Три пули для копа

Голубые глаза Элен округлились. Она очень осторожно поставила чашку, откинула волосы со лба:

– И ты, конечно, не можешь просто оставить это полиции!

– Я бы хотела, – я тоскливо вздохнула и потерла лоб, – но…

В полиции блондинов нет. И зря, ведь их магия позволяет такое, о чем остальным приходится только мечтать. Тот же поиск по крови, например. Хотя сгодятся и волоски, и ногти, и частицы кожи. Сил, правда, эта магия отнимает немерено, зато любая полицейская собака в сравнении с блондином – просто щенок! Кхм, как-то нехорошо звучит.

Словом, найти убийцу по крови под ногтями жертвы – пара пустяков. Можно, конечно, обратиться с этим к Логану, но Элен я доверяла больше. Логан слишком себе на уме, и не факт, что наши интересы совпадут.

– Что там у тебя? Давай сюда, – Элен протянула тонкую руку. – Срочно?

– Желательно.

– Ладно, – она спрятала платок с хлопьями крови в карман халата, – только вечером, надо раздобыть кое-какие ингредиенты. И ты мне потом расскажешь, что там к чему.

– Любопытная, – усмехнулась я. – Ладно, идет. Кстати, ты что-нибудь слышала о деле Кэтрин Свенсон?

Блондинка не только писала сама, но и тщательно собирала подшивки всех местных газет, а также вела архив.

– Кэтрин Свенсон, – повторила Элен задумчиво. – Погоди минутку.

Она поднялась и скрылась в потайной комнате. Вернулась через минуту и небрежно бросила передо мной тонкую папку.

– Тут все, что у меня есть, – она тряхнула светлыми локонами и вновь потянулась за сигаретами. – Ничего особенного, обычный наезд на пешехода. Ну, если не считать брюнета, который примчался тебя спасать.

– Только не говори, что ты об этом написала! – взмолилась я, выронив папку.

Статьи у нее выходили блестящие – хлесткие и остроумные – и попасть на острый язык "Эзры Леннокса" очень не хотелось. Представляю, в каких красках это все можно живописать!

– Не писала, успокойся, – блондинка похлопала меня по спине. – И Шейле не расскажу. Только Алу ведь все равно донесут. Ему ты что скажешь?

С Шейлой, сестрой моего мужа, Элен дружила с детства.

– Правду, – пожала плечами я. – Или ты серьезно думаешь, что с Эллиотом у меня роман?

Это уже начинало раздражать. Сначала Логан, потом лейтенант Коэн, теперь Элен… Неужели я и впрямь похожа на такую дуру?

Она сдула упавшую на лицо золотистую прядь:

– Что я, сумасшедшая? Хотя твоему мужу это все равно не понравится. Не знаю, зачем ты связалась с Эллиотом, Милли, но… будь осторожна, прошу! Ты же знаешь, что брюнеты…

– … безжалостные и беспринципные эгоисты, – закончила я, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, – которые хотят любой ценой заполучить приглянувшуюся игрушку. Я знаю, Элен. Знаю.

И мне, и ей пришлось испытать это на своей шкуре. Только Элен повезло меньше, не зря она теперь так старательно прячет свою красоту.

Губы у нее задрожали, и она поспешно отвернулась.

Чтобы не вспоминать – не хочу об этом думать! – я принялась торопливо перелистывать бумажки. Ничего ценного там не нашлось, так что я с раздражением захлопнула папку:

– Кстати, о брюнетах… Сделаешь еще кое-что?

– Не расплатишься, – она потерла глаза и зевнула. – Ладно, только говори скорее. Спать хочу, умираю.

***

Полицию я все-таки вызвала, из телефонной будки на углу. Зажала нос и гундосила, как в дешевом романе. Как только дежурный спросил, кто говорит, я бросила трубку.

К "Бутылке" я подъехала ближе к четырем, в тот зыбкий предутренний час, когда жизнь ненадолго замирает даже в нашем развеселом квартале. Дождь почти утих, зато улицу заволокло густым туманом, в котором дома казались призраками самих себя. Мокрая брусчатка маслянисто блестела, воздух пах сыростью и гнилью.

На ходу вынимая из сумочки ключ, я шагнула на крыльцо, когда сзади меня крепко ухватили за локоть.

Сердце подпрыгнуло к горлу. Обознались? Вряд ли в Тансфорде нашелся самоубийца, который рискнул бы ограбить хозяйку "Бутылки". А если рискнет… что же, сам виноват.

Я нащупала в сумочке револьвер, дернула плечом и посоветовала раздраженно:

– Глаза разуй!

– Спасибо, – насмешливо отозвалась темнота, – я и так неплохо вижу.

День был долгий и очень, очень насыщенный. Так что испытала я лишь досаду. Хотелось наконец добраться до ванны и… хотя бог с ней, с ванной. Я готова была уснуть прямо на коврике у двери.

– Мистер Эллиот, не делайте так больше, – посоветовала я устало, оставляя в покое револьвер, и наобум ткнула ключом в замок.

– Иначе что?

Могу поклясться, он усмехался.

Я обернулась. Губы брюнета и впрямь кривились в улыбке. Его высокая темная фигура в полумраке – ближайший фонарь разбит, остальные едва разбавляют темноту – выглядела зловеще.

История повторялась: тот же переулок, тот же наглый брюнет. Он по-прежнему цепко держал меня за локоть.

– При всех ваших талантах, мистер Эллиот, – съязвила я, отстраняясь. – Вряд ли вы сумеете остановить пулю.

Он хмыкнул:

– Зато я чувствую оружие и испорчу его прежде, чем вы успеете выстрелить. Мы так и будем разговаривать на пороге?

– А вы полагаете, – подняла брови я, – что я приглашу вас к себе?

– Почему бы и нет? Разве бар работает не до последнего клиента?

– Послушайте, мистер Эллиот, я зверски хочу спать, – сообщила я без обиняков. – И не готова пикироваться с вами в пятом часу ночи. До свидания.

Размечталась.

Эллиот зло прищурился. Шагнул вперед, заставляя меня вжаться лопатками в дверь.

Пахло от него как-то странно. К привычному аромату дорогого мужского одеколона – бергамот, черный перец, мускатный орех – примешивался удушливо-сладкий иланг-иланг.

Влажное дерево холодило спину, зато Эллиот почти пыхал огнем. Доменная печь, а не мужчина.

– Нет уж, мы поговорим, – заявил брюнет колюче. – И вы, миссис Керрик, расскажете мне наконец всю правду. Или лучше называть вас Милдред Бэйн?

Во рту стало горько, зато в голове прояснилось. Можно было предвидеть, что Эллиот наведет обо мне справки, очень уж он любит держать всех за жабры. Так даже лучше. Пусть он радуется, что сумел это нарыть, и не лезет глубже.

Я хохотнула:

– Да вы, никак, шантажировать меня этим вздумали? Бросьте, мистер Эллиот. Имя я сменила официально, так что теперь – Миллисент Керрик, и никак иначе. Кстати, тут до моего прошлого никому дела нет, можете плескать языком хоть на каждом углу.

Эллиот хмыкнул, качнул головой. Глаза блеснули из-под низко надвинутой шляпы:

– Пусть так. Но поговорить нам все равно нужно.

Причем непременно среди ночи, пока жертва его любопытства так устала, что может о чем-нибудь проболтаться.

И ведь не отступится! Вот что с ним делать, а? Отстреливаться? Не зря о брюнетах говорят: "Ты их в дверь – они в окно"

Я закатила глаза:

– Как же вы мне надоели!

За свою долгую жизнь брюнет наверняка достал многих, так что привычно пропустил этот пассаж мимо ушей. Отступил, позволяя мне открыть дверь, и вошел следом.

Пустая "Бутылка" отчего-то казалась пугающей. Как будто кто-то прятался в темноте, чужой и опасный. Нервы шалят?

Цокая каблуками, я направилась к стойке, чтобы налить себе выпить. Эллиот удержал меня за плечо. Что за дурная манера хватать за руки?

– Вам стоит переодеться, миссис Керрик, – заметил он негромко. – Вы вымокли и продрогли. Кстати, а где вы были?

Я только вздохнула. Он неисправим.

– Это не ваше дело, мистер Эллиот. Но в порядке исключения отвечу. Я ездила на встречу со второй телефонисткой, подругой и соседкой мисс Свенсон.

– И?.. – напрягся брюнет. – Что она вам сказала?

Скрывать? Уже завтра подробности будут во всех газетах.

– Ничего, – вздохнула я, потирая озябшие ладони. – Ее зарезали.

Пользуясь его секундой растерянностью, я вырвалась и взбежала по лестнице. Откуда только силы взялись.

Я наскоро привела себя в порядок, надела домашнее платье и спустилась вниз.

Эллиот возился за стойкой. По бару плыл аромат нашего лучшего кофе. А губа у брюнета не дура.

Обернулся. Смерил меня взглядом от собранных в небрежный хвост волос до пушистых шлепанцев. Дернул уголком губ.

– Вам идет. Выпейте это, – и вложил в мою руку чашку с кофе. Коньяка тоже не пожалел, плеснул от души.

Надо же, какая забота! Отказываться я, впрочем, не стала. Устроилась на ближайшем табурете, грея пальцы о горячий бок чашки, выдохнула:

– Спасибо.

Кофе оказался черный, как волосы брюнета, и горький, как судьба блондина.

– На здоровье, – Эллиот примостился напротив, с видимым облегчением вытянул длинные ноги и спросил буднично: – Почему вы не признались, что видели убийцу?

Я чуть не поперхнулась.

– Кто вам сказал, что я его видела? Мисс Росс умерла еще утром, к моему появлению труп давно остыл.

Эллиот нахмурился, сжал пальцами переносицу и попросил утомленно:

– Не заговаривайте мне зубы, миссис Керрик! Я об убийце Моргана.

– Мистер Эллиот, – я устало потерла висок, прихлебывая кофе. – Ну сколько можно? Я рассказала вам все, что могла. Кстати, лейтенант Коэн говорит, что убийца – новичок. Возможно, вам это пригодится. И вот еще что. В ту ночь на телефонной станции мисс Свенсон и мисс Росс дежурили вместе. Подробности нужны?

Можно сказать, сберегла Эллиоту время и силы, выдала краткий итог своих расспросов. Жаль, он не оценил. С резким стуком поставил чашку, подался вперед. И голос низкий, с опасной хрипотцой:

– Давайте начистоту. Миссис Керрик, вы видели убийцу Моргана? Да или нет?

Взгляда я не отвела.

– Как я могла…

– Да или нет? – перебил он.

– Мистер Эллиот, это допрос? – вскинула голову я и отпила еще глоток, пряча замешательство. Пальцы не дрожали, уже плюс, только холодные были, как ледышки. – Кстати, допросы в ночное время запрещены. Мне пора звонить адвокату?

Узкие губы брюнета сжались:

– Судя по тому, как вы увиливаете, ваш ответ "да".

– Мой ответ – "нет", мистер Эллиот.

К чему относится это "нет", я не уточнила. Быть может, к ночному допросу?

Мгновение он смотрел на меня – пристально, в упор – затем темные глаза блеснули. Эллиот нависал надо мной, мрачный и подавляющий.

– Миссис Керрик, – он покачал головой и медленно, насмешливо улыбнулся. – Признаю, я вас недооценил. Уворачиваться вы научились виртуозно. Мне следовало понимать, что семь лет в адвокатской конторе даром не проходят. Кем вы были, старшим секретарем?

Умеет он бить по больному.

Досада? Смятение? Горечь? Надеюсь, снаружи это не отразилось. Я слишком устала, чтобы держать лицо, и все же старалась из последних сил.

– Ответственным секретарем, – поправила я сухо. – У старшего партнера.

Штанина Эллиота касалась моей голой ноги – чулки я надевать не стала – и это тоже действовало на нервы.

– Эймс, кажется? Он даже не пытался вас защитить, – посочувствовал Эллиот таким тоном, что мне немедленно захотелось швырнуть чашкой в его наглую физиономию.

Мне хватило самообладания безразлично пожать плечами:

– У всех есть цена, мистер Эллиот. Вам ли не знать?

Я не обижалась на старика Эймса. Уже нет. Осталась только брезгливая жалость.

Фирма тогда переживала не лучшие времена, поэтому Картрайту, баснословно богатому, знатному и влиятельному клиенту, старший партнер Эймс угождал изо всех сил.

– Знаете, – губы Эллиота кривились в улыбке, – вы всех изрядно удивили, когда уволились и исчезли.

Он и впрямь думает, что я стану с ним откровенничать? А впрочем… Никакой крамолы в той истории нет. Просто вспоминать мерзко. Расскажу, иначе ведь не угомонится.

– Не сомневаюсь, – я усмехнулась невесело. – Хотя что мне еще оставалось? Картрайт пригрозил обвинить меня в разглашении коммерческой тайны, а после такого устроиться в столице я могла разве что поломойкой.

Эллиот сузил темные недобрые глаза.

– Скорее его постельной грелкой. На это и был расчет.

И таким тоном это было сказано…

Я таращилась на Эллиота несколько секунд, затем от души рассмеялась.

– Поверить не могу! – и покачала головой. – Вы осуждаете брюнета за то, что он приставал к какой-то шатенке? Разве для вас это не в порядке вещей? Если это для того, чтобы втереться ко мне в доверие, то не трудитесь.

Я столько не выпью.

Глаза Эллиота сверкнули. Он отобрал у меня чашку и не глядя пристроил на стойку.

– Я вполне понимаю Картрайта. – Его ладонь как бы невзначай легла на мое колено, погладила мягкий ворс платья. – Как мужчина мужчину. Но Картрайт поставил личные желания выше интересов дела, в результате чего пострадали и те, и другие.

Какая любопытная постановка вопроса!

– По-моему, вы повторяете ту же ошибку, – процедила я и скинула его руку.

Упертым высокомерным болваном, как Картрайт, Эллиот все-таки не был. Выпрямился, закинул ногу на ногу и проговорил задумчиво:

– Интересно, почему вы все-таки предпочли сбежать? От молодого, богатого, красивого мужчины, который был отчаянно в вас влюблен.

Это вряд ли. Картрайт тогда уперся, кажется, просто из уязвленного самолюбия. Не верю я в такую роковую страсть, хоть убейте.

– От мужчины, который хотел сделать из меня куклу, – в голосе все-таки прорвалось раздражение, и я качнула головой, досадуя больше на себя. Ведь думала, что все давно быльем поросло. – Наряжать, играть, хвастаться друзьям… пока не надоем. Я бы все равно потом лишилась работы. На меня стали бы показывать пальцем и шептаться, что карьеру я сделала через одно место. И ни один приличный мужчина на мне бы не женился.

Я-то, дурочка, так гордилась своим умом! Верила, что кому-то нужны мой опыт, талант и преданность. А меня вульгарно подложили под богатого клиента.

– Поэтому вы сразу вышли замуж за неприличного? – подхватил брюнет насмешливо и вздернул темную бровь. – Что? Бывший боксер, который якшается с блондинами – точно не фунт изюму. Сразу после свадьбы вы вместе купили полулегальный бар, – он обвел широким жестом зал "Бутылки". – И законопослушная секретарша Милдред Бэйн превратилась в Миллисент Керрик, хозяйку притона и контрабандистку. Оно того стоило?

Я даже "контрабандистку" оспаривать не стала. Ну не дурак же он, в самом деле. И наверняка отлично понимал, за счет чего держатся на плаву заведения вроде нашего.

– Стоило! – ответила я убежденно, поймала его несколько растерянный взгляд и усмехнулась: – Я ни минуты не жалела, что сбежала от Картрайта и вышла замуж за Ала. И мне нравится моя жизнь.

Попробуйте с этим поспорить, мистер «Я-знаю-когда-вы-врете»!

Эллиот чуть заметно поморщился. Неужели чистая и незамутненная правда не по вкусу?

Глаза слипались уже совсем нестерпимо, так что я спрятала зевок и поднялась.

– Разговор закончен, мистер Эллиот. До свидания.

Он покачал головой.

– Нет, пока вы не расскажете мне всю правду.

Я лишь глаза закатила. Опять двадцать пять! Не надо было ему помогать, как бы ни была заманчива плата. Эллиот из тех, кто норовит оттяпать протянутую руку по самую шею.

Запрусь в спальне, а он пусть делает что хочет. Даже если вздумает пошарить в бухгалтерских книгах или заглянуть в подвал, – флаг ему в руки. В "Бутылке" теперь такой порядок, что целый полк следователей ничего не найдет.

– Тогда надеюсь, вы удобно устроитесь на стульях, – съязвила я. – Под стойкой есть пледы. Если надумаете уйти, просто захлопните дверь, замок автоматический. Доброй ночи, мистер Эллиот!

Эллиот слишком много о себе возомнил, если думает, что я буду развлекать его ночь напролет.

Я помахала рукой и направилась к лестнице, напрочь игнорируя рык:

– Стоять!

И больно ударилась бедром о перила, когда Эллиот впечатал меня в них своим телом. Вот настырный!

– Мы не договорили, миссис Керрик, – шепнул он мне на ухо.

И дышит учащенно – вон как сорвался с места. И руки его на моей талии, чтобы я не сбежала. И шею целует… Нет, это уже точно не в интересах следствия!

Я дернулась, ткнула его локтем в живот и прошипела:

– Отпустите!

Смешок Эллиота мне в плечо. Еще один быстрый поцелуй-укус:

– Скажите, что вам не нравится… миссис Керрик.

Ему-то уж точно нравилось.

Может, Эллиоту на жену и плевать, но я мужу изменять не собираюсь. И вообще, за кого он меня держит?

Я ужом извернулась в его руках. Брюнет улыбнулся, вновь обхватил меня за талию, притянул к себе… и замер, когда нож кольнул его живот.

– Уберите руки, мистер Эллиот, – попросила я ровно. – Мой ответ "нет".

– Миссис Керрик, не глупите, – губы его улыбались, но глаза смотрели недобро, а хватка причиняла боль. – Вы ведь не станете меня убивать.

Тут он прав. Убийцу начальника Особого отдела из-под земли достанут.

– А если так? – я прижала лезвие ниже… существенно ниже пояса его брюк. – Это ведь не смертельно? За это брюнеты мстить не будут?

Кое-кто, пожалуй, даже спасибо скажет.

Ярость в глазах Эллиота некоторых могла бы даже испугать. Хорошую девочку Милдред Бэйн, например.

Он выдохнул сквозь зубы, прищурился… Рукоять ножа в моей руке оставалась прохладной и твердой.

– Не напрягайтесь, – посоветовала я насмешливо. – Не выйдет.

Эллиот опустил взгляд, и его смуглая физиономия вытянулась.

– Кость? – с непередаваемым выражением уточнил он.

Я кивнула. Нервный смех клокотал в горле:

– Раритет.

Старинное оружие блондинов. Теперь, правда, они предпочитали пистолеты и взрывчатку – как ни крути, деревянным и костяным оружием против огнестрельного не очень-то повоюешь.

Этот ножик где-то раздобыла Элен. Сунула мне, мол, пригодится. Как в воду глядела!

Брюнет молчал, лишь на скулах его перекатывались желваки. И смотрел так, будто мечтал откусить мне голову.

– Давайте договоримся, мистер Эллиот, – продолжила я спокойно и твердо. – Не надо изображать страсть, у меня на это аллергия.

Он наконец отмер, растянул губы в улыбке:

– Почему же изображать?

Я дернула плечом. Брюнет стоял так близко, что его, кхм, интерес был очевиден. Только это ровным счетом ничего не значило.

– Бросьте, мистер Эллиот. А то я не понимаю, что вы хотите, скажем так, привязать меня к себе. Это ни к чему, я ведь и так вам помогаю. Так что, либо вы прекращаете, либо дальше свои проблемы решайте сами.

Брюнет склонил голову к плечу:

– Вы так категоричны, миссис Керрик. Что вы будете делать, если я выберу вас?

– И поставите личные желания выше интересов дела? – процитировала я, подняв брови. – Кстати, неужели вам мало было борделя? Ай-ай, мадам Томэ и ее девочкам должно быть стыдно!

Не зря же он пропах иланг-илангом, правда?

В черных глазах Эллиота мелькнула растерянность, и я рассмеялась про себя.

Он быстро оправился. Усмехнулся и парировал:

– Ревнуете? Не стоит, я был там по делу.

– Все так говорят, – подпустила шпильку я и все-таки убрала нож. – Мистер Эллиот, вам пора.

Очередную попытку его спровадить брюнет проигнорировал.

Выглядел он, кстати, потрясающе. Воротничок белой рубашки расстегнут, открывая смуглую шею. Пиджак подчеркивает широкие плечи. Темные волосы растрепаны, глаза горят, на щеках черные штрихи щетины. Тут любая задумается, так ли ей нужна эта добродетель?

Мне – нужна.

– Не верите? Зря, – а взгляд у Эллиота острый, испытующий, совсем не затуманенный страстью. – Я действительно был там по делу. Одна из… сотрудниц случайно выглянула на улицу в момент убийства. Стрелка она, увы, не разглядела, его заслонял автомобиль, зато она увидела… догадываетесь, кого? Вас в окне напротив.

Дьявол, я ведь сама навела его на мысль о борделе! Но как ему удалось это выудить? Девушки мадам Томэ умели держать язык за зубами.

И почему Эллиот не выложил такой козырь сразу? Хотелось поиграть со мной в кошки-мышки? Или он попросту блефует?

Я покачала головой:

– Не пытайтесь меня запугать, мистер Эллиот. Ночь была ненастная, мало ли, что там кому в темноте померещилось?

Он спросил резко:

– Вы видели убийцу Моргана? Да или нет?

И впрямь – ищейка.

У меня не осталось выбора:

– Нет!

Взгляда я не отвела. Меж бровей Эллиота пролегла глубокая морщина. Мы оба знали, что я лгу. И оба знали, что заставить меня сказать правду он не может.

Эллиот стиснул зубы, сказал похолодевшим тоном:

– Я вас понял. Доброй ночи, миссис Керрик.

И только дверь хлопнула.

Облегчения я почему-то не испытала…

***

Утро началось с телефонного звонка. Я с трудом приоткрыла глаза и посмотрела на аппарат, разрывающийся от громких трелей. На часах без четверти одиннадцать, так что спала я от силы шесть часов. Проклятье!

Я кое-как сползла с постели, добралась до телефона, который продолжал настырно звонить, и прохрипела в трубку:

– Алло!

– Миссис Керрик? – уточнил смутно знакомый голос после паузы.

– Да, – я прочистила горло и откинула волосы с лица. – Я вас слушаю.

– Лейтенант Коэн, – представился мой собеседник, и это взбодрило меня не хуже чашки крепкого кофе.

– Да, лейтенант? Что стряслось?

– Убийство, миссис Керрик. Боюсь, убита ваша хорошая знакомая.

Я тяжело осела на стул. В моей больной голове промелькнуло десятка два имен, и лишь потом я догадалась:

– Речь о Дайане Росс?

– Вы не удивлены, – констатировал лейтенант.

Я прижалась затылком к прохладному оконному стеклу и прикрыла глаза. Стало чуть легче.

– Ничуть. Это ведь я вызвала полицию.

Глупо скрывать. На самом деле нетрудно доказать, что я там была. Таксиста отыскать – раз плюнуть, может и другие свидетели найдутся.

– Так. – Он помолчал и заметил ворчливо: – А патрульных почему не дождались?

– А зачем? – возразила я. – К тому моменту мисс Росс была давно мертва. Меня бы продержали в участке всю ночь, хотя я ничего не могла бы вам рассказать, кроме того, что обнаружила ее тело.

Пауза.

– А если я вызову вас в участок сейчас? Или приеду сам?

– Это будет пустой тратой времени, лейтенант. Все, что я об этом знаю, вам уже известно.

Прямо говорить: "Вы ведь сами мне это рассказали" я поостереглась. Мало ли, кто еще греет уши на линии? Не зря же телефонисток убивают одну за другой!

Лучше держать язык за зубами. В крайнем случае записки писать.

– Вы что-нибудь меняли на месте преступления? – уточнил Коэн, помолчав. – Забрали оттуда?

Я вздохнула и потерла лоб.

– Лейтенант, честное слово, я старалась ничего там не нарушить.

Даже кровь не всю выскребла, хотя полиции это вряд ли поможет.

– Хорошо, – лейтенант, судя по звуку, что-то отхлебнул, и вряд ли пиво. У него ночка наверняка тоже выдалась бессонной. – Миссис Керрик, я заеду к вам попозже. Скажем, завтра.

– Конечно. Буду рада вас видеть.

На этом мы распрощались. Снова ложиться спать было глупо, так что я спустилась вниз.

Надо бы сегодня еще заглянуть к мисс Фитцпатрик, раз обещала. Вряд ли она встретит меня с распростертыми объятиями, ну да ладно. Переживу как-нибудь.

Сварив кофе, я вытащила из ящика почту. Кстати, информацию об убийстве мисс Росс полиция попридержала. Да и о Моргане в прессе не было ничего существенного, одни намеки и расплывчатые догадки. На дне стопки газет и счетов обнаружилась безымянная записочка, написанная знакомым шифром: «Сегодня. 17-30. Доки. Л.»

Я чиркнула спичкой, поднесла огонек и бросила горящую бумажку на блюдце. Дождалась, пока она догорит, и для верности тщательно перемешала пепел ложечкой.

Интересно, что же выяснил Логан?..

***

Мисс Фитцпатрик жила в старом доме, еще послевоенной застройки. Тогда их возводили сотнями в расчете, что через пять-десять лет жильцы переберутся в дома получше. Не сложилось, и теперь покосившиеся хибары теснились вдоль такой же унылой разбитой дороги.

Приземистый домик мисс Фитцпатрик выглядел чуть получше других. В палисаднике даже чахли поздние хризантемы, упрямо не склоняющиеся под затяжным дождем. Хозяйка, столь же несгибаемая, пила чай на веранде.

Я вежливо постучала о почтовый ящик – слегка погнутый, но не так давно окрашенный.

– Доброе утро, мисс Фитцпатрик.

– Уже полдень, – она сделала аккуратный глоток, плотнее кутаясь в теплую шаль.

И взгляд такой, словно я бессовестно прогуляла контрольную.

Чаю мне, конечно, не предложили. Впрочем, я и не рассчитывала. Прошла по скрипучим ступенькам и остановилась у слегка покосившейся двери. Мужских рук тут, определенно, не хватало.

Я поймала напряженный взгляд учительницы, всмотрелась в хмурое, сухое какое-то лицо. А ведь она еще молода! Года тридцать два-тридцать три, никак не больше. Просто ее старят эти вечно поджатые губы и старушечьи платья.

– Мисс Фитцпатрик, у меня к вам серьезный разговор, – начала я негромко. – Очень серьезный.

– Нам не о чем с вами говорить! – отрезала она, аккуратно поставив чашку на скрипнувший столик.