Тот самый понедельник, который изменил все

Герой опускается в свое удобное кресло, поворачивается к окну, камера наезжает на лицо и голос за кадром:

"Вот в чём дело… Когда у нас есть только одна большая цель, мы бросаем на неё все силы. Достигаем. Ликуем. А потом… Наступает странная пустота. Как будто закончился кислород. И мы судорожно ищем новую цель, лишь бы заполнить эту пустоту."

Он сделал паузу, наблюдая, как последний снег тает на крыше соседнего дома.

"А что, если держать в голове сразу две цели? Когда достигаешь одну – вторая уже ждёт своего часа. И тогда не будет этого провала, этой тоски после победы. Просто… Плавный переход."

Герой машинально достал блокнот и на первой строчке зачёркнул: "пережить неделю". На второй – свежие чернила: "найти первый подснежник".

А внизу, пока ещё неразборчиво, маячит третья строка… Возможно, про грибной суп.

Сегодня будет хороший день. Он уже так определнно решил.

Жизнь – не марафон с одной финишной лентой. Это скорее эстафета, где ты сам передаёшь себе палочку. Главное – чтобы руки не оставались пустыми.

Он закрыл блокнот и вдруг осознал, что уже полчаса как сидит на работе, уставившись в окно. Но сегодня это не казалось проблемой. Ведь впереди были выходные. И грибы. И пирог. И что-то ещё, что он допишет третьим пунктом попозже…

И ни одной поправки режиссёра)

Люди не плохие – плохое в них

Герой выходит из офиса, щурясь от непривычно яркого, весеннего солнца. Обеденный перерыв. Он решает прогуляться до торгового центра – не спеша, не по прямой.

Проходя мимо старой церкви, замечает молодую пару с коляской. Малыш, наверное, месяца три от роду, сжимает в кулачке палец отца.

"Ну кто скажет, что этот комочек – плохой?" – мелькает мысль.

Камера медленно наезжает:

– У церковной ограды сидит старик, кормящий голубей (зерно из старой газеты)

– Чуть дальше подростки у киоска делят чизкейк (один отламывает больший кусок другу)

– Бизнесмен в дорогом костюме придерживает дверь женщине

Герой вдруг осознаёт: люди сами по себе не плохие. Плохое – это то, что их "заставляет" быть такими: страх, лень, зависть, а может и усталость.

Озвучка за кадром:

"Когда ты начнёшь жить по-доброму, диавол поднимет против тебя всех:

– Коллегу, который высмеет твой энтузиазм

– Друга, который назовёт тебя наивным, а может обесценит то, что ты делаешь

– Даже случайных прохожих, которые толкнут в торговом центре

Но действительная борьба – не с ними. Борьба – с тем, что ими движет."

Герой покупает в ларьке кофе. Бариста ошибается с заказом, но герой просто улыбается: "Ничего страшного". (Здесь можно снять бариста, приготовившегося к конфликту, которого не случилось)

На обратном пути он замечает:

– Ту же пару с коляской – теперь они смеются над чем-то

– Старика, которого теперь окружают голуби

– Подростков, доедающих чизкейк

Ничего не изменилось. Но ВСЁ изменилось.

Герой задерживается у церкви на секунду. Крестится. Солнце греет. Весна. Общий план. Стоп! Снято!

Когда все "развлечения" – просто анестезия от вопроса "зачем?

Кофе остывает в картонном стакане. Герой прислоняется к холодной церковной ограде, наблюдая, как бизнесмен в дорогом пальто спешно заглатывает сэндвич, не отрываясь от телефона.

"Что же он делает? Что все мы делаем…"

В голове всплывают образы: герой встает утром, умывается, пьёт кофе, следует к работе, работает, возвращается обратно, вечер – сон. Да, временами появляются детали, добавляется экшн, но все же, цикл один и тот же.

Камера медленно отъезжает, показывая весь этот цикл.

Голос за кадром:

"Развлечения? Жалкие анестетики.

– Алкоголь – чтобы забыть

– Кино – чтобы отвлечься

– Соцсети – чтобы притвориться значимым

– Шоппинг – для мнимого контроля

– Пицца. Да, та самая. В день аванса, зарплаты) – как награда себе, за то, что вставал и ходил…"

"Всё это – попытки не замечать, что ты просто биологический механизм по переработке пищи в квитанцию за коммунальные услуги."

Но тут – резкая смена плана:

– Учёный в лаборатории, раздвигающий границы ДНК

– Художник, видящий цвета за пределами спектра

– Тот парнишка, которого все считают чудным, научившийся различать миллионы миров в трещинах асфальта

Герой выбрасывает стакан в урну. Не ту, что ближе. А ту, у которой стоит старушка, собирающая бутылки.

"Неужели такой самоподдерживающий, высокотехнологичный биологический механизм – человек, создан для таких циклов?", – думает он, поворачивая к офису. "Жить, чтобы выполнять работу в эксель, работать, чтоб было чем прокормить эту жизнь"

На тротуаре видит трещину. Достает блокнот и выводит:"Научиться видеть другие миры в трещинах асфальта"

Итак, впервые у героя возникло желание, не связанное с материальным миром и квитанциями по квартплате. Не связанное даже на чем добираться до работы, какой уровень зарплаты хочется и прочих мнимых желаний.

"Оставлю пока эту мысль на другой раз" – подумал герой, посмотрел на часы, уже пора возвращаться в офис, где все утро Петров что-то рассказывал про Сидорова, который, почему-то, так и не пришел. Нормально ли у него все?…

Офисный зоопарк или наблюдения за коллегами

Герой возвращается в офис, и словно попадает в застывший кадр:

– Петров размахивает руками, изображая Сидорова за рулем "этого ведра", купленного пару дней назад.

– Главбух Ольга Ивановна чмокает чаем, поддакивая: "Ну и дурак же!"

– Марина в наушниках (в которых явно не играет музыка) яростно стучит по клавиатуре

Герой садится за свой стол, наблюдая этот спектакль.

"Интересно…" – мысленно начинает он.

Камера приближается к Петрову:

– Его губы растянуты в ухмылке

– Глаза блестят странным возбуждением

– Пальцы нервно барабанят по кружке с надписью "Лучший сотрудник"

"Что ему с этого? – размышляет герой. – Сидоров не просил советов. Не занимал денег. Да и машина, в конце концов, ездит."

Перевод камеры на главбуха:

– Её пальцы с маникюром "под мрамор" обхватывают чашку

– Глаза полуприкрыты – не слушает, а просто кивает и одновременно смотрит на поступающие и поступающие сообщения из "Тиндера"

– На столе – калькулятор с залипшей кнопкой "равно"

"А ей-то зачем это?"

Внезапно Марина срывает наушники, бросает папку:

– "Может, хватит уже? У всех свои проблемы!"

Тишина.

Герой открывает блокнот, пишет:

"Люди говорят о других по трём причинам:

1. Чтобы почувствовать себя лучше

2. Чтобы не говорить о себе

3. Потому что больше не о чем"

Затем добавляет: "Сегодняшняя цель – не стать Петровым. Даже мысленно."

Да, целью может быть не только кем-то стать, но и не стать тоже.

И начинает работать, пока Петров, оправившись, не возобновил свой монолог. На этот раз – про нового стажера.

Рабочий день заканчивался, наш герой начал раскладывать аккуратно все документы, чтоб не перепутать, по стопкам срочности. И обнаруживает записку от Марины: "Хочу с тобой попить кофе, завтра в 10". "Может она по этому сорвалась" – подумал герой. "Я не увидел записку сразу…". "Но я же завтра еду по грибы с другом…, эх…, ну что за дилемма такая?"

Смотреть и видеть, слушать и слышать – последняя запись перед сном

Полулежа в кровати, герой пристраивает свой синий блокнот на поднятых коленях. Желтый свет лампы отбрасывает колеблющиеся тени на страницу. Чернильная ручка скрипит, выводя неровные строчки:

"Сегодняшняя победа: я стал наблюдателем собственной злости.

Петров с его ядовитыми комментариями о Сидорове… Мои кулаки сами сжались, в висках застучала знакомая волна гнева. Злость закрывала меня как скафандр космонавта. Видимость сужалась до точки Петров. Но вместо взрыва произошло нечто удивительное – я увидел этот гнев со стороны, как посторонний зритель.

Зачеркивает, переформулирует:

Нет, точнее – как режиссер, наблюдающий за актером, играющим гнев. И решивший не ставить эту сцену.

Вопросы, которые пришли после:

1. Стало бы мне легче, выплеснув эту злость? (Скорее всего – нет, только добавилось бы стыда)

2. Могу ли я изменить всех Петровых вокруг? (Бессмысленная затея)

3. Но что, если лишить их власти?..

Делает жирную линию:

Сила Петрова – в его аудитории. В Ольге Ивановне, поддакивающей за чаем. В новом стажере, испуганно хихикающем и не знающем, что он тоже на прицеле Петрова. А может и боящимся этого выстрела и защищающегося таким образом? Подумать позже! Без них его слова – просто шум, фоновый звук офиса.

Переворачивает страницу, пишет более размашисто:

Сегодня я обнаружил удивительную вещь – сдержанность может быть приятной. Злость, которую я не выпустил наружу, превратилась в… что? В энергию для этого анализа. В осознание.

Пробуждение – это не анестезия чувств. Я всё так же:

– Сжимаю зубы от несправедливости

– Глупо улыбаюсь случайным комплиментам

– Чувствую ком в горле, вспоминая старые раны

Но теперь я – не раб этих состояний. Сегодняшняя ситуация с Петровым доказала: эмоции могут быть топливом для понимания, а не для разрушения. Эмоции не локомотив, тянущий мою жизнь, а именно толпиво, чтоб я шагал сам.

Ставит точку, затем добавляет:

"И главное – наблюдать. За собой. За ними. За тем, как злость приходит и уходит, не оставляя после себя выжженной земли. Вроде в кино было: Смотреть и видеть, слушать и слышать – ЧУВСТВОВАТЬ!"

Закрывает блокнот, но не сразу гасит свет. Смотрит на тень от веток за окном – она рисует на стене причудливые иероглифы. Где-то в городе сейчас Петров наверняка кому-то рассказывает о "неадекватном Сидорове, а еще и о Марине". Но это больше не его цирк, и не его обезьяны. Переворачивается на бок, выключает лампу. В темноте последней мыслью перед сном становится: "Марина… Мы же с ней толком и никогда не говорили… так – привет, пока…"