Счастье любить. Сборник прозы и поэзии, посвящённый творчеству А. П. Чехова

Тело бесконтрольно грохнулось на колени, принеся дикую боль, но я не обращал на это внимания, прижимая дрожащее хрупкое тельце Анадж к себе, так отчаянно мечтая остановить её припадок. Едва не раздавив её крепкой хваткой объятий, я нервно стирал слёзы с заплаканного лица, но не имел в себе сил остановить собственный поток солёных капель. Моя Луна была так сильно напугана, что трусилась и не могла взять под контроль собственное тело. Я мог даже слышать, как бьются друг о друга зубы, напоминая тревожную мелодию загробного мира. Она была настолько обессиленной, что казалась невесомой.

Страх истощил её.

В этом воплощении она оказалась намного ранимей, чем когда бы то ни было, ну, или, по крайней мере, в этом воплощении она позволяла себе стать ранимой.

– Умоляю, не надо больше боли, – она едва проговаривала слова, задыхаясь собственными слезами и, сжимая мою футболку, оттягивала вниз, словно пытаясь растворить меня в потрескавшейся земле, напитав её. – Я не выдержу больше, – её нежный голос дрожал, и казалось, она в любой момент может потерять сознание… Если бы это было физической оболочкой…

– Я не сделаю тебе больно, – я уменьшил силу объятий, позволив Анадж лечь на мои колени. – Всё хорошо. Я пришёл, чтобы помочь. – Всё, что я мог в данное мгновение, гладить её голову, перебирая спутавшиеся пряди.

Вокруг нас медленно распространялся свет, позволяя немного ориентироваться в окружающем пространстве. Где-то вдалеке стали возгораться небесные цветы, которые теперь принято называть фейерверками. На мгновение мне показалось, что на холме я увидел силуэт наблюдающего за нами Муна. Это должно было быть видением, но я знал, что это был он.

Мунбин…

Кёррифер…

Принц Духа…

Принц Эфира…

Мой хён в настоящем и мой брат в прошлом.

Только ему было подвластно находиться в её саду всегда и в любое время. Понимая это, меня охватила ревность, но даже это сейчас не имело значения – сейчас всё было сосредоточено на благополучии моей Луны.

Я видел его.

Я уверен, что это был Мунбин, наблюдающий за комфортом и благополучием Новолуния, которую мы так сильно любили. Мы буквально помешались на счастье той, кто когда-то сделала нас нами.

Сейчас я видел слегка выделяющуюся в редких вспышках небесного света каменную лестницу, ведущую на вершину, где за силуэтом Муна постепенно вырастал замок Верховной Луны, который я всё ещё помнил… Вернее, руины замка. Мунбин смотрел куда-то в небо, словно искал там ответы…

Но неужели у нас был шанс получить хотя бы один ответ?

Неужели он думал, что, скрываясь от всех нас в саду Новолуния, ему удастся обрести давно утерянное счастье?

Анадж всё ещё дрожала и не контролировала дыхание, но пульс постепенно возвращался в нормальное состояние. Кажется, я и сам испытывал нечто, подобное её панике, только моя была связана с тем, что я впервые в этом рождении мог её коснуться, пусть и не физического, но такого родного воплощения. Каким же наивным идиотом я был, когда считал, что испытаю в это мгновение счастье! Касаясь моей Луны, я мог лишь чувствовать, как душа разбивается на триллион осколков, каждый из которых превращается в шипы и пронзает сердце. Мне с трудом удавалось дышать, зная, что это лишь мгновение и совсем скоро мы вернёмся в наши тела, которые сейчас находились на разных частях Праносталь.

Как возможно испытать счастье, находясь на пограничье с отчаянным безумием?

– Твой сад прекрасен, Анадж, – улыбаясь, я чувствовал солёный привкус на губах и ненавидел себя за невозможность прийти в нормальное состояние. – Даже слегка запущенным он полон редких цветов и строений, дорогих нашим сердцам. Ты сохранила всё, что мы едва не забыли.

– Почему я оказалась тут? – теперь её слова звучали разборчиво и, кажется, даже дыхание стало спокойным и умиротворённым. – Меня не было здесь много лет, и я не уверена, что готова находиться тут. Меня не должно быть в Пурпурном саду, – она с непониманием осматривалась и постепенно всё вокруг становилось различимым. Словно кто-то выкручивал регулятор освещения, постепенно позволяя свету заглушить тьму. – Не должна…

– Если бы я мог, – меня пугало её отчаянье, – то забрал бы всю твою боль и все страхи, моя Луна. Я бы с удовольствием взял всё плохое, что доставляет тебе дискомфорт и причиняет страдания.

– Ты так и не ответил. Почему я нахожусь в этом саду?

– Видимо, потому что сейчас твоим телом управляет другая душа. Тебя же вернуло в чудесный сад твоего подсознания, создаваемый твоей чуткой душой с самого первого рождения.

– А как ты оказался здесь? – её вопрос звучал невинно, но я замер в ожидании, словно вот-вот мог получить удар, не успев выставить защиту. – Если этот сад находится в моём подсознании, как ты оказался здесь? – Анадж слегка сжала пальцы, и я ощущал едва уловимое покалывание, которое скорее напоминало щекотку, чем желание причинить боль.

Она нервничала. Она боялась услышать ответ. Она боялась, что это окажется ложью. Анадж не хотела, чтобы эта встреча оказалась вымыслом. Она опасалась, что я могу оказаться очередным видением или, что ещё хуже, галлюцинацией.

– Я не мог оставить тебя наедине с этим страхом. Ты впервые заточена в собственном сознании, а я хорошо помню твою нелюбовь к пространствам, откуда нет выхода.

– Так значит… – она резко подскочила и посмотрела в мои глаза. Серые радужки пристально всматривались в чёрную бездну моих, и на этот раз я понимал, что эту игру в гляделки я проиграл ещё до начала. – Это действительно ты, – холодные руки коснулись моих щёк, заключая в плен тонких пальцев, а я пребывал в оцепенении, – твоё лицо… Аланэс не соврала – все пришедшие видения были в том числе и о тебе…

Забавно, мы не могли поверить в реальность друг друга, даже зная имена и то, как выглядим. Нам сложно принять тот факт, что мы наконец живы, находимся в одном времени и можем быть вместе.

– Я так много лет пытаюсь до тебя докричаться. Я так много лет расшибаюсь в кровь, обливаясь потом и слезами, не думая ни о чём, кроме призыва тебя через песни, интервью, программы… – Мне казалось, этот поток слёз, что предательски пролился, уже невозможно остановить – Я уже и не надеялся, что ты поймёшь… Я боялся, что ты оставишь меня одного в этом холодном и пустом мире. Мне казалось, что я сошёл с ума так много раз, что, поверь мне, будь моя воля, я бы давно оказался закрыт в лечебнице.

– Бедный мой принц, – услышав эти слова, меня сковали цепи со всё теми же пыточными шипами. Она сказала это так легко, что я мог бы поверить в правдивость данных слов, но Анадж не помнила нашего прошлого. – Бедный мой Кённе, – большими пальцами она коснулась моих губ, а я не мог даже моргать. Всё, о чём я мог мечтать, чтобы Новолуние пробудилась прямо в эту минуту, и плевать, что будет в физическом мире. Плевать, сколько всего придётся вновь пережить. Я просто хотел, чтобы мелодия её голоса произносила все имена и прозвища, что когда-то она же сама мне и дала.

Вокруг постепенно стал пробиваться уже более яркий холодный свет, так хорошо знакомый мне. Серебристый отлив лунного свечения я бы никогда не спутал ни с чем другим, ведь так могла сиять только одна энергия – так горела моя Вселенная – Анадж. Я даже не мог подумать о том, что её душа сможет начать пробуждаться, ведь несмотря на то, что она была прямым перерождением Новолуния, осколки, находящиеся в ней, имели огромное влияние, и его нельзя было недооценивать.

– Ты так одинок, – цвет её глаз посветлел на несколько оттенков, и два кусочка льда с сожалением смотрели в мои глаза, пытаясь выудить из этих зеркал необходимую информацию, – но почему ты так одинок, – она непонимающе и как-то по-детски склонила голову набок, – ведь я здесь?

– Ана… – слова застревали в горле – …джамун?

В её взгляде появлялось всё больше жизни и уже прорисовались знакомые и так сильно мною любимые в прошлом блики. Из всех наследниц Лунного королевства только её глаза могли сиять лунными бликами, и это всегда заметно отличало мою Луну от всех остальных принцесс.

– Я так соскучилась, – не отстраняя рук от моего лица, она приблизилась и, едва заметно улыбнувшись, поцеловала. Её губы были такими же на вкус, как я и запомнил. Её запах был совершенно идентичен тому, что пропитывал меня каждый раз, соприкасаясь с ней.

Казалось, что все временные рамки стирались и в данный момент, мы снова были принцем Воды и Новолунием, не имеющими никакого мучительного прошлого.

Кожа Анадж пропитывалась свечением, стремительно просачивающимся из трещин, а сила моей Луны возрастала на глазах. Мне не было страшно и, дай она мне шанс, я бы прямо сейчас отдал свою жизнь ради наполнения её ослабшего тела, но Анадж отстранилась, продолжая едва заметно улыбаться и изучать лицо своими пальцами. Мне так нравилась невесомость её прикосновений, что я улыбался как идиот.

Анадж приобретала знакомые очертания, а сад всё больше напоминал первостепенный вид, который хранила моя память.

Пусть почва под ногами всё ещё оставалась высохшей настолько, что трещины прорисовывали абстрактные сюжеты…

Пусть стены лабиринта в большинстве своём ещё состояли из пугающих веток терновника, но уже с появляющимися ягодами…

Пусть цветы дивансий всё ещё были спрятаны от взора, а кэмпионы росли отдельными островками…

Пусть река ещё не расширила свои границы и напоминала струйку…

Это уже был тот Пурпурный сад, который я хорошо знал.

В это было трудно поверить, ведь никогда раньше нам не удавалось пробудиться так рано и настолько быстро. Конечно, я понимал, что она проснётся и снова будет Анадж, но сейчас рядом со мной была Новолуние – королева Верховной Луны.

– Почему ты так расстроен? – Анадж целовала каждую слезинку, скатывающуюся по моим щекам. – Ведь мы уже вместе в этом рождении, осталось лишь дойти друг к другу.

– Было бы это так просто… – сам не понимая, откуда во мне появилось столько пессимизма, я поднялся на ноги и повёл за собой мою Луну. – Я бы хотел, чтобы ты вспомнила всё, что произошло с нами сейчас, и уже никогда не забыла меня. – Я больше всего жаждал проснуться однажды утром и узнать о том, что Анадж знает обо мне и понимает всю нашу значимость друг для друга.

– Уверена, что мы сможем найти решение нашей проблемы в максимально кратчайшие сроки, ведь времени на раскачку больше нет ни у одного из нас. Если мы затянем с нашим соединением, потеряем все козыри. – Она говорила это спокойно и с полным осознанием, но почему-то мне не становилось легче.

– Я ищу. Каждый грёбаный день с тех пор, как всё вспомнил, я не позволял себе растеряться и сдаться. А с того момента, как увидел тебя, я и вовсе помешался. Вся моя жизнь превратилась в поиск ответов, подсказок и вариантов выхода из этого замкнутого круга.

В памяти всплывало всё то множество срывов, истерик и самобичеваний, которые я едва преодолел. Сейчас мне страшно от того, что я мог тогда потерять желание жить и утратить возможность нашей встречи.

– Мой принц, ты самый сильный из всех, кого я встречала. Если кто и найдёт решение этой загадки, то именно ты.

– Загадки? – я не совсем понимал её, и на мгновение мне стало страшно.

– Конечно же! – она задорно улыбнулась, а волосы, уже полностью окрасившиеся в белоснежный, отросли до стоп.

Резко остановившись, я посмотрел на Анадж, но вдруг осознал, что мы стояли прямо перед хрустальным мостом, соединяющим островок Лабиринта памяти и просторной поляны, где вдали и располагался холм с величественными руинами замка Верховной Луны. Несмотря на то, что река ещё не заполнила расщелину, пройти на другую сторону можно было только по мосту, а ведь я и не предполагал, что это углубление может быть таким большим. Мне казалось, я не видел дна, в то время как журчание воды становилось всё сильнее и отчётливо давало понять, что поток был достаточно напористым.

Этот мост появился в момент рождения Чимми и тогда соединил пустырь с лабиринтом, заполненным цветущими белоснежными дивансиями, появившимися из ниоткуда в момент пробуждения детей Новолуния. Мы дали этим цветам название от первых случайных слов, сказанных тройняшками. Так много вещей тогда появилось случайно, чтобы стать настолько важными для нас сейчас.

Меня не удивляло, что они находились в её саду, ведь это было прямым доказательством того, что мы действительно когда-то жили и наши чувства имела значимость. Сейчас мост был словно подсвечен изнутри лёгким фиолетово-розовым цветом, и я не понимал, каким образом это происходило и откуда исходило свечение, ведь вокруг не было ни одного источника света.

– Нет никаких тайн, есть лишь хитрость, к которой необходимо подобрать подходящий ключ, задав один единственный правильный вопрос. – Её улыбка ослепляла.

Это уже полностью были энергии моей Луны.

Передо мной стояла истинная любовь моей души, способная говорить и сиять так, как делала это десятки тысячелетий назад, когда я впервые посмотрел на неё не как на сестру, а как на ту, с кем хотел провести всё своё бессмертие.

– Так значит… Ты всегда была в курсе того, что с нами будет происходить? – мне казалось, я хотел разозлиться на неё, но это едва ли могло иметь хоть какой-то смысл, ведь именно я когда-то учил её тактике и стратегическому мышлению, и именно я внушил ей основное правило любого манёвра – никто не должен узнать о следующем ходе, пока в этом нет необходимости. Я и сам поступал так же.

– У нас никогда не было выбора, и я нашла единственное правильное решение, будучи уверенной в твоей силе и стремлении. Я – твоя Вселенная. Ты – моя Галактика. Всегда помни об этом в моменты сомнений и страхов. Внутри нас уже есть всё необходимое для преодоления головоломок, которые подкидывает жизнь. В нас с тобой и в нашем нынешнем окружении скрыты все необходимые ключи, а замки, что должны быть ими открыты, мы и так хорошо знаем.

Я понимал, что она имела в виду, но не мог до конца принять это. Мне было сложно позволить мыслям о подготовленности всего изначально попасть в мой мозг, ведь это означало бы, что все мы слепо шли по уготованному сценарию.

– Мне нужна ты. Я устал пребывать в безутешных мечтах о том, как мы находим друг друга, обретая долгожданное спокойствие. Во мне не так много сил, чтобы знать о том, что ты находишься в одном времени со мной, в одном мире… Но мы не вместе. Так много условий для обычного счастья, которое мы, совершенно точно, выстрадали и заслужили. Неужели я так многого прошу? Мне просто нужна ты. – напоминая себе ребёнка и злился на себя, но не мог ничего сделать с тем эмоциональным потоком, что вырывался наружу.

– Мне тоже нужен ты. Всегда только ты. – обвив мою шею, Анадж заплакала, а горячие слёзы обжигали кожу. – Нам надо потерпеть совсем немного. Ещё пару уровней, и мы выкрутим собственные настройки на максимум. Я скоро догоню тебя, – отстранившись, она вновь смотрела на меня. Это те самые лунные хрусталики, которые я помнил и которые видел во снах с самого детства в этом рождении. Я даже помнил, как синие искры разбавляют холодное свечение лунного хрусталя, превращая любой её взгляд в нечто воистину магическое. – Возносись как можно выше и не бойся. На любой вершине этого мира, какой бы недоступной она не казалась, я буду рядом с тобой. Не останавливай своё развитие из-за страха, что я где-то позади. Не сомневайся во мне, Кённе. Совсем скоро я возьму твою руку в свою.

– Ты всегда чем-то жертвовала, отодвигая меня на второй план. Я устал быть твоей Галактикой, ведь ты никогда не принадлежишь мне полностью, в то время как я в прямом смысле существую ради тебя. – Ну, вот опять. Обиженный мальчишка вырвался наружу, заставив ненавидеть собственный голос, озвучивающий эти слова. Идиот. Анадж стала когда-то королевой не от собственного желания, а из-за необходимости и недостойности остальных претендентов. Она правила шестнадцать тысяч лет, и это был расцвет Лунного королевства. Наши потомки не смогли унаследовать её мудрость и уничтожили то, что моя Луна выстраивала с таким трепетом и трудом, жертвуя собственным счастьем.

– Мы совместно создали нечто прекрасное, мой принц. Это воистину потрясающее проявление наших чувств, и я горда тем, что мы освятили Димисар этим даром. Сейчас же я восхищаюсь тем, как ты оберегаешь наше творение в этой жизни. Мы прошли через десятки тысячелетий не для того, чтобы грустить о том, что было сделано у истоков. То, что мы сделали и те, кем были, – наш опыт, призванный выстроить это настоящее таким, как мы хотим. В этом рождении ничто и никто не сможет помешать нашей утопии. Присматривай за нашим даром этой Вселенной и не позволяй ему грустить, – она усмехнулась.

Хотелось рассмеяться и самому, но вспоминая, чем действительно чреваты расстройства детей Верховной Луны, уже становилось абсолютно не смешно. Я помнил, как долго разгребал последствия их депрессий.

– Я и за тобой присматриваю. Насколько это дозволено. Хотел бы делать это более тщательно, но не имею права вмешиваться в твою жизнь настолько.

Мы всё ещё стояли по центру моста, и, казалось, рассвет наконец вступал в свои права. Небо над садом покрылось множеством красок, включающим все оттенки фиолетового, и это вызывало восхищение. Казалось, я на мгновение оказался в чарующей сказке. Огненные цветы один за другим вспыхивали и гасли над замком, отчётливо прорисовывая его силуэт. Это был самый красивый фейерверк, что я видел в своей жизни, и в переливах золота и серебра отображалась вся наша история.

Шум на мгновение испугал, заставив перевести взгляд вниз. Большая волна накрыла ущелье под ногами, заполнив его до краёв водой с мелким серебристым переливом, чем-то напоминающим многочисленные звёзды в Праносталь. Белые и серебряные рыбы тут же захватили водное пространство, а откуда-то с самого дна исходило нежное свечение, позволяющее в деталях видеть оживший подводный мир.

– Потерпи ещё чуть-чуть. – Анадж пробудилась в первозданном виде Лунной принцессы и королевы трона Стихий. Этот её лик был прекрасней всех остальных, ведь это был эпик концентрации её силы. Она могла всё, чего пожелает, когда достигла этого уровня развития души, и отпечаток полумесяца на лбу свидетельствовал о том, что ей удалось сохранить свою душу со всеми уровнями развития силы. Это радовало и поражало, ведь я в этом рождении смог сохранить лишь часть своих способностей. – Посмотри, за несколько минут ты уже пробудил мой сад от спячки.

Сад трансформировался ежесекундно и уже был наполнен жизнью, не оставив и следа от сухой земли и трещин, пугающих своим истощением. Всё вокруг начинало дышать, превращаясь в место, наполненное магией и давно утерянными между мирами Димисар существами.

– Это множество цветов и серебристые блики с лучами напоминают мне что-то… что, казалось, я видел… – сад действительно проснулся от сна, и количество терновника заметно уменьшилось, дав пурпурным цветам прорасти в новых местах, напылением заполнив огромное пространство, сейчас прорисовавшееся ярусами и этажами. Весь холм превратился в прекрасное многоцветье различной растительности, заманивая подойти ближе. Лестница, вырезанная в камне, вела к замку и уже не так сильно пугала отсутствием перил и своим растворением в обрыве. – Это напоминает… – сейчас это был прекрасный пурпурный рай с серебряным отливом, означающий величие, независимость, достоинство и мудрость, стремление к идеализму и гармонии во всём. Этот цвет всегда наделял духовной силой и возносил на новый уровень слияния с Высшими. Как только Анадж взошла на трон, все оттенки фиолетового ворвались в Тримирие, став неотъемлемой частью всего. Это был наш личный цветовой спектр. – Неужели это?

– Пока я не могла вернуться к тебе, пока не имела возможности открыть для тебя вновь свой сад и посетить твой, – её улыбка дарила нежность, а тепло окутывало тело, словно объятия Анадж, – мне пришлось создать его копию вокруг тебя, чтобы ты никогда не был один и всегда был окружён любовью такого масштаба, чтобы не ощущал тоску. Прости, что смогла сделать так мало. Мой Пурпурный сад всегда был рядом с тобой, как и ты рядом, через свои послания и мотивацию.

– Но ты иссушила свой сад… – я понимал, что она говорит о нашем фандоме, его цвете и мощности, что он приобрёл за это десятилетие. Теперь я мог точно сказать, почему становился таким сентиментальным, видя пурпурные огни на концертах и лучи серебристого света от лазеров и стробоскопов. Каждый фанат, светящий своим лайтстиком, был цветком из сада Новолуния, сердце которого обрело физическую форму. Всё это напоминало мне Пурпурный сад моей Луны, и лишь в эти моменты я мог почувствовать себя приближенным к её любви, такой обволакивающей, преданной и заботливой. Именно поэтому лишь в моменты единения на выступлениях я был так счастлив и настолько наполнен.

– Это была плата за то, что я дала тебе. Мой принц, я никогда не пожалею о том, что сделала в этой жизни для тебя, ведь знаю – ты сделаешь во много раз больше.

– Я смотрел на всех них и чувствовал тебя. Теперь я понимаю, почему всегда ощущал твоё присутствие, а в текстах обращался к тебе. Теперь это обретало смысл.

– Твои… Ваши тексты прекрасны. Я всегда наслаждалась ими… Мой принц, запасись терпением. Наши дороги вскоре соединятся.

– Я отказываюсь жить без тебя.

– Мой милый принц, я тоже отказываюсь жить без тебя. Именно поэтому мы оба делаем так много для нашего воссоединения.

– Сейчас я не знаю, как реагировать. Ты отказалась от многого… Блин, Анадж, ты всегда лишала себя счастья. Сначала ради семьи, потом ради королевства, затем ради детей. И сейчас вновь, но уже ради меня. Я же, в свою очередь, лишь принимаю эти жертвы. Как ты можешь продолжать так поступать?

– Я не настолько самоотверженна, чтобы лишать себя счастья, Кённе. Всё, что было сделано, и всё, что ещё предстоит сделать, приведёт к результату, которого мы оба так сильно ждём. Меньше всего я хочу, чтобы ты испытывал из-за меня дискомфорт или чувствовал боль. Я делала всё для того, чтобы у нас хватило сил, знаний и навыков в этой жизни для осуществления задуманного. Мы прошли через сотни перерождений не для разрушения наших душ, как можно было бы подумать. Нет. Всё, что мы испытывали, и вся та боль с лишениями были даны нам тогда, чтобы в «Сейчас» мы могли одержать победу и начать диктовать свои условия.

– Я многое смог просчитать в этой жизни для нашего воссоединения, и план уже запущен в действие, но…

– Ты умничка, мой милый принц. Даже в беспамятном состоянии я чувствую твои вибрации рядом. Я чувствую их уже пару месяцев.

– Да. Мне удалось найти тебя в августе. Только от этого ещё тяжелее, ведь я прекрасно знаю, где ты, кто ты, – злость сдавливала, и я с трудом сдерживал интонацию, – и кто рядом с тобой.

– Тот, кто рядом, – она тяжело вздохнула. – Пусть у нас и одно тело, значимость имеет лишь душа, ведь физическую оболочку мы вскоре трансформируем. Прошу, не думай ни о ком, кто делит быт, постель и даже эмоции с этим телом. Я всегда принадлежала и буду принадлежать только тебе. Но, – лёгкий прищур её глаз заставил вздрогнуть, ведь так она обычно отчитывала нас с сыном, – тебе и твоим соучастникам необходимо заручиться поддержкой Тристаны. Она играет одну из ключевых ролей в этом рождении.

– Терпеть не могу эту выскочку…

– Эта выскочка не просто так осколком застряла в моём теле. Так же, как и Арис, перерождённый в теле медиума Ольгуса. В этой жизни каждый прохожий имеет значимость, и тебе необходимо включить это знание в свой план. Помни про единственное условие – четырнадцать совместных перерождений, и тогда нас ждёт успех.

– Ты так уверена, что нас ждёт успех?

– Я уверена в тебе. Я уверена в себе. Я уверена в нас. А значит, мы не проиграем.

– Мне придётся вернуться в ту реальность, где тебя нет.

– Меня нет в твоей реальности лишь сейчас. Вскоре это изменится. – Анадж сделала шаг, и её окутало свечение такой яркости, что я непроизвольно закрыл глаза рукой. – Пойдём, Кённе, надо вывести тебя, пока ты не застрял тут. Я буду ждать тебя в нашей общей реальности, мой принц.

– Я так не хочу оставлять тебя, – мне меньше всего хотелось возвращаться туда, где я вновь останусь один среди толпы.

– Это всего лишь одно из вынужденных расставаний перед нашей утопией, – она поцеловала меня, и я почувствовал, как исчезаю из её энергетического пространства.

Наша история хоть и была болезненной, я никогда не мог назвать её таковой, ведь это было самое чудесное и волшебное событие, посланное нам Высшими.

Все испытания, что были даны нам, – сила, закалившая нас и сделавшая теми, кто мы есть, и, я знаю, ничего не было напрасным.

На этот раз, вопреки нашим страхам, мы реализуем все свои мечты, чтобы создать нечто ещё более потрясающее, чем уже созданное нами чудо в первом рождении.

Мы разбиваем себя на осколки,Заполняя терновником раны души,И в шипах, через сухость проросших,Боль хороним напоминаньем любви.

Ольга Бурыгина