Карты дорог

Карты дорог

Дмитрий Галкин

Дизайнер обложки Дмитрий Галкин

© Дмитрий Галкин, 2025

© Дмитрий Галкин, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-9720-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

«Дело не в дороге, которую мы выбираем; то, что внутри нас,

заставляет нас выбирать дорогу»

О. Генри

Новый день начинался с восходом солнца. Обед и послеобеденные часы мы пережидали в тени под навесом, а когда жара спадала продолжали работать. Я не видел другой жизни и единственным развлечением для меня были рассказы деда. Обычно он был немногословен, но, когда наступала вечерняя прохлада, старик будто бы приходил в себя и говорил удивительные вещи.

– В нашем мире выжить очень тяжело, сынок, – часто говаривал дед, – нужно заботиться о пище, о крове, о защите близких. Но, если найти дорогу, то в ней спасение. В ней же и опасность.

После этих слов старик немного молчал, а затем, устремив взор куда-то вдаль, продолжал:

– Там… там совершенно иная жизнь. Если сумеешь туда попасть – станешь другим человеком.

– Но как это сделать? – спрашивал я.

– Найти карту.

– Карту?

– Да. Карту дорог.

И я пытался её найти, но ничего никогда не находил. Я представления не имел, как выглядит карта. На соответствующий вопрос дед пожимал плечами и просто молчал.

– А откуда ты тогда знаешь о картах и дорогах? – сомневался я.

Старик расправлял плечи, вскидывал подбородок и с достоинством отвечал:

– Я – дорожных дел мастер!

Часть 1. Зима

1

Меня окружала темнота. Первое время я вообще не понимал где нахожусь. Потом догадался, что лежу на чем-то жестком. Ещё давила тишина. Как я не силился, ни одного звука различить не мог. Но хотя бы имел возможность думать. Правда легче от этого не становилось. Даже не получалось определить сколько времени я здесь лежу. Кстати, здесь это где? Этот вопрос оставался без ответа до тех пор, пока не послышался скрип. Что это могло быть? Мой мозг никак не реагировал. Потом, позже, я сообразил, что в моей голове подобных вещей априори не должно быть. Всё из-за скрипа половиц. В мире, где я жил, такого просто не могло произойти. Но об этом мне пришлось думать позже, а пока я молча слушал скрип. Потом кто-то кашлянул и подошел к кровати. Я почему-то был уверен, что лежу именно на кровати.

– Санко, тебе лучше? – заботливо произнес мужской голос.

Это он кому? Мне что ли? Сколько себя помню меня звали Алекс. Полным именем Александр называли разве что в детстве, когда в школе учился. Надо попробовать посмотреть, кто это со мной говорит. Сделав усилие, я понял, что глаза уже открыты. Но по-прежнему темно. Может это слепота? Неожиданно до меня дошло, что в помещении полумрак. Повернув голову в другую сторону, я, наконец, увидел свет и стоящего рядом старика.

– Где я? – поразительно, какой слабый голос.

– Ну, хвала небесам, ожил! Я уж думал – всё. Санко ещё полежит так с недельку, да и окочурится. Ан нет! Значит, хорошо.

– Я – Алекс.

– Слыхали, слыхали. В бреду говорил. Но у нас в Багульнике так не принято. Санко-то оно лучше будет.

«Ладно. Пусть. Но где я? Что за Багульник»?

– Ты по-за деревней лежал. Там тебя и нашли. Пришли бы позже – точно бы околел. Так что мы в самый аккурат. Ефимко меня кличут. Мы с Обрадом за сухостоем собрались, только за деревню вышли – глядь, лежит! Послушали – живой! У Обрада тесно, да жена у него Дажка. А я – один. Мы тебя сюда на волокуше и притащили.

– Куда?

– Так в деревню! Багульник – местечко так наше зовется.

В общем, так я оказался в деревне со странным названием. Вскоре мой организм окреп достаточно, что позволил самостоятельно вставать. Только память не могла подсказать, каким ветром меня сюда занесло. Пришлось принять действительность, как она есть. А действительность, оказалась, мягко говоря, не привлекательной. Произошло это следующим образом: Ефимко куда-то вышел, оставив меня одного. И тут мне пришла идея выглянуть на улицу. До этого я смотрел в маленькое оконце, но сквозь мутное стекло ничего толком не разглядел. На мне была рубаха и штаны. Видимо, Ефимко расщедрился и поделился одеждой. Моя, как он выразился, совсем «ни в какие ворота» и пришлось её сжечь. Я отворил дверь и оказался в темных сенях. И чуть не рванул обратно, потому что было очень холодно. Но любопытство пересилило, и я выглянул на улицу. Увиденное поразило до глубины души – вокруг был снег. Много снега. Да так, что от входных дверей до покосившегося черного забора вела узкая дорожка, по обе стороны которой, высились снежные стены. Высотой не меньше полутора метров. Больше ничего увидеть не удалось, потому что я продрог до костей и бросился обратно в дом. И ещё долго грелся возле неказистой печки.

Послышались шаги, заскрипела дверь и ввалился Ефимко.

– Встал? – приветливо спросил он. – Вижу, осваиваешься. Это хорошо. Скоро за дровами вместе ходить станем.

– Отчего столько снега?

Мой вопрос очень удивил хозяина.

– Так ведь зима ж, – пожал он плечами, – всегда так.

– А долго я здесь?

– Завтра аккурат две недели будет.

Видя моё удивление, Ефимко заботливо поинтересовался:

– Ты ничего не помнишь, да?

Я кивнул.

– Ведь уже рассказывал. Не появись мы с Обрадом вовремя – околел бы ты. Мы тебя сразу в дом и растирать. Только потом ты нормально задышал. Во как замерз!

– Я думал, что околел, в смысле умер. Не понял, что от холода. И давно здесь зима?

– Так уж седьмой месяц, как и везде. Слушай, Санко, а ты головой часом не ударялся?

– Вроде нет, – вздохнул я и задумался.

Хоть я и не помнил, каким образом оказался в окрестностях Багульника, но зима превзошла все мои ожидания. И долго она длится?

– Месяцев девять, иногда и десять, – ответил Ефимко на озвученный мной вопрос.

– А тебе не холодно что ли?

– Ясное дело – холодно. Так ведь в тулупе я! Без него враз околеешь.

– А где он? Твой тулуп?

– В сенях стоит. Снегу на нем страсть – в дом принесешь только сырость разводить. Я потом голиком1 его, а уж после занесу. Чтобы грелся.

Честно говоря, я ничего не понял, но Ефимко не обратил на это внимания. Побрякав рукомойником, он принялся греметь плошками, а затем с помощью странной рогатины вынул из печи горшок.

– Давай за стол. Похлебка уварилась – сейчас поедим.

Он почерпнул из чугуна видавшим виды половником и наполнил две миски бурой массой, от которой валил пар. Но пахло вкусно, хотя есть страшновато. Но, поскольку в памяти никаких аналогов пищи не было, я решил, что так и нужно. Осторожно зачерпнув ложкой, я попробовал и понял, что это очень даже ничего и принялся хлебать. Ефимко ел и улыбался, глядя на меня. Закончив, он вытер бороду и спросил:

– Ну как?

– Хорошо!

– Я крупы пошибче положил, да коры молодой для запаху. Доедай, да будем чай пить.

Это слово показалось мне знакомым. Прихлебывая пахучий обжигающий напиток, я почувствовал себя так хорошо, что даже зима за окном представлялась не такой страшной. Ефимко разговорился – видимо и ему передалось моё настроение.

– Завсегда так: поешь, чайку попьешь и душа оттает. Скоро ты окрепнешь окончательно, и мы пойдем за светлую топь в бревенник. Там дрова хороши. Сейчас мы ходим в чащобник к гнилой топи, но там только сухостой ломать.

Я снова ничего не понял, но кивнул, соглашаясь. Уже позже я узнал, что чащобником называли непроходимый лес, а бревенником – лес обычный, в котором можно ходить, не опасаясь ветками проткнуть глаза.

– А ещё силки поставим, да старые проверим, – продолжал Ефимко, – вдруг повезет. Тогда будет у нас пир горой.

Я откинулся спиной к стене и обратил внимание на небольшую полочку в противоположном углу. Хозяин поймал мой взгляд и сказал:

– А там я сложил твоё добро. Невелики пожитки, но ведь тебе для чего-то они нужны. Я всё и прибрал. Можешь полюбопытствовать.

Вещей и правда было немного. Клетчатый платок, небольшой серый прямоугольник из лёгкого непонятного материала и похожая на браслет штуковина.

– Часы меня удивили, – сказал Ефимко, чем поразил до глубины души, – настенные видывал, даже у Фетиньи дома висят. Но чтоб наручные – ни разу. Там надпись есть. Правда не разобрал я.

Я перевернул часы и прочел:

«На добрую память от Р».

Кто этот Р? Или она? В голове было пусто. Зато часы сели на руку как родные. Машинально я погладил циферблат, и картинка изменилась – стрелки превратились в цифры, а внизу появилась надпись «Июнь, 14». Почему часы показывают лето? Они вроде работают… или сломались?

– А какой сейчас месяц?

– Дык известно какой, – отозвался Ефимко, – шестой, как год сменился.

Вообще странно. Значит сейчас июнь. Но ведь в июне снега нет. Я ухватился за эту мысль и вдруг осознал, что начинаю вспоминать. Я напряг мозги и неожиданно всё встало на свои места. И сразу стало ясно, как я попал в Багульник к радушному Ефимке. Тот заметил перемену в моем лице и спросил:

– Санко, случилось что?

– Ничего. Просто я вспомнил.

2

Я рос избалованным ребенком, в общем оболтусом. В школе валял дурака, хотя в целом учился неплохо. Затем, не без помощи отцовских денег поступил в медицинскую академию. Отец считал, что дисциплина и сложность обучения сделают из меня человека. Как же он ошибался! Но, впрочем, академию я закончил. Зато в интерны не пошел. Сбежал. Работать никто обязать не мог, поскольку я учился за свой счет и на мою персону никакие правила не действовали. Отец пытался меня вразумить, даже оплатил курсы пилотов, надеясь, что я возьмусь за ум. Но, он не угадал. За ум я так и не взялся. Зато курсы закончил с отличием и получил права управления звездолетом. На более крупные корабли нужно было ещё учиться и много практиковаться. Я бы и не против, но отец неожиданно отказал мне в финансировании.

– Моё терпение лопнуло! ― заявил он и для убедительности стукнул кулаком по столу. ― Пока за ум не возьмешься ― денег от меня не увидишь.

Конечно, за ум я не взялся. А вместо этого делал, что хотел. То есть веселился и гулял на все четыре стороны. Девки, кабаки, пьянки и нескончаемые вечеринки, которым я потерял счет, скрашивали мои бесцельные дни. Не знаю сколько бы продолжалось это безумие, если бы не известие о скоропостижной гибели отца. Оно свалилось на как снег на голову и вернуло меня в реальность.

Мать покинула этот мир давно ― я был тогда совсем ребенком, поэтому всё отцовское состояние перешло мне. Довольно-таки круглая сумма, плюс несколько компаний приносящих постоянный доход. Будучи теперь полноправным владельцем всего, я нанял управляющего, чтобы самому не заморачиваться с компаниями. После чего купил небольшой корабль и отправился бороздить просторы космоса. Мне давно все уши пропели о других планетах и о всяческих тамошних диковинах. Поэтому я решил исследовать всё сам. Благо было на что.

Но недаром отец считал меня непутевым. Наверное, ему было виднее. Я успел лишь побывать на Руксе ― планете с парящими городами и диковинными медлительными животными, ползающими по поверхности. Я отметился в нескольких казино и отправился к другим мирам. Кажется, я пропустил мимо ушей предупреждение не пользоваться заправкой звездолета на окраинах системы. В итоге меня надули. Хитроглазые парни заверили, что баки заправлены на полную и взяли почти в два раза меньше денег, чем попросили бы на Руксе. Я же не знал, что систему контроля топлива нагло перепрошили своим ПО. Позже, когда я уже был очень далеко, системы корабля выявили ошибку и я получил реальные данные состояния звездолета. В целом всё в норме, за исключением топлива. Его почти не осталось. Выбор был невелик: либо оставаться в космосе и надеяться, что кто-нибудь меня подберет, либо искать ближайшую планету для посадки. Ждать мне не хотелось, потому что появились бы те же личности, которые меня заправляли или кто-нибудь похуже. Прилетят как коршуны, обдерут до нитки, затем потребуют круглую сумму за моё спасение. Ну уж нет. К счастью, навигатор сообщил, что в ближайшей системе есть пригодная планета. В каталогах числилась как обитаемая, населенная людьми, с городами и т. д. и т. п. Название, правда, мудреное ― Такамет 4, но разве мало таких во Вселенной? Ничтоже сумняшеся я направил звездолет в нужную сторону.

В режиме экономии топлива, мой кораблик двигался к планете. Сверив все показатели, я удостоверился, что совершить посадку мне хватит. А там буду действовать по ситуации. Так и произошло: приземлился я недалеко от экватора в обширной безлюдной местности. Законсервировал корабль и направился в сторону предполагаемого поселения. Шел долго, пока не набрел на убогую палатку, из которой вышел мальчуган. На вид ему было лет двенадцать, может тринадцать.

– До городов тебе не дойти, ― покачал он головой, когда услышал мой вопрос, ― единственный выход ― найти карту дорог. С её помощью ты точно доберешься до людей.

– Карту? ― переспросил я. ― Как она выглядит?

Парнишка пожал плечами.

– Тогда откуда ты про это знаешь? Может ты все выдумал и морочишь мне голову?

– Я ― дорожных дел мастер! ― с гордостью и неким презрением ответил тот.

Махнув на него рукой, я направился дальше. Не помню, когда конкретно это произошло, но что-то привлекло мое внимание. Нагнувшись, я поднял с каменистой поверхности серый пластиковый прямоугольник. Он был абсолютно чист ― ни единой надписи и рисунков. Решив, что эта безделица может однажды мне пригодится, я сунул её в карман. Потом были какие-то смутные обрывки сознания и неясные образы… Очнулся я уже в деревеньке со странным названием Багульник.

Я горестно вздохнул.

– Что случилось? ― тут же отреагировал внимательный Ефимко.

– Ничего, вспоминаю, ― пробурчал я.

Мы пробирались по светлой топи в бревенник. Это была уже пятая наша вылазка. Обычно с нами ходил Обрад, но сегодня он не появился.

– Это хорошо. Однажды, что-нибудь важное вспомнишь. Вот наберем дров и хватит пока. Да я ещё до соседа добегу. Стряслось у него что-то.

– Может ничего, ― сказал я, ― просто занят.

– Нет, Обрадко не такой. Он за дровами всегда ходит.

Светлой топью здесь называлось болото, на котором весной и летом собирали кислые ягоды. На мой закономерный вопрос Ефимко отвечал, что потому и светлая, раз легко проходимая. А вот другое болото звали гнилой топью. Из-за того, преодолеть его почти невозможно. Лишь немногие смельчаки отважились через него пройти. Один неосторожный шаг и трясина затянет к себе на веки вечные.

– Гляди, Санко! Почти пришли.

Бревенник мне нравился. Деревья стройные, высокие, порой казалось, что некоторые из них достают прямо до низкого зимнего неба. И растут не очень часто. В таком лесу далеко вокруг всё видно.

Мы выбрали одно невысокое дерево. Рубили по очереди. Сначала Ефимко, потом я. Когда дерево повалили, то первым делом избавились от сучьев. Благо их было мало ― только верхушка. Затем распилили на чурбаки подходящего размера. На это у нас ушел час непрерывной работы. После мы немного отдохнули и принялись грузить волокуши. Из одного дерева в среднем получалось 30—32 чурбака. В сани помещалось 15—16. Можно и больше, но нам не утащить. Поэтому одно распиленное дерево мы вывозили за два раза.

Тащить было тяжело. Обычно я тянул спереди, а Ефимко толкал сзади. Иногда мы менялись. К концу дня, усталые и потные мы добирались до Багульника. Хорошо, что Ефимкин дом был недалеко.

В этот раз, едва дотянув волокуши до сарая, Ефимко засобирался к соседу.

– Санко, скидай пока чурбаки, а я к Обраду схожу.

Ходил он недолго. Я только половину саней разгрузил.

– Ну что там?

– Беда, Санко. Дажка разболелась. Обрадко за ней смотрит. Вот и не пошел в лес.

– Чем заболела?

– Лежит и кашляет сильно. Кашель громкий, как собака лает. И в груди от этого болит.

Я сел на чурбак и задумался. Вспомнил медицинское образование. Но как помочь больному, если нет нормальных лекарств?

– Чем вы здесь лечитесь, Ефимко?

– Дык известно, чем, ― пожал тот плечами, ― настойкой растираем, да и внутрь её можно. Для согрева.

И тут вспомнилась мне старая преподавательница из академии. У неё к пенсии поехала крыша и она решила лечиться только народной медициной.

«Вы должны знать, что может помочь, когда не будет доступа к современным лекарствам», ― любила она повторять.

И пичкала наши головы всякими травами, настоями и микстурами. Естественно, мы её ненавидели, справедливо полагая, что нам нафиг это не пригодится.

– А вот мне пригодилось, ― сказал я.

– Что? ― переспросил Ефимко.

– Ничего. Это я сам с собой. Кашель громкий, говоришь? Сухой значит. Вот деревня ваша Багульником называется. А растет у вас этот самый багульник?

– Как же? ― чуть не подавился Ефимко. ― Сколько угодно!

– Это хорошо. А в сухом виде есть или из-под снега выкапывать?

– Пёс с тобой, Санко! Конечно есть! Соседи коз держат, так у них целый сарай травы. Да и у меня запас найдется.

– Показывай.

Я с умным видом посмотрел на сено в сарае и спросил:

– Багульник сможешь найти?

Ефимко вместо ответа натаскал целую кучу.

– Вот!

– Надо мелко покрошить. Потом, ― я показал пригоршню ладони, ― вот столько залить водой, довести до кипения и подержать немного на огне. После остудить, процедить, и пить по половине кружки перед едой. Сухой кашель должен пройти. Потом легче станет.

Ефимко смотрел на меня с нескрываемым удивлением. Затем накрошил багульник и уговорил меня сделать лекарство самому.

– Чтоб наглядно было, ― пояснил он, ― а то Обрад чего-нибудь перепутает.

Я пожал плечами. Надо так надо. Вечером мы сидели вдвоем за ужином и беседовали.

– А мы о таком и не представляли! ― в который раз восклицал Ефимко. ― А что ты ещё знаешь?

– Можно сосновые почки, мать-и-мачеху, чабрец. Да много всего. Ромашку обычную залить кипятком и дышать над ней. И то поможет.

– Ты мне подробно всё расскажи. Я запомню. Вот не зря мы тебя с Обрадом нашли!

– А я вот зря эту чертову карту подобрал, ― вздохнул я, ― как мне отсюда выбраться?

– Ты внимательно смотрел?

Я вытащил пластиковый прямоугольник и протянул Ефимке.

– Сам взгляни. Пустой он. Нет ничего.

Тот повертел в руках карту и поднес её ближе к масленке, в которой горел небольшой фитилек. Пламя сильно коптило и Ефимко нечаянно задел карточкой черный дым. Поверхность пластика почернела и на ней проступили контуры рисунка.

– Ого! Смотри, Санко! Что-то есть!

3

Короткое здешнее лето наступало стремительно. Как будто планета резко сместила ось вращения и накренилась в сторону солнца. По крайней мере, так мне показалось. Правда, примерно с неделю, мы с Ефимкой просидели на крыше. Там и выход специальный имелся – на чердаке была устроена специальная лестница, ведущая прямо к маленькой дверце. Через неё мы и попадали наверх. Мы сидели, грелись на солнышке и наблюдали за окрестностями. Иногда перекрикивались с соседями – Обрад и Дажка тоже проводили эти дни на крыше своего дома.

Под яростным напором солнца снег стремительно таял. Куда бы я не посмотрел – всюду была вода. Изредка я наблюдал лодку. Это мужики с другого конца деревни внимательно осматривали окрестности – не унесло ли кого? Ефимко объяснил, что такое случалось. Как-то раз он сам, будучи молодым и неопытным решил поплавать на старой двери. Взял шест, уселся сверху и его тут же унесла быстрина.

– Хорошо, прибило к изгороди, – пояснял Ефимко, – иначе бы поминай как звали. Я сидел на верхней жердине и ждал. С неё меня мужики и сняли. С тех пор я оставил эту затею.

Наши тулупы висели на чердаке под самой крышей, а мы облачились в более лёгкие фуфайки. И даже в них было тепло. Но это гораздо приятнее, чем всё время мёрзнуть. Я с нетерпением ждал, когда спадет вода. Мне хотелось покинуть Багульник. Я вспомнил тот вечер, когда мелкая оплошность помогла открыть карту.

Я аккуратно оттер излишнюю копоть и принялся рассматривать рисунок. Определенно, это была карта. Понятно, что в самом внизу какой-то населенный пункт, а вверх пошла дорога. Сначала я ничего не понял, но выручил Ефимко. Он сразу узнал гнилую топь, что располагалась западнее деревни.

– Если так, – рассуждал он, – то вот наш Багульник. А это стогн2 в соседнее местечко, в Бродни. Наверное, тебе надо туда.

Я засобирался было, но мой спаситель принялся меня отговаривать.

– Сейчас зима, снега много. Всё заметено. Стогн засыпан так, что даже не понятно, где он. Давай дождемся лета. Снег уйдет, тогда и доберешься. Хотя мне жаль с тобой расставаться. На светлой топи ягоды пойдут – вдвоем больше бы насобирали.

Я пожалел доброго и простодушного мужика, и решил повременить с походом. Тем более, по такому снегу одному до соседнего поселения не добраться. И ещё я пообещал себе, что отправлюсь в путь только после того, как помогу Ефимке с ягодами.

Интересная была здесь природа. Видимо, вслед за долгой зимой за одно короткое лето успевало вырасти всё, что необходимо людям. Ягоды, грибы, какие-то клубни в огороде – в общем, то, что понадобится в будущем. Отсидев чуть больше недели на крыше, мы выбрались на землю. На удивление она быстро просыхала, хотя поначалу ходили по уложенным прямо в грязь доскам. Потом мы привели в порядок огород и, наконец, отправились на светлую топь. Меня поразили кочки, сплошь усеянные красными ягодами.

– Ого! – удивлялся я. – Недавно ничего не было, а теперь столько всего!

– У нас все время так, – отвечал Ефимко, – поэтому целое лето занимаемся заготовками.

Мы натаскали ягод и принялись собирать грибы. Ягоды ссыпали в большие деревянные короба, которые стояли в погребе. Грибы сушили на солнце, развешивая их гроздьями на изгородь. Мне нравилось помогать Ефимке, но хотелось и вернуться. Видя, как он радуется, я не знал даже с чего начать разговор. Но мне и не пришлось. Однажды вечером, за чашкой свежего ароматного чая, Ефимко сказал:

– Спасибо Санко. Ты очень помог. Дальше я сам. Тебе пора в путь. Но если ты ничего не найдёшь – возвращайся! Я буду только рад.

Не зная, что сказать, я крепко его обнял. Утром я собрал свои немногочисленные пожитки и отправился в дорогу. Обрад и его жена вышли меня проводить. Дажка поправилась от болезни и была очень мне благодарна. По моему совету, она стала заготавливать лекарственные травы. Ефимко вздохнул и показал на видневшуюся вдалеке большую темную ель..

– Держи путь на неё и выйдешь к стогну. Там, где-то впереди, увидишь огромный выворотень. Вот от него дорога и начинается.

– Спасибо! – я крепко его обнял, помахал рукой Обраду с Дажкой и пошел.

Поначалу никакой дороги не было, а потом показался здоровенный выкорчеванный из земли пень.

«Наверное, это выворотень», – решил я.

Как и сказал Ефимко, вскоре появилась дорога. Это были две накатанные колеи, между которыми росла трава. Но если есть колеи, значит кто-то ездит. Интересно на чем? В Багульнике, например, никакого транспорта я не видел.

Наступил полдень, а я всё шел и даже не представлял сколько мне ещё идти. Наконец, вдали показались постройки. Так и есть – где-то здесь окончание моего пути.

«Ума не приложу, что мне искать. Очередную карту»?

Деревня Бродни показалась больше по размерам, чем Багульник. И цивилизованнее. По крайней мере тут и там попадались телеги, запряженные лошадьми. Да и людей было больше. Правда, на меня никто не обращал внимания.

Отчего-то меня привлекла кузница. То, что это именно она, я догадался из-за торчащей на крыше большой трубы. И из неё валил густой черный дым. Я подошел ближе и поздоровался с сидящим на завалинке мужиком.

– Откуда путь держишь? ― спросил он.

– Из Багульника. Интересуюсь всякими диковинами, ― неожиданно ляпнул я, ― вот и пришел в Бродни.

– Здесь конечно не столица, но кое-что есть, ― рассмеялся мужик, ― там, откуда ты идешь, точно ничего интересного. Меня Жданом кличут, а тебя?

– Санко!

– Вот и ладно. Ефимко там как?

– Хорошо, ― удивился я.

– Вот разберусь с делами, да съезжу к нему. Топор поменяю. А он мне ягод, да грибов.

– За топор?

– Старый-то я заберу, ― пояснил Ждан, ― за зиму выправлю, наточу.

«Понятно, натуральный обмен».

– Заходи, покажу тебе мои сокровища! ― озорно блеснул глазами кузнец. ― Не диковины, конечно, но полюбопытствовать можно.

В помещении царил полумрак и было жарко. Вскоре глаза мои привыкли, и я осмотрелся. В горне шумело пламя, рядом валялись разномастные клещи, кувалды, молотки и ещё какие-то штуки. На первый взгляд бардак, но возможно так было удобнее для хозяина кузни.