Ты пахнешь как любовь

– Да… Что-то не так? Я всегда в них хожу.

– Выкинь их на хер в таком случае, – рычит он. – Коротко, Яна! Ты зачем все это делаешь? Специально? Тебе нравится, когда на тебя смотрят другие мужики?

– Марк, на меня никто не смотрит, ты чего? Кому я нужна-то вообще.

– Накрывай на стол, – психует он и уходит в комнату, а я еще больше ничего не понимаю. Снова ревность? Просто с чего вдруг ее стало так много, если раньше он не был особо ревнивым мужчиной.

Накрываю на стол, но кусок в горло не лезет особо, и я даже думаю над тем, чтобы не ужинать вместе с Марком, но знаю, что встречу недовольство по этому поводу, и все-таки сажусь. Не хочу очередного скандала, я так от них устала!

Мама давно еще говорила, что мудрая девушка умеет сглаживать все конфликты. Видимо, я настолько не мудрая, что могу становиться только причиной этих скандалов… И действительно, кому я такая нужна?

Марк приходит на кухню, целует меня в щеку, снова спрашивает, успокоилась ли я, и садится за стол, утыкаясь в свой телефон.

Успокоилась…

Шесть утра. Десять минут я пялюсь в стену, потом снова слушаю недовольство по поводу повтора будильника и иду на пробежку. Снова все по расписанию, никакого протеста внутри меня больше нет. Марк вчера объяснил мне после ужина, в чем я не права, я поняла и приняла. Нужно больше следить за своим поведением, он прав.

Все утро снова по полочкам, и вот я в семь сорок возвращаюсь в квартиру, а в семь пятьдесят пять уже делаю сырники для своего жениха. Он быстро завтракает, снова не уделяя мне внимания, но я не высказываю ему больше на эту тему, потому что не хочу скандалов. Я от них устала и буду пытаться быть более мудрой.

Весь день трачу на уборку и, честно признаться, даже не захожу к девчонкам в чат. Потому что… Потому что они все очень сильно настроены против Марка, а я не готова это слушать. Я понимаю, они меня любят, но это все снова моя вина. Потому что я позволила себе рассказывать им какие-то части нашей жизни, при этом находясь в обиде. Конечно, все могло звучать иначе, потому что в моменте я была на эмоциях! А они настолько против него, что я в целом больше не хочу заводить разговор о нем. Именно поэтому я совершенно бессовестно игнорирую входящие сообщения и уделяю время полностью уборке и громкой музыке.

Вечером у меня танцы с моими прекрасными парочками, я вызываю такси, потому что не успеваю вовремя, и провожу этот час тренировки с огромным удовольствием. Эта группа заряжает меня самыми позитивными в мире эмоциями, и я снова смотрю на ту парочку, которую мои танцы сблизили, и невольно улыбаюсь им.

После тренировки я выхожу на улицу и пытаюсь вызвать такси, но вечером в пятницу желающих подвезти меня до дома совершенно нет. Я ворчу вслух, и ко мне подходит один из парней, который занимается у меня.

– Яна, подвезти вас? – спрашивает он. Совершенно милейший парень, говорит, что ходит ко мне на танцы, чтобы раскрепоститься и найти любовь всей своей жизни. – Такси сейчас сложно найти.

– Ой… если только вам удобно! – говорю ему. – Это было бы очень кстати!

– Пойдемте.

Мы идем к его машине, и я думаю о том, как удачно он предложил мне помощь! Тренировки у нас довольно поздно и идти пешком немного страшновато. А Марк меня никогда не забирает, я добираюсь самостоятельно. Именно поэтому я не отказываюсь от помощи и с удовольствием прыгаю в машину к Алексею.

– А вам хоть по пути? – спрашиваю у него.

– Ой, вы знаете, у меня сегодня свидание. А оно через час. Где-то нужно скоротать время, так что… Спасибо вам, кстати! Я нашел в себе силы пригласить ту, в кого влюблен уже много лет, – улыбается он, и я таю! Как это мило, с ума сойти можно. Он всю дорогу рассказывает мне о своей подруге и о том, как не мог найти в себе смелости признаться ей в любви. Обещает в следующий раз прийти с ней! А я ему обещаю самый тактильный танец из всех, что смогу предложить группе.

– Приехали, – говорю ему, – вот у этого подъезда, если можно, – показываю ему пальцем. – Спасибо огромное!

Прощаюсь с ним, выходя из машины, мы перебрасываемся буквально еще парой слов, и он уезжает.

А я подхожу к двери подъезда и вижу Марка, стоящего рядом.

– О, привет! – говорю ему, подхожу, чтобы обнять, но…

– Кто это, на хер, был?! – сразу психует он, и вся моя радость, что была внутри, сдувается и падает под ноги. – Я задал вопрос!

– Это клиент мой… – шепчу, потому что внезапно на нормальный голос у меня не хватает сил.

– Клиент? – Он поднимает бровь и делает то, что никогда до этого не делал. Он хватает меня за шею сзади, больно, унизительно. Наклоняет и вот так ведет в подъезд по ступеням, игнорируя все мои просьбы отпустить и попытки вырваться.

Мне до ужаса больно, а ему до чертиков плевать. Он заталкивает меня в квартиру, пихая в стену, и только благодаря этой опоре я не падаю на пол. Мать твою…

Это больно и страшно, в его глазах плещется сумасшедшая ярость, а я совершенно не понимаю, что такого сделала?

– Марк, ты чего? – спрашиваю негромко через слезы. В горле стоит ком горечи, он отравляет организм с каждым сказанным словом все сильнее и сильнее.

– За идиота меня держишь? – спрашивает, подходит ближе и ударяет в стену рядом с лицом. Я вскрикиваю и зажмуриваюсь. – Сваливаешь вечерами хер пойми куда, а потом тебя привозит какой-то хрен? Клиент он твой? А какие ты услуги ему оказываешь, а? Может, ты с ним трахаешься? Отвечай, сука!

Он ударяет по стене еще раз, и из моих глаз льются слезы. Это так ужасно…

– Не неси чушь, я преподаю танцы, просто не могла вызвать такси!

– Пешком ходить надо! – рычит он, орет, психует, пугает! До ужаса пугает!

– Он просто подвез, не сходи ты с ума! – рвется из меня обида, и я делаю самую огромную ошибку в мире: начинаю отвечать злостью на его злость. – Там темно, чтобы ходить пешком, я просто приняла помощь, потому что ты мне эту помощь не предложил! Ах!

Голова отлетает в сторону от громкого шлепка его ладони о мою щеку. Половина лица тут же немеет от силы удара, а через секунду начинает гореть огнем. Я чувствую во рту привкус крови и понимаю, что разбила губу о зубы и…

– Мало тебе! – продолжает он и сжимает щеки пальцами, делая еще больнее. – Кем ты стала? Как ты себя ведешь? Мне противно смотреть на тебя такую, приди в себя, иначе ты мне больше не нужна, – говорит он с отвращением, а следом отпихивает меня в сторону так сильно, что я падаю на пол, совершенно точно разбивая еще и колено.

Это конечная. Хуже уже, кажется, быть не может.

В слезах ужаса и с трясущимися руками я отползаю в ванную, закрывая дверь и падая на нее спиной, когда Марк уходит в спальню. Меня трясет, а слезы не прекращают литься по щекам, я размазываю их по лицу вместе с макияжем и кровью и не нахожу ничего лучше, кроме как записать круг с криком о спасении своим любимым девочкам. Мне очень страшно.

Глава 4

Яна

Кристина Кошелева – «Больше нет сил»

Я не знаю, сколько времени сижу в ванной на полу, но совершенно точно за это время Марк успевает наорать на меня еще раз через дверь за то, что я не соглашаюсь выйти, чтобы поговорить. Говорить? О каких вообще разговорах может идти речь теперь, когда он поднял на меня руку? Я прощала и без того слишком много дерьма, прощать это я просто не готова. Этим ударом он словно открыл мне глаза. Я прокрутила в голове все годы наших отношений и поняла, что с самого начала там ничем здоровым не пахло, но он так искусно скрывал свои наклонности к манипуляциям, что я, честное слово, ничего не замечала.

Последние два года были ужасны, а эти два месяца и вовсе стали адом. Он сделал из меня ничтожество, и я действительно ощущаю себя именно им. У меня нет любви к себе, у меня нет жажды к жизни, у меня ни черта нет, особенно когда я сижу дома в этих чертовых четырех стенах.

Марк – тот самый «красный флаг», на которого боятся нарваться все девочки, но почему-то именно мне он и попался. Замоталась в этот флаг, как в чертово одеяло, не замечая, что он не согревал меня, а душил.

Девчонки в чат пишут миллион сообщений, но я совершенно не разбираю ни черта из-за слез. Лицо горит, и я чувствую, как оно начинает отекать, мне правда очень больно. У Марка тяжелая рука, спасибо, что у меня остались зубы на месте.

С трудом встаю, подхожу к зеркалу, и, честное слово, лучше бы я этого не делала… Выгляжу хуже некуда. Щека и правда припухла, и место, где разбита губа, – тоже, словно я сходила к криворукому косметологу и он увеличил мне только одну половинку губы.

Пытаюсь найти в себе силы, чтобы умыться, потому что размазанная по лицу тушь со всей этой прелестью смотрится еще хуже. До лица дотрагиваться больно, но я все-таки аккуратно смываю макияж, а потом остужаю руки под ледяной водой и прикладываю ладони к пылающей щеке.

Мне себя жаль. Очень-очень, хотя никогда в жизни я себя не жалела. Все детство я занималась профессиональным спортом, и девиз по жизни наш был таков, что жалеть себя ни в коем случае нельзя. Больно? Через боль. Через страхи, страдания, через все преграды жизни надо встать и сделать. Я выступала на соревнованиях с переломом руки, с растяжением, ушибами и кровавыми мозолями. Никогда в жизни я себя не жалела, а сейчас – жалко. До слез и горького кома в горле.

Соленые дорожки снова текут по щекам, я роюсь в шкафчике, достаю перекись и ватный диск, сажусь снова на пол и, игнорируя телефон, который разрывается от сообщений, обрабатываю разбитое колено, продолжая плакать.

Мне настолько сильно хочется побыть сейчас просто слабой девочкой… Чтобы кто-нибудь обнял, шепнул на ушко, что все будет хорошо, укутал в плед и поцеловал в кончик носа. Простой нежности, я ведь не так много прошу, правда? Я, кажется, в целом никогда ничего не просила, но, может, в этом и была проблема? Не просила – не получала. А в итоге… в итоге получила только по лицу.

Рана на колене больно щиплет, само колено болит, надеюсь, там нет внутри никаких повреждений, не хотелось бы выпадать из рабочего ритма.

– Детка? – слышу стук в дверь. Скорее даже ощущаю его, потому что я прижимаюсь спиной к ней, а Марк тарабанит очень сильно. Мне вдруг становится очень тошно от его обращения, а еще я совершенно не понимаю, какого черта он вообще имеет право со мной так обращаться после всего, что сделал. – Ты ждешь кого-то?

Я не понимаю, о чем он и к чему вообще все это говорит, но вдруг прислушиваюсь, и до меня доходит: звонят в дверь. Удивительно, кстати, что сразу в дверь, а не в домофон, странно…

Я, конечно же, ничего не отвечаю Марку, но прислушиваюсь ко всему происходящему за дверью. Он идет открывать, и уже через секунду я понимаю, что произошло. Там Катя! Моя Катя…

Мне резко становится так страшно, что он может ударить и ее, что я вскакиваю на ноги, игнорируя какие-то уже крики, открываю дверь и бегу в прихожую, тут же падая в ее объятия. Катя…

– Моя кошечка, все, собирай сумки, сегодня ночуешь у нас, – говорит она мне, обнимая крепко, и я умудряюсь увидеть и понять, что происходит. Она приехала с Давидом, а тот вывел Марка в подъезд. Подозреваю, они просто поговорят, потому что вряд ли Марк додумается лезть в драку с тем, кто в разы сильнее и больше его. Его хватает только на то, чтобы делать больно тем, кто гораздо слабее…

– Кать, ты что? – отстраняюсь, слезы ручьем, ничего не могу с ними поделать! Мне неудобно ехать к ним, мне совершенно все это неудобно! Что они сорвались из-за меня, что она мужа напрягла из-за меня, это все так плохо, так ужасно!

– Без разговоров, – отрезает она. – Идем собираем все, что можем сейчас собрать, остальное потом. Я тебя с ним не оставлю, Яна, это уже совсем перебор! Любишь – разлюбишь, ничего страшного. Можешь обвинять меня потом, что я не в свое дело лезу, но я не дам тебе жить в этом ужасе и портить себе жизнь!

Она настроена очень воинственно, в отличие от меня. У меня опускаются руки и, кажется, окончательно ломается все, что есть внутри. Если, конечно, там осталось хоть что-то, кроме крошева из костей, органов и крови. Больно. Очень больно.

– Давай-давай, – ведет меня в спальню, – где тут у тебя чемодан?

Я показываю ей на шкаф, в котором лежат мои вещи, и она, не дожидаясь, пока я оживу, собирает все, что попадается под руку. Одежду, косметику, крема, даже расческу. Я просто безвольной куклой стою и наблюдаю за всем, что она делает, и не могу найти в себе силы ни на что. Просто стою… Никогда не думала, что я настолько слабая.

Она прихватывает еще мой планшет и зарядные, и спасибо ей огромное за адекватность, а потом берет меня под руку и снова так же, как маленького ребенка, ведет в прихожую.

– Обувь где? – спрашивает меня.

– Там, – показываю пальцем на ванную. Марк ведь налетел на меня и даже не дал снять обувь, а я потом стягивала с себя чертовы босоножки трясущимися руками, ненавидя неудобные застежки.

Катя приносит их через несколько секунд и, к моему стыду, даже помогает обуться. Я наконец-то пытаюсь начать соображать и подхватываю свою сумку с ключами и документами, плетусь за Катей в подъезд, тут же застывая на месте.

Давид стоит и что-то смотрит в телефоне с абсолютно расслабленным видом, словно в его второй руке нет заломанного запястья моего жениха. Эм… бывшего жениха?

Видимо, это какой-то особенный прием, но Марк и правда стоит согнувшись, а его руку за спиной, совершенно не напрягаясь, держит Давид. Я понимаю, что он меня не тронет в таком положении, да и вряд ли кто-то ему позволит, но машинально делаю несколько шагов в сторону, опасаясь.

– Девочки, готовы? – с улыбкой спрашивает Давид. Мы киваем, и он в таком же положении ведет Марка до квартиры и буквально швыряет его внутрь, следом захлопывая дверь. Тот что-то пытается орать, но Катя меня уводит за руку, передавая чемодан Давиду.

Лифт, холл, двор, машина. Я прохожу все это, словно на последнем проценте энергии, и только уже в машине, рядом с Катей, на меня обрушивается весь груз произошедшего.

Как такое вообще могло случиться со мной?

Я снова плачу, как настоящая размазня, а Катя обнимает меня и целует в висок. Давид что-то говорит, но я толком не слышу, думаю только, что нужно будет обязательно поблагодарить его за то, что так сильно мне помог.

Мы приезжаем минут через двадцать, Катя снова бережно ведет меня к ним в квартиру, Давид помогает с вещами. А когда я усаживаюсь на диван в их гостиной, чувствую себя совершенно чужой и понимаю, что не готова мешать…

– Ребят, спасибо вам огромное, – говорю, прокашливаюсь. – Мне неловко, что я вас во все это втянула, и… Может, я в гостиницу? Неудобно вас стеснять.

– Яна, – говорит Катя строго, – выкинь эту гадость из своей головы, хорошо? Чувствуй себя как дома. Ты никого не стесняешь, у нас много комнат.

– Девочки, вы приходите в себя, – говорит Давид, – а я поеду привезу вам остаток вашей компании.

– Хорошо, мась, – кивает ему Катя, и у меня вырывается тихий смешок среди всей этой лютой истерики. Вот этот огромный мужик совершенно не похож на «мась», но круто, что у них такие отношения и он не имеет ничего против прозвищ. Марк имел…

– Давид выгонит меня точно, – всхлипываю, когда он уходит, – мало того что поздним вечером ему пришлось меня выручать, так еще и всю толпу у себя дома терпеть.

– Кошечка моя, – она поглаживает меня по голове, – Давид – адекватный мужчина, он любит меня и моих подруг считает и своими друзьями. Он меня из такого же дерьма спасал, ты забыла, что ли? И прекрасно понимает, как тебе сейчас тяжело. Ты никого не напрягаешь, слышишь меня? Ты здесь, потому что дорога нам всем. И не было и шанса, чтобы после того, что он сделал, мы тебя оставили там. Ты меня поняла?

Киваю. Я поняла. И от этого снова становится очень грустно. Не от того, что меня любят, а от того, что недостойна любви тех людей, которым отдавала всю душу.

Катя делает мне горячий чай и кормит конфетами, успокаивает и пытается отвлечь от всего происходящего, а потом Давид приезжает с девчонками, и я снова забываю об ужасах жизни, когда они рядом.

Муж Кати, кажется, и правда не против того, что мы сидим всю ночь в свободной спальне их квартиры, смеемся, хотя и стараемся быть тише, плачем и обсуждаем все произошедшее.

– Если ты решишь к нему вернуться, ты мне не подруга больше, – говорит Мира, когда я рассказываю им все, уже успокоившись. – Серьезно. Ненормально было терпеть к себе такое отношение, но это – уже все, Яна, край. Он полный неадекват.

– Знаю, – киваю. Я же и правда знаю, спасибо, ощутила полноту его неадекватности на себе. – Не вернусь. Просто…

– Вот! – вскрикивает она. – Уже какое-то там «просто»!

– Просто это сложно, – пожимаю плечами, – вот и все. Столько лет мы отдали друг другу, я ведь любила искренне, всегда шла за ним, и тут такое… Я просто совершенно не умею одна, что я буду делать?

– Учиться, – говорят Юля и Аля в один голос, – просто никогда не бывает в такой ситуации, но ты справишься. В конце концов, мы у тебя есть! Неужели ты думаешь, что оставим тебя одну?

– Не думаю, – улыбаюсь им. Я правда так не думаю. Сегодняшняя ситуация показала мне настоящих друзей в моей жизни. Я всегда знала, что они у меня прекрасны, но чтобы настолько… Приехали спасать, оказывается, даже не колеблясь. Сразу в чате решили, кто едет, пока я игнорировала сообщения, и просто контролировали обстановку.

Мы очень долго болтаем, а еще девчонки мне делают охлаждающие маски, чтобы снять с лица отек, и мажут раны всякими заживляющими мазями. Я получаю от них столько любви и заботы за эту ночь, сколько не получала от мужчины за последние два года точно. Мы засыпаем вот так под утро, навалившись друг на друга, и от будильника в шесть утра мне вставать как никогда сложно.

Голова трещит, глаза печет. Сил никаких, еще и колено все-таки болит, черт… Я сижу на кровати в окружении спящих девчонок и пытаюсь найти в себе силы на то, чтобы встать.

– Куда собралась? – спрашивает Юля, не поднимая головы.

– На пробежку, – отвечаю ей шепотом, чтобы никого не разбудить.

– Сегодня ты не бежишь, – звучит сонный голос со второй стороны кровати, а потом Мира хватает меня за руку, тянет на кровать, и я падаю на божественно удобный матрас. – Спи. Все.

И… мне хочется возмутиться, что у меня вообще-то режим, что я не пропускаю пробежку уже два года и все такое, но… К черту. Все. Спим.

В итоге просыпаемся мы все ближе к обеду, потому что сегодня выходной и никому никуда не надо, даже мне. Это мой единственный день в неделе, когда у меня нет никаких тренировок, и я думаю о том, что это к лучшему, потому что в своем состоянии мироточить счастьем и улыбаться клиентам было бы очень сложно. Мне еще каким-то чудом надо собрать себя по кусочкам и выдавать эти улыбки завтра.

А еще нужно найти, где мне все-таки жить…

Когда я очухиваюсь, в комнате больше никого, кроме меня, нет. Я еще пару минут смотрю в потолок и принципиально не беру телефон в руки, а потом с трудом, конечно, но все-таки встаю с кровати и иду в гостевую ванную этой шикарной квартиры, иначе я эти хоромы назвать просто не могу.

В зеркале в целом не такая страшная картина, как была вчера. Рана на губе, конечно, выглядит некрасиво, но от нее больше боль и ужас внутри, чем снаружи. А на лице практически ничего нет, все-таки маски девчонок помогли на самом деле. Я замечаю, что в районе скулы есть небольшой синяк, но, если прикрыть волосами или замазать косметикой, его совершенно не будет видно.

Вздыхаю. Ладно. Прорвемся же, да?

Я на самом деле чувствую себя такой дурой из-за того, что даже в этом случае не могу твердо отрезать себя от Марка. Если бы не девочки – я не ушла бы. И утром, скорее всего, вернулась бы с пробежки и готовила бы ему завтрак по привычке. А Марк, как всегда, выкрутил бы все так, что я его простила бы и без извинений. Более того, я бы даже извинилась сама.

Я понимаю, что со мной не все в порядке, но пока без помощи девочек я со всем этим не справлюсь, и я это осознаю. К сожалению или к счастью.

Выхожу из ванной и нахожу всех в гостиной: они о чем-то шушукаются, а потом замечают меня и сразу же меняют тему. Мне не кажется это странным, потому что после всего произошедшего грех меня не обсудить, так что я даже обижаться на них не собираюсь.

– Доброе утро, – говорю им всем и сажусь на свободный стул.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивают все хором, и это выглядит так мило, что я невольно улыбаюсь.

– Нормально, – киваю. – Голова немного болит, но это, естественно, пройдет.

– Пройдет, конечно, – говорит Аля, – тебе просто нужны положительные эмоции. Очень много положительных эмоций.

– Вы – мои положительные эмоции. А еще надо поехать к маме на недельку, я подумала. Давно не виделись, соскучилась.

– Да, – кивает Мира, двигая ко мне чашку с кофе и тарелку с печеньем, – к маме надо обязательно. Но после Испании.

Что, простите?

Она говорит это так, словно я должна понимать, о чем речь, но проблема в том, что я не понимаю.

– После какой Испании, Мир? – спрашиваю у нее. Что происходит?

Девчонки переглядываются между собой, смотрят на меня, потом опять друг на друга, словно что-то должны мне сказать, но никто не может решиться. В конечном итоге решается Мира, закатывая глаза и начиная говорить. Не удивлена, что именно она.

– Мы с девчонками все утро думали, как сделать так, чтобы ты перезагрузила свой мозг, поняла, что ты нереальная красотка, нашла себе какого-нибудь красавчика хотя бы на время и ни в коем случае не вернулась к своему мудаку, поэтому… мы летим в Испанию! – заканчивает она, подмигивает мне и продолжает есть печенье. Какое, блин, печенье?!

– Повторите, – хриплю, потому что голос тоже в ужасе от услышанного.

– Мира сказала, – хихикает Катя, – что мы стащили у тебя паспорт и забронировали билеты, а еще связались с твоим руководством, немного им наплели чепухи всякой и выбили тебе отпуск. У нас будет две недели жаркого побережья Валенсии на всех пятерых, потому что мы тебя очень любим и хотим подарить этот отдых.

– Девчонки, вы чего? – На глазах снова слезы, я стала жуткой плаксой! Надеюсь, это пройдет. Но я почти не верю своим ушам! Они серьезно? Судя по широким улыбкам на губах – определенно да, и я все еще не могу поверить в происходящее.

Испания, вау! Это… Я не могу слов подобрать о том, что творится у меня внутри.

– А когда летим? – спрашиваю у них.

– Завтра, – выдают вердикт, и сердце тут же падает в пятки.

– Завтра?! А как же… у меня нет нормального купальника! Ничего нет!

– Все купим, не переживай, – улыбаются девчонки. – И вещи твои все заберем, вечером только Давид приедет, и сразу туда. А хочешь – без тебя сходим?

– Я не представляю, как вас благодарить, – говорю им и шмыгаю носом, а потом обнимаю каждую по очереди, целуя в щеки. – Я очень счастлива, что вы у меня есть, правда. Когда-нибудь я перестану быть такой проблемной, честное слово.

– Я ей сейчас по заднице дам, – ворчит Мира, которую я и обнимаю.

– А я добавлю, – кивает Катя. Они как две мамочки, обожаю их за это.

Поверить в происходящее очень сложно, но мне приходится. Мы пьем кофе, собираемся и едем на шопинг. У меня все еще дикие флешбэки от произошедшего тут пару дней назад, поэтому в зал хвастаться девочкам нарядами я почти не выхожу, оставаясь в границах примерочной, и вдруг осознаю, сколько травм мне нанес Марк…

Но несколько купальников я все-таки выбираю, еще пару платьев и красивые босоножки, а потом нас забирает Давид на своей огромной машине, и мы едем собирать мои вещи. Благо Марка дома не оказывается и никаких сложностей на нашем пути поэтому нет.

Я собираю вещи, совершенно не зная, что буду делать дальше, как минимум, когда мы вернемся с девочками из Испании. Жить у Кати вечность я, конечно, не могу, нужно будет искать квартиру и учиться самостоятельности, но…

Но подумаю об этом я потом. А сейчас – вперед к приключениям!

Глава 5

Яна

Два дня спустя

Итак, за два дня случилось много хорошего. Во-первых, мы прилетели в Испанию! Во-вторых, я осознала, что все годы меня содержал Марк (хоть что-то хорошее), а я совершенно не тратила свою зарплату, поэтому мне не придется быть нахлебницей, потому что я меньше всего хотела отдыхать за счет девчонок. Билет – подарок, ладно, принято, но дальше жить за их деньги я не смогла бы, и это приятное осознание и баланс на карте скрасили мою грусть. В-третьих, у меня много новых вещей и, кажется, новая жизнь! На эти две недели по крайней мере уж точно. Я никогда в жизни не была в Испании и совершенно не знаю местного языка, но у нас Мирка знает, так что, надеюсь, все будет в порядке.