Ты мой враг

– А что сделала бы ты?

– Хочешь честный ответ?

– Другого не приму.

– Я бы попросила журналистов напечатать моё фото и новость о выигрыше во всех газетах и журналах, чтобы, как это обычно бывает в таких ситуациях, у меня чудом объявились многочисленные потерянные лже-родственники, и мне больше не пришлось бы одной справляться с закидонами моей матери.

– Неужели всё так плохо?

– Кроме мамы, у меня никого нет. А в детстве она заставляла меня отдавать мои игрушки детям-сиротам. Поэтому мне приходилось прятать свои самые любимые и потом тайком играть с ними.

– А твой отец?

– У меня нет отца. Хотя очень бы хотелось, – с грустью отворачивается к окну. – А что бы сделал ты, выиграв в лотерею?

– Я бы выгодно инвестировал полученные средства и стал ещё богаче.

Даже не отрывая глаз от дороги, чувствую её пристальный взгляд на себе.

– Это сделало бы тебя счастливым?

– Не деньги приносят мне счастье, а риск. Я люблю ходить по краю пропасти и постоянно доказывать себе, что способен на большее.

– Ого. Вот это откровенность.

– Я всегда говорю, что думаю. Не терплю лицемерия и людей, которые хотят обмануть меня, притворившись тем, кем они не являются.

– Наверное, нелегко занимать столь солидную должность, как у тебя, в огромной корпорации.

Не то слово.

– Пока справляюсь.

Навигатор показывает мне нужный подъезд, и я паркую машину возле старенького пятиэтажного дома.

– Ещё раз спасибо, что подвезли, – открывает дверь.

– Без проблем. Улажу пару дел и сразу заеду за тобой.

– Что? Зачем? – замирает на месте.

– Поужинаем вместе.

– Вы… ты… – гулко сглатывает, – приглашаешь меня на свидание?

Свидание?

Как же.

– Нет, Оксана. Я не хожу на свидания. Но твой бизнес-план заинтересовал меня, и сейчас мне хочется обсудить его подробнее.

Девчонка багровеет от смущения.

Ну сама невинность, ей-богу.

– О! Хорошо. Давай.

– Запиши сюда свой номер, – протягиваю ей мобилу. – Позже я позвоню.

Не в состоянии сформулировать разрывающие голову мысли, я возвращаюсь в офис.

– Артур Морисович, вас ждет Виталий Алексеевич, – вместо приветствия докладывает моя секретарша.

– Скажи говнюку, что меня нет.

– Да, но он…

– Если будет настаивать, скажи, что я сгорел в аду, куда он меня и послал.

– И, похоже, уже возродился из пепла?

Раздражённо выдыхаю и оборачиваюсь.

Говнюк, оказывается, уже здесь.

Протирает задницей диван в моей приёмной и пытается язвить.

– Поприветствовать тебя не поворачивается язык. Поэтому я сразу попрощаюсь. Пока, Виталик.

– Есть разговор.

– Тогда найди себе благодарного слушателя. Потому что мне с тобой разговаривать не о чём.

Не замедляя шага, иду к своему кабинету.

– Речь о наследстве Павла, придурок.

Моей инстинктивной реакцией было бы вспылить, но я подавляю гнев и, проигнорировав оскорбление, применяю конструктивный подход.

– Какое тебе до этого дела?

– Адвокаты Павла распорядились, чтобы я нашёл некую Оксану Хацкевич и уведомил её о наследстве.

Блядь.

Сжимаю челюсти до скрипа зубов и достигаю ублюдка в два шага, схватив за рубашку.

– Слушай меня внимательно. Если ты подойдёшь к ней ближе, чем на десять метров, я лично лишу тебя способности ходить, переломов в твоём жалком теле все кости.

– Угрожаешь?

– Предупреждаю.

– Бедный папенькин сыночек расстроился, что его лишили денежек?

У говнюка явно поставлены на тормоз все инстинкты самосохранения.

Обычно я пропускаю мимо ушей бред, сочащийся из его поганого рта, но сейчас…

– Заткнись, урод.

– Посмотрим, как ты запоёшь, когда эта баба возьмёт над тобой шефство. И, знаешь что, я лично помогу ей это сделать.

Глава 6. Артур

Три месяца назад

– Дядя Паша, – залетаю в спальню без стука.

Медсестра, до этого устанавливающая капельницу, от неожиданности шарахается.

– Артур! – лицо Павла сияет от счастья. – Ниночка, оставь нас.

– Принести вам что-нибудь?

Мужчина посылает мне вопросительный взгляд, и я подтверждающие киваю.

– Не, нужно, Ниночка. Иди-иди, – торопится побыстрее выставить из комнаты.

– Хорошо, я вернусь через пять минут.

Дверь за женщиной закрывается, и Павел, сияя как рождественская ёлка, приподнимается на кровати.

– Ну, привёз?

– Сразу из аэропорта к тебе, – достаю из внутреннего кармана куртки небольшую бутылочку.

– Открывай, – потирает руки в нетерпении.

Старик попросил меня сгонять в Мексику, чтобы купить ему местную текилу. Вчера он вдруг вспомнил, что десять лет назад пил в Акапулько самую лучшую текилу в своей жизни, и решил, что не может умереть, не попробовал её ещё раз.

– Запереть дверь?

– Не надо, – делает первый глоток и довольно улыбается. – Рай.

– Уверен, что риск того стоит?

– Думаешь, лекарства, которые они заливают в меня литрами, полезнее? Если я сдохну, то хотя бы счастливым. Вкус именно такой, как я его и запомнил, – старик делает ещё несколько смачных глотков и ставит бутылку на прикроватную тумбу.

Взгляд цепляется за стоящее там фото, из которого на меня смотрит старушка лет восьмидесяти с заразительной улыбкой на лице.

– Это моя мать, – гордо поясняет Павел.

– У тебя её улыбка. Однозначно.

– В молодости она была очень красива. К сожалению, не сохранилось фотографий тех лет.

– Главное, что её образ живёт у тебя в памяти.

– Матери было шестнадцать, когда она принесла в подоле. Семья, боясь позора, выгнала бедную девчонку из дома. А она не придумала ничего лучше, как сбежать в другую страну. Родила меня здесь одна. Без всякой помощи. Замуж так и не вышла. Гордая была страшно, поэтому и с родственниками не общалась до конца своей жизни. Сама меня на ноги поставила, дала образование.

– Смелая женщина.

– О, да. А ещё она была очень умной.

– Она ведь была учителем математики?

– Да.

– Понятно, откуда берут корни твои гениальные навыки в расчётах.

– Она многому меня научила.

С грустью смотрю на морщинистое лицо мужика.

За последние недели он сильно сдал. Болезнь медленно, но верно пожирает его изнутри.

– Дядь Паш, о чём ты жалеешь больше всего?

– Да ты и так знаешь. Я хотел детей. Но, видимо, нам с Ларисой не было суждено стать родителями вместе.

Павлу было пятьдесят, когда он связал себя узами брака с разведённой женщиной. Великодушно принял и её сына Виталика от первого мужа.

Старик надеялся, что Лариса подарит ему наследников, но после нескольких выкидышей женщина отказалась вновь беременеть, и они вскоре развелись.

А через год после расставания его бывшая супруга вновь вышла замуж и залетела от своего нового муженька.

Эта новость буквально убила Павла.

Ему поставили смертельный диагноз, но он сумел, поддерживая здоровый образ жизни, прожить ещё пять лет.

– Это твоё главное сожаление? Неужели за все года…

– Нет, сынок, не это. Был в моей жизни один очень позорный момент, о котором я никому не рассказывал. Судьба повернулась ко мне задним местом после того, как двадцать лет назад я заставил забеременевшую от меня девушку сделать аборт. А она очень хотела оставить ребёнка. Пыталась меня переубедить, на коленях молила выслушать её и дать шанс малышу на жизнь, но я оставался непреклонным. Заставил её убить наше невинное дитя.

– Что с ней стало?

– Она уехала. Понятия не имею, как потом сложилась её жизнь. Но если бы я не был таким твердолобым, то сейчас рядом с моей кроватью сидел был мой сын. Или дочь.

– Грустная история. Но, положа руку на сердце, я тебя прекрасно понимаю. К таким новостям нужно быть готовым.

– Готовым? Глупости! Посмотри на меня, сынок, и не совершай подобных ошибок. Если судьба подарит тебе ребёнка, никогда не отворачивайся от него и уж тем более не вздумай убивать.

Усмехаюсь.

– Не думаю, что мы с Викой в ближайшее время будем думать о детях.

Павел смеётся.

Он прекрасно знает, что единственную дочку Лавровых не интересует ничего, кроме шоппинга и вечеринок.

Вика младше меня всего на три года, но разница в нашем развитии колоссальная. Я закончил европейский универсисет, объехал десятки стран, изучая особенности бизнеса в ведущих мировых компаниях, а вернувшись, сразу взял на себя должность коммерческого директора.

Когда главным достижением Викуси является умение спускать бабки быстрее, чем их зарабатывают её родители.

С Викой мы давно договорились не ограничивать друг друга ни в чём. Она живёт своей жизнью, я – своей. А наш будущий брак – это не что иное, как выгодное бизнес-сотрудничество.

Бабы для меня всегда были расходным материалом. Удовлетворив физическую потребность, я быстро забываю и имя, и внешность своей одноразовой подружки.

Мне не нужны ни свидания, ни отношения.

– Артур, – Павел берёт меня за руку. – Сынок, спасибо, что все эти годы давал мне возможность почувствовать себя отцом. Я так горжусь тобой. Тем, кем ты стал. В твоих руках наша компания будет процветать. О лучшем наследнике я не мог и мечтать.

– Я сейчас расплачусь, – в комнату без стука и предупреждения заходит говнюк.

– Виталий, – кисло приветствует его старик.

Павел никогда официально не усыновлял сына своей бывшей супруги. У Виталика есть отец, который активно принимал участие в его воспитании. Но Павел, даже не испытывая пылких чувств к пасынку, посчитал правильным дать ему должность юриста в нашей компании.

Мы с Виталиком не поладили с первого дня знакомства, и с тех пор ничего не изменилось. Придурок постоянно задирает меня по каждому поводу, желая выставить в дурном свете.

Сначала я злился и бил ему морду, но с годами успокоился и отправил недоумка в полный игнор.

– Это ты притащил ему текилу? – голос парня искрится яростью. – Так не терпится получить своё наследство?

– Мальчики, не ссорьтесь, – Павел начинает кашлять.

– Придурок, – цежу сквозь зубы.

– Сам такой.

В спальню возвращается медсестра.

– Думаю, вам пора отдыхать, – заботливо поправляет одеяло.

Настоящее время

Выныриваю из воспоминаний.

Это был последний раз, когда мы с Павлом разговаривали по душам. Позже я пребывал в постоянных разъездах, а когда звонил старику, он отвечал на мои вопросы коротко и уклончиво.

А ещё он сказал мне, что в последние дни своей жизни ни в чём не собирается себе отказывать, пустившись во все тяжкие. Насколько это вообще возможно.

И, похоже, на радостях завёл себе молодую любовницу.

Ну развлёкся. Раз, другой. Я понимаю. Но на хрена завещание переписывать?

Разве что им умело манипулировали?

Я должен выяснить, кто такая Оксана. Причём как можно скорее. А если говнюк Виталий сейчас вмешается, то сделает всё только хуже.

Запрыгиваю в авто и, пока еду за девчонкой, набираю своих адвокатов, поручив им начать процесс по оспариванию нового завещания. Кем бы Оксана ни была, она не получит ни копейки из состояния Павла.

Паркуюсь у подъезда и отправляю девушке смс, чтобы спускалась.

Выхожу на улицу глотнуть вечернего воздуха. Поднимаю голову к небу, как внезапно слышу за спиной.

– Эта Хацкевич – настоящая извращенка, – причитает женщина с маленькой собачкой в руках.

Я навостряю слух.

– Что опять она творит? – спрашивает её, видимо, подруга.

– То старика к себе какого-то водила. Он у неё ночевать оставался. И не раз, – переходя на шёпот, прикрывает рот ладошкой. – Теперь с молоденьким парнем роман крутит. Совести нет совсем. Во время моей молодости таких, как она, называли… – резко замолкает.

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что отвлекло сплетниц.

Ага.

Оказывается, женщины настороженно смотрят на дверь подъезда, откуда только что вышла Оксана.

Глава 7. Оксана

Учитывая, что мне так и не дали нормально позавтракать, сейчас я умираю с голода. Но открыв дверцу холодильника, тут же закрываю нос, чтобы меня не стошнило от мерзкого запаха.

– Мама!

– Не надо кричать. Я стою за твоей спиной.

Резко оборачиваюсь.

– Выброси отсюда эту нечисть.

– Дуриан очень благотворно влияет на кожу, зубы и пищеварение. Попробуй кусочек.

– Если я это сделаю, моё пищеварение перестанет работать. Пожалуйста, убери его отсюда. Я хочу есть. Где, вообще, в этом доме нормальная еда?

– Давай я приготовлю тебе суп из красной чечевицы?

Мама так нежно мне улыбается, что я моментально жалею о своей вспыльчивости. Эту женщину нужно любить такой, какая она есть. Напоминаю себе.

– Хорошо, – слабо улыбаюсь в ответ, будучи уставшей после тяжёлого дня, – только… – замолкаю, заторможенно моргая.

На кухню заходит молодой парень. Абсолютно голый. Мой взгляд, конечно же, опускается туда…

К причинному месту! И глаза чуть из орбит не вылезают.

Что это?

Раньше я видела мужские достоинства только в кино. Но то, что сейчас предстало перед моими глазами, – какое-то их жалкое подобие. Тонкий сморщенный стручок размером не больше трёх сантиметров.

– Мама, а это кто?

– Это Лёша, – достаёт кастрюлю и как ни в чём не бывало начинает готовить. – Я же говорила, что он только вернулся из Китая и ему негде было остановится.

– А это Оксана? – парень с ухмылкой рассматривает меня. – Вы с мамой как сёстры.

Жутко неловко общаться с голым мужиком.

– Я понимаю, что вы не нашли места для ночёвки, но неужели так же сложно было найти себе одежду?

– Зачем мне одежда дома?

– Это не ваш дом!

– Оксана!

Поверить не могу, что мать считает нормой приводить голых мужиков в нашу квартиру.

Хотя что с неё взять?

На прошлой неделе здесь ночевал какой-то старик из её ашрама.

Махабхугават

Махабхивагават

Нет, Махабхагават. Точно.

Господи, язык сломаешь, пока выговоришь.

Так вот, они с матерью, воспевая свои мантры, постоянно жгли ароматические палочки, от запаха которых меня мутило до тошноты.

А стоило пожаловаться, так этот снизошедший на землю спутник Кришны посоветовал мне очистить грязь из сердца.

Я плюнула и ушла к себе в спальню, цедя сквозь зубы, что всё, что мне было нужно для хорошего самочувствия, – это очистить квартиру от его присутствия.

Стою и смотрю на голого Лёшу, который, ничуть не стесняясь своего сморщенного стручка, тянется к шкафу взять стакан.

Мученически закатываю глаза. За что мне это всё?

Как же я мечтала иметь нормальную семью, где родители балуют своего ребёнка игрушками и красивыми вещами, ходят с ним играть на детские площадки и летом возят в отпуск.

Знаю, что прошу о многом.

Но хотя бы мама могла быть нормальной. Чтобы рядом с ней я чувствовала себя нужной и защищённой. А не потерянной и брошенной.

Всю жизнь мне казалось, что она старается для других в ущерб моим интересам. Её любовь распространяется на всех, кроме собственного ребёнка.

Ни заботы, ни ласки, ни понимания.

Учась в школе, я была самой лучшей в классе. Я ждала, что мама будет мною гордиться, хвалить за оценки и высокую успеваемость. Но она лишь фыркала и спрашивала, зачем мне это надо. Счастье не в деньгах и знании, а в гармонии души.

Я люблю её несмотря ни на что, но как бы хотелось, чтобы однажды и она полюбила меня. Такой, какая я есть.

Запираю дверь в свою комнату и пишу Зинаиде, что сегодня не смогу выйти. Мои нервы на пределе. Телу нужен отдых. И еда!

Приняв душ и переодевшись в джинсы и футболку, я выхожу на кухню в надежде найти там чечевичный суп. Но вместо ужина застаю голого мужика с пустой тарелкой в руках.

– Это был мой суп? – уточняю настороженно.

– Прости, я не знал. Думал, что оставили для меня.

Парень то и дело вертит бёдрами, чтобы обратить внимание на то, что болтается между ними. Но мне не жаль лишать свои глаза такого пира, поэтому я, морщась, отворачиваюсь.

– А спросить не мог?

– Ты чего такая нервная?

– Где мама?

– Медитирует в своей комнате. Хочешь, я помогу тебе расслабиться, – его губы кривятся в противной усмешке.

Цепенею от шока, когда парень начинает тянуть ко мне свои тонкие, как зубочистки, ручонки.

– Не смей ко мне прикасаться! – повинуясь инстинкту самосохранения, делаю шаг назад.

– Расслабься, красотка. Я сделаю тебе приятно, а ты мне.

– Руки убери!

– Ты же сама пялилась на мой член, – обиженно возмущается. – Вас, баб, не понять, – на его лице вновь появляется гаденькая ухмылка. – Минет – это единственный случай, когда мужчина понимает, что происходит в голове у женщины. Согласна?

Становится так мерзко, что хочется повторно сходить в душ и отмыться. Удары сердца громом отдаются в груди, а в душе бушует вихрь эмоций: отвращение к этому самодуру, гнев, внутренний конфликт, замешательство.

Во мне будто взорвался дремлющий вулкан.

Годами я терпела всю эту шваль. Кришнаиты, свидетели Иеговы, духовные наставники, обычные бомжи, в конце концов. Кого только мать не приводила в дом.

Но никто никогда ещё не пытался приставать ко мне.

А этот парень пересёк границу дозволенного.

На глазах застывают слёзы копившейся годами обиды. Вот бы сжаться в крошечный комочек. Может, если я сама стану меньше, бессмысленная боль в груди тоже уменьшится?

Разворачиваюсь и быстрым шагом иду к выходу.

– Эй, ты куда? – кричит мне вслед чёртов эксгибиционист.

– Подальше от этого сумасшедшего дома!

Выбегаю на улицу, смахивая с щёк слёзы.      Но и здесь меня ждёт очередной шок.

Артур!

Я совсем забыла, что он пригласил меня на ужин и должен был заехать.

– Ты в порядке? – парень обеспокоенно смотрит на моё лицо.

– Нет! Не в порядке. Пожалуйста, увези меня отсюда. Как можно дальше!

– Без проблем! Поехали, – отвечает, не моргнув и глазом.

Глава 8. Артур

Башку разрывает от переполняющих мыслей.

Блядь, каждый раз, как вижу эту девчонку, меня переклинивает.

Причём не только в яйцах, но и где-то в области груди. Сердце пульсирует, будто в предвкушении. К собственному отвращению, признаю, что хочу её.

Хочу трахнуть жёстко. Так, чтобы стонала подо мной несколько часов подряд, срывая горло.

Но пока не выясню правду, не притронусь к ней, чтобы не усложнить ситуацию.

– У тебя что-то случилось? – настораживаюсь, но внешне не подаю вида.

– О да. Случилось, – сжимает руки в кулаки и идёт к тачке.

Лицо малышки каменное. Но это спокойствие только внешнее. Ярость так и норовит выплеснуться из неё огромным фонтаном.

– Тебя бросил парень?

– Нет.

Мы садимся в салон, и я завожу мотор.

– Ты его бросила?

– У меня вообще нет парня, – тянет на себя ремень безопасности.

Едва заметно усмехаюсь. Притворимся, что я поверил.

Краем глаза смотрю на блондиночку. Такая маленькая, хрупкая, как тростинка. Кукольное личико, которое становится ещё милее, когда она хмурится, мягкие вьющиеся волосы, а глазища – просто ураган, способный свести любого мужика с ума.

Видимо, и дядя Паша на старость лет не устоял.

Блядь, зачем только об это подумал?

Как представлю этого лживого ангелочка в объятиях старика, тошнота подступает к горлу. На хер мне трахать его баб.

– Тогда что тебя расстроило?

Оксана отворачивается к боковому окну.

– Бывает, живёт человек и годами мирится со своей безысходностью. Но однажды происходит нечто, что заставляет его открыть глаза и понять, насколько он был жалок. Настаёт время подняться со дна, стряхнуть с себя прилипшую грязь и двигаться дальше. Но уже в другом направлении.

– То есть ты решила начать новую жизнь? – подытоживаю.

– Да, – переводит взгляд своих выразительных глаз на меня.

Приходится сосредоточиться на дороге, чтобы не утонуть в голубых безднах.

– Каким же будет твой первый шаг?

– Для начала я бы хотела поужинать.

Выруливаю на главную дорогу.

– Здесь недалеко есть отличный ресторан.

Новая жизнь, значит.

Интересно карты сложились. На ум мгновенно приходят неприятные догадки.

Что поделать?

В этом весь я: набив кучу шишек, привык видеть в людях самое плохое ровно до момента, пока они не докажут мне обратное.

Может, Оксана узнала о завещании и решила бросить мать, чтобы не делиться.

Нет, не думаю.

Чуйка подсказывает, что дело здесь в другом.

В ресторане Оксана внимательно изучает меню, будто там представлен не список блюд, а научный доклад. Я беру стакан с водой и, не отрывая глаз от девушки, делаю глоток.

– Вы готовы сделать заказ? – к нашему столику подходит брюнетка с точёной фигуркой. Вот только задница у неё, увы, плоская. Не то что у Оксаны, чью круглую попку отлично подчёркивают обтягивающие джинсы.

Ожидаю, что спутница закажет себе травоядный салат, поэтому у меня чуть вода из носа не выливается, когда она произносит:

– Стейк средней прожарки. Курицу тобаго. Креветки в кляре. Два варёных яйца. Стакан коровьего молока. И никаких овощей! А ещё рюмку водки.

Глаза у официантки выпучиваются как у рака, и она настороженно переводит взгляд на меня.

– А вам?

– Всё то же самое, – хмыкаю, – только без яиц.

Брюнетка продолжает смотреть на меня глазами глубоководного рака и, еле выдавив из себя: «Хорошо», – уходит, пряча блокнот в кармане передника.

– Не подумай, что я странная, – Оксана убирает меню на край стола.

– С чего бы мне так думать?

– Я никогда не ела мяса. Моя мама вегетарианка и всегда кормила меня только овощами. Я не имею ничего против, но этот стиль жизни был мне навязан. Мне не дали выбора, понимаешь? А вдруг бы мне понравилось мясо?

– Действительно. Я люблю мясо, – пожимаю плечами. – Молоко, я так понимаю, ты тоже не пробовала?

– Нет, как и алкоголь.

– Возможно, водка не самый лучший выбор, с чего стоит начать экспериментировать.

– Боже! Ты же хотел поговорить о моём проекте, – вдруг вспоминает. – А я обрушила на тебя свои проблемы.

– Не думаю, что ты сейчас в том настроении, чтобы обсуждать проект. Расскажи лучше о своей матери. Ты из-за неё выбежала из дома в слезах?

Ловлю себя на том, что мой взгляд, как приклеенный, не отлипает от её сочных губ.

– Мама у меня особенная. Некоторые наши соседи даже считают её сумасшедшей.

– А что думаешь ты?

– Однажды она должна была забрать меня со школы, но опоздала. А когда мы с учительницей спросили, всё ли в порядке, потому что она выглядела запыхавшейся, мама сказала, что её избила банда привидений.

Я начинаю смеяться, а лицо девушки остаётся непроницаемым.

– Это не шутка, – говорит серьёзно.

– Ясно, – прочищаю горло.

– Ваши напитки, – официантка возвращается к нам с подносом.

– За мою новую жизнь, – Оксана хватает первую рюмку и выпивает её содержимое залпом.

Кашляет и, положив одну руку на шею, второй тянется к столу. Ожидаю, что девушка возьмёт стакан воды, чтобы затушить пожар в горле.

Ха.

Не тут-то было.

Она хватает мою рюмку и со словами: «Тебе нельзя. Ты за рулем», – опустошает и её.

– Побереги-ка свой желудок, – протягиваю ей стакан молока.

– Нет, алкоголь точно не для меня, – машет перед лицом руками.

Подзываю официантку.

– Принесите нам бутылку красного вина.

– И молоко мне не нравится, – сделав глоток, морщится.

Беру салфетку и аккуратно вытираю белые усики в уголках её губ. Живо представляя, как этот сладкий ротик замыкается на моём члене.

– Спасибо, – кровь приливает к щекам девушки. То ли от крепкого напитка, то ли от моего прикосновения.

Опускаю руку под стол, чтобы поправить вздыбленную ширинку. Стояк настиг меня крайне не вовремя.

– Приятного аппетита, – официант наполняет наш стол едой.

Обычно жующие девушки, с набитыми как у хомяка щеками, не вызывают у меня восхищения. Но Оксана – другая. Она прекрасна во всём, что делает. Даже когда мило смущается моего пристального взгляда.

– А где твои яйца?

Прокашливаюсь, чтобы не засмеяться.

– Я их не заказывал.

– Точно. А зря. На вкус они просто божественны, – делает глоток из бокала. – Вино, кстати, тоже.

– Не забывай, что во всём нужна мера, – строго напоминаю без пяти минут пьяной девушке.

– Артур, а ты бы хотел поменять что-то в своей жизни? – вопрос застаёт меня врасплох.

– Даже если бы захотел, это было бы сложно осуществить.

– Почему?

– Отец с детства повесил на мои плечи большую ответственность, готовя стать его преемником. Да и не он один.

– А если бы у тебя был выбор, кем бы ты стал, когда вырастешь?

Хмыкаю.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Но я обязательно подумаю и, как только решу, дам тебе знать.

Мы здорово общаемся, так легко, словно знакомы друг с другом с детства. Час проносится на одном дыхании, но ничего толкового о ней мне не удаётся выяснить.