День города

– Катюнечек, с добрым утром. Тебе сюрприз от жениха.

Мама внесла вазу с букетом и поставила ее на стол.

– Батюшки, какая красота! – сказала мама. – Я таких еще не видела. Дай сфотографирую, тете Свете пошлю.

В огромной, размером с полную луну, охапке жались друг к другу головами розы диких конфетных цветов. Каждый бутон обмакнули в жидкую радугу, и он напитался оттенками, нормальным розам совсем не свойственными, – кислотно-желтым, неоново-розовым, фиолетовым, салатовым. Не цветы, а набор фломастеров.

Катя понюхала розы. Они не пахли.

В букете застряла открытка. «С добрым утром, моя невеста. Позавтракаем вместе? Жду тебя внизу».

– Да блин, – буркнула Катя и потащилась в ванную.

Она надеялась еще поваляться, даже заснуть, даже, может быть, заштриховать неприятный сон новым сновидением, ведь самое противное – это проснуться после кошмара, и не уснуть сразу следом, и проносить его с собой на загривке весь день. Кате той ночью снились мертвые жены Нейтана. Во сне они были как живые, человек непосвященный и не догадался бы, что их уже нет, если бы не хрустальные гробы и не белые лица, как будто под слоем театрального грима. Обе лежали на расстоянии шага друг от друга в каком-то древнем склепе, а Катя ходила между ними и искала кисти, потому что ей сказали сделать покойницам другой макияж, чтобы они не казались такими немёртвыми и родственники не боялись их хоронить.

Катя рассказала маме про предложение Нейтана, а вот о женах промолчала: еще перепугается и вслух произнесет то, что Катя сама боялась выразить словами, скажет, что история слишком загадочная и, наверное, лучше повременить с этими отношениями, а то и вовсе не связываться с Нейтаном – мало ли что. Но мама ничего такого не сказала, потому что не знала про жен. А вот будущей свадьбе очень обрадовалась и требовала жениха в гости.

* * *

– Катя, я вижу, тебя что-то беспокоит. Это из-за того, что я рассказал тебе вчера? Про моих бывших? Не нужно волноваться, Катя. Я их не забыл, я ценю все свои прежние отношения, но я люблю только тебя.

Катя доела пончик и вытерла жирные пальцы салфеткой.

– Да нет, все нормально. Прости. Это даже не мое дело.

– Нет-нет. Все, что тебя волнует, волнует и меня.

– Ладно. Тогда можно спросить?

– Спрашивай.

Он взял ее за руку.

– Как… – Но вместо «как они умерли» сказала: – Как вы познакомились?

Нейтан улыбнулся той беззащитной улыбкой, из-за которой продавщица в кафе чуть раньше положила ему не пять пончиков, как он просил, а шесть за ту же цену.

Первую звали Ирен. Девчонка из соседнего дома, сестра лучшего друга. Росли бок о бок, терпеть друг друга не могли. Она полдетства носила во рту страшные скобы, но они не мешали ей кусаться, как бешеный опоссум, называть всех уродами и трепаться о том, о чем трепаться не следовало. Из-за ее болтовни брату доставалось от родителей, а Ирен, в свою очередь, от брата. Однажды он вырвал у нее клок волос вместе с заколкой. Само собой, она настучала, и Нейтану тоже тогда влетело – за то, что просто стоял рядом и ухмылялся. Потом вся троица разъехалась по разным колледжам и встретилась лишь год спустя на каникулах. Ирен и Нейтан друг друга узнали, но прежняя детская неприязнь даже не успела дойти до сознания, как немедленно была придавлена неким базовым чувством. Нейтан отметил отсутствие железа во рту и ноги, на которые можно смотреть вечно, а Ирен за все каникулы ни разу не назвала его уродом и в целом была очень мила. Так вот они и виделись время от времени в родном городе, потом Ирен перевелась в колледж Нейтана, а сразу после выпуска они поженились. Сняли квартирку недалеко от университета, где Нейтан писал докторскую и подрабатывал частными уроками первокурсникам. Ирен решила, что будет танцевать. Полгода отзанималась в студии современного танца, но потом бросила. Не потому, что потеряла интерес – просто стало до ужаса тяжело. Тяжело и страшно. Она ведь хорошо помнила, что совсем недавно в два прыжка перелетала зал от одной зеркальной стены до другой, а тут два лестничных пролета – и легкие горят, обжигают сердце. Ирен тяжело заболела.

– Чем? – спросила Катя.

– Мы до сих пор не знаем. Очень загадочная болезнь. Как будто кто-то высасывал из нее жизнь. Врачи не смогли поставить диагноз. Больницы, лекарства, много тестов – никакого результата. Буквально два месяца – и ее не стало.

– Кошмар какой. А сколько ей было лет?

– Двадцать три.

– На год старше меня сейчас.

– Да.

– Даже представить не могу, как тяжело было тебе и семье.

Нейтан печально поджал губы. Кате померещились даже слезы, но он поднял на нее взгляд, и глаза оказались грустные, но совершенно сухие.

– Так бывает. Никто от этого не застрахован.

– И даже вскрытие ничего не показало?

Нейтан посмотрел куда-то вбок:

– Катя, я не хочу, чтобы ты об этом думала и расстраивалась. Я рассказал тебе всю правду и в будущем тоже буду с тобой честен. Но не думай слишком много. Хорошо?

– Хорошо.

А ведь Катя надеялась разузнать еще и про вторую жену, но момент был уже не тот.

– Кстати, давно хотел спросить, – Нейтан показал на окно, – кто это там такой?

– Где?

– Вон там. На башне.

В окно кафе видны были небольшая площадь перед старым торговым центром, сам торговый центр – хитрая суровая конструкция из кубов и усеченных пирамид – и пожарная каланча. Красно-белая, прянично-праздничная башня из красного кирпича была старше всего бетона и стекла, которые ее окружали, но смотрелась моложавее и бодрее. Наверху, на смотровой площадке, за тоненькой решеткой, торчала фигура.

– А, это Тихон, – объяснила Катя.

– Что такое «тихон»?

– Имя такое. Он не живой. Это манекен. Кукла. На нем форма пожарного, видишь? Он типа высматривает, где пожар.

– Искусственный пожарный.

– Ага.

– И зачем он?

– Ну вот он увидит, что где-то горит, и… Никому не скажет.

– Логично.

– Да просто ради прикола поставили.

– А на башню можно подняться?

– Нет, она закрыта. Там раньше был музей про пожарных, я помню, нас водили в школе. Но потом его почему-то убрали. Заколотили двери – и все.

– Жаль. Я бы посмотрел на город сверху. Чтобы понять какое-то место, нужно посмотреть на него сверху.

– Не получится, извини. Ты представь, каково Тихону. Он ведь теперь не может спуститься.

* * *

По площади перед торговым центром ходила туда-сюда огромная белая курица и протягивала прохожим листовки, зажатые в крыле. Тому, кто принимал рекламку, благодарно кивала гребешком; тому, кто стеснительно мотал головой, или резко менял траекторию, или умело делал вид, что не замечает двухметровую птицу, она возмущенно квохтала вслед. Иногда пинала желтой лапой воздух. Нейтан и Катя взяли по одной листовке с приглашением попробовать золотистые наггетсы. Из глубины куриного нутра раздалось приглушенное:

– Катя?

Они обернулись. Плюшевая птица отделила голову от остальной части, и на месте ее теперь торчала голова человеческая, маленькая и с налипшими на лоб мокрыми волосами. Катя сразу ее узнала.

– Данька, привет!

Данька бережно коснулся крыльями ее плеч, а Катя похлопала его по мягкой спине.

– Это мой одноклассник, – пояснила Катя Нейтану. Тот белозубо улыбнулся и пожал Даньке крыло.

– Слушай, а ты чё, не уехала?

– Да нет пока, только универ закончила.

– Ты ж говорила, будешь жить за бугром.

– Э-э…

– Помнишь, нас на последнем звонке всех спрашивали, придем мы или нет на встречу выпускников через десять лет? И ты сказала, типа меня не ждите, я уже буду далеко, чё мне в вашем колхозе тут ловить, да? И мы все такие: «Ну ни фига себе у нее планы».

– Я так сказала?

– Хотя, блин, почему нет? У тебя и английский лучше всех в классе был. Помнишь, ты мне аудирование давала списывать? Я ж ни фига не мог разобрать, чё они там курлычут. Курлы-курлы, хау ар ю, блин. Если б не Катюха, так бы и закончил школу со справкой. У меня только по физре четверка была, и ту натянули. Хотя мне этот аттестат, знаешь, не особо пригодился. Я ж поступать так и так не собирался. Батин друган меня к себе в столярный цех устроил, туда-сюда, помаленьку обучился. Говорит, надо тебе образование получить хотя бы средне-специальное, а я ему: «На хер мне эти корочки, чё меня, человеком без них считать не будут?» Кстати! Встретил тут Вику. Ну помнишь, Вика? Которой зеленку на волосы вылили? Так она уже четверых настрогала, прикинь? Я как увидел, думаю: чё-то лицо знакомое, Викина мамаша, что ли? А нет, это сама Викуля. У нее, кстати, зеленые волосы. В смысле, специально покрашенные. Я поржал. А, и она мне про Настю рассказала. Говорит: «А ты про Настю слышал?» А я такой: «Какая, на фиг, Настя? Не помню я никакой Насти». А потом дошло. Это ж эта, в десятом к нам пришла. Лет на одиннадцать выглядела, ни с кем не разговаривала. Мы еще думали, диагноз у нее какой-то или чё? Ну короче. Настя эта щас в Англии учится, чуть ли не в Оксфорде, прикинь? Какую-то стипендию охрененную получила. Вся такая звезда. На конференции какие-то ездит, диссертации пишет, не хрен собачий. Прям вообще. Нормально поднялась. А мне и тут хорошо. Я вон прошлым летом в речке покупался, потом месяц в инфекционке лежал, какую-то дрянь подцепил, чуть мозг мой не сожрала, зато мне теперь ничего не страшно. Я все равно в армию собрался. Надо уже как-то с этим решить. У нас в цеху все служили, а я один как не мужик…

Нейтан все никак не мог найти себе места: то отойдет на два шага, посмотрит на голубей, то достанет из кармана телефон, откроет и закроет, то приобнимет Катю за плечи, то начнет ее тянуть за ремешок сумки куда-то в сторону, то примется шумно вздыхать. Катя давно поняла намек.

– Ладно, Дань, здорово, что увиделись. Мы пойдем. Если что, пиши.

– Ага, давайте. Я тоже рад. А курицу здесь не ешьте, она отстойная. – И он помахал им вслед листовками.

В такси Нейтан спросил:

– Он твой экс-бойфренд?

Катя рассмеялась:

– Кто, Данька, что ли? Пфф, да нет, ты что? Мы просто с ним с пятого класса вместе учились.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Любовь не знает преград (исп.).

2

В моем безлюдном мире тихоПод сенью низких облаков,И сладкий дым, что вьется лихо, —То дым сожженных мной мостов (англ.).

3

Привет (исп.). Привет. Наташа. Я так счастлив. Очень, очень счастлив. Красавица. Красавица! (англ.)

4

Кто это? (англ.)

5

Это… известный… русский… писатель (англ.).

6

Привет, я Наташа (англ.).

7

Идем (англ.).

8

Наташа, что они делают? (англ.)

9

Они… (англ.)

10

Прошу вас. Я угощаю. Будьте нашим гостем. Прошу (англ.).

11

Идем (англ.).

12

Закончилось? (англ.)

13

Конец неинтересный. Я вызову такси (искаж. англ.).