Агентство «Можно все» . Время часовых

***

Когда я вышла из такси у дома Зингер, где находился книжный магазин, внутри разлилось волнение. Сердце затрепетало, а я неловко придерживала рукав. На пороге уже встретила тётя Таша, давняя подруга моей матери. Её тёплая улыбка и распахнутые объятия мгновенно согрели душу. Мы обнялись, и эти объятия возвращали к родным воспоминаниям, напоминали о маме. Тётя Таша смотрела с нежностью.

– Как давно тебя не было! Я волновалась, неужели ты забросила свои изыскания? – её голос дрожал от беспокойства, и руки чуть сжались, выражая тревогу.

В её глазах я видела заботу и любовь, которые она испытывала к моей матери. Когда мы вошли в уютный магазин, воспоминания ожили, наполняя теплом.

Я старалась не выдать своих эмоций, хотя внутри всё бурлило. Но они нахлынули, и глубоко вздыхая, я стараясь держать себя в руках. Тётя Таша, с её живой энергией и любовью к жизни, была напоминанием, что связь с прошлым жива. Мне важно сохранить эти чувства и продолжить свои изыскания, чтобы отдать дань памяти и двигаться вперёд, сохраняя частичку мамы в сердце.

Внутри магазина мой взгляд задержался на старинных часах в углу. Я ненадолго задумалась, ощущая, как мысли уносятся куда-то далеко.

– Время – странная вещь, – тихо сказала тётя Таша, глядя на циферблат. – Часовщики, как никто другой, понимают его ценность. Каждый тик и такт напоминает нам о том, как быстро оно уходит. Все привыкают думать, что его много, но на самом деле, каждый миг на вес золота.

Произнесенные слова отразились в глубине её глаз.

– Время не только измеряет жизнь, но и связывает нас с теми, кого мы любим, – добавила она. – Учит ценить каждый момент, быть здесь и сейчас, не упустить самое важное.

Я кивнула, чувствуя, как слова находят отклик в душе. Время действительно было важной частью жизни, особенно для часовщиков, мы не просто измеряли его, но и понимали истинную ценность.

– Проходи, – она провела внутрь.

У входа в магазин и внутри его залов всегда кипит жизнь. Невероятное зрелище: туристы и местные жители, будто бы магниты, притягиваются к этому уникальному уголку города. Каждого, кто переступает порог, охватывает волнение. Взгляды людей, их движения, ритм, с которым они выбирают книги, создают непередаваемую атмосферу. Мешанина культур и интересов кажется вечно живой, усиливая ощущение пульсации места.

Проходя через торговые залы, мы оказываемся в служебных помещениях, где скрывается ещё один зал. Библиотечно-торговый, он когда-то был тайной. В советское время здесь, как в секции ГУМа 200, партийные чиновники находили редкие книги, малотиражные издания и антиквариат. Каждый визит в зал пробуждает ощущение таинственности и эксклюзивности, мы все прикасаемся к чему-то запретному и ценному.

Но, что удивительно, сюда приходят не только за покупками. Атмосфера притягивает людей, которые хотят пообщаться, обменяться идеями и погрузиться в особый мир книг и истории. Каждый визит сюда – не просто поход в магазин, а настоящее культурное событие, оставляющее след в душе.

– Вижу, ты все забросила?

– А, нет, не забросила, было много проблем в связи со смертью, – отвечаю я, чувствуя, как стыд заливает лицо.

– Прими мои соболезнования. Он мне не нравился, но нужно признать, что был сильным человеком. Как ты? – спрашивает она.

При этих словах мой пульс учащается. Я киваю, признавая её правоту. Александр Буре, мой отец, самая противоречивая фигура в моей жизни. В сознании его образ то обретает очертания великого героя, то превращается в фигуру, полную ненависти и боли. Каждое воспоминание, каждое слово, сказанное им, отзывается в сердце эхом, вызывая бурю эмоций, которые я едва могу сдержать.

Его имя давит тяжёлым грузом. Он – источник бесконечных вопросов и сомнений. Что скрывалось за маской, которую он носил перед миром? Где проходит грань между гением и безумием, между любовью и ненавистью? Моё сердце колотится, готовое вырваться из груди, а мысли о нём бьются внутри, требуя ответа.

– Как человек, которого лишили законного наследства, бросили и плюнули в душу, – я решила, что лучше уж честно.

– Понимаю, тебе обидно. Он мог хотя бы поговорить с тобой. Но он всегда был таким, – Таша кивает и утешительно похлопывает меня по руке. – Не способен на обычные человеческие чувства. У часовщиков механические сердца. Чем ты сейчас занята?

– Ищу работу, – отвечаю я, разглядывая тёмные столы с лампами и стеллажи с плотно стоящими книгами, как в торговом зале.

Зал действительно больше напоминает библиотеку. Его стены кажутся мрачнее, с черно-синим оттенком, и без привычки угнетают.

– Можешь пойти к нам. У нас есть место стажёра. Опыт не нужен.

– С огромной радостью.

Это лучшее предложение из всех – невероятное и совершенно неожиданное. Все мои надежды и стремления сходятся в этой одной возможности. Без опыта, без "значимых" навыков, я чувствую, что судьба сама улыбнулась мне. Это чудо, и я не могу допустить, чтобы оно ускользнуло.

– Вот и славно. Располагайся.

Глава 4

Оказавшись в закрытой секции, я сразу ищу глазами Соню. Она всегда здесь. Когда она подходит ко мне. В её глазах светится доброта и легкое смущение, которые мгновенно располагают к себе.

Но есть в ней что-то особенное, почти ненормальное, что делает её такой непредсказуемой и завораживающей. Иногда её поведение кажется странным, как будто она видит время через уникальную призму. Напряженная и не всегда уверенная в своих силах, она притягивает внимание внутренней красотой и страстью к нашему делу.

Её энтузиазм заразителен, и после общения с ней остаётся ощущение вдохновения. Соня всегда делится частичкой внутреннего мира, полного часовщицкого искусства.

– Тесс?

– Соня.

Мы обнимаемся, как давние подруги, хотя на первый взгляд кажется, что наши отношения искренние, за этой видимой простотой скрывается некая недосказанность. Мы не подруги, но это не мешает нам наслаждаться встречами, даже если они порой кажутся обманчивым приятельством.

– Как давно не видела тебя.

– Я тебя тоже, – улыбаюсь, разглядывая её старушечье платье и безразмерную шерстяную кофту крупной вязки. – Кажется, лет пять-шесть.

– Точно. Когда ты вернулась в Питер?

– Месяц назад. Ты же знаешь, умер папа, – говорю, решив не вдаваться в подробности. – И дела. Похороны. Всякие хлопоты.

Её лицо искренне омрачается, и она вздыхает.

– Такая огромная потеря. Я думала, ты не захочешь жить с семьёй. Говорят, ты больше…

Верно, заниматься делами с Палмером и терять проценты от наследства мне не хотелось.

– Слухами земля полнится. На самом деле ничего не меняется, – усмехаюсь, подразумевая неизменный порядок вещей в наших кругах. Всё остаётся постоянным: часовщики ненавидят хранителей, хранители презирают священников, а последние ненавидят всех, включая обычных людей.

– И не говори, – отзывается она с горечью. – Точно!

Мы стоим у картотеки, такой же стародавней, как сам зал. Он дышит безмолвием, пронизанным электричеством. Стальная картотека, хранительница бесчисленных судеб часовщиков, в своём безразличии ожидает момента, когда заветный секрет будет раскрыт.

Окружающее пространство звенит временными отголосками неизвестных событий. Возможно, в этих древних книгах хранятся ключи к тайнам времени. Многие считают, что их лучше оставить погребёнными. Мы, часовщики, прикованы к этому вечному хранилищу, ожидая момента, когда прозвучит ответ.

– Что-то не так? – спрашиваю Соню, которая смотрит в пол.

– Ну, я всё ещё волонтёр. Нет места для стажировки, – вздыхает она. – Видимо, нет нужной степени таланта.

– Ой, – беру её за руку, сжимая пальцы.

Соня – слабый часовщик. Дар у неё едва-едва проявляется, и именно отсутствие дара сближает нас.

– Мне очень жаль.

Она поднимает на меня слезный взгляд и выдавливает улыбку.

– А в остальном Питер прекрасен! Всё так же много приезжих, много чужого времени и встреч. Мы, кстати, сегодня собираемся. Там будет немало общих знакомых. Хочешь? Пошли со мной. Многие будут рады тебе, и не только как наследнице Буре.

Я качаю головой, пряча взгляд. Да, наследница Буре без сильного таланта отца и матери. Это не истина. Никакая я не наследница.

– Знаешь, спасибо, но не хочу. Я так и не смирилась с выбором. Понимаю, ты не поймёшь меня, но мне не нужен дар часовщика. Так что, нет.

Она сжимает с пониманием пальцы в ответ.

– Я знаю, это из-за твоей мамы. Из-за временной петли.

– Для меня пока тяжело, – отвечаю, ненавидя в эту секунду время всеми фибрами души.

– Тесс, ты совсем не пользуешься даром?

– Нууу, – иронично улыбаюсь, вспоминая нелепую сцену на лестнице со Стивом. – Если бы! Сегодня буквально на глазах у всех развернула время. Совершенно не специально. Это был полный капец. Подвернула каблук на лестнице, начала падать, представляешь? Пять секунд разворота временных вариантов в будущее. И везде перелом чего-нибудь.

– О боже, – пискнула Соня, округлив глаза. – Я слышала, что иногда время сшибает мастеров с ног. Иногда даже на смерть. Но при свидетелях!? Вот так сильно?

– Я уже привыкла.

– И?

– Подхватил незнакомец. Развернула поток в обратную сторону. Заземлила. Но в целом, обычный капец.

Не буду же я рассказывать, что сознательно искала встречи со Стивом Цзя. Дела семейные не терпят посторонних. И уж тем более часовщиков. Правда, со временем вышла накладка. Я не планировала падать ему на руки.

Стив Цзя – конкурент моего отца, человек из мира, далекого от нашего. Удачливый делец, он не имеет никакого отношения к нашему кругу, и уж точно не часовщик. Но время, как всегда, ведёт себя странно рядом со мной. Я уже привыкла к таким всплескам. Мой слабый дар проявляется импульсивно, как мурашки по коже, вызывая дрожь и не давая покоя.

Когда отец осознал, насколько слаб мой дар, он не скрывал гнетущего разочарования. Иногда мне казалось, что он презирал меня за это, не понимая, как я могла родиться в его семье. Я была живым позором рода Буре.

– Хорошо, что он ничего не заметил. Не заметил же? – спросила Соня.

– Люди не чувствуют время, как мы, Сонь. Так что нет.

– Тебе стоит об этом поговорить с главным мастером. Сергей Алексеевич всегда поможет. Он знает, что делать.

Я поморщилась. Это обычный совет. У каждого района, города и страны есть свои мастера, как у священников. Они дают советы и помогают тем, кто ниже по иерархии. Время – самая капризная вещь на свете, и с ним шутки плохи. В нашей организованности мы похожи на священников. И нас много, это Хранителей мало, говорят, их всегда пятеро. Внешне они выглядят как люди, но внутри – совершенно другие существа. Это привилегированная, полускрытая верхушка нашего мира.

– Ты за чем-то конкретным?

– Да, – мой взгляд бродил по высоченным стеллажам с книгами. – Мне нужны вот эти книги.

Я достала телефон и показала список, который дал Стив.

– Если они есть в продаже, я их выкуплю. Если нет, возьму на библиотечный абонемент.

– Сейчас посмотрю в картотеке. А зачем они тебе? – Соня, как будто что-то вспомнила, тряхнула головой.

– Попросил один знакомый, – ответила я с улыбкой. – А что?

– Ну, тут есть редкая. Даже весьма. Сейчас посмотрим.

Я села за один из столов, стараясь не глазеть на Соню, и задумалась о Стиве. Стало смешно. Я назвала его «Щекотун». Как я только умудрилась такое ляпнуть?

Улыбнулась себе, вспоминая, как ощущала его руки. Приятное чувство защищенности и безопасности. Он мне понравился. Вокруг него время текло спокойно, а рядом со мной оно вело себя, как взбесившаяся сука. С лаем, визгом, сбивая с ног в самый неподходящий момент. И какие у отца могли быть трения с ним? Почему список клиентов нужен Палмеру именно от него? Таково условие сводного братца, и выбора он не оставил.

– Вот, держи, – Соня принесла три книги. – Все на абонемент, без продажи.

Я взяла их в руки, поблагодарила и вернулась на своё место, разглядывая каждую с нарастающим возмущением. Две из них казались обычными на вид, но, возможно, таили внутри нечто большее, чем просто текст. А третья, с окладом, словно из средневековья, манила загадочным сиянием, как хранилище величайших секретов. Он действительно думал, что такие книги можно просто купить здесь? В этом зале, где истории переплетаются с веками, такие сокровища не продаются, они передаются.

Это безумие! Каждая из них стоит целое состояние. Как он мог представить, что я просто зайду и куплю их на Невском проспекте, как обычные романы? Зачем они ему вообще нужны? На что он надеялся? Может, это просто шутка…

Я злилась на Стива за его наивность или, возможно, за его скрытые намерения. Как он мог втянуть меня в это? Неужели он думает, что я просто танцую под его дудку? Вопросов становится всё больше, а ответов – ни одного. Чувствую, что в этой истории есть что-то, чего я пока не понимаю, и это злит ещё больше.

Глава 5

Почему эта книга никогда прежде не попадалась мне на глаза? Из её страниц доносится застывший в веках шепот. Вглядываясь в неё, я вижу не просто строки, а зашифрованные послания, подобные которым встречала только в вымышленных историях для детей часовщиков, где читателя погружают в таинственный мир управления временем. В этих сокровенных рассказах, как в зачарованном зеркале, отражается сам ход истории.

Я ощущаю неестественную дрожь, от того, что время сгущается вокруг. Рельефный оклад, будто выкованный из самого времени, с металлопластикой, зеленоватой от окисления, изображает зубчатые шестерёнки и таинственные символы на циферблате. Кажется, время в ней замерло, сосредоточилось в деталях, переплетающихся в единое целое, тая в себе тайну и скрытые знания.

Прикосновение к книге – как путешествие сквозь эпохи. Ощущение удивительного изменения течения времени пронизывает пальцы, книга будто дышит. Не остаётся сомнений – это не просто книга, а нечто большее, нечто живое, хранящее в себе секреты времени.

– Что это? – спросила Соня, внимательно изучая книгу.

– Символы древних, – ответила я.

– Я же говорила, она старая.

– Верно. Видишь эти два символа внизу? Справа и слева они указывают на гриф «Времени». Книга существует во времени и сквозь него. Она – странница. Никогда прежде не встречала её здесь. А ты?

– Я тоже, – отозвалась Соня, её голос дрожал от едва сдерживаемого волнения.

– Чувствуешь течение времени?

Соня побледнела, слегка отшатнувшись.

– Что с тобой?

– Я пойду, – сказала она, не отводя глаз от книги. – Выпьем потом кофе в общем зале?

– Давай.

Как только она ушла, я полностью погрузилась в изучение книги. Каждый новый узор, каждая поверхность, очерченная моими пальцами, рождала во мне новую волну трепета. Это был не просто металл, не просто холодная оболочка. В нём пульсировала скрытая мудрость, нечто, что жаждало быть открытым. Загадочный оклад, словно живое существо, завораживал и притягивал, не обещая раскрыть спрятанные тайны.

Но зачем эта книга Стиву Цзя? Он же не часовщик. Я бы почувствовала родственную душу.

Однажды, в приступе гнева, отец выкрикнул, что глупцы собирают антиквариат, полагая, что эти вещи создавались в эпоху, когда Бог был ещё жив. Следы Бога в материи, воплощённые в форме вещей. Глупцы! Не Бог живёт в древних артефактах, а время. Оно фиксируется формой, блокируется, лишаясь текучести. Если Бог – вода, то время – камень. Однажды Палмер сказал: яблоко могло быть и железным, как ядро планеты. Инь – Ева, Ян – Адам. А между ними вода и земля. Бог и время. А вода нынче мертва.

Я открыла книгу, стремясь узнать её тайны. В списке Стива она значилась как «И Чжоу. Суть, стекающая с Небес», автор – хранитель Дэодал. Я слышала о таком мудреце, но лишь в сказках.

При виде кругов на страницах моё сердцебиение учащалось. Пульс и шум в руках заставляли дышать чаще. Что это такое? Нечто, что я ожидала увидеть, но к чему не могла быть готова. Непостижимое чувство тревоги и предвкушения охватывало меня. Что же скрывается за этой загадочной поверхностью?

Я перевернула первую страницу. Две линзы, пересекающиеся в областях друг друга, словно глаза всевидящего ока, наблюдали за происходящим, объединяя разрозненные фрагменты прошлого в единое целое. Vesica piscis, или «рыбий пузырь» – фигура, образованная пересечением двух кругов с одинаковым радиусом, запечатлела в себе некий высший порядок, скрытый от неискушённых глаз. В этом таинственном союзе заключена сила, способная изменить ход событий.

В воздухе повисла тягучая, липкая тишина. Дышать стало сложно. Испуганная, я подняла глаза от книги и встретилась на мгновение с взглядом других посетителей. В их глазах отражался страх.

Руны на странице плавно оживали, совершая таинственные микродвижения во времени. Они призрачно скользили, одновременно маня и пугая. Прикосновение к ним вызывало странное покалывание, и тепло разливалось по пальцам, когда я смотрела сквозь них. Страница, словно бы временной портал, утягивала в бездну, вызывая головокружение.

Свет, точно предчувствуя неладное, замигал, а затем, с нарастающим напряжением, замерцал. Затаив дыхание, я осознала: мне небезопасно. Потеря энергии и времени – спутники этого устрашающего спектакля. Свет погас, погрузив зал в кромешную тьму. Пронзительный удар тока, как молния, прошил мою кисть, оставив след из невыносимой боли.

Я вскрикнула, вскочив со стула и оторвав пальцы от страницы. Две книги слетели на пол. И тут же, как по команде, загорелись все лампы. От выброса адреналина перехватило дыхание. Казалось, никто ничего не заметил. Никто не обратил внимания на странное, необъяснимое событие. Мой взгляд вонзился в страницу зловещей книги. Что это за вещь? Захлопнув её, я замерла, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Ничего не произошло, верно? Почему же я так испугана? Открывать её снова не хотелось. Внутри поселился страх, холод, словно сверху легла бездушная могильная плита.

После нескольких секунд раздумий я взяла книги и направилась к стойке Сони.

– Ты быстро, – заметила она, взглянув на стопку. Её голос казался напряжённым, а взгляд настороженным. – Оформлять?

– Я передумала, – ответила я. – Выпьем кофе в другой раз.

Соня выглядела встревоженной, её мысли явно где-то далеко. Она украдкой переводила взгляд с меня на книги и обратно, пальцы нервно постукивали по стойке.

– Ты уверена?

– Ты тоже это почувствовала?!

Она побледнела, взгляд заметался, и казалось, что Соня искала выход из ситуации. Она сглотнула, её голова слегка дёрнулась, пытаясь скрыть нервный тик.

– Я ничего не заметила.

– Книга… она странная, – я покосилась на фолиант, который только что ударил меня током.

– Но это же обычный И-Цзин. Гадание. Элементарно старая книга, – ответила она дрогнувшим голосом.

Я уставилась на неё в недоумении, достала телефон и, глядя в список, сбилась с дыхания. Кровь прилила к лицу.

– Нет. «И Чжоу. Суть, стекающая с Небес», автор Дэодал.

– Да? – Соня взяла книгу, помедлила, но всё же открыла её, стараясь скрыть дрожь в руках.

– Тесс, ты уверена? Издание старое, – взгляд стал настороженным, как будто она ожидала чего-то необычного.

Она издевается?

Я вышла из зала в торговый центр. Прошла сквозь поток людей, не замечая их, не ощущая прикосновений, впитывая обрывки их воспоминаний, мечтаний, желаний, мыслей. Вылетела из магазина и, очутившись на мосту, уставилась на Спас на Крови, глубоко и отрывисто задышала, отпуская волнение.

На Невском, среди нескончаемой суеты, ощущался зловещий вакуум, как будто время замедлило ход. Внезапный, пронзительный взгляд из толпы ударил в самое сердце, заставив замереть. На противоположной стороне канала стоял Стив.

Его взгляд, как ледяные осколки, смотрел прямо внутрь, давая понять, что я не просто прохожий, а часть какой-то мрачной и запутанной игры.

Злость на Стива захлестнула, смешиваясь с ужасом от пристального рассматривания. Глаза, острые как лезвие, и застывшая осанка излучали жуткую уверенность в знании чего-то недоступного мне, или обычным людям. Он не был часовщиком, но понимание его истинной сущности оставалось за гранью, вызывая необъяснимый страх.

В голове за пульсировал вопрос: "Кто ты?"

Мысленно отправила его в пустоту, ощущая, как злость сжимают горло. Захотелось сбежать, я обернулась и бросилась к метро. Стремление укрыться под землей, где время текло медленнее, а мир давил меньше, жгло всепоглощающе. Я искала спасение, убежище от мрачной силы, от Стива, и липкий страх лишь усиливал желание спрятаться.

***

Стив почувствовал, как его охватывает тревога, когда он вошел в книжный магазин после Тесс. Внутреннее беспокойство нарастало, верно предупреждая об опасности, и не отпускало даже на миг. Он прошел во внутренний зал и встретился взглядом с Соней. Она, как обычно, замерла в ужасе при его появлении, неспособная скрыть страх.

– Где она? – его голос прозвучал, как раскат грома, разрывающий тишину.

В панике, с искаженным лицом та кивнула на стопку книг, затем рухнула на стул, будто несчастная жертва, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями.

Стив, не тратя времени, схватил верхнюю книгу. Та самая, с тяжелым окладом и часовым механизмом, заключенным в железо.

Он открыл её.

Надежда на откровение заставила руки дрогнуть.

Но вместо обещанного чуда, вместо тайны, скрывающейся в глубинах, он обнаружил лишь пустоту! Ничего, абсолютно ничего.

Сердце сжалось от разочарования, его легкие наполнились тяжёлым, сдавленным вздохом. Внутри книги жалкие, избитые черточки – гексаграммы и банальные трактовки, понятные каждому профану. Всё насмешка над его надеждами, иллюзией, обещавшей чудо, но вместо этого оставившей лишь безжалостную малосодержательность.

С отвращением и разочарованием он захлопнул массивную крышку книги, оказавшейся обманчиво пустой.

– Я же говорила, – прошипела блондинка, её голос сочился ядовитой ненавистью, а глаза искрились торжествующим злорадством.

– Все это почувствовали, – произнёс он, откладывая фолиант в сторону.

– Но Тесс не такая. У нее нет дара.

Стив поднял на неё испепеляющий взгляд. Её ненависть лишь разжигала его внутреннее изумление.

– Ты правда не понимаешь?

Она молчала, сковавшись в ужасе. Всё, что ей известно, это то, что он отчаянно ищет книгу. Она даже не представляла, сколько времени и сил он вложил в поиски. Сколько лет он ее ищет.

– Зачем вам всё это? – спросила она, не в силах сдержать дрожь в голосе.

– Что сказала Тесс?

Соня заколебалась.

– Сказала, что это «И Чжоу. Суть, стекающая с Небес», автор Дэодал. Зачем вам древние мифы?

Стив с шумом выдохнул, изумление захлестнуло его новой волной. Неужели это возможно? Она нашла её. Нашла книгу!

Сегодня он действовал на грани, посылая Тесс сюда, полагаясь на какой-то зловещий, слепой фарт. Когда она падая на лестнице, не задумываясь, обернула, потрясающе сплетая нити времени, заземляя их обоих. У него не нашлось слов от восхищения. Это было как безумие, ее инстинктивные великолепные движения управления временем, но как будто она не осознавала, кем является на самом деле!

И, как всегда, капризная, коварная удача снова играла с ним, дразня и издеваясь, как с пешкой на шахматной доске. Невыносимо – ощущение, когда всё идёт наперекосяк, и иллюзия контроля рушится под напором непредсказуемой и жестокой силы.

– Что ты знаешь об этом? – изумление не отпускало его.

Блондинка съежилась под тяжестью взгляда, голос прозвучал как вызов, полный колючего сарказма:

– Только что текст утерян. Или, может, он вообще никогда и не существовал. Доказательств же нет, как и вашего здравого смысла, Стив.

Он сжал зубы, но не поддался на провокацию.

– Угу. И Атлантиды нет. И древних цивилизаций тоже. Но как же тогда Тесс знает автора? Откуда такая осведомлённость?

Соня фыркнула.

– Да что вы знаете? Может, вам стоит поискать разум не только в книгах, но и в собственном черепе? Тесс не та, за кого вы её принимаете. Еще раз повторяю – у нее нет дара!

– Я в курсе, – его голос звучал сталью и в нём чувствовалась едва сдерживаемая ярость.

Стив развернулся и покинул зал, едва удерживая разочарование, что бурлило внутри, как вулкан, готовый извергнуться. Слова блондинки долго звенели в ушах, как болезненное напоминание о неудаче.

Глава 6

Убийство Дмитрия, фотографии Тесс

– Не встречал никогда хронократов, – Дмитрий мотнул головой.

– Да, таких воров изымать из пространства трудно.

– Знал бы ты, как не охота. Легче, в земле черепки откапывать!

– В прошлый раз ты тоже так говорил! А затем лихо сдал экзамен по истоковедению.

Они выходили из университета СПбГУ, с рюкзаками за плечами. Кету и Дмитрий. Два студента археолога, казалось бы, обсуждающие отдых после лекционных пар. Но на самом деле речь шла, что о вечерней службе.