Война Империй. Книга вторая. Большая Игра

Как развивались события? 29 марта 1857 года 29-летний солдат 34-го Бенгальского полка Мангал Панди заявил, что не согласен стрелять новыми патронами. Англичане рассказывали, что он, возможно, был под воздействием гашиша, потому что метался, размахивая заряженным мушкетом, и кричал находившимся вокруг сипаям: «Поднимайтесь! Европейцы уже тут! Почему вы все еще не готовы? За нашу религию! Надкусывая патроны, мы становимся нечестивцами!» Когда полковой адъютант лейтенант Блау прибыл для расследования инцидента, солдат выстрелил в него и попал в лошадь. Когда был отдан приказ арестовать мятежника, весь батальон отказался его выполнять. Приказ выполнили другие сипаи. Панди попытался застрелиться, но только ранил себя. 6 апреля он был приговорен к смертной казни, 8 апреля его повесили, а подразделение расформировали. Но остановить восстание уже было невозможно.

Мангал Панди, сыгравший ключевую роль во время индийского восстания 1857 года. Image Files, Shutterstock.com

В апреле в Мируте 90 солдатам было приказано провести учебные стрельбы новыми патронами. Только пятеро согласились, остальные 85 ответили отказом, их на виду у всего гарнизона отвели в тюрьму. На следующий день, 25 апреля 1857 года, в Мируте начались беспорядки. Толпа возмущенных индийцев собралась на базаре, в городе были подожжены несколько домов, и тут, собственно, начался бунт индийских подразделений. В городском гарнизоне сипаев и англичан было примерно поровну – 2357 сипаев и 2038 британцев. Но в этот день большинство англичан службу не несли, были дома, доступа к оружию не имели. Восставшие сипаи начали массово уничтожать англичан, причем и военных, и гражданских. В первые часы были убиты 4 мужчины, 8 женщин и 8 детей, жены и дети английских офицеров. Были убиты дежурившие в казармах британские офицеры, которые пытались остановить мятеж. Сипаи напали на тюрьму, выпустили всех заключенных – и своих товарищей, и уголовников. Правда, часть солдат-индийцев не поддержали восставших. Например, 11-й Бенгальский полк туземной пехоты остался верен Компании и британской короне, солдаты защитили британских офицеров, женщин и детей и помогли им уйти в Рампур, где местный наваб укрыл их у себя.

Но восстание расползалось по военным частям, как огонь по сухой траве. 11 мая восставшие сипаи вошли в Дели. К ним присоединились крестьяне и беднейшие горожане. Начались нападения на магазины, на европейских чиновников, на индийских христиан. Три батальона Бенгальской туземной пехоты, находившиеся в городе, частично перешли на сторону восставших. К сентябрю из Бенгальской армии верными англичанам остались только 7796 бойцов. Остальные воевали против. Из рапорта Николая Игнатьева:

«С 10-го до 18-го мая только 8 пехотных полков, 1 кавалерийский и до 1000 ч[еловек] сапер и минер взбунтовались открыто и заняли Дели, умертвили попавшихся им в руки англичан – начав со своих офицеров – и провозгласили королем Индии одного из потомков Великого Могола. Овладение Дели дало с самого начала восставшим твердый опорный пункт. В Дели 150 000 жителей, город укреплен довольно изрядно и имеет арсенал и значительные склады военных запасов. В 1804 г. укрепления Дели были таковы, что немногочисленный гарнизон сипаев отбил усилия 20 000-й армии Холкара 20, имевшего при этом 100 орудий. До 1838 г. англичане поддерживали ежегодно и исправляли крепостную стену и ров. В этом году по распоряжению генерал-губернатора лорда Аукланда 21 начались инженерные работы для усиления укреплений Дели. Теперь в Дели кроме стены, 2 или 3 земляных бастиона, вооружение, значительно усиленное средствами арсенала инсургентов, состоит из более 100 орудий (даже, уверяют, до 150 ор.), ров имеет местами до 50 футов ширины и может быть при всяком уровне в р. Жумне наводнен. Вышеизложенное заставляет меня предполагать, что распространившийся на этих днях слух о взятии 14 июня Дели надо считать преждевременным.

В Дели инсургенты захватили банк, имевший до 150 000 ф. стерл. наличного капитала. Из Дели разосланы прокламации, призывающие к восстанию всех туземцев Индии.

Восстание с каждым днем более и более распространялось. Ныне положительно уже известно, около 7/8 туземной бенгальской регулярной армии уже взбунтовались и частью находятся в рядах инсургентов, в полном составе полков, частью обезоружены или разбежались между жителями. Остальная часть совершенно ненадежна и ждет только удобного случая для совершения задуманного всеми присоединения к инсургентам. Лучшим доказательством сего служит то, что 6-й туземный линейный полк, только что уверявший в адрес генерал-губернатора о пламенном желании доказать в бою с инсургентами преданность свою Ост-Индской компании, взбунтовался через несколько дней после изъявления полку особенного благоволения правительства и, умертвив своих офицеров, перешел в ряды восставших. Все убеждены в Англии, что несмотря на то, что в двух президентствах войска, по-видимому, даже негодуют на действия своих бенгальских товарищей, но неудачное для англичан дело с войсками, занимающими Дели, или даже одно промедление взятия сего центра мятежа достаточны для возбуждения армий президентств Мадрасского и Бомбейского к последованию примеру Бенгальских войск»[9].

Сипаи атаковали делийский арсенал. Девять британских офицеров пытались обороняться, но, увидев, что сопротивление бесполезно, взорвали арсенал. После этого восстали уже все сипайские батальоны вокруг Дели. Восставшие заставили Бахадур-шаха – последнего падишаха империи Великих Моголов – подписать воззвание, в котором он сообщал о восстановлении имперской власти и призывал весь народ объединиться в борьбе против англичан. Тут, правда, стоит пояснить – никакой реальной власти у него не было. Он был уже человеком сильно пожилым, который до восстания жил себе спокойно на пенсию от Ост-Индской компании, писал стихи, развлекался с наложницами. Но формально он оставался падишахом. И Бахадур-шах неожиданно для себя оказался вдруг во главе антианглийского восстания. Еще двумя центрами восстания стали города Канпур и Лакхнау.

В Канпуре английскому командующему, генералу Хьюго Уиллеру, с трудом, но все же удалось собрать у себя несколько сотен англичан и организовать круговую оборону. Британцы оказались в осаде вместе с семьями – женами и детьми. У англичан почти не было боеприпасов и провианта, но капитулировать они не собирались. Правитель Канпура пообещал британским военным и их семьям безопасное отступление при условии, что они сдадутся. Выбор у генерала Уиллера был небольшой, и он согласился на это ради детей и женщин. Однако индийцы обманули англичан. Во время посадки офицеров с семьями в лодки – они собирались плыть в Аллахабад – началась стрельба. Индийцы устроили резню, убили всех офицеров и почти всех женщин и детей. Тех, что выжили, на время отправили в тюрьму, а потом зверски убили, когда к городу подходили английские войска. Гарнизон в Лакхнау не знал о судьбе Канпурского гарнизона, тем не менее британский командующий Генри Лоуренс с отрядом численностью 1700 человек решил стоять насмерть. Первые попытки сипаев взять укрепления сорвались, они осадили гарнизон, стали рыть подкопы под стены, продолжали атаковать. После 90 дней боевых действий потери британцев составили больше 1000 человек, но они так и не сдались. Только 18 ноября новый главнокомандующий войсками империи в Индии сэр Колин Кэмпбелл прислал в Лакхнау подкрепление. Город отбили.

Восстание вообще было невероятно жестоким, правда, и подавляли англичане его так же жестоко. Восставшие в захваченных городах вырезали всех европейцев, а не только англичан. Пленных не брали. Раненых не щадили. Скажем, в Дели восставшие захватили и уничтожили все, что как-то ассоциировалось с англичанами: Банк Дели, дома европейцев, находившиеся в окрестностях, военные городки британской армии. Грабили и разрушали церкви. В европейских газетах и журналах сообщали жуткие подробности восстания.

«Статья доктора Феликса Менара

В гостинице, где я живу, остановилась на днях бедная Англичанка, жертва бенгальского возмущения, мистрис Горнстит. Она выбралась из Индии с одним из транспортов вдов и сирот, перевозимых пакетботами по два раза в месяц из Калькутты в Суэс. Прибыв в Соутемптон, она отправилась во Францию искать приюта в семье своего мужа, издавна поселившейся в Турене. Проезжая через Париж, бедная занемогла; к больной позвали меня.

Медики любопытны. Я расспрашивал у моей пациентки о первоначальных причинах болезни, и она рассказала мне ужасную повесть страданий, перенесенных ею в Индии. Нужда, изнеможение, горести – вот чем теперь была больна она: против этих припадков искусство врача бессильно! Я сам страдал, я трепетал в ужасе, слушая рассказ об этой долгой пытке. Женщина эта жила счастливо и богато, вместе с мужем, с дочерью и сыном; теперь у ней нет ни мужа, ни детей, ни своего куска хлеба. Сын, двухлетний ребенок, был распят на стене, в присутствии своей матери; дочь, осьмнадцатилетняя девушка, перенесла всевозможные оскорбления от сипаев; труп ее гниет в одном из канпурских колодцев. Отец страдал немного; он убит прежде детей своих пулею в сердце. Жена сама вырыла могилу своему мужу, не желая, чтобы труп его достался в добычу хищным птицам.

Я выпросил у мистрис Горнстит позволение обнародовать эту одиссею слез и крови. Мне трудно было победить в ней нежелание гласности и успокоить ее нерешительность; наконец мне это удалось, и я пишу теперь эти страшные подробности, так сказать, под ее диктовку»[10].

Новости о падении Дели через телеграф быстро распространились по городам Индии. Гражданские чиновники бежали с семьями под защиту гарнизонов. В городе Агре в 260 километрах от Дели в форте спрятались 6000 человек. Для жителей Британии и 20, и 30 лет спустя после восстания эти события оставались примером страшной трагедии и одновременно героизма, предательства и верности долгу. Ведь не зря у сэра Артура Конан Дойля в повести «Знак четырех», действие которой происходит в 1888 году, через 20 лет после подавления восстания, главный антигерой, Джонатан Смолл, вовсе и не такой уж злодей. Он, скорее, служака-неудачник, которого самого обманули алчные офицеры из охраны тюрьмы. А сокровища, из-за которых он убил сына офицера, достались ему как раз во время сипайского мятежа, как раз в Агре, где спрятались 6000 гражданских европейцев. То есть, когда читаешь рассказ о Шерлоке Холмсе отвлеченно, не зная всей исторической подоплеки, возникает одно ощущение, и совсем иное, когда знаешь историю Британской Индии. И тогда становится ясно, почему к Джонатану Смоллу все относятся с некоторым пониманием и сочувствием. Позволю привести себе изрядный отрывок из «Знака четырех». Попробуйте посмотреть на эту историю глазами англичанина конца 19 века. Уверен, теперь получится. Джонатан Смолл рассказывал о себе, что он служил в пехоте, ему откусил ногу крокодил, он устроился на плантацию, где работал надсмотрщиком. А потом началось восстание сипаев, или, как в оригинале, «бунт», и хозяина плантации убили. Сам Смолл бежал в Агру, где европейцы собирались под защиту английского гарнизона.

«Ночью я был в Агре.

Оказалось, что и там небезопасно. Вся страна гудела, как растревоженный улей. Англичане собирались в небольшие отряды. Они оставались хозяевами только на той земле, которую удерживали силой оружия. На всей остальной земле они были во власти восставших. Это была война миллионов против нескольких сотен. И самое трагическое было то, что нашим противником были наши же отборные войска – пехота, артиллерия и кавалерия. Мы их обучили и вышколили, и теперь они сражались против нас нашим оружием и трубили в горн наши сигналы. В Агре стояли Третий бенгальский стрелковый полк, несколько отрядов сикхов, два эскадрона кавалерии и одна батарея. Когда началось восстание, был сформирован отряд добровольцев из гражданских чиновников и купцов. В этот отряд, несмотря на свою ногу, записался и я. Мы выступили из Агры, чтобы встретиться с противником у Шахтанджа в начале июля, и несколько времени успешно сдерживали их, но скоро у нас кончился порох, и мы вернулись обратно в Агру. Со всех сторон приходили тревожные вести, что было неудивительно: ведь Агра находилась в самом центре мятежа. Лакхнау был более чем в сотне миль на восток, Канпур – почти столько же на юг. Какое направление ни возьми, всюду резня, разорение и гибель.

Агра – древний город. Он всегда наполнен индусами-фанатиками и свирепыми дикарями-язычниками. Горстка англичан потерялась бы среди узких извилистых улочек. Поэтому наш командир приказал перейти реку и укрыться в старинной Агрской крепости».

Представили? Правда, есть разница, когда понимаешь, что имеет в виду Смолл, говоря, что Лакхнау и Канпур совсем рядом? А вот отрывок о том, как ему достались сокровища. Он дежурит со своими подчиненными, солдатами-сикхами, на одной из стен, и тут они ему приставляют нож к горлу. Его фраза «Не подумайте, что я хочу расположить вас в свою пользу» для современного читателя это так, просто штрих. Для жителя Британской империи конца 19 века она означала, что Джонатан Смолл не так прост и однозначен. Потому что все понимали, про что это. Потому что всего двадцать лет с небольшим назад в Канпуре сипаи захваченных английских женщин и детей порубили на куски ножами для туш на городском рынке.

«Моей первой мыслью было, что негодяи в заговоре с мятежниками и что это – начало штурма. Если бы восставшие захватили наш вход, то крепость бы пала и все женщины и дети оказались бы в их руках. Возможно, джентльмены, вы подумаете сейчас, что я хочу расположить вас в свою пользу, но даю слово, что, когда я сообразил это, то, забыв о ноже, я уже раскрыл было рот, чтобы закричать, – пусть это был бы мой последний крик. Державший меня сикх точно прочитал мои мысли, ибо, видя мою решимость, прошептал мне на ухо: “Не поднимай шума. Крепость в безопасности. На нашем берегу нет негодяев-мятежников”. Голос его звучал искренне, к тому же я знал, стоит мне издать звук, песенка моя спета. Это я прочел в глазах шептавшего. Поэтому я решил подождать и посмотреть, что они хотят от меня.

“Послушай, сагиб, – сказал один из них, тот, у которого был более свирепый вид и которого звали Абдулла Хан. – Либо ты должен присоединиться к нам, либо ты замолчишь навеки. Мы не можем ждать: дело слишком важное. Или ты душой и телом будешь наш и поклянешься в этом на христианском кресте, или твое тело этой ночью будет брошено в канаву, а мы уйдем к повстанцам на ту сторону реки. Выбора у тебя нет. Ну что – жизнь или смерть? Даем на размышление три минуты. Время идет, а надо все кончить до возвращения дозора.”

“Как я могу решать? – возразил я. – Вы ведь не сказали мне, что я должен делать. Но знайте, если на карту поставлена судьба крепости, убивайте меня, и пусть ваша рука не дрогнет.”

“Крепости ничего не грозит, – опять зашептал сикх. – Мы хотим, чтобы ты сделал только то, ради чего твои соотечественники едут в эту страну: мы хотим, чтобы ты разбогател. Если ты будешь в эту ночь с нами, то мы клянемся тебе обнаженным кинжалом и тройной клятвой сикхов – эту клятву не нарушил еще ни один сикх, что честно поделимся с тобой захваченной добычей. Ты получишь четвертую часть всех сокровищ. Что может быть справедливее?”

“Каких сокровищ? – спросил я. – Я так же, как вы, не прочь разбогатеть. Но скажите, как это сделать?”»[11]

Сикхи рассказывают ему историю раджи, который решил спрятать сокровища на время бунта в крепости Агры. Их несет сюда купец. Так вот его можно убить, а сокровища поделить. Понятное дело, Джонатан Смолл соглашается, купца убивают, но он и его друзья попадают в тюрьму. Не буду пересказывать всю повесть, тем более что многие ее читали. Но теперь, надеюсь, многое в ней стало понятнее.

Восстание шло по Индии все дальше и дальше. В июне 1857 года вспыхнуло восстание в княжестве Джханси, его возглавила принцесса Лакшми-Баи. Здесь, как и в других местах, английские офицеры с семьями укрылись в форте, а кто не успел, был жестоко убит. Принцесса оказалась дамой суровой и отчаянной. На английскую тактику коллективного террора против восставших она отвечала тактикой выжженной земли. Она погибла в июне 1858 года в неравном бою. Восстание в Бхайпуре возглавил 75-летний Кунвар Сингх с младшим братом Амаром. Невзирая на солидный возраст, он лично участвовал в сражениях, руководил партизанской войной; погиб он, сражаясь за освобождение Джагдишпура, города, в котором родился.

При этом восстали только сипаи Бенгальской армии. Мадрасская и Бомбейская армии остались верны Компании. Но и тех, что восстали, хватало, чтобы стать головной болью империи. Точнее, ее кошмаром, когда на высшем уровне заговорили всерьез о том, что империя может и не перенести этого всего. Вот, например, королева Виктория воззванием от 24 сентября 1857 года призывала всех англичан к общей молитве, «чтобы бог простил наши прегрешения» и помог британскому оружию в восстановлении «спокойствия» в Индии. Депутат парламента Эдвард Литтон, выступая в Сен-Олбени 30 сентября 1857 года, заявил, что речь сейчас идет о жизни или смерти Британской империи, «о ее месте среди правителей мира». Бенджамин Дизраэли, будущий премьер Британии, называл восстание в Индии «величайшей смутой, какая когда-либо охватывала империю». Чтобы подавить восстание, англичанам пришлось перебрасывать силы из Китая, Сингапура и из самой Англии. Из рапорта Николая Игнатьева:

«Во всей Великобритании начат самый деятельный набор волонтеров для королевской армии (в особенности для артиллерии) числом не менее 25 000 ч. Вместе с тем продолжает производиться усиленная вербовка для компанейских войск.

Набор волонтеров, как видно, встречает значительные затруднения, ибо правительство нашлось вынужденным его усилить, уменьшив меру роста и обещав давать охотникам, пожелающим перейти из остающихся в Англии частей в отправляемые в Индию (на руки вместо) 1 ф. ст. 2 ф. ст., новое полное платье и разные льготы (отдых после похода и пр.). Кадры шотландских полков (74, 78 и 93), расположенные доселе близ Дувра и в Чатаме, переводятся в Шотландию с тем, чтобы увеличить и ускорить набор волонтеров в сии полки. Назначение достаточного числа военных медиков также встречает затруднение.

В понедельник министерство испросило разрешение парламента на сбор милиции и на ассигнование на сей предмет 200 000 ф. стерл. Приведение в исполнение этой важной меры отложено еще пока до получения известий из Индии, но все распоряжения уже приготовлены. Мера эта, считаемая всегда весьма важною, показывает, в каком положении находится ныне Англия. Сбор милиции, в случае продолжения борьбы в Индии, вполне необходим, ибо посланные в Индию войска должны будут остаться в этом крае не только до совершенного прекращения восстания, но и до образования новой армии в Бенгальском президентстве. По случаю ранней в нынешнем году жатвы в Англии (3 неделями ранее, нежели обыкновенно), сбор милиции не представит в настоящее время затруднений»[12].

Восстание сипаев (Индийское восстание 1857 года). Image Files, Shutterstock.com

По мере распространения восстания в Индии начал разрастаться раскол среди восставших. Во многих районах восставшим не удалось создать хоть какой-то системы власти. У повстанцев не было никакого плана, а просто желание «перебить англичан» считаться планом никак не может. Когда Бахадур Шах объявил о восстановлении власти Великих Моголов, очень многие индийские государства, например Хайдарабад и Маратхская конфедерация, не поддержали повстанцев именно потому, что не хотели восстановления Могольской империи. Англичанам также удалось склонить на свою сторону сикхов только что присоединенного Пенджаба.

В начале августа британцы – тут надо отдать им должное, они сделали все очень быстро – собрали две группировки войск, которые двинулись к Дели. Сипаи превосходили англичан в численности: против 30 тысяч сипаев сражалось восемь тысяч английских солдат и отряд пенджабских сикхов. Но потом прибыло подкрепление – британцы, сикхи, отряд Корпуса разведчиков и нанятые англичанами для подавления восстания афганские пуштуны. В сентябре 1857 года, после недели упорных уличных боев, войска Компании захватили город, при этом в боях полегла половина личного состава европейского отряда. Солдаты не щадили никого. Пленных не брали. Детей и женщин убивали как обычных восставших. Город отдали победителям на трехдневное разграбление. И они не стали отказываться. Растащили все, что можно было утащить. Причем грабили и солдаты, и офицеры. Многое из того, что утащили в Дели осенью 1857-го, теперь является экспонатами Британского музея в Лондоне.

Английская артиллерия расстреляла главную мечеть с окрестными зданиями так, для острастки и для того, чтобы все поняли и запомнили, что бунтовать нельзя. Обычая карательная операция. Великий Могол Бахадур Шах был арестован. Его сыновей раздели донага, провели по улицам и потом казнили. Как за 18 лет до этого наказывали афганцев разрушением Кабула, так теперь наказывали индийцев. Прекрасные средневековые здания разрушали, как говорилось, «из соображений безопасности». В мечетях устраивали пекарни, бараки и магазины. У 33 деревень в пригородах Дели конфисковали сельскохозяйственные угодья. В каждом городе, в каждой деревне англичане вешали и расстреливали из пушек плененных повстанцев. Или тех, кого они считали таковыми. Весной 1858 года началась полномасштабная операция по подавлению последних очагов восстания. Русский «Военный сборник» сообщал читателям:

«Теперь восстание Сипаев можно считать уже совершенно оконченным и Англичанам остается другое дело, правда, не менее трудное, успокоить этот край, бывший театром войны, и озаботиться о более прочном устройстве его, которое бы устранило возможность подобных восстаний. Первым делом с этой целию есть полное обезоружение волновавшегося края. Наиболее важно оно, и вместе с тем наиболее трудно выполнимо, в королевстве Аудском; воинственное население этой страны весьма неохотно расстается с своим оружием; быть может, оно и не совсем еще лишилось надежды употребить его со временем при более благоприятных обстоятельствах для завоевания себе независимости. По крайней мере известно, что из двух миллионов оружия всякого рода, которое предполагают находящимся у жителей, всего отобрано до настоящего времени не более 975 000; притом жители преимущественно отдают только такое оружие, которое они сами признают совершенно негодным к употреблению, как то старые пики и сабли, щиты, стрелы и ружья с фитилями. Что же касается более ценного и нового оружия, то ни просьбы, ни угрозы не могут склонить к его выдаче. Не меньшие трудности встречаются и при отбирании артиллерийских орудий. Из числа 1200 орудий, бывших к 1-му сентября прошлого года в руках жителей Луда, до настоящего времени Англичанам удалось отобрать только еще 378 орудий; затем все дальнейшие розыски решительно кажутся тщетными. Но зато уничтожение отдельных фортов идет чрезвычайно успешно. Из числа 900 существовавших фортов уничтожено уже 756. Эта последняя мера должна оказать большое благодетельное влияние на самый край. До настоящего времени в нем существовало что-то схожее с средневековым положением Европы, когда каждый мелкий владелец был самостоятельным государем, имел свои замки, укрепления и содержал постоянно целые толпы вооруженных людей. Теперь, с уничтожением этих отдельных замков, значительно уменьшатся те кровопролитные междоусобные войны между соседями, которые прежде так часто волновали край. Вместе с этим утвердится большее спокойствие в стране, уменьшится воинственно-беспокойный дух ее жителей, и они, вероятно, скорее усвоят себе плоды европейской цивилизации. Желательно только, чтобы английская политика смягчила наконец свое суровое обращение с покорившимися Индийцами, и тогда, нет сомнения, что мерами кротости она достигнет более верных результатов, чем той жестокой строгости, которою весьма часто отличались действия Англичан в Индии»[13].

К весне 1859 года восстание было подавлено окончательно, а 8 июля 1859 года был провозглашен мир на территории Индии. Правда, аресты, пытки и казни сипаев и других участников восстания или заподозренных в симпатиях к ним людей продолжались еще какое-то время. Когда восстание еще было в разгаре, Николай Игнатьев написал в том же самом рапорте из Лондона о том, к чему оно скорее всего приведет.

«Нельзя не предвидеть, однако же, что ежели принятых ныне мер недостаточно было бы, чтобы тотчас восстановить порядок в Индии, и ежели затруднения в Азии увеличатся, то английское правительство будет вынуждено на несметные издержки. Ост-Индская компания, в случае продолжения настоящего кризиса, истощит, вероятно, все денежные свои средства.