Наказание Валентины

– Дебилы вокруг… – повторил Арсений, душераздирающе застонав.

– Но у них есть члены. Они стоят, – злорадно заметила Валентина. – И хотя не вечно… Я бы успела и за те самые 11 минут полового акта средней продолжительности пару оргазмов испытать…

– Присыпьте меня лучше тонной картошки, а?! – взмолился Арсений. Но вместо этого Валентина встала – пряники все равно были уже уничтожены, а мандаринка ее как-то не прельщала – пошла в тесный закоулок без окна, служивший ей кухней в малогабаритной социальной квартирке, и раскопала среди яблок разных размеров и сортов – а чего вы ожидали от фруктов со скидкой в 70%???? – контейнер из прозрачного плексигласа с круглыми отверстиями в стенках и раздвижной верхней панелью.

– Сейчас у тебя крыша поедет, Арсений, готов?

– Давай уже… – вздохнул он.

Валентина сдвинула тонким пальцем с винно-красным ногтем – опять начальница в кафе ругать будет за слишком длинный и яркий маникюр! – перегородку и вытащила из контейнера большого, черного, на самом деле лохматого и устрашающего на вид паука. С круглым брюшком.

– Ну привет. Любимый. Как я тебе сегодня?

– Ты красавица. И целлюлита не видно на самом деле. Хорошие штаны мы купили. Жалко только, что в них на диване валяешься, а не на фитнес ходишь. А я тебе?

– А я не знаю, какие у пауков стандарты красоты, но раньше ты был ничего! И я до сих пор тебя хочу, – с этим словами она наклонилась и поцеловала его в жесткое, ворсистое туловище. А затем прихватила осторожно губами вытянутую согнутую мохнатую лапку.

– Вот и весь наш секс, – уныло заметил Арсений, поджимая остальные семь лап. – А ведь как стонала раньше! До чего я тебя доводил! Эх. Пойдем, поедим по-настоящему. Чего уж там. Не стесняйся. Большая попа – это секси. Нравится мужчинам. А коллеги на работе может, искренне "спасибо" скажут, что ты раскоровела наконец и стала, как они…

Раздел 2

Третий месяц они были вместе. День за днем. Час за часом. Не отдаляясь более чем на пять шагов ни на одну минуту. Почти идеальное совместное существование. Хотя нет. В самом начале происходили постоянные неприятности ввиду того, что она была человеком, кроме того, заброшенным в мир, где нормальным и даже необходимым было окружать себя радиоволнами и электронными импульсами, а не другими живыми существами. А он был пауком. Настоящим. Черным. Мохнатым. С восемью длинными лапами и вращающимися глазами. И что должны были думать люди, если она носила его с собой всюду в ладони, на макушке или на плече – в супермаркет, фитнес-центр, на работу и на прогулку… Благодарны и восхищены, как требовалось для искупления греха, они уж точно не были. В лучшем случае не кривились и не шарахались. А в худшем…

– Это что? Ваш магический амулет? Тотемное животное? – смело спросил ее как-то посреди улицы длинноволосый юноша с одним кольцом в носу, пятью колечками по кромке уха и тройным пирсингом брови и века. Визуально Валентина сразу же усмотрела в нем родственную душу, у нее тоже было три магических колечка в ухе и в носу, а еще он не назвал Арсения насекомым. Разбирался. И потому приняла вопрос незнакомца уважительно и вполне дружелюбно ответила:

– Возможно! Я всюду ношу его с собой.

Заодно она определила родной язык собеседника. Она владела всеми языками и диалектами всех миров и галактик, будучи колдуньей. Просто открывала при встрече с иноземцем нужный канал и считывала инфу из головы носителя, как бы подключилась к нему, а затем начинала думать и говорить на его языке. После наказания эта магическая опция была ей недоступна. Но осталась способность, как слабый ее отблеск, улавливать ритм и акцент речи, а потом легко ее имитировать плюс мгновенное запоминание услышанного. Этот говорил с польским акцентом. Поэтому и ответила Валентина на польском – по старой памяти из прошлых поколений. Какая-то там из ее прапрабабок была полячкой.

– О, вы из Польши?! – заулыбался ее новый знакомец. Улыбнулась торжествующе и Валентина. Значит, не ошиблась!

– Нет. Но одна из моих родственниц провела там много лет однажды.

– А у меня там мама выросла. Я по-польски не говорю совсем, – с мстительной радостью заявил он. – И это не меняет того факта, что вы совершаете насилие над живой природой!

– Я?! – От неожиданности и возмущения у Валентины пирсинг в носу расстегнулся – с такой яростью она вдохнула и выдохнула пыльный воздух мегаполиса. Назвать настоящую колдунью в 17 колене врагом природы! – Да я даже на торговцев срезанными цветами порчу навожу!

– С такими ценами на букеты налоговую инспекцию наводить на них надо, а не порчу, – возразил длинноволосый. – Но еще раз по факту – вам нужно вернуть животное в естественную среду обитания и не мучить его. Вам кажется, что ему хорошо с вами, но на самом деле это вам хорошо с ним, завели себе стильный аксессуар и кайфуете от взглядов окружающих. А он страдает и мечтает о былой свободе…

– Святая правда, хвала нашим яйцам, хоть один сообразил! – вмешался мысленно Арсений – иначе коммуницировать с Валентиной он не мог, у членистоногих голосовые связки не предусмотрены. – Так все и есть! Я страдаю и мечтаю! Верни меня, где взяла, я подарю тебе десять других аксессуаров, дорогих и с камешками, и все они подойдут больше к твоей б.. й душе и черным патлам!

– Он умрет без меня, – едва слышно произнесла Валентина, глядя на парня ясными жемчужно-фиолетовыми глазами, полными слез – как серое небо над их головами, наполненное приближающимся дождем. Ее больно ранили слова Арсения на самом деле. Но возразила она ему только жалкое: – У тебя нет никаких яиц. Только педипальпы.

– Чего?! – обалдел длинноволосый парень. – Он и так умрет совсем скоро, через год, но по крайней мере, проведет его достойно, как сам выберет. Каждое существо заслуживает право выбора. А насколько у меня есть яйца, я сейчас покажу!

И с этими словами он вытащил из карманов широченных джинс три тюбика супер клея, мгновенно свинтил с них крышечки, ловко выдавил прозрачный гель себе на ладони и на левую щеку и с размаху шлепнулся на ближайшую тумбу с рекламными объявлениями. Тумба диаметром в полметра медленно вращалась, демонстрируя акционное меню Макдоналдс и новый сорт веганского горохового молока в умной упаковке из вторсырья, меняющей цвет по мере приближения окончания срока годности содержимого. Клей прихватился мгновенно. И теперь парня, оказавшегося левым экстремистом, крутило на глазах у всей улицы. Он, что называется, залип на тумбу ладонями и мордой. Спутанные косы развевались от предгрозового ветерка и несущихся мимо по специальной дорожке велосипедистов и самокатистов. А он выкрикивал с надрывом:

– Свободу членистоногим! Позор насильникам природы! Верните паука на родину! Не-мед-лен-но! Сей-час-же! Спасите мир! Спасите себя! Свобода! Природа! Ааааааа!

Что оставалось делать бедной Валентине? Вокруг них уже образовалась небольшая толпа, появились первые включенные на часах и телефонах камеры, фото и видео, Она почти вживую увидела разлетающиеся голубенькие конвертики со стрелочками – зрители делились горяченьким с ней в главной роли с друзьями и родственниками через все доступные социальные сети. Наступал Апокалипсис. Даже Арсений затих у нее на плече, спрятал педипальпы и закопался стыдливо в ее густых черных кудрях. Не ожидал такого резонанса, все мужики – трусы на самом деле. Трусишки, похожие на те лоскуточки и шнурочки под названием стринги, которые тут носили девушки зачем-то под грубые штаны джинсы. Так и они, эти отважные охотники пяти галактик и тридцати прерий и пустынь, а также восьми ущелий и трех горных хребтов – сверху жесткий на разрыв деним из натуральных конопельных волокон, а под ним едва видимый простым глазом эфемерный, искусственный насквозь нейлон.

Со вздохом она подняла руку, посмотрела на перстень с большим рубином в оправе черного серебра. Его забрать не посмели – семейная реликвия, артефакт, не подлежащий конфискации при любом приговоре и наказании. И применила простой промпт по отматыванию времени в прошлое с золотой пыльцой забытья. всего десять минут назад – и парень не заметил ее, посмотрел пустыми глазами в упор на Арсения, затем на ее пышный бюст в вырезе красной рубашки. Ничего не увидел. Прошел мимо, ничего не сказал. Зрители не собрались в толпу. Отменились провокационные видео с приклеившимся к уличному столбу гринписовцем. Апокалипсис не случился. А мог вполне, ведь кто его знает, отодрали бы его от акции Макдоналдса с целым лицом, или половина угристой щеки осталась бы на фирменном стаканчике с колой. А может, он вообще прятал в широких штанинах взрывное устройство с парализующим и ослепляющим газом? Всякое могло произойти, ведь у каждой истории есть как минимум три варианта конца.

Валентина знала природу фанатиков хорошо и справедливо их недолюбливала. Многовековый опыт показывал, что проще таких ликвидировать, чем перенастроить – они не всегда даже гипнотическим аффирмациям поддаются. Но после суда, еще и в другом мире, самоуправство недопустимо – могут ведь и тебя потом ликвидировать. А это было бы обидно, когда наконец-то не надо скрывать свою страсть и есть шанс заполучить женатого любовника себе. Надо только заслужить прощение и вернуть его в нормальный облик сексуально интересной особи. А там уж…

И тут с ней случилось что-то нехорошее. В глазах стало темнеть, от затылка к кончикам пальцев на руках и ногах понеслись тысячи очень болючих, обжигающих иголочек. Сердце заколотилось быстро-быстро, так, что стало больно вдыхать ставший вдруг густым и невкусным воздух с тяжелым привкусом солодки и болотной воды. Потом оно замерло. На целых полминуты. Гулко стукнулось о ребра, послало тяжелый толчок ленивой крови. Ее голова чуть не лопнула от этого толчка.

– … Это магия… – как из-под толстого одеяла услышала она голос Арсения. – Кольцо они забрать не смогли. Запрет на его использование наложить тоже… Но каждый раз, когда ты его применишь, будет так.., Ты потеряешь кусочек своего долголетия… Один год своей жизни. С болью, страхом и плохими воспоминаниями…

Раздел 3

У людей это называлось микроинсультом. Второй случился с ней, когда в разгар рабочего дня вдруг у нее наступили эти дни, резко свело живот, разболелась голова. И она по привычке убрала мигрень и кровотечение двумя словами и скрещением трех пальцев. А очнулась в реанимационном отделении городской больницы, на каталке под термоодеялом, с присосками на груди, запястьях и щиколотках и трубками в носу и в горле. Месячных не было. Года жизни тоже. Но самое страшное…

– Я тут, – подал голос Арсений. – В камере хранения в твоей котомке Майкл Корс. Рядом с твоими башмаками на шнурках Найк. Это у тебя и без заклинаний ноги в них не потеют, да? Запаха совсем нет. Надо будет себе такие домой прихватить, как выберемся, пригодится на охоте…

– Какой ты поверхностный, инфантильный, брехливый мудак.., – слабым голосом пролепетала Валентина в ответ, осторожно на пробу шевеля пальцами сначала на руках, потом на ногах. – Ты же не ходишь ни по каким охотам… Зачем тебе Найки, в которых не потеют ноги?

– Ну за провизией ездить буду…

– У тебя жена покупки промптами делает прямо в холодильник, сам признался…

– Ленивая она у меня, – нагло согласился Арсений.

– Зато ты трудяга. Аж пятерых ей наклепал, тогда видно и выяснил, что иногда человек потеть может…

– Ой, умничает тут кто-то! У тебя неприятности, между прочим, и очень большие, – злорадно сообщил Арсений. – Ты куда это собралась?! А ну на место ложись и верни трубки по венам, они тебе по ним жизненные эликсиры вливают!

– Иди ты в ж.. мамонта, – огрызнулась Валентина, залепляя пластырем кровоточащую дырку в вене. – Мне надо в туалет, и срочно приблизить тебя. Я умираю от голода, когда ты далеко. Мне катастрофически плохо без тебя. Ты дальше, чем на пять шагов. Я очень хочу есть, все горит. Молись, чтобы тебя сразу и не смолотила. Хрустящий, жирненький паучок в самом соку…

– Каннибалка, – отозвался Арсений. – Я все еще человек. Хотя и не блондин больше. В тебя влили глюкозу, витамины, жрать не должно хотеться. Ты же при смерти.

– Вот у меня предсмертный голод и есть. Сексуальный в том числе. Все основные инстинкты выживания активируются… – бормотала она, потихоньку спуская босые ноги на холодный линолеум, пробуя перенести на них вес своего тела. Затем встала, держась за металлический поручень своей каталки. Пока она была без сознания, ее переодели в голубой больничный халатик-распашонку с завязками на спине, наверное, видно было попу в тех самых стрингах. Но не это сейчас главное. А запах кофе и еды, которые она слышала из какого-то закоулка в глубинах длинного коридора.

– Сейчас бы заклинание… – жалобно простонала она, ковыляя на этот манящий аромат чего-то мясного и пряного, кажется в красном соусе, хотя не самом свежем, и с примесями пластика. Но ей так зверски хотелось есть, побольше, побыстрее, прямо запихивать в себя это горячее, пахучее и мясное, пока не стихнет дырявящий внутренности пожар, что ни о качестве блюда, ни о его происхождении она думать не могла.

– Давай. Наколдуй себе котел похлебки с коромольскими травами и кренделями, жаркое по-москунски и киселя ведро с грушами и ванильным соусом, – подначивал ее Арсений. – Чтобы стол с хрустальными кубками и золотыми блюдами, аромасвечи и музыка прямо в ухо, платье со шлейфом, как ты любишь, и прихвостни с веерами в ливреях. И сразу еще два инфаркта схлопочешь, а очнешься горбатой морщинистой старухой без зубов, которая все равно все это съесть уже не сможет… – зловеще пророчил он, пока она открывала дверь служебной подсобки, шла к встроенному кухонному уголку. Там, на столе, была микроволновка, а в ее раскрытых недрах стоял лоток с тем, что так сводило ее с ума своим запахом. Кто-то нагрел свой обед и не успел его съесть, выбежал, наверное, по срочному вызову. Ну. Значит, ему не повезло сегодня. Придется поститься. А Валентина прямо рукой зачерпнула из лотка, потому что искать вилки-ложки у нее на было никаких сил и терпения, – и отправила в рот первую порцию еды.

– Ты что творишь?! – захрипел в ужасе Арсений. – Положи на место! Первое правило Охотника – не брать еду незнакомца в другом мире! Это может быть отравлено, не подходить нам по молекулярному составу и очень неэтично, кроме того!

– Это чевапчичи в томатной подливке, – сообщила она, постанывая и даже похрюкивая от удовольствия. – Очень вкусно, и кроме того… Ты просто мне завидуешьи пытаешься ущемить мои права. Абьюзивное поведение является приобретенным рефлектированием слабого социума, испытывающего потребность поднимать свою ущербную самооценку за счет мнимого поучения и унижения еще более слабых визуально особей-сородичей, – сказала Валентина, заталкивая в рот новые и новые порции колбасок и облизывая жирный соус с пальцев. – Что может быть в корне неверно на самом деле. Зачастую они сильнее и осознаннее.

– Совершенно верно, – произнес новый, совсем не злобный, а даже веселый голос не в голове, а прямо за ее спиной. Она резко оглянулась. И увидела очень высокого мужчину в белой футболке, джинсах и кедах ярко-оранжевого цвета. У него были совершенно седые волосы, серебряные, как у магов или ведьмаков, яркие голубые глаза и дурацкая улыбка от уха до уха – он напомнил ей долговязых и бедрастых жителей Радужных долин из Песчаных прерий №5, очень назойливых и приветливых до отвращения, именно с такими вот лыбами на всю ширину крохотных личик на верхушке толстой, длинной шеи. – Впрочем, абьюзивность не является патологией, и не требует специальной терапии, как истинные психиатрические заболевания. Это личный поведенческий выбор человека, характеризирующий его не с лучшей стороны – абьюзы прекрасно понимают в 95% случаев, что просто издеваются над ближними своими, и делают это с наслаждением, – продолжил мужчина, вытащил из кармана пачку бумажных салфеток и протянул Валентине. – Вот, держите. Вы съели мой обед и, кажется, немного заляпались.

Первым ее порывом было крутнуть локон и стать невидимой. Но получать опять инсульт и стареть за мгновение на год очень не хотелось. Стирать память еще и этому аборигену тоже не годилось. Мало того, что не самая этичная магия, еще и может привлечь внимание Стражей – слишком частое изменение настоящего в одном мире, в том же самом промежутке времени выглядит очень подозрительно. Нет. Надо выруливать по-человечески.

– Извините, – Валентина быстро утерлась салфетками, поправила волосы, запоздало подумала, что стояла к нему спиной, и он видел во всей красе ее почти голый зад и ноги. И словно в подтверждение ее мыслям, незнакомый мужчина сказал:

– У Вас занимательные татуировки на спине. Это руны? А еще вы разговаривали сами с собой. С вами все в порядке? Меня зовут Александр Мюллер, кстати. Доктор Мюллер.

– Нет, – покачала головой Валентина. – Доктор Мюллер. Не в порядке. И я говорила не сама с собой.

– А с кем же?

– Я…

– Давай! – вмешался Арсений в ее голове. – Расскажи ему про паука, в котором живет твой любовник. Про наш мир. Про нашу запрещенную связь. Про суд. Это преступление по нашим меркам, между прочим. Разглашение имперской государственной тайны, как ты помнишь. Ты можешь его шокировать, он лишится разума и сиганет из окна, или, что намного хуже, начнет искать порталы в другие миры, захочет изменить ход истории и стать всемогущим властелином колец… Ну как минимум писать дурацкие программы самопознания, открывать курсы развития скрытых ресурсов и взымать мзду за эту чушь нежизнеспособную…

– Закрой рот, – процедила Валентина сквозь зубы, делая вид, что все еще утирается салфеткой.

– Простите?

– Я запачкала рот, – громче повторила она уже для доктора. – Извините. Я не знаю, как попала сюда. Мне стало плохо на улице. А когда очнулась, мне очень сильно хотелось есть и пить…

– Вы потеряли сознание на улице от голода? – сделал абсолютно неверный вывод из ее сбивчивых пояснений мужчина, все с той же улыбкой на загорелом лице, вытащил из кармана очки и натянул их на длинный, острый нос. – Как вас зовут? – спросил он, присматриваясь к Валентине сквозь стекла очков – словно диагноз уже определять начал.

– Я…

– Скажи ему! – издевательски подбивал ее Арсений. – Все свои три полных имени, пять титулов и званий по всем бабушкам…

– Валентина, – только и произнесла она.

– Очень хорошо! А дальше?

Она пожала плечами и беспомощно улыбнулась.

– Вы зарегистрировались при поступлении в больницу? У вас есть страховка?

– Я не знаю, – повторила она. – Меня привезли, когда я была не в себе.

– Но вы помните, как вас зовут, где вы живете и работаете, сколько вам лет? – продолжал очень мягко, но настойчиво расспрашивать ее доктор Мюллер. – У вас есть при себе документы?

У нее не было документов. И она не могла сообщить внятно, кто она, откуда и почему здесь оказалась. Разве что – как давно и где живет.

– Будь честной, Валюша, – уговаривал ее медовым шепотком подлый Арсений. – Не надо врать этому обалдую про свой возраст, как ты привыкла. Скажи, что тебе уже пятая сотня лет идет. Детей вам все равно не крестить…

– Я понял! – встрепенулся доктор Мюллер. – Ну конечно! Вы беженка и нелегально прибыли в нашу страну, поэтому скрываетесь и не хотите говорить правду. Или просто потеряли свои документы?

– Да, именно так все и было, – благодарно улыбнулась Валентина этому наивному лекарю-выдумщику. Интересно, что он там лечил? Как же плохо обходиться без своих законных способностей наследственной ведьмы, слепым и глухим беспомощным котенком на трех лапках чувствовала она себя без чтения мыслей собеседника! Один только Арсений и остался, с кем телепатия работала, и то коряво – общаться мысленно они могли, если хотели. Но он мог закрываться, а она нет. И ей была недоступна картинка его глазами, хотя он видел все то же, что и она. То есть, даже если не рядом, как сейчас, был, все равно видел этого чудика с олигофренической улыбкой до ушей. А вот она его камеру хранения не видела. Хотя что там смотреть, если он так и сидит в своем мини-террариуме в ее сумке. Темнота полная, должно быть.

– Ты такая дура, – беспощадно заявил ей Арсений в ответ на эти мысли. – Дело не в темноте. А в том, как устроены мои четыре пары глаз. Поскольку ты больше не магическое создание, тебе не расшифровать их импульсы и не преобразовать в картинки, доступные зрительным центрам человека. А так ты легко узнала бы, например, что у тебя на шее под волосами зреет прыщик, потому что ты каждый вечер обжираешься пряниками в шоколадной глазури. И поняла бы, что бугорки на попе по той же причине – это некрасиво реально и отнюдь не возбуждающе. А вот грудь у тебя и снизу что надо – мне нравится, когда ты меня на коленях держишь.

– Извращенец больной… – вырвалось у Валентины. – Даже в таком положении ты засматриваешься на мою грудь!

– Я?! – изумился доктор Мюллер до такой степени, что очки сами собой сползли прямо на кончик его носа. – Э… Я смотрел на вас всю, если быть честным. Не именно на конкретную часть тела. Вы очень привлекательная девушка. Но… Простите, если я вас оскорбил, я могу и в другую сторону смотреть…

– Он женат, – предупредил Арсений. – Я своих сразу чую. Семьянин. И дети есть. Так что пусть смотрит в другую сторону на самом деле и вообще мимо шагает. Нам пора домой, кстати, если ты их эликсиров по вене больше не хочешь.

– Нам пора домой, – повторила Валентина. – Где я могу получить свои вещи?

– Боюсь, что вам пока нельзя домой, – поблескивая добрыми глазами и стеклами очков, развел руками улыбчивый доктор. – С вами случился приступ на улице. После чего, вероятно, возник провал в памяти. Вы должны остаться для обследования. Кстати, вы помните, где вы живете? Кто-нибудь может приехать и привезти вам вещи или хоть какие-то документы?

– Э… Нет. То есть.., Да, я помню, где живу, я снимаю комнату и хожу на работу… Но никто ко мне не приедет и ничего мне привезти не сможет, я здесь совсем одна, и не здесь тоже, – призналась она, и вдруг неожиданно для самой себя и уж точно для двоих мужчин рядом разрыдалась. Вот так ей жалко себя стало, что слезы просто градом полились. Арсению лишь бы поглумиться над ней и напомнить лишний раз, что он всеми почитаемый человек на достойной должности, семьянин, успешно выполнивший свой социально-общественный долг, случайно поддавшийся соблазну. А вот она – коварная колдунья-шарлатанка, способная на любую авантюру по соответствующему прайс-листу, заморочившая ему голову своими чарами и решившая подло утащить в свое развратное болото, так и бурлящее порочными страстями, из тихий заводи прекрасной семьи. На работе в чужом примитивном мире ее за прислугу держат и скотину ничего не значащую. Только помыкают, что, куда и как, друзей у нее тут не завелось как-то, на пиры и вечеринки не зовут. Ей пишут в мессенджеры странные бородатые мужики в черных очках с непристойными вопросами, даже имени не спросив. А вот когда она в больнице и ей нужны хотя бы зубная щетка с тапками, звонить реально некому. Она, такая привлекательная, как сказал этот доктор, и в общем, не самая бездарная девушка, совсем одна – и это не преувеличение. Тогда как даже у этого лыбошлепа есть жена и дети.

– О!!! – воскликнул доктор Мюллер, в отчаянии всплеснул руками, быстро подошел к ней, взял за плечи. – Вы потеряли своих близких на войне?! Простите, я иногда бываю таким грубым и даже брутальным…

– Нам пора домой, – еще раз напомнил Арсений, на этот раз с отчетливой тревогой в голосе. – Брутальным?! Это угроза или обещание? Это точно не извинение.

– Все в полном порядке, – как можно убедительнее сказала Валентина, стараясь улыбаться достаточно привлекательно, чтобы расположить к себе, но не настолько, чтобы дать повод Арсению ревновать. Хотя почему нет? Почему не пофлиртовать с этим доктором, раз уж он все равно ее в одних трусиках видел и она съела его чевапчичи? Арсений же может отвернуться и не смотреть, раз такой чувствительный. – Я просто не люблю вспоминать о грустном… А тем более говорить о своих потерях. Но я на самом деле так мало могу рассказать…

– Вам определенно нужно остаться у нас и обследоваться, – настойчиво повторил доктор Мюллер. – Это никуда не годится. Несчастные женщины-беженки теряют сознание на улице от измождения и истощения, не могут вспомнить свое полное имя и не знают, к кому обратиться за помощью… Я займусь вашим вопросом прямо сейчас! Пусть оформят вас для начала в общее отделение, а завтра посмотрим, куда лучше вас определить на ближайшие две недели… И не переживайте, если нет страховки! Я обо всем договорюсь. Самое главное – это вы и ваше состояние. Сосредоточитесь на этом. И доверьтесь мне.

– Я и мое состояние, – кивнула изумленная Валентина. Никто и никогда не говорил ей таких вещей. Только про долг и обязанность. А этот незнакомец предлагал еще и довериться ему, все организовать и договориться. То самое, что обычно она предлагала своим клиентам и клиенткам. – А вы доктор какой именно, простите?..