Пять жизней одного шпиона. Жизнь вторая

«Гигрометр» выходил в море ненадолго, но регулярно. Что вполне устраивало Каминского, не желавшего надолго, оставлять одну свою молодую жену. Денег молодой семье хронически не хватало. Удалось устроить Люду ученицей в цех завода «Союзгазавтоматика», ученицей токаря. Получала она 26 рублей в месяц. Помогала тёща с продуктами. Люда установила хорошие отношения со всеми друзьями и сослуживцами мужа. Жили они бедно, но счастливо. Порой, чтобы накормить жену Егора если он был в море, то Сергей с камбуза судна приносили ей поесть. Люда имела привычку с Минска собирать двушки, для телефон-автоматов. Однажды стало совсем шварк. Егор собрал двушки, что бы купить хотя бы хлеба в дом. Сам он жрал на судне до пупа. Считая, двушки обратил внимание на одну монету. Размером точно две копейки. Рассмотрели с женой, оказалось, пять царских рублей. Из спичечного коробка и модельной резинки организовали весы. Взвесили от копейки до пяти копеек. Значит от 1 до 5 грамм. Царская монета завесила почти пять грамм. Оказалась из червонного золота. Егор поехал в Кёник и сдал её в скупку. Получил 110 рублей. Смог накормить жену. Все ребята завидовали Каминскому. Такая красивая жена, такая счастливая семья. Егор и сам был, наконец, счастлив. Прекрасная жена ему досталась.

Гуляя вечером по Балтийску Люда спросила мужа.

– Что это у матросов на погонах за буквы БФ, – и высказала своё предположение – Белорусский флот что ли, – Егор засмеялся.

– Нет, милая это Балтийский флот, хотя по количеству служащих здесь белорусов, вполне можно переименовать.

Со старой квартиры они съехали, достали их хозяева алкаши. Нашли комнату в центре. Милая интеллигентная старушка, учительница на пенсии, тёща особиста капитана 3 ранга. Егор натащил краски с корабля, они с женой отремонтировали ванну. Приближалась весна. Самое тяжёлое время, зиму, они пережили.

Однажды вечером, когда они готовились ко сну, в дверь их комнаты настойчиво постучали.

– Кто это так ломится? – открывая дверь, спросил Егор. На пороге стоял Калягин.

– Ты чего Сергей? Случилось, что-то?

– Да случилось. Тебе, мне и Шаврику, завтра в Кёник. Получаем загранпаспорта и готовимся на «Стрельце» в Польшу на ремонт, а потом меняем «Николая Зубова» в Мозамбике. Всё командир, – Сергей по школьной привычке называл Егора командиром – Кончился наш каботаж. Да здравствует океан! Тебя и Вовку с «Гигрометра» перевели опять на «Стрелец». – Егор молча переваривал информацию. Люда, прикрывшись одеялом, испугано переводила взгляд то на мужа, то на довольного Калягина. Искренне не понимая, ей испугаться, радоваться или уже можно начинать плакать. Наконец она обратилась к ночному гостю.

– Сережа, скажи, а это всё надолго.

– Не знаю Люда. В Польшу точно на три месяца. В Мозамбик месяц, туда и обратно, да там уж не менее трёх месяцев, – предположил Сергей. Вот теперь пришло время реветь во весь голос. Ждать долго рёва не пришлось. Людка завыла в голос. В дверь постучала хозяйка, испугавшись и интересуясь всё ли у них в порядке. Егор сначала успокоил хозяйку, потом принялся за жену. Калягин не на шутку испугался.

– Успокойся! Чего ты ревёшь. Что первый раз я ухожу в море? Ну, да теперь надолго, и что.

– А я! Что со мной будет! – ещё сильнее заревела жена.

– Ты поедешь в Минск, к моим и будешь меня там ждать.

– Я не хочу без тебя.

– Люда ну ты подумай сама. Меня не будет, и что ты одна здесь будешь делать. В Минск к мамкам, тряпкам, куклам. Там и мама твоя рядом и дядька и Светка.

– Егор я потопал. Завтра утром на дизель не опоздай, – Серёга ушел. Людка упала на кровать и полночи выла в подушку. Толи от жалости к себе, толи от боязни за мужа, толи сама не зная почему. Ей может, не хотелось опять менять образ жизни тем более после холодной, голодной и нищенской зимы. Наверное, Люду пугало одиночество. По крайней мере, понять женщину ещё ни кто не смог.

Паспорт Моряка.

Егор получил паспорт моряка. «Стрельцом» вместо Голода командовал капитан 3 ранга Башун, которому было далеко во всех отношения до прежнего командира судна. На месте был первый помощник Маслов. Назад вернули многих членов команды ушедших с судна после увольнения их любимого командира. Вместо Бачурина, боцманом стал Вадим Беляков, в прошлом матрос на этом же судне. Очень слабенький боцман с него получился. Матросы прежние Николай Женило, Сергей Сидоров, Сергей Хорошев – это рулевые. Боцманская команда – Алексей Романовский, Сергей Калягин, Володя Шаврин, Егор Каминский и матрос 2 класса Николай Монахов.

Егора поселили в каюте с Сергеем Хорошевым у самого выхода на бак на второй палубе. Стали готовится к ремонту в Польше. Каминский узнал, что в Польше хорошо идут юбилейные советские рубли. Их можно реализовать по очень высокому курсу. Егор имел весь комплект таких рублей. Люда оставалась в Балтийске до дня выхода «Стрельца» в Гдыню. В последний момент, когда Люда провожала Егора, он решил не рисковать и отдал коллекцию рублей жене. Всё-таки, первый выход за границу, не стоило не имея опыта так рисковать, можно легко лишиться визы. Тем более теперь денежное довольствие по окладу у него составляло 110 рублей. Всем морякам за границей выплачивали, так называемую валюту в виде чеков в простонародье – «бонов». Эти боны отоваривали в магазинах для моряков «Альбатрос» или у спекулянтов обменивали их на рубли по курсу 1:10. Боны выпускались книжками, по 25 рублей каждая. В месяц у Егора набегала 22 рубля 50 копеек бонами. Значит, за три месяца в Польше, он только валютой получит около 67 рублей. После нищенской зимы, для Егора и Людмилы – это были фантастические деньги. Поэтому отправляя жену в Минск, он оставил ей свой аттестат. Значит, она будет получать по почте, его должностной оклад в 90 рублей в месяц. Сам Егор, тоже не останется без средств, помимо оклада и бонов ему полагались разные процентные выплати и надбавки, доходившие порой до половины оклада. Наконец, молодая семья Каминских переходила в категорию «моряков загранзаплыва», вот только чем это обернётся для них, ни Егор, ни Людмила ещё не догадывались. Проводив «Стрелец» в Польшу Людмила в тот же вечер выехала в Минск.

Глава шестая

Польша. Гдыня. Солидарность

Jeszcze Polska nie zginela

Первая загранка.

Перед самым выходом, случилась забавная история с начальником радиостанции «Стрельца» Александром Ляхом. Он вполне состоявшийся мужчина далеко за тридцать и единственный автолюбитель в команде судна. Лях на своих жигулях ехал к дивизиону, спускаясь по довольно крутой дороге от кинотеатра «Шторм» на улицу Серебровской. В это время, по улице Серебровской в Военную Гавань для погрузки на десантные корабли, двигался Минский полк морской пехоты. Кстати морпехи как и «Стрелец» собирались в Польшу. Только «Стрелец» на ремонт, а морская пехота усмирять восставший против коммунистов польский народ. Переулок, по которому спускался с горки на своих «жигулях» Лях, как раз пересекал улицу Серебровской. Понятное дело, жигули – это не автомобиль, автомобиль – это БМВ, Форд, Ситроен, Мерседес, а жигули – это жигули и то, что у них в самый ответственный момент, пропали тормоза, в этом ничего удивительного не было. Удивительное было в том, что Александр Лях на советских жигулях с наката врезается в танк! Танк естественно остановился, остановилась и вся колона. Открылся верхний люк на башне и в нём показался командир танка в шлемофоне. Он высунулся, осмотрел танк, потом внимательно посмотрел на водителя жигулей, покрутив у виска пальцем, крикнул Ляху: «Приятель! Это танк!», – танкист исчез в башне, люк закрылся и колона двинулась дальше. Героический человек Александр Лях, кстати, этнический поляк, он в одиночку пытался остановить вторжение Советский войск в Польшу. Ему долго не давали прохода его сослуживцы, постоянно подкалывая. Таран «Жигулями» танка, это покруче будет, чем таран Гастелло.

«Стрелец» шёл по внутреннему каналу гавани к выходу в море. У стенок стояли корабли и суда. Вахтенные провожали его, выстроившись по бортам и отдавая честь. Непонятно, откуда стало известно, что судно идёт в Польшу. Брежневское руководство Советского Союза готовилось утопить Польское восстание, руководимое профсоюзом «Солидарность» в крови. Афганистана, этим выжившим из ума Кремлёвским старпёрам было мало. Даже в десантных катерах, корыто корытом только с мотором, и то стоял танк. На броне одного из них, сидел танкист в лифчике с полным боекомплектом, и махал рукой команде «Стрельца», крича в след: «До встречи в Польше!». Ни Егор, ни команда «Стрельца» не знали, что это начало конца Советского Союза, которому они так рьяно служили.

Stocznia Gdynia

«Стрелец» встал на ремонт в порту Гдыня на судостроительном заводе. В то время там находился и ОИС «Андрей Вилькицкий» с Северного флота. Так же одно время на заводе стояла и «чекушка», но правда со сменной командой. На заводе ремонтировались суда и корабли со всей Европы. Егор впервые оказался за границей. Это были уже не Рига и Таллин, хотя некоторые деятели и утверждали «Курица не птица, женщина не человек, прапорщик не офицер, Польша не заграница», понятное дело не ели ничего кроме пареной репы, не любили настоящую женщину, а только колхозную бабу, не служили и дальше своего Суходрыщенска не выезжали. Чистота на улицах, красивые аккуратные дома, культурные и приветливые горожане, предупредительные водители и вежливые полицейские. Впервые Егор увидел марину. Лес яхтенных матч, неисчислимое количество яхт и обычные люди с жёнами и детьми копошатся в этом яхтенном раю. Но полностью не укладывалось в сознание советского человека это продавцы в магазинах и киосках, ларьках, развалах – культурные улыбающиеся, приветливые, всегда готовые тебе помочь с покупкой. Первые сомнения в сознании Егора о том, что ему сильно повезло родиться, вырасти, выучится в самой счастливой и лучшей в мире стране СССР, появились впервые в Польше.

Объём работ был огромен. Хотя ремонт судна должны были проводить поляки, вся черновая и тяжёлая работа легла на плечи команды «Стрельца». Удаление старой краски с подводной и надводной части корпуса с помощью пневмомолотков превращало корпус судна в источник невообразимых вибраций. Особенно матросам понравились польские пневматические шлифовальные машинки, поляки их называли «шлиферки». На машинку, типа болгарки, только тогда этих болгарок и в помине не было, не то что в Союзе, но и в Польше, крепили знакомые Егору по заводу в Минске, наждачные круги на фибре. Шлиферка, подключалась к шлангу с жатым воздухом и понеслось. Вмиг зачищался борт до чистого металла. Кругом пыль, краска, визг шлиферки. Одну такую машинку ребята выменяли у польского рабочего, на какую-то хрень. Здорово эта польская машинка облегчала жизнь боцманской команде затем в Мозамбике, да и в Балтийске тоже, главное иметь запас наждачных кругов на фибре. Матросы узнали, что работать положено в защитных очках и респираторах, дабы бы не остаться без глаз и не забить лёгкие ядовитой пылью. Да в Союзе, ни о каких, респираторах они не слышали. Работы было не просто много, а очень много и моряки к вечеру валились с ног, но это их не волновало. С учётом оклада, который Егор, оставил жене, надбавок и валюты у него выходило 400 рублей в месяц, при бесплатном питании и жилье. Такая зарплата была не только для Каминского, но для большинства Советского народа совершенно не реальная и не воспринимаема сознанием. Отец Егора, фрезеровщик высшего шестого разряда, получал одну из самых высоких зарплат в 250 рублей. Правда мозг Егора однажды вообще отказался работать, когда в беседе с молодым польским рабочим, они подсчитали, что поляк получает за туже работу в три раза больше чем его советский визави.

В Польском бараке соцлагеря всегда было веселее.

Вскоре на судне на неделю закрыли на ремонт камбуз. Это был очень хитрый ход. Благодаря закрытому камбузу команде выдали наличные злотые для питания в столовых. Сколько потратить на еду, а сколько на вещи решал каждый сам. Это давало возможность привести в Союз, на законном основании, заграничные шмотки. Чтобы команда, не передохла как мухи от голода, заведующая продовольственной частью судна Анна Ивановна выдала всем сухой паек. Команда отправилась за покупками. Егор решил себе взять рубашку «MONTANA», жене ветровку «Marlboro», обоим солнцезащитные очки и по мелочам Людмиле помаду, тени, блеск для губ, на большее все равно валюты не хватило бы.

В ближайшее увольнение Каминский, Калягин, Шаврин, Романовский, под присмотром инженера коммуниста отправились на рынок. В Польше в отличие от Родины существовали «приватные склепы», в смысле частные магазины. В одном из них Егор и решил отовариться. Поляки практически все в той или иной мере говорили по русский, по крайней мере, проблем в общине между поляками и моряками «Стрельца» не было. С курткой для жены, очками, косметикой проблем не оказалось, а по поводу рубашки для себя Егор получил от поляка урок, как должна работать настоящая, а не советская торговля.

– Есть рубашка, «MONTANA»? Хочу черную с белыми пуговицами, – спрашивает Егор

– Так! Пан! Посмотрит? – отвечает поляк. Егор примерил

– Мала. Давай другую. Тоже мала. Ещё, – перебрал четыре, все малы.

– Прошу пана. С черными пуговицами.

– Нет мне с белыми.

– Сегодня нет. Придёт пан завтра будет его размер и с белыми пуговицами.

– Нет пан. Завтра не смогу. Что есть на мой размер?

– Пан есть, крупный моряк. Есть «MONTANA», джинсовая с металлическими пуговицами. Показать пану.

– Давай померю, – Егор, примерил рубашку. Оказалась по размеру как раз. Хорошая тонкая джинсовая ткань. Завтра не будет увольнения, а когда неизвестно. Егор решил брать.

– Так пан. Беру эту рубашку, куртку ветровку «Marlboro», очки пару, ту косметику, ещё лэйбы «Wrangler», пуговицы, клёпки – у парня созрела идея пошить джинсы в Балтийске. В шкиперской, они с Калягиным и Шавриным нашли рулон тонкой белой парусины, а в Балтийске у парней был приятель армянин закройщик в ателье. Так что, фурнитура оказалась кстати. Поляк всё собрал в шикарный пакет «Marlboro». Стоил этот пакет те ещё деньги. Егор запротестовал, злотых у него на пакет не было. Поляк успокоил моряка.

– Ниц. Это презент. Пан покупил рубашку. Хотел черну, не оказалось. Это компенсация за рубашку, – Егор растерялся. Это точно, не советский продавец с его хамоватым: «Не нравится не бери».

Потом, после возращения «Стрельца» в Союз, в Минске Люда в белых, как снег джинсах «Wrangler», синей ветровке «Marlboro» с цветной машиной на спине и близнецом пакетом в руках, да ещё в темных очках-каплях, вызывала дикую зависть у молодых девушек и женщин.

Лайнер «Украина».

Каждый день после ужина в столовой команды Егор запускал два киносеанса по выходным и три. Понятное дело фильмы скоро кончились и пошли по второму, а когда и по третьему разу. Команда перестала ходить на фильмы. Тогда поменяли фильмы с «Вилькицким», но уже и те пересмотрели. Егор пришёл к Маслову в каюту. После разрешения вошёл. Парни уже давно не щёлкали каблуками и не тянулись по стойке смирно.

– Иван Михайлович, есть идея, как нам получать новые фильмы – заинтриговал первого помощника Каминский

– Как? Что ты придумал? Выкладывай, – пригласил Егора сесть Маслов и внимательно приготовился слушать.

– Всё просто. Периодически в порт приходят наши суда и стоят двое суток, а кто и дольше. У них у всех есть фильмы. Я беру две фильмоноски с фильмами. У нас есть хорошие фильмы. Список наших, если их коробка долго стоит. Иду к ним и договариваюсь об обмене. Как Вам такая идея?

– Отличная идея! Действуй. Наши есть в порту? Как узнаем? Ходить по порту, пока туда с завода дойдешь, потом назад, потом обратно с фильмами, время уйма уйдет, – озаботился Иван Михайлович.

– Сейчас залезу на мачту. Возьму бинокль у штурмана. Красный флаг и труба с серпом и молотом, и можно идти.

– Точно. Давай Каминский! Вся надежда на тебя, уже три дня не было фильма. Команда начинает от нечего делать дурью маяться.

Егор нашёл два красных флага. Сходил. Договорился. Обменялись фильмами. Конвейер заработал. Сеансы опять стали регулярными. Маслов и командир остались довольными, а Егор получил официальное разрешение болтаться по порту в любое время, пусть и рабочее. Такой свободой передвижения не пользовался никто из команды, только командир Башун и Маслов.

В очередной раз Егор высмотрел в бинокль красный флаг и серпасто-молоткастый герб на трубе. Судно было большое. Сказав на трапе вахтенному: «Я за фильмами в порт» – Егор пошёл в направлении обнаруженного им советского парохода. Подойдя к лайнеру у Егора вырвалось: «Ничего себе это же „Украина“ трофейный пассажирский лайнер. Красотище!» – матрос был одет в рабочее платье, правда без гюйса, оставшееся у ребят с Лиепаи, в нем удобно работать и не надо его беречь. По Балтийску так не походишь, патруль загребёт, а в Польше, кому ты нужен. Егор подошёл к трапу и позвал вахтенного. Тот, увидев Егора и поняв, кто пред ним сбежал к Егору. Когда Каминский разъяснил вахтенному причину своего прихода, вахтенный вызвал первого помощника. Первый помощник, обрадовался гостю и повёл Егора в свою каюту. Усадил на диван. Предложил хорошие сигареты. Они начали беседу.

– Наше судно зафрахтовала на три года западногерманская фирма. Второй год болтаемся по миру и ни разу не зашли в Советский порт. Ты первый за два года наш морячок и ещё военный, – почти со слезами на глазах говорил лет сорока первый помощник пассажирского теплохода. Вдруг встал и достал из бара рюмки и коньяк.

– За встречу! Тебе то можно?

– Можно если осторожно – с улыбкой сказал Егор.

– С фильмами ничего не выйдет. Мы сегодня вечером уходим. У нас 35-милимитровые фильмы и они на английском и немецком. Правда, у нас, что то случилось с киноустановкой. Наш, киномеханик не знает в чём причина.

– Какая у Вас аппаратура? Наша?

– Да наша. КН12.

– КН12! Мне знаком. Я ведь училище закончил в Минске и работал в кинотеатре и с КНом работал.

– Егор. Спасай! Посмотри, может поможешь. Вызову киномеханика – не ожидая согласия Егора, первый помощник поднял трубку телефона. Набрал номер, и когда ответили, пригласил киномеханика к себе. Тот довольно быстро пришёл.

– Сходи с матросом посмотрите установку. Может он, что подскажет, – предложил киномеханику первый помощник и добавил, – идите так, что бы наши, вас поменьше видели. Порвут же хлопца, – Егор не понял последней фразы, кто и за что должен его порвать, но задавать лишние вопросы его отучили ещё в Лиепае. Они встали и пошли с киномехаником в кинобудку. Познакомились. Парня звали Виктором. Егор осмотрел кинопроектор. Запустили. Пленка прыгала, шла рывками. Егор догадался о причине неполадки. Стосемизубая текстолитовая шестерня на одном из постов просто износилась. Из ЗИПа достали новую. Поменяли и всё пошло как по маслу.

– Не ленись использовать ручку при запуске проектора, иначе в один прекрасный момент, вместо шестерни получишь кучу опилок. Червяк стальной, шестерня текстолитовая, рывок и он, что фреза срежет все зубья на шестерне.

– Во блин, а я и не знал – удивился Виктор.

– Откуда тебе знать. Этому в училище учат. Ты при запусках постепенно жевал шестерню.

– Спасибо Егор. Буду знать теперь

Решили вернуться в каюту первого помощника, но не тут то было. Это они думали, что прошли незаметно. А на самом деле Егор знал, что ничего на корабле полностью тайно сделать невозможно. В коридоре их ждали три девушки лет двадцати пяти или чуток больше.

– Это кто? – угрожающе спросили они киномеханика.

– Наш военный матрос, они в ремонте стоят. Приходил помочь мне с киноустановкой, идем к Василию Ивановичу, – ответил Виктор и обречённо посмотрел на Каминского.

– Топай! – скомандовала одна девушка, и уже ласково сказала Егору, – Мы тебя братишка сами отведём к помполиту. Только на минутку зайдем к нам в гости, – киномеханик Виктор тихо удалился, а Егор, будто под конвоем, пошёл с девчонками. Они вчетвером зашли в каюту. Хорошая каюта. Чистая. Отличная обстановка. Девчонки достали из бара кучу разных бутылок. Налили себе и Егору выпили. Парню, ещё хороший такой, бокал коньячка плеснули. Егор и его опрокинул: «Хорошо пошёл зараза. Похоже, не обещал вернуться» – подумал он, не догадываясь, что бы это всё значило. Заговорила та, что командовала в коридоре.

– Парень, мы второй год мотаемся по морям и океанам. На борту одни иностранцы. Наших мужиков из команды получается один на пятерых и тех половина старпёры. С иностранцами нам нельзя, сам понимаешь, особый отдел бдит. Ты меня понял? – девушка быстро стала раздеваться, остальные вышли в коридор, но явно не ушли. Уже обнажённая девушка потащила Егора в койку. Он слабо протестовал.

– Я женат.

– Я тебе не предлагаю на мне жениться, – и содрала с Егора брюки. Упала на спину, раскинула широко ножки, прижав парня к себе, а затем решительно, рукой ввела его в себя. Егор упал на неё. Девушка обвила парня ногами вокруг талии. Коньяк ударил Егору в голову, он страстно стал удовлетворять оголодавшую женскую плоть. Девушка получила оргазм довольно быстро, видимо действительно изголодалась и очень громко. Не успел парень, что то предпринять, как вернулись в каюту две девушки, на ходу раздеваясь. Первая встала с койки, не одеваясь, села за стол налила себе целый бокал коньяка, опрокинула его залпом словно водку. Стройная даже худенькая, блондиночка уже сидела на Егоре и неистово двигала тазом. Сорвав с парня голландку, она прижала её к лицу, вдыхая всей грудью, не стираную с Лиепаи и насквозь пропотевшую матросскую робу, приговаривала: «Родиной пахнет! Русским духом пахнет! Мужиком пахнет! Нашим мужиком пахнет!». От её причитаний и коньяка парень начал звереть, схватил обеими руками её красивую грудь. Они слились в экстазе. В этот раз оргазм получили одновременно оба. Кричала уже не только девушка, но ревел, словно бык и Егор. Только красавица, вся мокрая от пота, слезла с парня, села за стол, как третья, черноволосая, маленькая, фигуристая хохлушечка, стала делать Егору минет. Долго парня не пришлось возбуждать. «Стрелец» находился к тому времени в Гдыне третий месяц. Близость Егора с этой миловидной девушкой прошла в позе сзади. Понятное дело, она кончила быстро. А Егор знал, что второй раз он будет долго готов к сексу. По второму разу встала первая девушка, но уже на колени, её вскоре сменила, вторая в той же позе. В итоге Егор и сам получил второй оргазм. Он не задумывался и кончал в девушек, похоже их это тоже не волновало, более того они чувствовали этот момент и помогали парню ещё сильнее двигая своим попами. Егор рухнул в мокрую от пота постель. Отдышавшись, встал и подошёл к столу. Девчонки протянули ему бокал с коньячком, он пропустил его словно водку, подражая первой девушки. Все обнажёнными, разместились за столом. Пили опять коньяк. Закусывали шоколадом, апельсинами, бананами и ананасами. Егор потерял ориентацию не только во времени, но и в пространстве. Теория относительности Эйнштейна, оказывается верна не только при скоростях близких к скорости света, но и при условии, когда три молодых, первосортных женщины, до смерти изголодавшихся без секса, встречают такого же изголодавшегося молодого мужчину. Здесь уже не имеет значение ни одна из физических величин, ни время, ни масса, ни пространство, ни размер.

Девчонки довольные, наперебой рассказывали матросику о своей тяжелой судьбе без мужчин и мужей. Егор оказался в раю. Он ничего не понимал из-их разговоров, но ему было ужасно хорошо, так хорошо, что он был готов умереть, только бы это никогда не закончилось, хотя даже не знал их имён. Откупорили третью бутылку коньяка. В дверь каюты постучали. Вошёл первый помощник. Удивительно, девчонки даже дверь не закрыли. Он окинул всех взглядом, покачав головой, обратился к Егору.

– Ты хоть цел. Я этого и опасался.

– Василий Иванович! Вам не стыдно? Скрыли от нас нашего военно-морского защитника Родины, – пошла в атаку на первого помощника, самая смелая, что была первой.

– Парню пора на свой корабль, пока вы его не напоили в стельку. Он уже у нас три часа. Вы же не хотите, чтобы его отправили на губу, – спросил девушек Василий Иванович и добавил – помогите ему одеться и пошли.

Девчонки одели Егора. Сами оделись и они всей компанией потянулись к трапу. У трапа их ждал киномеханик Виктор, с двумя бутылками коньяка, девчонки, оказывается, тоже прихватили две бутылки. Коньяк распихали по фильмоноскам. Виктор и самая смелая, первая, вызвались, проводит Егора до проходной завода. Дальше их все равно не пустят. У проходной завода Егор спросил девушку.

– Как твоё имя?

– Не важно. Спасибо тебе морячок за всё, – она поцеловала Егора в губы и с Виктором вернулась на «Украину».

«Главное от трапа добраться до каюты не выдав себя» – Егор собрал всю волю в кулак и подошёл к «Стрельцу». Невеззуха!. От трапа в сторону надстройки шёл Маслов. Вахтенный куда-то отлучился от трапа. Егор окликнул первого помощника, но тот не оборачиваясь, махнул рукой, поднялся по трапу на шлюпочную палубу и скрылся в надстройке: «Прекрасно! Иначе спалился бы» – подумал Егор, стараясь как можно ровнее двигаться по коридору. Наконец, доврался до своей каюты и завалился на нижнюю койку Хорошева. Вскоре в каюту ввалились Калягин и Шаврин. Они сразу определили в каком состоянии их товарищ.