Опасный Кремль

Охота, в которой дичь расставляла капканы загонщикам, началась.

Часть II. Морок.

Две хонды в пути, несмотря ни на что.

До Вологды было пятьсот километров, и Максим по дороге рассказывал Орне и Диогену о своих архивных поисках в Новгороде и Архангельске, где по данным Генерала с любовью к родине было все хорошо и удара в спину можно было не опасаться.

В Новгороде Максим бывал не раз, включая его знаменитый Музей деревянного зодчества «Витославцы», с его экскурсоводами в каждой избе с экспозицией. Московскому историку объяснили, почему русские почти до конца XIX века не имели в домах печи с трубами и отапливали жилье по-черному. Зимы, особенно на русском севере, продолжались полгода, и для отопления изб по-белому нужно было втрое больше дров. Максим представил, каково было мужикам с плохими пилами валить в лесу деревья, разрубать их топорами на чурбаки и поленья, содрогнулся и подумал, что многие исторические мифы легко объясняются экономически.

Подобная заготовка дров помогала воинам в злых сечах с бесконечными завоевателями, лезшими на Русь без конца и края. В новгородском краеведческом музее в Детинце за памятником-колоколом «Тысячелетие России» Максиму, известному военному историку, дали взять в руки в перчатках меч Александра Невского. Максим вытянул вперед руку с мечом и с трудом удержал ее на весу полминуты. Оружие весило ровно два ведра воды, а в длину было с его немалый рост. Великий      воин разрубал им тевтонского рыцаря вместе с конем, что было зафиксировано в исторических документах.

Максим побывал на месте, где могло произойти Ледовое побоище 1242 года, точное место которого установить не удалось. Об этой отчаянной битве он знал все.

Тевтонский орден меченосцев, воевавший по всей Прибалтике, с центром в Риге, был военной машиной, не знавшей жалости. Вырубив местные словенские племена эстов, ливов и пруссов, он заселял земли немцами из германских земель, и новых территорий ему всегда было мало.

В 1236 году юный Александр увидел, как в битве, при реке Эймяге на далеких подступах к Новгороду, его отец, великий владимирский князь Ярослав Всеволодович, загнал тевтонов в заранее подготовленную полынью, и запомнил это. Он создал отряды диверсантов и специального назначения, а также разведывательную сеть в Европе, чему способствовала обширная торговля с ней Новгорода. Агенты Александра побывали в столицах ордена, Риге и Мариенбурге, и достали ему подробные сведения о захватчиках, их тактике, стратегии, вооружении, снабжении. У ордена было чему поучиться. Александр и его дружина сражались немецким оружием, поскольку на Руси до Петра Великого не было хорошего железа. Максим своими глазами видел на рукояти княжеского меча знаменитый знак паучок, который принадлежал оружейникам немецкого города Пассау.

Оказалось, что специально выведенные для немецких рыцарей лошади знаменитой мекленбургской породы огромного размера могли выдержать всадников в полном вооружении не более сорока минут, после чего должны были выйти из боя. Не зря каждый рыцарь имел по нескольку лошадей, и их войско старалось выиграть первой атакой, в которую шли свиньей, – строем, в котором в первом ряду атаковали четверо, во втором – шестеро, в третьем – восемь и так до двадцати и сорока человек. От этого удара железным клином не было защиты, но только не у Александра Невского.

Найдя прибрежную скалу высотой до двадцати метров – Вороний Камень – у большого озера, Александр выстроил у нее три тысячи новгородских ополченцев. Тевтоны разорвали фронт, уперлись в скалу, не смогли ударить русскому войску в тыл, завязли в битве и через полчаса получили удар с флангов дружины Александра в триста и его отца во главе с братом Андреем в пятьсот воинов. Рыцарей загнали на тонкий лед и утопили. Тысяча меченосцев с девятью тысячами кнехтов разбили в пень восемьсот дружинников и три тысячи ополченцев. Оставшихся в живых пятьдесят рыцарей новгородские купцы обменяли на мыло, секрет которого на Руси был неизвестен, кажется, по весу. Позор вышел на всю Европу.

Подготовка и вооружение одного дружинника стоило деревни в двадцать дворов, и Русь не могла содержать большое войско. Однако эти потрясающие передвижные башни в броне со времен Всеволода Большое Гнездо традиционно побеждали втрое и вчетверо сильнейшего врага, и им не было равных.

Максим специально выяснил в архивах, как в 1238-1240 годах монголо-татары смогли вдребезги победить русских, при соотношении сил один к пяти, то есть – привычное для Руси. Оказалось, что на вооружении монгол был страшный боевой лук, из девяти клееных полос и тетивой из воловьих жил. Такой лук изготавливался два года, и к невестам, имевших его в приданое, выстраивалась длинная очередь женихов. Эти луки, подготовленные для стрельбы залпами в конном строю, пробивали рыцарей в броне за сто метров и наносили ранения на сто пятьдесят метров. Монголы не подпускали русские рати до рукопашной и выбивали дружинников на расстоянии, уходя от боестолкновений. Только однажды, когда полк рязанского воеводы Евпатия Коловрата в штатные пятьсот воинов из леса атаковал два тумена самих ханских сейменов, дело дошло до ближнего боя. Русские витязи легли все, а от двадцати тысяч гвардейцев Батыя осталась половина.

Новгород Максиму нравился, но архив в нем, располагавшийся в старинной церкви, был забюрократизирован, не оцифрован, и любой факт в нем можно было установить с большой потерей времени. Внешние контакты Великого Новгорода с IX по XV век, когда разложившаяся боярская республика вошла в состав Великого Московского княжества, были изучены вдоль и поперек и опубликованы. Максима поражало, что руководившая Новгородом боярская сволочь всегда вставала на колени перед любым захватчиком, говоря, что оккупанты все равно уйдут, а она будет для них собирать дань, не забывая о своих бездонных карманах. В рать Александра Невского бояре отпустили только добровольцев, не дав ни одного воина из городского большого и владычного полков.

Город был чистый, но забитый носившимися без толку машинами. Максим с удовольствием смотрел классику в Драматическом театре и слушал концерты в филармонии у Колокола, где в оркестре были только одни женщины, включая дирижера, и всегда покупал новгородский мед в литровых липовых бочонках. В этом городе его любимого героя историк чувствовал себя как дома. В музее он пытался разгадать загадку создания средневекового водопровода XIV века, составленного из четырехметровых выдолбленных изнутри бревен на всю длину, но так и не смог. В музее Достоевского в Старой Руссе, в прихожей, Максим с удивлением увидел цилиндр и белые перчатки, в которых великий писатель гулял по городу в середине XIX века, когда этот головной убор давно вышел из моды. Новгородцы, в общем спокойные люди, крутились как могли, богатые богатели, бедные беднели в этом странном мире дикого славянского капитализма, с маху накрывшего развалины Советского Союза, и продолжалось это уже четверть столетия. К сожалению.

В Архангельске московского историка навсегда заворожили Белое море и Северный Ледовитый океан. Это было потрясающее зрелище – молчаливая вода без конца и края, и уйти от нее было можно только большим усилием воли.

Архив Архангельской области давал доступ к метрическим книгам и ревизским сказкам только за большие деньги, но коллекция генеалогических документов была потрясающая. История взаимоотношений поморов с Европой, как и в Новгороде, была хорошо изучена и опубликована. Детали краеведения, например, где в городе английские моряки в XVII веке пили пиво, Максима не интересовали.

Музей деревянного зодчества, первый в стране, «Малые Карелы» был хорош, но совсем пустой. Сам город, с упертыми в своей неправоте водителями, был еще не застроен современным высотным хламом с никаким сроком хранения, и на улице было довольно много опрятных деревянных домов XIX века, приятных глазу. Правда, Максим хорошо знал бытовую историю всех российских сословий и только радовался, что живет в начале XXI, а не XVIII столетия, в котором с комфортом были большие проблемы.

Когда Максим поехал в Холмогоры, то даже испугался, что останется в них навсегда, – грязища на родине великого Ломоносова даже летом была адская. Тем не менее, везде у моря царило спокойствие, флот гражданских судов плавал без перерыва, и Максим всегда покупал в Архангельске отличную рыбу – копченую, сушеную и вяленую.

Маленький кортеж объехал Ярославль по кольцевой дороге и двигался по Вологодской области. Было еще светло, когда обе хонды припарковались на стоянке небольшого отеля в кремнике Вологды, и за квартал, не особо скрываясь, притаились две BMW, ехавшие за хранителями все пятьсот километров, очевидно, думая оказать на них психологическое давление. Машин охраны не было видно, но то, что все десять офицеров были рядом, не вызывало никакого сомнения.

Заселившись в номера, Максим, Орна, Арно и Диоген отправились в еще работавший ресторан, где вкусно кормили отличными местными рыбой и сыром. Тут-то бенефициары и решили нанести по ним первый удар.

В большом ресторане, оформленном под северную старину, были заняты двенадцать столиков, и за тремя из них сидели офицеры охраны. Четверо хранителей расположились за столиком так, чтобы за спиной была стена, а перед глазами – вход в зал. На небольшой эстраде ансамбль пел традиционную «Вологду», и Максим заказал салаты, рыбу и сырную тарелку, не забыв куриную грудку и сметану для Диогена. В зале было уютно, и хранители не спеша отдыхали от бестолковой Москвы, слушая песни из репертуара «Песняров». На четвертой песне с символическим названием «Косил Ясь конюшину» отдых закончился.

В зал шумно ввалились четыре разнузданные хари, изображавшие пьяную компанию, и двинулись прямо на хранителей. «Вот и первый привет от наших противников», – подумал Максим, и в ответ на его невысказанную мысль утвердительно мяукнул Диоген. Чтобы не доводить дело до неизбежного мордобоя с непредсказуемым концом, московский историк встал, снял френч и демонстративно поправил кобуру с кольтом на поясе. Глядя на приближавшуюся группу, он заметил боковым зрением, как Орна под столом направила на шпану свой парабеллум, Арно далеко отодвинулся от столика, давая себе свободу действий, а Диоген фиксировал взглядом всех бандитов. За столиками с охраной тоже произошло невидимое взгляду движение, и можно было не сомневаться, что все гопники оказались на мушке.

Четверка увидела оружие и холодный взгляд Максима, не дающий сомневаться в том, что оно будет применено. Пытаясь сообразить, что делать, босва затопталась на месте, поняла, что подойти к хранителям им не дадут, и направилась к выходу. Драки с поножовщиной не вышло, но это был совсем не конец.

– Теперь, наверное, появится полиция, чтобы арестовать нас за ношение оружия, – сказал Максим друзьям, – давайте уйдем от греха.

Диоген отрицательно помахал мохнатой головой и перевел взгляд на вход. «Никто никуда не идет», – подумал Максим и достал из френча разрешение на ношение оружия. От входа к хранителям шли трое полицейских с автоматами. Максим поднял карточку на вытянутой руке, видя, что вся троица уже взята на прицел. Историк понял, что ловкие ребята стояли за дверью, чтобы во время драки арестовать хранителей. Довольные рожи приближающихся оборотней в погонах никак не ожидали подвоха. «Да, без союза с Генералом не долго бы ты побегал», – пронеслось в голове Максима, и Диоген опять утвердительно мяукнул. Давайте, ребята, посмотрим, какие вы ловкие.

Старший с удовольствием объяснил Максиму, что он арестован, его разрешение поддельное, и приказал поднять руки. Историк, спокойный как удав перед прыжком на кролика, отрицательно покачал головой и вдруг увидел, как один из сержантов поднимает свой автомат на Орну, которая не давала для этого никакого видимого повода.

Ну уж нет! Никакого кино с печальным финалом от студии Довженко не будет! Максим поднял голову вверх, и за ним рефлекторно задрали свои головы полицейские. Историк крутанул филерский заворот на месте, многократно увеличивший силу удара, и со всего размаха ударил рукояткой кольта прямо в опасное рыло, одновременно делая ему подсечку. Тот завалился на своих товарищей, и все трое с грохотом рухнули на чистый пол ресторана. Они еще падали, а Арно уже выхватывал у них автоматы, которые повисли на кресле историка, поверх френча. Мгновенно трое предателей были скованы их же наручниками со спины, попытались подняться и тут же грохнулись вниз, непотребно ругаясь, что, впрочем, им никак не помогло. Не прошло и нескольких минут, как пришли представители службы государственной безопасности, в которых Максим узнал офицеров из своей охраны, и увели их. Максим сел на место, улыбнулся внимательно смотревшей на него Орне и напомнил онемевшим официантам о сделанном заказе.

Ужин принесли, и хранители с удовольствием съели рыбу и сыр. Люди майора, задержавшие и гопников, и полицейских, уже, конечно, допрашивали их, выясняя заказчиков провокации в Вологде и в Столице. Щупальца бенефициаров будут обнаружены и в свое время отрублены. Ребят из двух BMW в ресторане не было, но кто-то от них, конечно, смотрел и видел, как все прошло. Ну что же, лиха беда начало. Над Вологдой уже висел специальный колпак, и не один звонок в Москву не останется без внимания.

Хранители рассчитались за ужин и поднялись в номера, из окон которых открывался красивый вид на набережную реки. Усталые, они под надежным присмотром Диогена легли спать. Государственный архив Вологодской области открывался в девять часов утра, и времени терять не следовало. Атаки врага только начались, и следующий ее налет может случиться когда угодно, например, утром в архиве.

На следующее утро друзья встали пораньше, прогулялись по красивой набережной реки, давшей название городу, позавтракали в небольшом кафе и в начале десятого часа уже были в архиве. Читальный зал вмещал всего семь столов, работать за которыми можно было только скрючившись. В фондах Максима интересовали материалы об опричниках Ивана Четвертого – Шлихтинга и Штадена, вернее их достоверность. Царь любил убегать от крымских татар из Москвы в Вологду, таская с собой казну под охраной своих душегубов, и жил здесь подолгу. Также московского историка интересовали документы о пребывании летом 1918 года в Вологде посольств стран Атланты, очевидно в порядке культурного обмена финансировавших свержение большевиков. Серьезных исследований по этим темам местные историки не оставили, занимаясь краеведением, а сами источники хранились в Российском архиве древних актов и ведомственном хранилище. С мемуарами опричников Ивана Четвертого и «Заговором послов» Максим ознакомился еще в Историко-архивном институте, в котором защитил диплом по истории Всероссийской Чрезвычайной комиссии Феликса Дзержинского, о которой знал почти все, что можно и нельзя. Других западных материалов, исключая интересные дела о надзоре за ссыльными поляками Вологодского губернского жандармского управления, в ГАВО не было.

Закончив, хранители пообедали у архива в отличной столовой «Зеленый луг», осмотрели музей «Домик Петра Первого», который всегда останавливался в Вологде по дороге в Архангельск. Подивившись в очередной раз простоте великого императора, друзья уехали в соседнее Семенково.

Музей деревянного зодчества и народного быта под открытым небом был великолепен. Огромные дома XVIII века, в которые на верхний этаж хозяин въезжал на телеге, чередовались с маленькими избами XV столетия. Собранные в них старинные предметы домашнего обихода давали отличное представление о том, как жили наши северные предки. Хранители полежали на палатях над огромной русской печью, что отнюдь не вызвало восторг. Максим покатался с Орной на действующих качелях XVII века и с удовольствием посмотрел, как потом это сделали Арно с Диогеном. Историк спросил одну из экскурсоводш, действительно ли средневековые русичи были маленького роста, почему и делали в своих огромных домах маленькие окна и двери, высотой до полутора метров. Улыбнувшись, знаток поморской старины ответила, что это, конечно, полная ерунда. Все люди были вполне рослыми. Небольшие отверстия делались для того, чтобы сохранить тепло в доме холодной зимой, которая на севере тянулась полгода.

Максим пригласил друзей в старинный музейный кабак, где они от души наелись испеченных прямо при них в трехсотлетней печке блинов с пахучим вологодским вареньем без сахара, взяв его домой целый ящик, а Диоген отдал должное местному молоку и сметане.

В пять часов вечера хранители вернулись на музейную парковку, где кроме их хонд стояли еще семь автомобилей, включая две знакомые BMW, экипажи которых на территорию заповедника не входили и настроения друзьям не испортили. Диоген прямо в мозг друзьям сообщил, что к их машинам прилепили маячки, которые товарищи снимать, конечно, не стали. Пока.

Насладившись гармоничной, в идеальном состоянии стариной, хранители сели в автомобили, и маленький кортеж выехал на тотемскую дорогу, за которой находился и тракт в Великий Устюг с его знаменитым архивом XVIII века, до которого было ехать столько же, сколько до Столицы.

Максим выложил в Телеграм канал представительства и в youtube репортаж о Семенково и с удовольствием отвечал на комментарии. Пустая дорога в приличном состоянии радовала дремучими лесами, но села на ней были совсем маленькими. В Тотьму кортеж въехал около восьми часов вечера. Город выглядел как картина XVIII века, радовавшая глаз. Опрятная и аккуратная Тотьма была спокойна и очаровательна. Хранители остановились на смотровой площадке у реки, по недвижимой глади которой неспешно двигался паром, и залюбовались чудесными северными видами. Было совсем неудивительно, что именно из этого города вышло так много землепроходцев и мореходов, во главе с Иваном Кусковым, знаменитым комендантом Форта Росс на американской Аляске.

Поев над речным простором только что купленные в еще работавшей пекарне свежайшие шанежки, Максим сел за руль бронированной хонды, и хранители отправились в дорогу, планируя приехать в Великий Устюг еще до полуночи. Однако «не так сталося як гадалося», и хорошо, что вне зоны видимости BMW в машину Арно пересели три офицера охраны.

Было еще светло, когда орденский видеорегистратор на лобовом стекле, с множеством неожиданных функций, пискнул, показывая приближение обеих BMW с жучками, и тут же сигнал был передан во все машины охраны.

Максим переглянулся с Орной, и оба тут же посмотрели на Диогена. Черный кот успокаивающе мяукнул – опасность минимальна. Тем не менее, друзья приготовились к нападению, которое не замедлит, – это было очевидно. Боевики действовали по шаблонам столетней давности, и предугадать их шаги было несложно. Пока. Сейчас их догонят и попытаются захватить, чтобы под угрозой оружия заставить согласиться на условия Лорда-распорядителя. Тактика была проверена временем и почти всегда эффективна. Но только не в том случае, когда безобидных, на первый взгляд, историков прикрывают Орден Святого Бернара, адъютант главной ведьмы Левобережной Украины и всемогущая служба государственной безопасности огромной страны.

BMW обошли хонды и стали прижимать их к обочине, требуя остановиться. Хонды послушно затормозили, и тут же, не дожидаясь остановки, из шедшей первой машины Арно, разом выскочили три офицера, а за ними почти мгновенно появился и монах. Они еще только открывали дверцы опешивших немецких монстров, как из ниоткуда спереди и сзади, без габаритных огней, вылетели две машины охраны. В считанные секунды восемь ошарашенных внезапным налетом боевиков были скованы и сложены на большие задние сиденья своих огромных железяк, которые вместе с остальными автомобилями тут же двинулись вперед. Максим и Орна даже не успели выскочить из своего бронированного чуда, как все было закончено. Через две минуты после нападения увеличившийся втрое кортеж летел по пустынной дороге, оставляя по сторонам вековые леса, которым не было ни конца ни края. Связь, блокированная офицерами ГСН во время захвата, восстановилась, и вскоре обе хонды, с которых были сняты маячки, остались в одиночестве. В сумерках никак не заканчивающегося летнего дня машины с боевиками отвезут куда надо, BMW надежно спрячут, а бандитов на военном вертолете из Ярославля доставят в Столицу для следственных действий. Все связи бенефициаров с вологодским начальством будут установлены досконально, а боевики и автомобили просто исчезнут в дремучих северных лесах, туда им и дорога.

Фары маленького кортежа разрезали сгустившуюся тьму, и хранители летели сквозь ночь, улыбаясь друг другу. Второе нападение врага было успешно отражено, и никто не знал, сколько их впереди.

Ровно в полночь хонды въехали в Великий Устюг, и хранители заселились в милый отельчик совсем рядом с архивом. Грибы и ягоды были положены в холодильник, и вскоре все четверо друзей спали, и никакие плохие сны им не снились.

Встав пораньше, товарищи прогулялись по уютной набережной Сухоны и всю первую половину жаркого дня провели в устюжском архиве в старинном монастыре, хранившем все переписи населения округи до начала XVIII века.

В четыре часа дня маленький кортеж выехал из Устюга в Киров, архив которого работал в субботу. Сделав небольшую остановку в Шарье, хонды через Котельнич въехали в Киров, он же Вятка, он же Хлынов, город умелых наемников и отличного шоколада. С мороженым.

Поздним вечером хранители расположились в одноэтажной гостинице под старину у частного музея города Хлынова с отличной интерактивной экспозицией. Все было тихо и спокойно, хотя Максим, боясь, чтобы Башня «Торгаши» их не потеряла, еще на выезде из Великого Устюга выложил очередные репортажи в youtube и Телеграм канале, в которых он сказал, что хранители собираются посетить Киров и Нижний Новгород.

Утром в просторном по северному областном архиве Максим показал друзьям материалы о том, как воины основанной новгородцами Вятской вечевой республики в течение веков служили наемниками везде, где только можно, не обращая внимания, на чьей стороне правда. Кончилось подобное пренебрежение божественными законами для зарвавшегося Хлынова плохо, и первый государь всея Руси Иван Третий включил огромную вятскую землю в состав Московского великого княжества. Образовавшаяся при Петре губерния в северных лесах не бедствовала никогда, что можно было только пожелать суетливому югу.

Хранители прогулялись по красивой двухэтажной пешеходной улице Кирова, зашли в музей мороженого, в котором сверху было видно, как внизу происходит процесс его изготовления, и съели за удобными столиками отличное крем-брюле и эскимо. Выйдя, они посидели в огромной машине лорен-дитрих, известной из романа Ильфа и Петрова, погуляли у очень милого памятника вятским мещанам на свидании и, конечно, зашли в очень вкусно пахнущий музей шоколада. Даже у избалованной Европой Орны разбежались глаза по удивительным изделиям всех цветов радуги, выглядевшим очень эффектно и аппетитно. Набрав красивых гостинцев, друзья уселись в музейной кофейне и продегустировали свежайшие сказочные пирожные неожиданных форм. Диоген также не был обделен сливками, с которыми хранители выпили кофе.

Из центра города товарищи поехали в удивительный музей сказок на окраине, как и положено, расположившемуся в дремучем лесу. Осмотрев настоящие избушки на курьих ножках и их интерьеры, выслушав рассказ экскурсоводши о знаменитых вятских лесных и болотных кикиморах, Максим и Арно развели костер в зоне барбекю с печкой, на которой Орна приготовила огромный жульен из вологодских белых грибов, куриных грудок и особого белого соуса на все четырнадцать человек, добавив к нему ведро морса из морошки и брусники, от которых невозможно было оторваться. Никто за хранителями не наблюдал и козни строить не собирался, о чем уверенно объявил Диоген. Вятка полностью поддерживала державу, и подлости ждать от нее не приходилось. Товарищи, ненадолго забыв о службе, от души ели пахучее яство, и майор рассказывал о том, что все двенадцать задержанных бандитов выложили все, что знали, за заказчиками сразу же было установлено наблюдение.

Субботний вечер был очарователен, и никто никуда не спешил. Семь мужчин, шесть женщин и огромный черный кот отдыхали, понимая, что ответные шаги противника не заставят себя долго ждать. Какими они будут – можно было только догадываться.

Утром воскресного жаркого дня обе хонды выехали из Кирова в направлении Нижнего Новгорода.

Дорога шла и шла сквозь дремучие леса, и Максим рассказал о древнем Тобольске, отличавшимся от других сибирских городов в лучшую сторону. Незастроенный современной дрянью, он был чист и ухожен в историческом центре, да и окружавшие его частные дома были в приличном состоянии.

Архив в бывшей столице Сибири был хорош. В его просторном читальном зале, со знающими сотрудниками и десятками компьютеров, можно было просматривать отсканированные метрические книги и ревизские сказки. Именно в Тобольске появилось официальное название восточных земель Российской империи, Западная Сибирь «места не столь отдаленные», а Восточная – «места отдаленные».