Демон, что живет в мече

– А контакты?.. – Янг, наповал сраженный известиями, все еще не понимал до конца. Мужчина с некоторой досадой вздохнул.

– Контакты я заблокировал – на рабочем телефоне они у меня есть. Да и вообще, все что папа пока делает – это проводит пальцем по экрану, чтобы принять вызов, когда звоню я. Не время сейчас выяснять это! Позвонить… сначала ему, или все-таки Марко?

Арчибальд, безучастно сидевший все это время с закрытыми глазами, слабо усмехнулся. Болтуны… Переливают из пустого в порожнее, повторяя по сотне тысяч раз одно и то же. Конечно, ситуация с капитаном Риком Барракудой до сих пор кажется странной – пятисотлетний пират, внезапно возвращенный к жизни то ли по глупости дикарей, то ли по какой-то задумке мокоя, живет себе и здравствует в настоящем времени. Но Дерек и вправду мог бы догадаться, что прозябать ему в дикости Доминик не позволит. В конечном итоге, по идиотской шутке судьбы и благодаря проискам того же мокоя, Конте был рожден сыном Рика Барракуды пять сотен лет назад. Это потом уже его перекинули в это время, где он занял достойное место.

А вот сам Барракуда в свое время тесно общался с мокоем, делил тело с его духом… Но, с другой стороны, об изгнании подселенцев из человеческого тела должен больше знать экзорцист.

Арчи вздохнул. Какой сделать выбор, он тоже не знал.

– Шансы равны, Ник, – хрипловатым голосом проговорил он, закашлявшись на последнем слове, – Оба они могут знать, как помочь мне, а могут и не знать. На стороне Галлани – книги, на стороне Барракуды – опыт общения с этой мразью… Звони отцу. Если он не сможет помочь – позвонишь экзорцисту.

***

Позвонить Доминик не успел – его действия опередил звонок телефона Арчибальда. А коль скоро Конте планировал беседовать с родителем по громкой связи, чтобы не пересказывать потом его слова друзьям, он вежливо уступил право первой беседы пострадавшему.

Молле, не обращая на его заботу внимания, достал из внутреннего кармана пальто телефон и принял вызов. Голос его при ответе казался усталым.

– Да, Кевин. Да. Нет. Потому что нет, потому что кровь Ника здесь бессильна… Конечно. Просто, когда он влил кровь мне в рот, я почувствовал, что яд отступил, но не исчез. Он словно… затаился на время, выжидает… Что? Да, я понимаю. Не знаю, Доминик хочет связаться с парой человек, кто может знать ответ. Конечно. Само собой. Хорошо, если будут новости – позвоню. Давай.

Разговор завершился. Мужчина убрал телефон и перевел взгляд на внимательно глядящих на него людей. Лицо его скривилось.

– Что? Подслушивать чужие разговоры…

– Кевин же целитель, – перебил его Дерек, не дожидаясь конца фразы, – Он способен лечить прикосновением, у нас на глазах вылечил тогда рану Карла, да и твою… Разве он не может помочь сейчас?

Арчибальд, очень недовольный тем, что его прервали, сдержал вздох, резковатым движением убирая телефон.

– Кевин не лечит от яда. Или, во всяком случае, не от каждого. У его способностей тоже есть предел, Рик, вспомни Эрея1*! Тогда нам пришлось отправляться на край света, чтобы вылечить его, и даже кровь Ника оказалась бессильна! А в моем случае я не уверен и что вода источника в Восточной долине помогла бы. Здесь что-то… – мужчина замялся, – Я не знаю, как объяснить… Понимаешь, я помню, как выглядела кровь мокоя. Черная, маслянистая… И у меня ощущение, что вот это черное и маслянистое сейчас ползает где-то внутри меня. Постепенно увеличивается, разрастается и, чем больше оно становится, тем… – он закашлялся и махнул рукой. Потом вдруг поежился и плотнее запахнул теплое пальто.

– Холодно.

Доминик и Дерек переглянулись. Слова мужчины сами по себе вызывали ужас в их душах, а уж то, что он внезапно начал мерзнуть и вовсе пугало – сколько они себя помнили, Молле никогда не жаловался ни на жару, ни на холод.

– Совсем недавно ты сказал, что тебе жарко… – тихим, почти виноватым голосом напомнил Янг и, вздрогнув, перевел взгляд на потрясенного Доминика, – Чего ты медлишь, Ник?! Звони, здесь каждая секунда на счету!

Конте не стал терять времени. Не размениваясь ни на кивки, ни на лишние слова, мужчина поспешно поднес телефон к уху, отправляя вызов на нужный номер.

Потянулись гудки. Дерек, волнуясь, кусал губы, ломал пальцы и, не в силах стоять спокойно, переминался с ноги на ногу. Арчибальд безучастно сидел на диване, вновь прикрыв глаза.

– Доминик!! – грянувший из трубки гулкий бас был превосходно слышен даже без громкой связи. Мужчина вздохнул и, спешно переводя телефон в другой режим, нарочито негромким голосом отозвался:

– Привет, папа. Я хорошо тебя слышу, не волнуйся…

– Как ты, сын?! – собеседник продолжал надрываться, – Я рад слышать тебя! Хорошую игрушку ты мне оставил, грот-мачту мне в ноздри, хоть голос твой услышу!

– Папа, не кричи! – Доминик почти взмолился, – Я же говорил – я прекрасно слышу тебя, связь вполне надежна…

– А откуда на острове Гиены вообще связь? – Дерек, обуреваемый любопытством, чуть склонился к сидящему на диване мужчине. В его обширных знаниях юноша был почему-то свято уверен – в конечном итоге, Арчибальд прошел суровую жизненную школу, да и вообще предпочитал всегда быть в курсе текущих событий. Он не ошибся – Молле действительно был способен дать ответ.

– Островок недалеко от Рима, – вполголоса отозвался мужчина. Конте продолжал что-то говорить, объяснять отцу, почему кричать в телефон не требуется, и он не хотел ненароком выдать свое присутствие.

– Те же операторы связи, – продолжал он, – Вышки охватывают достаточно большую область, чтобы на острове была возможность говорить по телефону. Хотя, думаю, Барракуда – единственный, кто пользуется там этим благом цивилизации. Все благодаря сыночку.

Янг вздохнул и махнул рукой. Комментировать последние, несколько пренебрежительные, как ему казалось, слова, не хотелось – Арчи всегда был язвительным, а уж пройтись насчет Доминика и вовсе случая не упускал.

– Так вот! – Конте, тем временем, все-таки сумел убедить родителя немного сбавить тон, – Папа, я по делу тебе звоню. Скажи… мокой же тогда, ну, много лет назад, долго в твоем теле был, да? Говорил с тобой…

В трубке ненадолго повисла тишина. Когда Барракуда заговорил вновь, голос его был осторожным.

– Почему ты спрашиваешь об этом, сын? Эта тварь, хвала святым небесам, давно уж на углях в Аду жарится, не надо его…

– Его кровь ядовита? – Доминик, не выдержав, задал вопрос в лоб. На сей раз молчание длилось дольше – капитан явственно размышлял, пытаясь одновременно определить для себя и как ответить на вопрос, и причину, побудившую сына его задать.

– Так, – прошло, наверное, секунд двадцать, прежде, чем мужчина вновь подал голос, – Давай-ка мне все по порядку, сын. Какой каракатицы тебя понесло вспоминать про эту селедку тухлую? Причем тут его кровь?!

На последнем вопросе голос говорящего зазвенел – по-видимому, напоминание о мирно почившем чудовище сильно задело его.

– Арчи отравлен, – скрывать происшедшее не имело смысла, – У нас есть все основания полагать, что отравлен он именно кровью этой твари. И к чему это теперь может привести…

– Каким образом?

Вопрос был задан быстро и даже, как почудилось слушателям, – торопливо. Напряжение в голосе пирата, во всяком случае, слышалось четко.

– Когда он отрубил голову этому монстру, несколько капель крови попало ему на лицо, – Доминик, отвечая, пожал плечами, – Он слизнул их. А теперь вот…

– Ты пытался поделиться с ним кровью?

Молле на диване тихо хмыкнул. В голове неожиданно мелькнула мысль, что деловую хватку Конте унаследовал от отца – Барракуда, по всему судя, умел брать быка за рога и делать выводы.

– Да. Результатов это… – мужчина быстро облизал губы, – То есть, не совсем не дало. Ему стало легче, но он говорит, что яд лишь отступил, а не исчез полностью.

– Так…

Повисло молчание. Пират на своем острове, вероятно, размышлял, сопоставлял, делал выводы; слушатели ожидали вердикта. Дерек нервничал, ломая пальцы. Арчибальд оставался делано равнодушен. Доминик сверлил взглядом телефон, по-видимому, посылая родителю какие-то мысленные импульсы.

– Все, что я помню – это как он однажды разболтался… – зазвучал в комнате медленный голос Барракуды, – Он вообще, напившись невинной крови, любил поговорить. Один из моих матросов так вел себя после выпивки… Так вот. Он тогда говорил, что, обретя плоть, станет непобедимым. И скользнуло что-то… Что-то о том, что даже, если его, обретшего плоть, убьют, он сумеет отомстить и возвратится более сильным, чем прежде. Но я не настолько умен, чтобы понять это, – Рик вздохнул, – Тут, поди, Марко звать надо – он-то эту тварь изучал, может, что и знает.

Доминик, мрачнея на глазах, опустил подбородок. О том, что в сложившейся ситуации не помешает позвонить экзорцисту, он думал и сам, а теперь получил лишнее подтверждение.

– Понял, – буркнул он, – Ладно, папа, спасибо… Я сейчас позвоню Марко.

– Так погоди, сынок, а может, позвать его?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что даже Арчи, старающийся хранить хладнокровие, изумленно подался вперед.

– Он что, на острове?

– Кто это говорит? – пират в телефоне насторожился, – Мне показалось… Голос Хищника?

Доминик вздохнул.

– Да, его. Я с тобой разговариваю по громкой… ладно, не важно. Значит, Марко сейчас на острове Гиены?

Барракуда, вмиг переключаясь на другую тему, хохотнул.

– А то как же! Да парень как увидел мою ласточку в бою, как сообразил, что именно о ней он читал в свое время – так и не слезает с нее! Уж со всех сторон осмотрел, ночует в моей каюте, наслаждается, как это… «близостью к легенде» – так он говорит. Сейчас кликну, это не проблема. Как раз перед тем, как ты со мной связался, я его на палубе видел.

– Ждем, – Конте пожал плечами, переводя взгляд на двух других слушателей. Из трубки донесся какой-то шорох, приглушенное постукивание – должно быть, Барракуда с предельной аккуратностью клал телефон на горизонтальную поверхность. Потом, судя по далекому звуку, открылось окно и рев «МАРКО-О!!» заполнил кабинет. Капитан, обладатель поистине командного голоса, не стеснялся в громкости, когда требовалось позвать кого-нибудь.

Доминик слегка поморщился и виновато отвел свободную руку в сторону. Ему, культурному, образованному человеку всегда становилось неловко при осознании грубости и недостаточной воспитанности родного отца. И это не взирая на то, что и Арчибальд, и Дерек Рика Барракуду знали лично, как и его повадки.

Молле закашлялся, прикрывая рот рукой и, хрипло, с присвистом втянув воздух, откинулся на спинку дивана, закрывая глаза. Докладывать Дереку или Доминику о своем состоянии мужчина не хотел, прикидываясь практически здоровым, но себя обмануть было сложнее. Голова кружилась, тело то немело, то холодело и общие ощущения оставались до крайности неприятными.

Происходящее ему не нравилось. По всему выходило, что клятая тварь, от которой он с таким трудом избавился, все-таки нашла способ отомстить ему и теперь, видимо, медленно убивает его изнутри. Интересно, знает ли Марко Галлани хоть что-то об этом, сможет ли помочь? Ну, или хотя бы дать более или менее разумную подсказку.

Из телефона в руке Доминика вновь донесся шорох, сменившийся жизнерадостным и довольным голосом капитана.

– Все, ща придет. Уже бежит, аж чуть с трапа не навернулся! Эх, славный парнишка, акула меня проглоти, ему бы в юнги пойти – первый класс бы был! Всегда ценил в матросах любовь к своему судну, а этот парень…

– Остынь, папа, – Конте тяжело вздохнул, – Марко не твой матрос, он экзорцист… с историческим уклоном. Надеюсь, он сумеет помочь нам… помочь Арчи, – сочувственный взгляд голубовато-зеленых глаз скользнул к дивану. Арчибальд его не заметил. Он был бледен, как мел, дышал с ощутимым трудом и, как бы не пытался скрыть истинное положение дел, обоим его друзьям было прекрасно видно, что происходит. Оба питали самую неприятную убежденность в том, что видят сильного Хищника умирающим, оба хотели его спасти и оба не представляли, как это сделать.

Арчибальд шевельнулся и, неожиданно сморщившись, коснулся правой ноги. В темных глазах его мелькнули искорки боли.

Дерек, чуткий как к друзьям, так и к врагам (а к какой категории отнести Арчи, он до сих пор не знал, предпочитая воспринимать его, как нечто среднее) взволнованно подался вперед, вглядываясь в мужчину.

– Что…

– Нога болит, – не дал ему договорить Молле, – Видимо, старые раны.

Доминик, отвлекшись от беседы с отцом, тяжело вздохнул. У него был свой вариант происходящего.

– Или это кровь мокоя в тебе бередит старые раны, – буркнул он и, покачав головой, вновь обратил взгляд к телефону, – Черт возьми, где там ходит этот Марко?!

Барракуда, до которого эти возмущенные слова донеслись, и который принял их на свой счет, заторопился с ответом.

– Да бежит уже, бежит, сынок… О! Марко, тут Ник…

Шорох в телефоне сменился знакомым молодым голосом с итальянским акцентом.

– Синьор Конте?

– Привет, Марко, – в голосе Доминика зазвучали почти неоправданные нотки облегчения. В способностях экзорциста мужчина, видимо, был убежден больше, нежели в знаниях родного отца и на его помощь уповал значительно сильнее.

– Значит, так… Убивая мокоя, Арчи случайно слизнул с губ его кровь. Теперь он говорит, что вот эта самая кровь – черная, маслянистая, – движется где-то внутри него, и он… – мужчина на миг сбился и едва заметно дрогнувшим голосом продолжил, – Он умирает! Эта тварь убивает его изнутри, мы не знаем, что де…

– Вы не пытались делиться с синьором Молле своей кровью?

Арчибальд коротко, хрипло рассмеялся. Один и тот же вопрос повторял уже третий человек, и ему это и в самом деле начинало казаться забавным. Если кроме крови тирваса, исцелить его больше ничто не может… значит, он погиб. Жаль, он надеялся пожить немного дольше. Тем более теперь, когда кровавое прошлое осталось позади, когда он уже почти стал законопослушным гражданином… Вернее, не так. Скорее – стал почти законопослушным гражданином. За исключением малого.

– Моя кровь способна заставить эту дрянь отступить, но и только, – пробился в его сознание усталый голос Ника, – Оно остается в организме Арчи, разве что затаивается… Но в любой миг может вновь пойти в атаку.

– Si… – невпопад отозвался Марко и ненадолго умолк, размышляя. Доминик ждал, кусая губы. Дерек, нервничая, ломал пальцы. Арчибальд сидел с безучастным видом смирившегося со своей участью человека.

– Я не уверен, что помочь вам могу я, синьор… – говорил юный экзорцист медленно, с явным сомнением в голосе, – Но, возможно, мне следует прибыть в Нью-Йорк и взглянуть на синьора Хищника лично. Кровь мокоя… это что-то… это очень сложная тема, честно говоря. Мне необходимо изучить дополнительные материалы, – он вздохнул и вдруг продолжил, – А вам пока придется сдерживать это при помощи своей крови.

Доминик поперхнулся словами. Дерек, ошарашенный таким предложением, вскочил и, решительно вмешиваясь в разговор, отобрал мобильный у друга.

– Марко! Это Дерек. Послушай, но ведь не может же Ник постоянно резать себе руку, – услышав, что итальянец пытается что-то сказать, молодой человек заторопился, – А переливать кровь тирваса нельзя! Это мы проходили уже давно – люди, которым переливали кровь тирваса, умирали…

– Подожди! – экзорцист, не в силах долго слушать изливающийся на него словесный поток, поспешил прервать его, – Дерек… Я не предлагаю синьору Конте резать себе руку. Я думаю, стоит поступить хитрее – некоторое количество его крови нужно растворить в воде… сделать, так сказать, водяную настойку или как это называется у вас… И тогда синьор Арчи сможет пить это, как лекарство.

Арчибальд заинтересованно приоткрыл глаза. Уже успевший разочароваться в потенциальных помощниках, он вдруг вновь испытал прилив надежды. Вариант ему понравился.

– Если только… – Альфа сам вмешался в разговор, закашлялся, но быстро обуздал приступ, – На свойствах крови… это никак не скажется?

– Напротив! – услышав его голос, Марко, похоже, обрадовался, – Salve, signor! Рад слышать, надеюсь, и увижу вскоре… Вода поможет крови тирваса скорее разойтись по вашему организму, смешаться с вашей кровью. Это даже с медицинской точки зрения – ведь кровь на девяносто процентов состоит из воды, а значит…

– Я понял, – Хищник, заставив себя сделать глубокий вздох, чуть улыбнулся, – Когда ты сможешь прибыть, Марко?

В трубке вновь воцарилось молчание – итальянец размышлял, прикидывая, очевидно, способы перемещения. Спустя несколько секунд молчание сменилось настойчивым шепотом, а потом сквозь слабые помехи пробился голос капитана.

– Сын! Здесь сейчас Джонни, на его корвете мы сумеем добраться в считанные дни. Хотя, Богом клянусь, чтобы я не отдал, чтобы отправиться в путь на «Гиене»…

– Ради всего святого, папа! – Конте, отобрав у Янга свой телефон, закатил глаза, – На «Гиене» до Нью-Йорка ты будешь добираться не меньше месяца! Нет уж, плывите на корвете Джона, а мы… мы постараемся сделать все, что в наших силах, чтобы Арчи дожил до вашего… Подожди, ты сказал «мы»? Ты тоже хочешь приехать?

– Конечно, – в голосе пирата явственно зазвучали нотки удивления, – Я давно мечтаю увидеть, как живете вы с Диком в этом мире. Мы пойдем на «Стремительном», я прямо сейчас переговорю с Джонни! А вы смотрите там, лечите Хищника! Я все еще считаю, что для этого мира он не менее ценен, чем ты.

2

Нью-Йорк, Манхэттен, ресторан «Альфа», кабинет генерального директора

Он сидел на диване, мрачно созерцая осколки стекла на полу. Еще несколько секунд назад это был стакан. Стакан, из которого он пытался напиться… но рука внезапно задрожала, и теперь вода разлилась лужей по полу, поблескивая между осколков.

Правая нога разрывалась от боли – старые раны с каждым днем давали о себе знать все сильнее и сильнее. Порой Арчибальд даже начинал мрачно подозревать, что они могут открыться вновь. И это не взирая на то, что исцелением их занимался в свое время Кевин, способный излечивать телесные повреждения полностью, так, что не оставалось даже шрама! Что одну из ран он вылечил при помощи вод волшебного источника, должных бы смыть с него болезни не только физические, но и душевные…

Дьявол. А что, если кровь мокоя способна бередить его старые телесные раны, она сумеет и вновь пробудить в его сердце давно забытую ненависть?.. Ненависть к человеку, от которого он ждет помощи, к человеку, которого считает своим другом. Человеку, чья кровь помогает сдерживать эту гадость…

Вспомнив о крови, мужчина потянулся левой рукой к широкому подлокотнику дивана, на котором лежала металлическая фляжка со странным лекарством. Кровь с водой или вода с кровью, водная настойка на крови тирваса – что может быть более необычным? Впрочем, какая, черт, разница, главное, что это помогает.

Он открутил крышку и, крепко сжимая флягу левой рукой (она пока не дрожала, должно быть, потому, что в нее он был ранен лишь однажды, да и то несильно), сделал большой глоток. Сморщился от отвращения и, с усилием проглотив «лекарство», вновь закрутил крышку, бросая флягу на диван. Вкус крови, даже разведенной водой, ему не нравился – даже будучи Хищником, он оставался человеком, и предпочитал любоваться пролитой кровью, а не употреблять ее.

Откинувшись на спинку дивана, он глубоко вздохнул и закрыл глаза согнутой в локте рукой. Рукав джемпера привычно пах горьким миндалем, и Арчибальд мимолетно улыбнулся.

Он любил этот запах, любил всегда, и привычкам своим изменять не собирался. Как пахло когда-то от метрдотеля ресторана «Синий глаз», так пахло сейчас и от владельца ресторана «Альфа», даже не взирая на все, пережитые им, события. На два года тюрьмы, на избавление от ненависти, и на мокоя.

Мокой… чертова тварь. Он так надеялся избавиться от него, он так верил и надеялся, что золотой меч оборвал жизнь этой гадости навсегда, навеки! Он хотел убить того, кто крал его удачу, хотел отомстить тому, кто сделал его неудачником. Винил в своих бедах Доминика, а потом узнал, что виновата была эта лярва, эта тварь, сотканная из страдающих душ!

И он отомстил. Он убил его, отрубил его чертову башку… Кто, ну кто просил его слизывать кровь с губ?!

Арчи тяжело вздохнул и, опустив руку, взглянул на потолок своего рабочего кабинета.

Сам виноват… Это не неудача, это просто его несусветная глупость. Перед другими он, конечно, этого никогда не признает, но перед собой лгать смысла нет. Сам виноват, сам сглупил, а теперь Доминику приходится проливать из-за него кровь, опять приходится спасать его шкуру!

Тьфу. Осточертело это. Он никогда ни от кого не зависел, всегда был исключительно самостоятельным человеком, а теперь вот вынужден жить от глотка до глотка кровавой настойки, должен зависеть от тирваса, которого долгое время так глупо и так напрасно ненавидел.

Он хотел подумать еще о чем-то, продолжить рассуждения о неправильности своего поведения, но мысли его прервал внезапный телефонный звонок. Судя по мелодии, звонок шел с незнакомого номера, и мужчина нахмурился. Сейчас ему было не до решения проблем других людей – выжить бы самому.

– Слушаю.

Отвечать он предпочитал холодным, размеренным тоном, сразу давая понять собеседнику, что на мирную беседу не настроен. Собеседник, однако, тоже оказался не предрасположен к спокойному разговору.

– Куда ты опять влип?

Звук знакомого голоса заставил Арчибальда удивленно приподнять брови. Услышать его он как-то совсем не ожидал.

– Откуда у тебя мой номер?

– Странный вопрос, – собеседник был привычно холоден, уравновешен, и Молле мельком подумал, что первый вопрос он задал только потому, что беседа предполагалась приватной. Его никто не подслушивал, и самого Арчибальда никто не мог услышать… Хм. Значит, холодный и деланно-бездушный Карл Еж полагает, что с ним может вести себя уже более свободно, чем прежде? Любопытно.

Ежа Арчи знал хорошо. По крайней мере, настолько, насколько тот позволял узнать себя и насколько позволили узнать о нем старые связи. Сейчас этих связей у него уже не осталось, но сожаления это не вызывало.

Карл Еж… Карл Хеджхог. Всегда безупречный – подтянутый, с идеальной осанкой, гладко выбритый, хорошо причесанный, в перчатках и шляпе. Абсолютно элегантный, холодный, строгий и очень опасный. Ежа боялся почти весь город, по крайней мере, та его часть, что не трепетала пред самим Хищником. Хотя, скорее всего, его, Арчибальда, боялись и те, кто боялся Карла.

А вот сам чертов Еж не боялся. Или, во всяком случае, умело скрывал свой страх, настолько умело, что тот становился полностью незаметен.

Арчибальд знал, что этот человек не менее опасен, чем он сам, воспринимал его почти как конкурента, и со злостью признавал, что на деле они чаще всего работают как союзники. Благодаря посредничеству все того же Доминика Конте, в Карле Еже Молле обрел если уж не друга, то, во всяком случае, хорошего знакомого. Даже полезного иногда.

– Мои связи позволяют узнать номер телефона любого человека, – продолжал голос в трубке, – Тем более, что на этот раз он зарегистрирован на твое имя, а не на подставное. Итак, я повторяю вопрос, Альфа – куда ты снова влип и куда хочешь втянуть Доминика?

Хищник широко улыбнулся. Настроение у него было далеко не самым лучшим, поэтому отвечать на подобные вопросы спокойно он настроен не был. Кроме того, в холодном голосе Ежа ему вновь почудилась провокация.

– Не знал, что у «всесильного» Конте есть нянька, – ядовито откликнулся он, – Ник сам решил помочь мне, я не просил его об этом. Тем более, что его кровь сейчас бессильна… почти.

Карл, не прореагировав на пассаж про «няньку», предпочел уделить внимание последующим словам.

– Доминик поставил меня в известность, – спокойно бросил он, – И я почел за лучшее лично сообщить тебе, что решать этот вопрос тебе надлежит без… по крайней мере, моего участия.

– О, – Арчибальд даже немного оживился, – Надо же. Какой приятный сюрприз. Если на сей раз я буду избавлен от лицезрения твоей рожи, думаю, все решится быстро и легко. Зачем ты звонишь?

На несколько секунд воцарилось молчание. Старый неприятель, видимо, размышлял, обдумывая вопрос и ища ответ на него.

– Я бы не хотел… – медленно начал он, наконец, – Чтобы кровь мокоя заставила тебя вновь покушаться на Доминика. Если это случится…

– Если это случится, – прервал его Молле, – Я пущу себе пулю в лоб прежде, чем причиню ему вред. Не трясись, Хеджхог. Я не забываю добро. Я потерял право отнять жизнь Ника, и не позволю никому и ничему… стоп. Почему ты считаешь, что его кровь может заставить меня сделать… вообще что-нибудь? Его кровь – не его дух, она не может влиять…

– Ты уверен? – голос Карла стал мрачным, – Видимо, влияние на тебя уже оказано, Молле, иначе ты бы понял. Единственной целью мокоя всегда было захватить твое тело, получить его в свое личное пользование. Неужели ты думаешь, что это желание не сообщилось его крови? Неужели ты думаешь, что, получив хоть призрачную возможность забрать, наконец, твое тело, занять его, заполнить своей кровью, он откажется от нее?