зло спросил Габриэль. – Да я бы и на километр не подошел к этому дому по своей воле!

– А вот теперь воздух действительно задрожал, – отстраненно подумал Вольф. – Сейчас этот Фрэнк постарается как можно скорее…

– Ты намекаешь, что моя дочь плохая партия!? – осатанел Чендлер. – Мое сокровище… кровиночка моя уходит к нищему, грубому мужику, который даже не видит, насколько она замечательная! Ты думаешь, я буду это терпеть?! Да я еле сдерживаюсь, чтобы не прирезать тебя! – заорал Чендлер, вынимая из-за пазухи… длинный кухонный нож.

– Ы? – онемел потрясенный Вольф.

– Я даже не знаю ее! – проигнорировал орудие убийства капитан. – Да, она красивая, но кроме внешности я больше ничего не видел! И она меня не видела! Она сбежит от меня при первой же возможности! Думаешь, мне нравится наблюдать когд… – начал заводиться Габриэль.

– Что происходит? – недоуменно донеслось с верха лестницы, перебивая начавшийся спор. – У нас гости? Стоп…папа… зачем тебе нож? – настороженно спросил молодой женский голос.

Фрэнк Чендлер ощутимо вздрогнул и быстро спрятал нож за спину, после чего понял, что стоящая на вершине лестницы теперь видит металл еще лучше, и кинул его в сторону.

– О, ничего такого, милая, – быстро сказал Фрэнк. – Я просто… эм… пришли торговцы, и они продали мне нож. Он хорошо режет… да, хорошее приобретение! – оживленно заявил неожиданно запаниковавший мужчина, поворачиваясь к лестнице. – Не волнуйся, они уже уходят! – замахал руками Фрэнк.

Некоторое время на вершине сохранялась настороженная тишина. После чего девушка устало вздохнула и печально спросила:

– Это он?

Если бы радость и энтузиазм можно было измерить, то сейчас показатель ушел бы в минус. Глубокий минус.

Чендлер странно замялся, и девушка вздохнула еще печальнее.

– Папа… я же просила тебя не угрожать этому человеку. А если ты его напугал? – грустно спросила неизвестная. – Он же не виноват в том, что происходит, – пока она говорила, то медленно спускалась все ниже и ниже.

Сначала показался подол серого платья, а после кусок шали, который сжимали худые руки, казалось, давно не видевшие солнца. Девушка продолжала спускаться, и вскоре испугавшийся Смит смог увидеть бледное лицо, на котором четко выделялись черные синяки под глазами. Как опытный в деле бессонницы человек Габриэль мог точно сказать, сколько именно не спала эта девушка на момент их встречи… два или три дня минимум. И ее этот факт сильно раздражал… уж Габриэль мог понять это чувство, когда тело упрямо жаждет сна, как бы ты ни заставлял его заткнуться. Он прямо видел, сколько кружек с бесполезным кофе уже выпила девушка – ее руки знакомо дрожали от передозировки кофеина.

Наконец, «невеста» спустилась с лестницы и устало посмотрела на нож, лежащий на полу. После, она сердито покосилась на молчаливую служанку, будто виня ее за произошедшее в коридоре… и только потом девушка наконец подняла глаза, встречаясь взглядом с напряженным Габриэлем. И как только она на него посмотрела, ее глаза потрясенно расширились, и Смит понял… она узнала его. Они виделись впервые в жизни, но эта девушка его знала.

А потом по ее щекам покатились слезы.

Глава 2. Три года в обычной семье простолюдинов

Она спокойно шла по пустой улице, окутанной утренним туманом. Около нее не было ни одной живой души… лишь мертвецы. Сейчас по улицам этого проклятого города ходил лишь один живой человек, и она наконец-то ее поймала. Последнюю из них… эту демонскую, отвратительную немку.

Жаль, что первую завалило обломками здания, и Изабелла не смогла до нее добраться. Но теперь у нее есть вторая… и эту тварь она так просто не отпустит.

Губы Лукреции расползлись в злобной, мстительной усмешке, и Изабелла заставила кукольное тело ускорить шаг. Впереди ее ждали Маркус и Говард, стоявшие около окровавленной фигуры в длинном, грязном плаще. Ее руки и ноги были прибиты к брусчатке улицы нечеловечески сильными куклами, которые буквально перемололи кисти рук и суставы ног. Наверняка немка испытывала нечеловеческую боль… к сожалению, от нее не доносилось ни звука, поэтому Изабелла не могла услышать ее крики боли.

Ну ничего… все равно заниматься ей особо нечем. Эта тварь будет визжать и умолять о пощаде… за Лотти, Маркуса, Говарда и всех ее преданных слуг. За каждого… Изабелла заставит ее вопить.

Жуткая усмешка стала шире, превращая лицо Лукреции в жуткую маску, и Изабелла, наконец, дошла до мерзкой твари.

– Откинь капюшон, – кратко скомандовала она.

Маркус поклонился (со временем кукла стала вести себя… живее, чем раньше. Изабелла не знала, почему. Она не хотела думать об этом) и сорвал капюшон с головы немки.

Перед Изабеллой сидела молодая и, возможно, когда-то красивая женщина. Правда, теперь ее было трудно назвать прекрасной – череп немки был усеян неровными пучками светлых волос, открывая большие залысины и рваные раны. Один, ее глаз был выбит, а лицо пересекал сероватый, неровный шрам. Нос же частично сгнил и ввалился в череп, а на шее выступало четкое, трупное пятно. Любому, кто посмотрел бы на это зрелище, стало ясно… живые люди не могут выглядеть столь кошмарно.

Улыбка Изабеллы застыла, и она машинально сделала шаг назад.

– Нет, – пробормотала женщина. – Нет, ты… ты не можешь так со мной поступить, – практически умоляюще сказала Изабелла. – Ты не можешь… ты же убегала от меня целый год! — внезапно закричала разозленная женщина. – Ты не можешь быть серой тварью! Ты же можешь думать! Не стремишься жрать людей, управляешь немертвыми… ты… ты живая! Ты должна быть живой… ты должна чувствовать боль! Должна страдать! – крикнула взбешенная женщина.

Единственный глаз немки равнодушно смотрел на кричащую Изабеллу. В нем не было ни страха перед смертью, ни боли от чудовищных ран… даже равнодушия, которое возникает от усталости и отчаяния. Все, что было в этой потускневшей синеве — лишь бесконечная, засасывающая пустота.

Даже глаза ее кукол были более живыми.

– Ты отняла у меня все… – хрипло прошептала женщина. – Моих слуг, мою семью, мои надежды… ты не имеешь права… ты не можешь отнять у меня даже месть! – крикнула дрожащая Изабелла. – Это просто… несправедливо!

В пустом зрачке что-то мелькнуло… будто кто-то с той стороны включил тусклый свет и посмотрел в темное окно. Истерзанное тело внезапно прищурилось и задумчиво наклонило голову. Оно пристально смотрело на дрожащую женщину и, казалось, думало о чем-то ужасающе сложном. Внезапно губы немки дрогнули и расползлись в неестественно широкой, жизнерадостной улыбке. И это смотрелось настолько неестественно и бесчеловечно на этом истерзанном лице, что Изабелла непроизвольно вздрогнула и отступила на шаг. Улыбающаяся же немка посмотрела на реакцию женщины и разлепила мертвенно-бледные губы:

– Простьите, – ее голос был хриплым и сильно дрожал.

Изабелла вздрогнула и посмотрела на полутруп у своих ног.

– Что? – недоверчиво переспросила Блэкфайер.

Ей казалось, что она ослышалась. Не могла же эта тварь в самом деле?!

– Простьите менья, – снова сказала немка, улыбаясь своей безмятежной улыбкой. – Простьите… мнье жаль, что вьям пришлось это пережьить, – еще шире улыбнулась женщина. — Вы можьете убить менья… тогда вьям наверньяка станет легче. Вьи сильная женщьина и держьялись дольше остальных… вы засльюжили это, – спокойно сказала немка, после чего замолчала.

Ее неестественная улыбка медленно пропала, и свет окончательно ушел из блеклого глаза. Перед Изабеллой снова сидел пустой, истерзанный труп некогда красивой женщины. Некоторое время Блэкфайер молча смотрела на полумертвое тело, после чего… ее лицо исказила ненавидящая, полубезумная усмешка:

– Ты что издеваешься? Ты… ты жалкий, гниющий полутруп, смеешь издеваться надо мной? – недоверчиво прошипела взбешенная Блэкфайер, с силой впиваясь пальцами во впалые щеки. – Ты мерзкая, полумертвая тварь, смеешь смеяться над родом Блэкфайер?! – заорала разъяренная Изабелла, после чего стиснула пальцы сильнее и сказала низким, ненавидящим голосом. – Я уничтожу тебя… я выясню, кто ты, найду все, что тебе дорого, и уничтожу это… твоих слуг, твою семью, детей и вашу проклятую страну… я уничтожу все, что когда-либо принадлежало тебе… слышишь меня? Ты, проклятая, гниющая сука! – крикнула Изабелла и с мерзким хрустом оторвала гнилую голову.

Рената вздрогнула и резко открыла глаза… ее ощутимо колотило от жуткой, разъедающей ненависти. От отчаянного гнева, которому так и не дали выхода. Молодая, семнадцатилетняя девушка лежала в своей кровати и пыталась выровнять лихорадочное сердцебиение… постепенно бешеный пульс приходил в норму, и Рената медленно успокаивалась. Через некоторое время она медленно разжала стиснутую от гнева челюсть и, поморщившись, вынула каппу, защищавшую зубы от повреждения.

– Ну что же, – отстраненно подумала Чендлер. – Сегодня не повезло.

После чего тяжело вздохнула и медленно села на кровати.

– Мне принести новую ночнушку? – учтиво спросил стоящий в полутьме Маркус.

– Который час? – устало спросила Рената, кладя каппу на тумбочку.

– Четыре часа утра, – спокойно сказал дворецкий. – Вы попробуете еще поспать?

– Нет, – отмахнулась девушка. – Сегодня был… тяжелый сон, – печально сказала Рената. – Сейчас мне нужно отвлечься.

С тех пор как семейство Чендлер приехало в этот дом, прошло три долгих года. Недавно Рената Чендлер отпраздновала свое семнадцатое день рождение. И за эти годы сон девушки лучше не стал. Пока жизнь Ренаты текла своим чередом, сны об Изабелле такой стабильностью не страдали – цикл снов о древней ведьме зациклился на трех годах от начала войны. Этот цикл заканчивался, а потом начинался снова и снова, всегда обрываясь на приходе вассалов из рода Гринфайер (убивая надежду девушки на то, что когда-нибудь сны придут к своему логическому концу). Впрочем, если не считать уничтоженных надежд на нормальный сон, все было не так уж и плохо. Изабелла физически не могла постоянно переживать нервные потрясения и страдания, поэтому в половине случаев Ренате снилось относительно спокойное время – в нем Черная Ведьма обыскивала Лондон в поисках еды, смотрела за сыном и ухаживала за куклами. Это ощущалось как мрачная, серая пелена… благодаря которой Рената хотя бы не просыпалась от приступа нечеловеческой, разъедающей нутро и душу ярости. Но иногда… иногда Изабелла охотилась.

На тех, кто вызвал Серую Чуму – мертвых целителей.

Блэкфайер понятия не имела, почему они стали такими, и что с ними произошло. Возможно, они нарушили какой-то свой, целительский, запрет и заплатили за это чудовищную цену…, впрочем, ей было плевать – главным, что вынесла женщина из наблюдений за проклятыми целителями, было их умение контролировать немертвых. Изабелла пережила много жутких дней, когда две целительницы, разрушившие Лондон, нашли ее особняк и начали насылать свои мертвые детища… благо Лотти и остальные могли их пожирать, и, со временем, Изабелла начала выигрывать. Благодаря этому, к исходу второго года женщина смогла уничтожить обеих целительниц и немертвые стали тупыми и вялыми. Так, ее жизнь стала немного спокойнее.

И все бы хорошо, но… разумеется, подобные испытания не могли не сказаться на психике Изабеллы. Когда она узнала о целителях… когда увидела источник всех своих несчастий, то в глубине ее души стала копиться тяжелая, разъедающая ненависть. Если раньше Рената считала, что Изабелла злится, то теперь…

Это была эмоция совершенно другого рода. Будто внутренности Изабеллы плавились, превращаясь в темную, тягучую кислоту, причиняющую почти физическую боль, толкающую отчаявшуюся женщину вперед, не дающую ей забыть или хотя бы на секунду остановиться… иногда девочке казалось, что ни одно живое существо не может испытывать подобное и оставаться в своем уме. Но в случае Изабеллы, как ни парадоксально, только ненависть спасала женщину от того, чтобы сойти с ума от одиночества и отчаяния. Ренате казалось, что, когда Изабелла узнала, что Чума не просто жестокая шутка Судьбы… она ощутила некое облегчение – теперь женщина могла выплеснуть свое разочарование и ненависть в мир. Пока эта темная эмоция текла в глубине ее души, женщина не ощущала боли от взгляда на своих слуг и не боялась серых тварей. Пока она ненавидела, то могла двигаться дальше… к сожалению, от этого осознания легче Ренате не становилось.

Ведь теперь она каждую ночь окуналась в эмоции полубезумной Изабеллы… иногда ей везло, и тяжелые чувства скрывались в глубине, пока женщина занималась обычными делами. Но иногда нет… и тогда девушке приходилось долго приходить в себя. Как сегодня.

И ситуация, в которую попала ее семья, совершенно не помогала девушке успокоиться. Только злила еще сильнее… благо обычно Чендлер удавалось скрывать эти разъедающие эмоции под покровом усталости и мрачного спокойствия.

Ну, она надеялась, что ей удается это скрывать.

Рената вздохнула и кивнула стоящему рядом Маркусу.

– Приготовь мою одежду и принеси кофе, – спокойно сказала девушка.

– Как прикажете, – поклонился дворецкий, после чего пошел к шкафу.

Рената проводила его усталым взглядом и перевела взгляд на свою полку с куклами. За три года их количество здорово увеличилось – теперь вместо одной полки у девушки было четыре, и все они были плотно завалены маленькими, аккуратными куклами. Рядом с полками стоял маленький стол с разложенными на нем деталями очередной поделки. Это была кукла популярной в высшем свете Алетты Гостфайер. Кукла молодой темноволосой девушки, одетой в богатое сиреневое платье и держащей в руках маленький веер, скрывающий загадочную улыбку.

При одном взгляде на эту куклу Рената ощущала, как подавленная волна злобы начинает опасно колебаться, но усилием воли сдержала себя в руках. Ей нужно было закончить эту игрушку и отдать заказчице… насколько бы плохим не был ее вкус. В конце концов, Рената потратила много времени на поднятие своей репутации среди аристократок. Теперь они охотно заказывали изделия бездарной мастерицы из скандально известного рода… как и планировала девушка.

Рената потратила много месяцев, чтобы превратить свое любимое хобби во что-то полезное, но, в конце концов, у нее получилось. Чендлер научилась создавать артефакт для подслушивания, после чего внедрила его в небольшую куклу. И как ни странно в этот раз ее чистое ядро действительно пригодилось. Как сообщил Маркус, обычно артефакты можно было обнаружить по следам воздействия ядра аристократа. По следам огненной примеси в ядре аристократа… которой у Ренаты не было. Поэтому ее куклы не только умели подслушивать разговоры, но и были совершенно не обнаружимы никакими методами. Да, они были такими слабыми, что едва считались артефактами. Да, Ренате приходилось страдать часами, чтобы создать хоть один из них… но если кукла попадала к очередному хозяину, то это окупало любые сложности.

Неудивительно, что мать Изабеллы так хотела наладить рождение Чистых. Даже если забыть про зрение… они были прирожденными шпионами.

Эмилия Рэдфайер получит свою игрушку, а Рената получит возможность шпионить за дочерью заместителя военного министра. Не такой уж и плохой размен за несколько часов кропотливого труда.

Рената усмехнулась, вспоминая снисходительные разговоры этих молодых леди, о глупости бездарной выскочки, надеющийся самодельными подарками пробиться в высшем свете. Они все были так снисходительны в своих разговорах… будто Рената жалкий нищий, умоляющей о внимании, как о милостыне. Эти самодовольные выскочки, чьи знания и кро…

Девушка тряхнула головой, отгоняя подавленное раздражение.

– Хватит постоянно злиться, – сердито пробормотала Рената. – Успокойся уже… ты не она. Тебе не нужно поддерживать репутацию рода, и ты не Глава Дома. Всем плевать на Чендлеров… просто отпусти это, – устало вздохнула девушка.

– Кто-то из жалких, необученных, грязнокровных выскочек снова обсуждает вас своим грязным ртом? – спросил подошедший Маркус.

Чендлер только отмахнулась:

– Нет, Маркус. И пожалуйста… не трогай их, – с легким нажимом сказала девушка. – Они нужны мне, чтобы добывать информацию. Если с ними что-то случится, то весь мой труд будет бессмысленным… думаешь просто с моим ядром создавать столько артефактов? Пусть они и слабые, но все же, – устало вздохнула девушка.

Дворецкий грустно на нее посмотрел и пробурчал:

– Этот слуга мог бы помочь молодой наследнице…

– Как? – скептически спросила Рената. – И сразу скажу… уничтожать всех аристократов Англии не выход, – быстро сказала девушка. – Даже вы не настолько сильны… в самом деле Маркус, будь благоразумен, – твердо сказала Рената.

– Этот слуга не собирался убивать всех сразу. Он не настолько силен, – скромно сказал дворецкий. – Но, если убить только Глав Родов и подтасовать некоторые доказательства причастности других аристократов… со знаниями прошлого, этот слуга смог бы… – ласково улыбнулся Маркус.

– Нет! – резко перебила девушка. – Мы не будем устраивать тотальный геноцид из уязвленной гордости. Ты понял меня? – угрожающе спросила Чендлер.

На лице дворецкого отразилась нотка печального сожаления:

– Госпожа Изабелла… – пробурчал Маркус.

– Я не она, – резко сказала Рената. – Ты понял меня? Я… не… она, – сердито сказала девушка.

Дворецкий недоуменно моргнул и сказал:

– Разумеется, этот слуга знает, что вы не госпожа. Но она будет недовольна, если увидит эту ситуацию… этот слуга просто заботится о добром имени рода Блэкфайер, – приложил руку к груди дворецкий.

– Ну, после ее действий, мало что может очернить имя рода еще больше, – иронично заметила Рената. – Мы и так являемся живой сказкой о чудовищах, Маркус.

– О… но ужас, это еще одна форма уважения, молодая наследница. Самая почетная, среди огненных аристократов, – улыбнулся дворецкий. – Когда госпожа узнает об этих историях, то будет много смеяться, – мечтательно сказал Маркус.

Рената быстро отвела взгляд от благоговеющего дворецкого. Ее сильно беспокоила манера Маркуса говорить так, будто Изабелла еще жива. Что было глупо… разве тот факт, что Рената, перерождение Изабеллы не указывал на то, что сама Изабелла мертва? Иногда девушка даже думала о том, чтобы указать кукле на это несоответствие, но каждый раз останавливала себя. Маркус был… слегка безумной и напрочь помешанной на «госпоже Изабелле» личностью. А еще древним магическим артефактом с огромными силами. Откровенно говоря, Рената боялась обсуждать с ним факт смерти его обожаемой хозяйки. Если Маркус свихнется, то никто в этом доме не сможет его остановить… поэтому Рената предпочла не тыкать палкой в осиное гнездо.

Девушка зябко поежилась и снова задумчиво уставилась на свой маленький подслушивающий артефакт, в виде красивой куклы. Такой же, что сейчас сидел на каминной полке Агнесс Гостфайер… которая оказалась неожиданно разговорчивой личностью. Именно ей досталась первая пробная работа девушки, которую та презентовала, когда неспокойных Чендлеров (БЕЗ ПРИСЛУГИ, значилось в письме) пригласили в дом Агнесс.

Это произошло через три месяца, после последнего спуска детей в глубины подвала… видно, Глава Рода Гостфайеров поговорил с трусливой женщиной и ласково посоветовал наладить контакты с детьми, которые могли добыть очень ценные вещи. По крайней мере, Рената так думала.

В итоге Чендлеры провели наедине с женщиной около часа, в течение которого: Рената подарила Агнесс недавно созданную куклу (тестовый подслушивающий образец), Джордж и Фрэнк угрожающе просверлили ее глазами, а Элеонора сладко улыбалась, не притронувшись к закускам и чаю. Агнесс попыталась улучшить ситуацию ласковой беседой, и Рената смогла в деталях рассмотреть действие артефакта на шее женщины – похоже, он придавал голосу носящего определенный успокаивающий и вызывающий доверие тембр. К сожалению, сквозь ярость мужчин эта вещь пробиться не смогла, поэтому взгляды мягче не стали (и больше они в особняке не появлялись, а Элвин так и не показался на горизонте… он просто испарился из реальности злых Чендлеров). Элеонора же стала чуть добрее, но… Рената знала свою сестру. Та была ОЧЕНЬ злопамятной. Возможно, если бы эти беседы повторялись из раза в раз, эффект был бы более мощным. Все-таки артефакт был артефактом. Но и Рената не сидела на месте.

Благодаря воспоминаниям Изабеллы и урокам Маркуса молодая Чистая кое-чему научилась, а потом потратила много, МНОГО часов, пытаясь заставить это работать. К счастью, в этот раз особенности чистой оказались кстати. А именно ее зрение, позволившее девушке создать вещь, тонко настроенную на артефакт Агнесс. Конечно, ничего серьезного и мощного Рената сковать не способна, но создать вещь, которая бы внесла легкие помехи в кулон Гостфайер, девушка способна. И уже на второй визит, в ушах Элеоноры находились маленькие сережки, полностью блокирующие эффект артефакта. Чего девочке стоило так быстро их сделать… она провела несколько бессонных ночей, полных каторжного труда, а потом еще два дня, пытаясь неподозрительно спихнуть сережки сестре. Но в итоге она победила, и Элеонора была защищена от ласкового голоса.

А учитывая, что ее сестра была крайне циничной и расчетливой личностью… она никогда бы не стала ссориться с представителем древней фамилии, как бы сильно на нее не злилась. Элеонора была готова на все, ради своего светлого и обеспеченного будущего, поэтому Агнесс была уверена в преданности «зачарованной» ученицы. Элеонора улыбалась, охотно поддерживала беседу и внимательно слушала наставления «учителя», никогда не показывая своей искренней злобы… да, иногда Рената побаивалась своей младшей сестры. Элеонора сияла ненастоящей улыбкой не хуже Агнесс, и, самое жуткое, даже Рената начинала верить в ее искренние чувства… но потом младшая возвращалась и начинала медленно втыкать иголки в куклу, одетую в сиреневое платье. Делала она это со все той же искренней улыбкой…

В такие моменты Маркус напоминал ужасающейся Ренате, что в крови Блэкфайеров есть и Госты, а ее сестра могла унаследовать часть их актерского мастерства и хитрости… и тогда Рената радовалась, что у нее есть только один вид кошмаров. Элеонора и так была достаточно плоха… только Гостфайеров ей и не хватало, для полного набора.

На самом деле, иногда Рената думала о том, что ее семья… может, они были не совсем обычными? Совсем чуть-чуть…

Хотя нет. Она точно преувеличивает – Чендлеры вполне спокойно жили в своем городке, пока не началась вся эта история. Да, горожане их немного сторонились, а полиция почтительно обходила по широкой дуге, но это только из-за слухов о скандальном браке папы и матушки. Ну, возможно, еще из-за тех случаев, когда пьяный папа сжег бар и отделение пожарной службы… но пьяные люди часто совершают странные вещи! Да, несомненно! В них нет ничего странного, кроме истории папиной любви. Именно. Их семья нормальная… просто у них выдались плохие времена! Тут бы любой начал нервничать (и плевать на полисменов, во главе со ржущей Вивьен. Рената просто игнорировала их полные почтительного ужаса глаза… большую часть времени).

Насчет Агнесс же – раз в неделю Элеонора ездила в особняк леди, где получала ценные наставления, щедро сдобренные завораживающим голосом. Между аристократками завязывалась милая, полная улыбок беседа (которую, невольно содрогаясь, подслушивала через подаренную куклу Рената) и примерно через час они расходились, взаимно довольные результатами встречи – Элеонора радовалась, что не воткнула Агнесс вилку в глаз, а леди была довольна тем, что девочка тщательно слушала ее аккуратные слова. Ну а Рената радовалась тому, что через куклу узнавала суть разговоров с Агнесс.

А именно: Фрэнк больше любит Ренату, Джордж опасен и крайне плохо себя контролирует, Маркус проклятая и кровожадная вещь из прошлого, которая склонна ко лжи, а Агнесс искренне заботится о благополучии девочки. Разумеется, женщина не говорила этого прямо – иначе точно бы получила вилкой от злой Элеоноры, но большая часть ее бесед аккуратно подводила к этим выводам.