Каникулы вне зоны доступа

– Во-первых, нам там обещали завезти электрогенератор, так что без света не останемся. Связь и интернет тоже, говорят, будет – не очень устойчивый, но всё же. А главное, минимум цивилизационного набора услуг: только Байкал, только горы, только костёр для приготовления пищи. Ну? Не об этом ли вам мечталось в городских каменных джунглях?

– Об этом! – завопили в один голос Егор и Кирилл. – Мама, папа, соглашайтесь!

– Соглашайтесь, тётя Таня, – попросила и Ника, а Вера молитвенно сложила ладони.

– Интернет – это хорошо, – задумчиво сказал папа Игорь. – Ты как, Таня?

– Делайте что хотите, – почти не сердито махнула рукой мама. – Только у вас ведь там, Тимофей, своя довольно узкая компания собиралась, как мы в неё впишемся?

– Нормально впишетесь, – объяснил Тимофей Олегович. – Как раз вчера выяснилось, что у одной семьи из Красноярска в последний момент сорвалась эта поездка. Я созвонился с остальными, рассказал какие вы замечательные ребята, все согласились. Так что, считайте, что вы уже вписались в маленький походный коллектив. Ну как, решено?

– Решено, Тимофей, – подвёл черту папа и нажал пальцем на кнопку носа Ники. – Он у тебя не отец, а змей-искуситель какой-то.

– Он такой, он может, – не стала спорить Шило.

И гости-искусители ушли в своё купе готовится к выходу. Папа сказал:

– И дешевле выйдет, Таня. Значительно.

А мама, задумчиво глядя в окно, сообщила:

– На источнике Хатусы не увидим мы тунгусов.

– Что ещё за тунгусы? – заинтересовался Кирилл.

– Так раньше называли коренных здешних жителей, эвенков, – объяснил папа. – Ещё у Пушкина было: «И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей калмык». Впрочем, этим стихотворением вам ещё вынесут весь мозг чуть позже в школе.

– Игорь! – возмутилась мама. – Пушкиным нельзя вынести мозг. По крайней мере, тому, у кого он есть.

Папа только пожал плечами и скорчил смешную гримасу. А Егор завершил поэтическую дискуссию неожиданным экспромтом: «Пусть в Хатусы ездят трусы!» С ударением на первый слог в последнем слове, конечно. Кирюхе понравилось.

Поезд замедлял ход, за окном проплывали близкие вагоны товарняка, стоящего на станции Североозёрск.

Перрон здесь был вровень с полом вагонного тамбура. Удивительным образом для выхода из вагона нужно было просто сделать шаг на вокзальный асфальт, а не спускаться по крутой лестнице, а потом прыгать вниз на железнодорожный щебень, как было на всех предыдущих станциях. Да и сама привокзальная площадь оказалась частью красивого городка, с широкими улицами и необычными разноцветными пятиэтажками.

– На БАМе каждую станцию возводили специальные отдельные отряды строителей из разных республик СССР, потому любая из них воплощает уникальный проект с налётом национального колорита, – тоном официального экскурсовода объяснил Тимофей Олегович, когда рюкзаки и сумки путешественников были уже аккуратно сложены у входа в вокзал со стороны города. – Жаль, что дальше по магистрали не доведётся нынче проехать: там очень красиво – и сами станции Новый Уоян, Кюхельбекерская, Таксимо, и многочисленные тоннели, и окружающие горы Северо-Муйского и Южно-Муйского хребтов. Самая красивая железная дорога в стране, на мой вкус.

– А эту станцию кто строил? – спросила Вера-Софи.

– Весь город Североозёрск строили ленинградцы, или санкт-петербуржцы, по-нынешнему. Такой вот у них получился красивый городок с необычной архитектурой. Неофициально считается западной столицей БАМа.

– Значит, и восточная столица есть? – догадался Егор.

– Конечно, называется Тында, её москвичи строили. Тоже очень красивый город, намного больше Североозёрска… Ладно, обзорная лекция закончена, давайте потихоньку двигаться дальше, вперёд к приключениям.

– В какую сторону? – улыбнулась Анна Витальевна, мама Веры Калинчук.

– В сторону Деревянного причала, – ответил Тимофей Олегович. – Есть тут такой, говорят. Я тебя попрошу, Игорь, посмотри, далеко ли он от вокзала, а я пока пару звонков сделаю.

Папа достал свой телефон, и Егор попросил:

– Можно, мы пойдём с Кириллом памятник посмотреть?

– И мы тоже с Софи, и мы! – запросилась Ника Скворцова.

Мама переглянулась с мамой Веры, обе улыбнулись, а папа оторвался от телефона, окинул взглядом вроде бы безопасную привокзальную площадь с возвышавшимся в её центре внушительным памятником, кивнул. Младшее поколение путешественников наперегонки помчалось к скульптурной композиции.

Композиция включала в себя какой-то непонятный высокий столб, в котором странным образом помещалась мужская фигура, одной рукой придерживающая непонятный головной убор, а другой, поднятой вверх, как бы махала кому-то в сторону города. «Ленинградцам, строителям Североозёрска», – прочла надпись на скульптурном столбе Вера-Софи.

– Вот они какие, ленинградцы, – удивился вслух Кирилл, для которого неизвестные старинные ленинградцы мало чем отличались от каких-нибудь неандертальцев или кроманьонцев из книжки по истории древних веков, откуда им с Егором когда-то папа читал про происхождение человечества.

– Несимпатичный, – сморщила нос Ника.

– А мне нравится, – не согласилась Вера. – Высокий, мужественный. Как Бельмондо.

– Что за бельмондо? – не понял Егор.

– Актёр такой французский, Жан-Поль Бельмондо.

– Ага, понял.

– Вера у нас просто помешана на французском кино, – сообщила братьям Ника Скворцова. – Буквально всех актёров знает и актрис.

– Здорово, – позавидовал Кирилл. – А я только Георгия Милляра знаю, потому что он Бабу-Ягу играл во всех фильмах, хоть и мужчина.

– Это всем известно, – снисходительно улыбнулась Ника. – А вот кто самая красивая актриса в мире, вы знаете?

– Нет, – подумав, покачал головой Егор.

Он тоже не очень запоминал фамилии киноактёров, игравших Бэтмена или, скажем, Человека-Паука. И уж тем более, актрис.

– Покажи им, Вера, – попросила Ника.

Вера не стала капризничать, просто показала в телефоне фотографию женщины. Действительно, вполне себе красивой, даже чем-то немножко похожей на саму Веру, как показалось Егору.

– Кто это? – спросил Кирилл.

– Марсо, – ответила Вера. – Софи Марсо.

– Ага, потому тебя Ника и обзывает этой Софи, – догадался неделикатный Кирюшка.

– Ну и пусть, мне нравится, – пожала плечами Вера-Софи. – Уж лучше, чем какой-нибудь Ольгой Бузовой.

Кто такая Ольга Бузова, братьям выяснить не удалось, потому как к ценителям скульптурного творчества пришла мама и повела обратно к папе, рюкзакам и дальнейшим приключениям, как сказал дядя Тима Скворцов.

Здесь выяснилось, что папа узнал расписание автобусов от вокзала Североозёрска до Деревянного причала, и что автобус приедет уже через десять минут. А Никин папа сообщил, что на причале их будет ждать катер и семьи Кляйнов из Екатеринбурга и Бабушкиных из Новосибирска. Таким образом, собранная на просторах интернета группа туристов вместе с неожиданно присоединившимся к ним семейством Токаревых впервые соберётся вместе, чтобы отправится в далёкую, но чудесную бухту Приютную.

Автобус домчал путешественников до Деревянного причала минут за двадцать. Вход на длинный, выдающийся в море (да, Байкал тут все называют морем), действительно деревянный причал перекрывал металлический шлагбаум. У шлагбаума лежали рюкзаки, на которых сидели тоже явно не местные жители в количестве трёх взрослых и двух отпрысков мужского пола. Семья Бабушкиных готова была к путешествию в составе коренастого папы Евгения Ивановича с красивыми татуировками на открытых плечах, мамы Карины Сергеевны в широкополой шляпе в сочетании с нежно-голубым лёгким длинным платьем и их сына Юры – высокого четырнадцатилетнего подростка в модных солнцезащитных очках. Антон Кляйн оказался ниже на полголовы Егора, хоть и перешёл уже в седьмой класс, зато за его полной фигурой могли спрятаться два Кирилла. А ещё он носил очки – обычные, не тёмные. Мама Антона Мария Герхардовна была одета в походные шорты, непромокаемую ветровку и курила длинную коричневую сигарету.

Но толком перезнакомиться группа так и не успела, поскольку из-за шлагбаума вышел в ничем не примечательной одежде молодой мужчина, заглянул в свой телефон и громко спросил:

– Кто здесь Евгений Иванович Бабушкин?

– Я, – отозвался Евгений Иванович Бабушкин.

– Значит, мы с вами обговаривали в переписке финансовые и прочие детали отдыха в Приютной. Здравствуйте, я капитан катера «Нерпа» Андрей Фролов. Вся группа в сборе?

– Да вроде вся.

– Тогда прошу с вещами на погрузку, – пригласил туристов на причал капитан и открыл шлагбаум.

Глава 3. Бухта Приютная

Когда вещи были уложены вдоль бортов на носу катера, а пассажиры заняли места в большой каюте в на длинных мягких сиденьях спиной к широким окнам, капитан показал на отдельное кресло слева от себя в открытой передовой рубке:

– Кто-нибудь может сесть сюда, чтобы смотреть прямо по курсу.

Пока туристы переглядывались, не решаясь воспользоваться нежданной привилегией, Кирилл спокойно встал, прошёл мимо взрослых и прочих пассажиров, забрался на предложенное место. Мама неодобрительно покачала головой, папа ухмыльнулся в бороду, а Егор позавидовал младшему брату.

– Удобно? – спросил Кирюху капитан.

– Удобно, – кивнул тот и благосклонно распорядился. – Поехали.

– Натуральный Гагарин, – улыбнулся капитан. – Ладно, поехали.

Он нажал на какую-то кнопку, на корме медленно опустили в воду свои винты два огромных подвесных мотора («Меркюри 200», успел прочесть английское название на каждом из них Егор). Потом моторы мощно заурчали, «Нерпа» отошла от причала, выполнила манёвр мимо стоящих на якоре моторных катеров и парусных яхт, взяла курс в открытое море Байкал.

Капитан сверился с закреплённым на приборной панели навигатором и двинул вперёд рычаг мощности. Катер взревел, слегка задрал нос – не от зазнайства, а просто по своему катерному устройству – и помчался по голубой глади озера, оставляя за кормой Североозёрск и, вообще, городскую цивилизацию человечества.

«Ну что, поздравляю, приключение началось», – потрепал по голове Егора папа. Тот только кивнул: слов для описания сложных смешанных чувств восторга от скорости, совсем маленького внутреннего страха и счастья от залетавших в открытое окно брызг у него с этот момент не нашлось.

Вскоре вокруг осталась только ровная озёрная гладь, лишь где-то далеко на горизонте в синей дымке просматривались снежные вершины окружающих Байкал гор. «Баргузинский хребет, – сообщил семейству Токаревых бывалый Тимофей Олегович. – Где-то там у его подножия и будет бухта Приютная».

Мама обнимала за плечи Егора, смотревшего в окно, папа листал новости в телефоне, Вера и Ника о чём-то шептались, насколько это было возможно при гуле моторов. Анна Витальевна дремала, Бабушкины что-то рассматривали на экране семейного ноутбука. Антон Кляйн заправлялся бутербродом с колбасой, его мама читала книжку с обложкой на английском языке.

Первый восторг от начавшегося путешествия попритих, сменился на почти привычное перемещение в пространстве, как в автомобиле. Там, пожалуй, даже поинтереснее будет: на тротуарах люди, иногда с собаками, рядом машины всяких марок, вокруг дома разной этажности с рекламными вывесками. А тут одна вода кругом, второй час уже идёт как отъехали – нет, отплыли, а точнее, отошли – от Североозёрска.

Но постепенно левый берег начал вырастать из Байкала горами, покрытыми тёмно-зелёной тайгой. «Нерпа» приблизилась к Баргузинскому хребту и теперь шла в близкой видимости берега, затем капитан плавно повернул судно прямо на скалы, которые стали приближаться на Кирилла с такой пугающей быстротой, что он вцепился в подлокотники кресла и скосил взгляд на капитана. Тот был спокоен и уверенно держал в руках руль или, как его там правильно, штурвал. И тут в отвесных береговых скалах открылся узкий проход. Капитан направил катер прямо туда, сдвинул назад рычаг на приборной панели перед собой, и «Нерпа» сразу сбавила ход.

За спиной капитана (и Кирилла, конечно) выросла фигура Бабушкина-старшего, поинтересовавшегося:

– Что, командир, приплыли?

– Сейчас вон на тот песок подвернём и, считай, на месте.

Катер, совсем медленно маневрируя, приближался к берегу. Наконец он мягко ткнулся носом в песок, моторы замолчали и потянули, наклоняясь, свои винты из воды. Стало непривычно тихо, только нагнавшая сзади волна от катера плюхала в корму и с шуршанием накатывала на берег.

Капитан сдвинул на носу «Нерпы» в сторону часть леерного ограждения и проложил на берег деревянный трап с поперечно прибитыми брусками. Егор с Кириллом выглянули за борт – показалось, что спускаться будет высоко и страшно. Нижний край трапа уходил в воду в метре от берега.

– Так, слушать сюда, – распорядился капитан дядя Андрей. – Мужчины спускаются по сходням, принимают женщин и детей, затем приступаем к разгрузке. Не суетимся, всё будет хорошо.

Папа Игорь – молодец какой – надел свой большой рюкзак и так с ним прошёл вниз по трапу, смело ступил в воду и вышел на берег. За ним проследовали дядя Тимофей и Евгений Иванович Бабушкин.

– Подождите, ребята, не спешите, – мама крепко держала братьев Токаревых за руки.

Спешить как-то не очень и хотелось, берег казался далёким, а катер, наоборот, настолько близким и надёжным, что ступать с него на шаткий трап Егору представлялось сомнительно героическим поступком. А что казалось Кириллу, никто не узнал, потому что папа быстро забрёл по пояс в воду, протянул вверх руки: «Кирюшка, давай сюда!» Подхватил младшего подмышки и мгновенно доставил на берег. И сразу стало не страшно. Папа проделал ту же операцию с Егором и даже переправил на песок тяжёлого на вид Антона Кляйна, мама которого не стала дожидаться мужской помощи, а уверенно сама сошла по трапу на берег. Глядя на неё, уже собиралась ступить на сходни Ника, но её папа коротко махнул указательным пальцем и отрицательно покачал головой. Подошёл к «Нерпе» сгрёб сразу дочь и Веру-Софи, бережно опустил на береговой песок. Потом дядя Тимофей с папой Игорем встали с двух сторон трапа и помогли сойти вниз маме Егора и Кирилла, маме Веры и Карине Сергеевне Бабушкиной.

Пока Бабушкин-старший подавал с катера вещи мужчинам, относивших их подальше от береговой волны, сын его Юра независимо насвистывал, рассматривая окружающий пейзаж.

– Я сколько раз просила, Юра, – сделала ему замечание родительница, придерживавшая на голове норовившую улететь от ветра шляпу.

– Мы же не в квартире, отчего бы и не посвистеть? – младший Бабушкин дёрнул плечом, отвернулся, но свистеть прекратил.

Кирилл с Егором даже немножко позавидовали столь вольному обращению подростка с мамой. А Шило ничему не завидовала, просто подошла к братьям и предложила:

– Побежали берег смотреть, пока тут все заняты.

И они побежали выше, к соснам. И Вера побежала, и Антон Кляйн.

– Только недалеко, чтобы я вас видела! – на строгий мамин голос повернулся только Кирилл, согласно кивнул и помчался догонять старших.

Наверху было ещё лучше, чем на берегу. Большую поляну со стоящим посередине длинным деревянным столом с длинными же скамейками накрывала прохладная тень от раскачивавшихся верхушек окружающих сосен. Бухта Приютная лежала внизу как на ладони, неподалёку в глубоком распадке шумела сыпавшаяся по камням в Байкал маленькая речушка, а воздух, казалось, звенел от простора, свободы и ожидания приключений. Нет, от комаров от тоже немножко звенел, но кому они страшны, кроме совсем уж малышни?

– А там что такое? – отвлекла компанию от панорамных видов Софи, ткнув пальцем в Антона Кляйна, пытавшегося заглянуть под синий шуршащий тент, укрывавший нечто, лежащее под ним на небольшой прогалине в отдалении от поляны. Рядом высилась гора напиленных чурок с засохшей смолистой корой.

Ребята подошли к Антону, Егор и Кирилл помогли ему стянуть тент с какого-то непонятного агрегата, рядом с которым стояли два деревянных ящика, закрытых крышками, три канистры и лежал, свёрнутый бухтой, длинный белый провод. В свежий сосновый воздух врезался резкий городской запах бензина.

– Ого, чего это? – не ожидая внятного ответа, спросил окружающее пространство Егор.

– Не знаю, – ответил Кирюха, а девчонки просто пожали плечами.

Зато Антон похлопал ладонью по крышке аппарата, слегка потянул вверх какой-то шнурок из его недр, удовлетворённо поправил очки и сообщил:

– Это генератор.

– Генератор? – переспросил Кирилл. – А зачем он?

– Ток добывать, – похвастался своими техническими познаниями перед младшим братом Егор. И перед Софи с Никой, конечно.

– Точно? – Шило переспросила Антона, к которому как-то вдруг больше прониклась доверием, чем к братьям Токаревым.

– Ну да, – стал пояснять Антон Кляйн. – Вот сюда заливается бензин, это стартёр, здесь крепится провод, а на том конце будет гореть лампа, когда генератор заработает.

– Значит, у нас здесь будет свет ночью, – сообразил Кирилл. – Это здорово.

– И телефон заряжать можно тогда? – уточнила Софи, но Нику интересовало более важное:

– А откуда ты всё это знаешь? – спросила она Антона.

Но тот всё равно ничего не успел ответить, потому что на поляну поднялись взрослые, гружённые рюкзаками и сумками, и даже непричастный к туристическому коллективу капитан. И Юра Бабушкин с прутиком в руке.

– Вот здесь, значит, и будете обретаться, – капитан с хозяйским гостеприимством размашисто повёл рукой. – Нравится?

– Нормально, – ответил за всех Евгений Иванович и утёр банданой взмокшую голову.

– Ну, нормально так нормально, – показалось, что капитан несколько обиделся недостаточно восторженной реакцией. – Теперь, значит, пойдёмте сюда… Ага, кто-то уже добрался до склада и даже тент снял.

– Это мы, – признался Антон.

– Ну и молодцы, всё правильно сделали, – одобрил действия ребят капитан. – Здесь, значит, у вас будет генератор. Кто-нибудь умеет с ним обращаться?

– Умеет, – подтвердила мама Антона.

– Разберёмся, дело нехитрое, – согласился дядя Тимофей.

– Ну и хорошо, – кивнул капитан. – Тут бензин, на первое время хватит с лихвой, отсюда провод пробросите, куда вам нужно будет. В ящиках ремнабор кое-какой, лампочки и те продукты, которые заказывали на неделю. Здесь тент от дождя, натянете над столом – разберётесь, ничего сложного. А на поляне места для палаток на всех хватит, размещайтесь, через неделю загляну проверить как вы здесь устроились. Если вдруг, тьфу-тьфу, какая неприятность случится, – звоните, я на телефоне, через пару часов буду здесь. Это так, на всякий случай – сколько людей сюда приезжало, ни с кем ничего плохого не приключалось. Вроде, всё. Вопросы?

– А медведи? Есть тут медведи? – спросила Карина Сергеевна, тревожно обмахиваясь своей большой солнцезащитной шляпой.

– Есть, как не быть, – успокоил её капитан. – Здесь их полно. Только медведь не дурак какой, он человека больше боится, чем мы его. У вас тут шумно будет, дымно – медведь вас за три версты обходить станет. Там дальше по этому берегу на Биримкане старик Лыткарин живёт, Ефим Георгиевич. Так за тридцать лет он, говорит, ни разу нос к носу с медведем не сталкивался, а их там тьма-тьмущая. Уж такой он зверь, медведь… Что-то ещё интересует?

– Интересует, – кивнула коротко стриженной головой Мария Герхардовна Кляйн. – Места, так сказать, общего пользования интересуют. Есть тут такие?

– Совсем забыл, – хлопнул себя по лбу капитан. – Справедливый вопрос. Вон по той тропке вниз метров через семьдесят обустроенный туалет. Один на всех, извините, но вас тут не рота, справитесь как-нибудь… Ещё вопросы, пожелания, ценные предложения?

Больше вопросов и ценных предложений от туристов не поступило. Капитан пожелал приятного отдыха, легко сбежал на берег, и через пять минут быстроходный катер «Нерпа», взревев мощными моторами, помчался обратно в Североозёрск, легко разрезая белой пенной стрелой прозрачную воду моря.

Когда над бухтой Приютной остался только лёгкий шёпот волн и шум сосен, Евгений Иванович Бабушкин сказал:

– Ну что, это дело нужно для начала отметить, – достал из рюкзака две бутылки шампанского и выставил их на стол, который должен был стать центральным местом встречи и приятного общения туристов на предстоящие две недели беззаботного отдыха.

– И вы, ребята, тоже давайте за стол, – пригласила к официальному торжественному банкету младшее поколение мама Веры Калинчук. – Будете отмечать начало отдыха кока-колой, я специально захватила по такому случаю.

Егор с Кириллом умоляюще-вопросительно посмотрели на маму, которая в силу своей медсестринской профессии была категорической противницей газированных сладких напитков.

– Ничего, один раз можно, – вздохнув, разрешила мама и полезла в рюкзак за кружками для всей семьи.

Байкальское приключение начиналось неплохо. Да что там, отлично оно начиналось – и даже с кока-колой.

Чокнувшись со всеми газировкой, Егор спросил брата:

– Ты медведей хочешь увидеть?

Кирюха, подумав, покачал головой:

– Хочу, но боюсь.

– А я нисколько не боюсь! – сказал Егор погромче, чтобы могла услышать Вера-Софи.

Хотя врал немножко. Конечно, он тоже слегка побаивался. Но капитан обещал, что звери лагерь далёкой стороной обходить станут. Так чего ж тогда и не показать свою мужественность симпатичным окружающим – пусть знают, что с Егором они не пропадут.

Часть вторая. Без гаджетов.

Глава 1. Мухоловка

В спальном мешке было жарко. Ночью Кирилл немножко замёрз, натянул сквозь сон спальник на голову, а проснулся уже мокрым от пота. Спал он между мамой и Егором, добавлявшим тепло своих тел. Утренний солнечный свет легко пробивал крышу палатки, освещая сопевших в своих спальных мешках маму, папу и брата. Кирилл полежал немного, наблюдая за ползущим по потолку паучком, но поскольку других развлечений здесь не находилось, выбрался из спальника, а затем и из палатки, не забыв застегнуть за собой молнию на входе в их временный дом: папа вчера несколько раз напоминал о том, что незастёгнутый вход допустит внутрь полчища комаров, которые потом станут жалить, противно зудеть над ухом и потому отдыхать в палатке не будет никакой возможности.

А снаружи было здорово. Солнце вышло из-за ближней горы за спиной на берегу Байкала (восточному, как говорил вчера дядя Тимофей). Ровная безмятежная гладь озера казалось стеклянной поверхностью, окружающие сосны (и кедры, как говорил вчера дядя Тимофей) в безветрии строго молчали, зато лес (тайга, как говорил вчера дядя Тимофей) разговаривал весёлыми голосами здешних птиц, радовавшихся, как и Кирилл, утру нового дня. Редкие комары тоже не молчали, добавляя своего звона в общую утреннюю мелодию.

На столе, стоявшим под натянутым с вечера большим тентом, аккуратной горкой лежала вымытая после вчерашнего общего ужина посуда, рядом стояли две початые бутылки минералки и банки пива взрослых людей. Кирилл сел за стол, выпил полкружки воды и стал думать, чем себя занять в такую рань, когда все ещё спят, как будто не спали три дня. Ничего интересного сразу так и не придумывалось.

Палатка напротив зашевелила стенками, и из неё вышел на поляну Юра Бабушкин. Широко зевнул, огляделся, подошёл к столу, сел напротив, сказал:

– Привет.

– Привет, – поздоровался и Кирилл.

– Ну, чего тут? – поинтересовался Юра.

– Не знаю, ничего. Птицы только.

– Птицы – это хорошо, – согласился Юра Бабушкин и неожиданно спросил. – У вас же Токаревы фамилия?

– Токаревы.

– В школе Токарем зовут?

– Токарем.

– А меня Слоном, будем знакомы, – Юра протянул руку для повторного знакомства. – Привет, Токарь.

– Привет, Слон, – ответил на взрослое рукопожатие Кирилл. – Почему Слон?

– Учительница во втором классе спрашивала, какое у нас самое любимое животное. Другие собачек всяких называли, кошечек, даже рыбок аквариумных, а я как раз фильм посмотрел про индийских слонов, как они брёвна таскают и другую полезную работу делают, – ну и сказал, что у меня любимое животное слон. С тех пор прилипло, не отклеишь.

– Норм, мне нравится, – сказал Кирилл.

– Да и я привык, – кивнул, соглашаясь, Юра. – А у брата прозвище есть?

– Клоун.

– Ого. Это в честь чего?

– Кривляться любит, папа так и говорит: «Чистый клоун». Ну и в школе так зовут.

– Не обижается?

– Вроде нет. Это же не в обиду, а просто как второе имя. Чего тут обижаться?

– Соображаешь, Токарь, – похвалил малолетку Юра, ещё раз огляделся вокруг. – Все спят ещё, что делать-то будем?

– Не знаю. Мы сегодня с папой и дядей Тимофеем на рыбалку собирались идти За хумризами, что ли.

– За хариусами, – поправил Слон. – Нет, я рыбалку не люблю, скукотень какая-то. У тебя наушники есть?

Юра крутил в руках большой мобильник.

– Нету.

– Жаль. Я тоже дома забыл, а так музыку бы послушали сейчас.