Опасные игры. Между двух сердец

Мы с Антоном развернули пункт сбора гуманитарной помощи в зону боевых действий.

У меня осталась связь с фронтом, поэтому я был в курсе, что требуется пацанам. Мы купили пару подержаных автомобилей и один мотоцикл, чтобы передать транспорт вместе с гуманитаркой на передовую.

В данный момент мы занимались мелкосрочкой, чтобы техника была полностью в исправном состоянии и не подвела бойцов в ответственный момент.

Молва об этом быстро распространилась по городу, и к нам начали потягиваться неравнодушные граждане. Помогали кто чем может, даже пришлось открыть фонд, чтобы люди могли перечислять в него деньги. Его я тоже повесил на своего управляющего, но забот всё равно хватало.

– Фонд – это хорошо, – радовался Антон, подбадривая меня. – Это значит, что люди тебе доверяют.

– Согласен, – пожал плечами я.

– Может, депутатом потом станешь? Люди поддержат.

– Да ну тебя, – отмахнулся я. – Какой из меня депутат?

– Ну а что? Герой войны, благодетель, бизнесмен. Зря ты так, Костян.

– Тоха дело говорит, – поддержал его Касьянов. – Ты же теперь местная знаменитость.

Витя тёрся у нас в СТО третий день, изъявив желание помочь с починкой машин для гума. Он даже денег немного притащил, сказав, что они скинулись всем отделом на общее дело.

Помощи от него было как от козла молока, но зачем-то же он здесь был?

Я не знал, как теперь к нему относиться. Понятное дело, что я осторожничал и былой лёгкости и честности в наших отношениях уже не будет, но и прогонять его рука не поднималась.

Он ходил какой-то неприкаянный, нечастный как будто. Я чувствовал, что у него в жизни тоже что-то происходит, но не задавал вопросов. А Антон был проще и прямолинейнее, чем я:

– Ты чего, Витёк, такой смурной? Случилось чего?

– Да пиздец, – вздохнул Витя, словно только и ждал этого вопроса. Он отложил разводной ключ, которым работал, и достал сигареты. – Лерка меня опрокинуть походу решила, – сказал он и затянулся сигаретой.

– В каком смысле? – я напрягся, стоило услышать её имя.

– Сказала, что мы расстаёмся, что я дело Воробья не расследую, как обещал, и вообще…

Внутри меня всё ликовало. Она всё же решилась поговорить с Витей начистоту? Не то чтобы я ревновал всё это время…

Да, чёрт возьми! Я просто с ума сходил от мысли, что она ведёт двойную игру. И со мной катается, и с Витей не порвала. Ей я, конечно, ничего не говорил, потому что пока права не имел задавать ей такие вопросы. И всё же…

– Так а чё ты не расследуешь? – как ни в чём не бывало спросил я.

– Как будто ты сам не знаешь, чо, – невесело усмехнулся Витя. – Кого я ей, блять, найду, если улик нет? Их просто нет. Ещё прикиньте, мужики, какая-то гнида на нас настучала, и из Москвы федералов прислали. Ебут наш отдел и в хвост, и в гриву всю неделю. Теперь они всем рулят. У меня даже доступ отжали к делу Воробья.

– Расследование возобновили? – удивился я.

Значит, дошло Лерино письмо до президента? Охуеть просто! А я не верил. Как же мне стало стыдно за то, что я посмеялся тогда над ней, словами не передать.

– Угу. И Надюхино тоже. И вообще, все висяки подняли… – жаловался Касьянов. – Хоть бы уехать куда, пока это всё не кончится, – задумчиво протянул он. – А кто гум повезёт? Нашли уже отчаянных и смелых добровольцев?

– Нет ещё.

– Если что, имей меня в виду, Барсов. Я могу поехать. На хую я вертел эти ФСБшные проверки!

Вообще, я сам планировал поехать, но мне нужны были надёжные, проверенные люди в помощь. Витя не подходил по моим критериям. Да и не хотел я, чтобы он мне компанию составлял. Кто угодно, только не он.

– Посмотрим, – ответил я неопределённостью, и мы продолжили возиться под капотом "Нивы".

– Байк этот ещё, – пробубнил себе под нос Касьянов.

– Какой байк?

– Да, сука, такой! – выплюнул он злобно. – Вот нахуя ты Лерку на мотоцикле ездить научил? – наехал он на меня. – Она теперь "Харлей"хочет. Себе. Чтобы разъебаться или что, я не пойму? Вам заняться больше нечем?

О том, что Лера заболела мотоциклом, я знал не понаслышке. Но то, что она уже определилась с маркой, узнал только что от Вити.

"Харлей", значит? Губа не дура!

– Она нормально ездит, – поддержал я Валерию. – Аккуратно.

– И не абы какой "Харлей", а редкий, мать вашу! – продолжил ныть Витя. – Таких в России три штуки всего. Я уже пробил. Двое не продают ни в какую. Я тройную цену предлагал, и ни хуя! А третий знаешь у кого? – Он выдержал интригующую паузу. – У Дамирчика Мирзоева.

– А ты-то что так заморочился по поводу байка? – искренне не понимал я.

– Ну, я подумал, что если добуду для Лерки этот редкий чертолёт, она мне точно даст. – От его слов у меня внутри всё неприятно сжалось, и руки заходили ходуном. Только что я радовался, что Лера кинула Касьянова, а теперь выясняется, что он не сдаётся. – Бабы любят всякие там поступки. А у неё так глазюки горели… Она с ума сойдёт от радости!

– Так, а Мирзоев чё? – встрял Антон.

– Этот пидор даже разговаривать со мной не стал. Западло ему с ментами общаться. Представляешь? Щенок малолетний! Он на нём даже не ездит, просто в гараже стоит "Харлей". – Касьянов смачно сплюнул на пол. – Поговори ты с ним, Костян?

– Я?

– Типа как мафиози с мафиози. Заодно и познакомитесь.

Так вот чего Витя тут шкуру трёт всё это время? А я-то думал-гадал…

Хочет, чтобы я с байком подсуетился, за который он потом Лерку выебет?

– А ты не охуел? – не сдержался я. – Хочешь, чтобы я помог твой хер к моей сестрёнке пристроить? Женись сначала! – заступился я за честь "сестры".

– Да я же с хорошими намерениями, Барсов! Я же её люблю, пиздец как! Весь уже извёлся, как у нас разлад пошёл. Жопой чую, появился у неё кто-то.

– Кто? – ещё больше напрягся я.

Неужели Витя что-то подозревает? Это всё закончится плохо. Я по краю ходил, держа его и всех остальных за идиотов.

– Мужик другой, – пояснил он, и Антон бросил мне многозначительный взгляд. – Она не ходит никуда, только в спортзал и с тобой катается. По-любому кто-то из спортиков. Она ничего тебе такого не говорила? Может, видел её с кем-то?

– Мы не настолько близки, чтобы девчачьи секретики обсуждать и мальчиков, – съехал я с темы. – Подкинь Дамиру наркоту и забери мотоцикл, – подсказал я Касьянову.

– Пока федералы не отъебутся, не могу рисковать. И так в затылок дышат. Так что вся надежда на тебя, друг.

Глава 26. Валерия

– Убей этого ублюдка! – требовала мама у моего отчима. – Ты же знаешь, что он самозванец!

Я стояла, не дыша за полуоткрытой дверью кабинета, в очередной раз поражаясь кровожадности своей матери. Её голос звучал сладко-приторно, как всегда, когда она что-то выпрашивала.

– Откуда тебе знать, сколько у Ильи было детей? – с раздражением ответил ей Гоша. – Может, он их по всему свету настрогал?

– Пусть сделает ДНК тест! – не унималась мама. – Тогда ты сразу поймёшь, что я была права.

– Да оставь ты щенка в покое! Он не опасен. Гуманитарку собирает, крутит гайки… На фронт собирается. Может, там его и грохнут. Без твоей помощи.

Костя собрался ехать в зону боевых действий? Почему он мне ничего не сказал?

Мало того что ему ногу оторвало? Он ещё хочет добавки?

– Пока не опасен, – продолжила накручивать Гошу мама. – Ты и глазом не успеешь моргнуть, как он наберёт вес и авторитет. В любом случае нам нужна территория, которую он захватил обманом.

– Да каким обманом,Ларис? Думаешь, Илья был лохом, и Барсов развёл его на недвижимость? Не смеши меня.

– Но…

– Угомонись! Других проблем хватает! ФСБ теперь занимается расследованием убийства Ильи. Как тебе такое?

Значит, моё письмо дошло куда надо? Господи, хоть что-то хорошее! Хоть бы Гошу посадили поскорее, тогда бы нам с Костей можно было бы не прятаться, а всем открыто заявить о наших отношениях.

– Да пусть расследуют, – фыркнула мама. – Ради бога.

– Мирзоев ещё кинул нам огромную залупу, – задумчиво произнёс Гоша.

Эта новость тоже была любопытной, потому что у Дамира был мотоцикл, который я хотела. Я видела мельком этот байк в нашем городе, потому захотела именно его. О том, что он принадлежит Дамиру, я узнала совсем недавно, когда начала искать подобные мотоциклы.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила мама.

– Байкеры сожгли фуру с грузом, – объяснил Гоша, и я поняла, что под "грузом"он подразумевал наркотики. – У нас убытков на несколько лямов.

– Нам нужно объединиться с Мирзоевыми.

– Как ты себе это представляешь, Лариса?

– Дамир и Лерка почти ровесники. Мы можем выдать её за Дамира.

Я едва не взорвалась от возмущения. Огромных усилий мне стоило не ворваться в кабинет и не устроить скандал. Мама совсем уже рехнулась?

– Бред! – выпалил отчим, и я выдохнула пар.

– Ну, подумай сам, это же идеальный вариант, – шептала мама, будто боялась, что их услышат даже стены. – Дамир ещё не женат, у него огромное состояние. А главное – они с Леркой перестанут лезть в наши дела.

Мой желудок сжался в тугой узел.

Гоша хрипло рассмеялся:

– Ты такая наивная, Ларис? Эта стерва мне в глотку вцепится, если я ей прикажу чай налить, а ты про замужество.

– Она остепенится! – мать повысила голос. – Все женщины через это проходят. Родит пару детей и забудет про свои капризы.

Лёд пробежал по спине. Они говорили обо мне, как о вещи. Как о разменной монете в их грязных играх.

Я прижалась к стене, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

– Да и потом, – продолжала мать. Если что, всегда можно… устранить неудобства. А наследницей останется вдова Дамирчика.

– Даже если случится чудо, и Валерия согласится на этот брак – она женщина, а Дамир мужчина. Он всё равно будет выше её и главнее. Блять, мы говорим сейчас о твоей единственной дочери! Я ей не родной отец, но я перед Мирзоевыми так не унижусь, и Валерию в жертву не отдам. Она моя дочь, пусть и не по крови. Эта девочка слишком хороша для такого говнюка, как Дамир Мирзоев.

У меня перехватило дыхание от слов Гоши. Наконец-то он сказал что-то, что мне приятно было слышать.

Мать засмеялась – холодно, цинично:

– Ой, да брось! Ты её на дух не переносишь. Она – копия Ильи! Та же строптивость, те же царские замашки…

– Выйди! – Голос Гоши прозвучал тихо, но с такой ненавистью, что даже мне стало страшно. – Пока я тебя не придушил.

Я едва успела добежать до лестницы и спрятаться за цветочным горшком. Мать вышла, поправляя шёлковый халат. Её лицо было безмятежным. Будто она не предлагала только что продать свою единственную родную дочь.

Я сидела затаившись, дрожа всем телом. Всё же проживание в этом доме приносит плоды. Приходится постоянно подслушивать и подсматривать, но хотя бы я в курсе, что происходит.

"Она моя дочь".

Впервые за всё это время Гоша назвал меня так.

Но это не меняло главного – я была пешкой. Для всех.

Только не для Кости.

Глава 27. Барсов

Дождь хлестал по крыше мастерской, когда в дверях появился Седой. Не постучал, не спросил. Вошёл, как хозяин, с мокрым блеском на кожаной куртке. Его люди остались мокнуть снаружи, двое в чёрном, с пустыми глазами, безмолвные и безликие, как всегда.

Я ждал его. Догадывался, что как только мы достаточно продвинемся со сбором гуманитарки, Игорь захочет присоединиться, поэтому не удивился его приходу.

– Здравствуй, Барсов, – кивнул он, оглядывая загруженные машины. – Слышал, ты благотворительностью занялся.

Я вытер руки об промасленную тряпку, чувствуя, как Антон напрягся за моей спиной.

– Здравия желаю. Есть такое дело.

Седой усмехнулся, доставая сигарету.

– Вот тоже помочь хочу. Людей дам. Машины. Прикрытие.

Люди мне нужны были позарез. На данный момент кроме меня и Вити желающих везти гум не нашлось, так что помощь Седого была как нельзя кстати.

– И что взамен?

– Всё, что везёшь, будет идти через моё "Товарищество". Ты – официальный представитель. Пресса, отчёты, благодарности – всё на меня.

Я сжал тряпку в кулаке. То есть мы собираем, везём, рискуем, а он герой? Его людей я даже не знал. Может, они не стоили выеденного яйца, но выбирать было не из кого.

Опытные военные всё же лучше, чем ничего.

– Ладно, – сказал я наконец.

Седой кивнул, довольный, и протянул мне руку, чтобы скрепить нашу договорённость.

– Завтра в десять у меня. Оформим бумаги.

Когда он ушёл, Антон плюнул на пол.

– Хочет на твоём горбу в рай попасть? Хитровыебанный какой!

– Нам нужна его помощь, и он об этом знает. Ты видел эти ящики? – ткнул пальцем в груду коробок. – Там кровоостанавливающие, жгуты, лекарства. Каждая единица – чья-то спасённая жизнь. Мне плевать, кто получит медаль за это.

Антон вздохнул, почесал затылок.

– Ладно. Но это говно ещё вылезет.

– Посмотрим.

На следующий день, когда камеры снимали, как Седой раздаёт интервью о "своей"гуманитарке, я стоял в стороне, курил и думал о том, что в этой жизни всё имеет цену.

И иногда приходится платить даже за право делать добро.

Валерия ворвалась следующим вечером в автомастерскую Антона, сверкая глазами, словно фурия.

Мы с Моховым проверяли последние мелочи. Машины были загружены гумом, утром мы выдвигались в рейс, поэтому мне было важно знать, что осечек не будет.

Седой выделил мне четыре человека в сопровождения и две машины. Мужики показались мне серьёзными, но как они поведут себя в рейсе, оставалось только гадать.

Когда Касьянов узнал о том, что я еду с людьми Седого, то принял окончательное решение поехать со мной. Я пытался его отговорить, потому что не очень был ему рад, но он был непреклонен.

– Я тебя с этими уродами не отпущу, – шипел Витя, как будто я его тёлочка или сынок. – Ты их вообще не знаешь, Костя!

Касьянова я тоже, как выяснилось, не знал, он был тоже полон сюрпризов, но ехать за тысячу километров одному против четверых бойцов Седого было опасно. Если в чём я и был уверен – Касьянов настолько ненавидел ветеранов, что в сговоре с ними быть не мог априори.

Мы ехали все без оружия, кроме Вити – у него было официально зарегистрированное охотничье ружьё, которое он брал с собой. Это уже неплохой козырь против бойцов Седого, так что я согласился взять Касьянова в команду.

Лере я не стал ничего говорить, потому что знал, что она будет переживать. У неё полным ходом шла подготовка к всероссийскому турниру по кикбоксингу. Я знал, насколько ей было важно одержать в нём победу. Зачем ей отвлекаться?

Город был слишком мал, чтобы скрыть такое событие от Валерии. И вот она стояла в дверях, сверкая глазами, полными ярости.

– Какого фига ты не сказал, что едешь на войну?!

Антон медленно отполз под машину, сделав вид, что его тут нет. Предатель.

Я вытер руки об ветошь, стараясь сохранить спокойствие.

– Как ты узнала?

– Это неважно! – она подошла ближе, и я увидел, что её руки сжаты в кулаки. – Ты собирался просто исчезнуть? Даже не попрощавшись?

Я вздохнул, отложил ключ.

– Лер, я не совсем на войну еду. Не выдумывай…

– Я ничего не выдумываю. Хочешь сказать, что это неопасно?

– Всё будет хорошо. Витя поедет со мной. Прикроет.

– Ещё не лучше! – воскликнула она. – Он пообещал оторвать голову тому, с кем я встречаюсь! Неужели кроме тебя больше некому поехать?

Я молчал. Потому что ответ был прост: некому. Никто не хотел лезть в самое пекло.

Лера вдруг схватила меня за куртку, прижала к машине.

– А вдруг ты погибнешь? Что тогда?

Её голос дрогнул, и в этот момент я увидел уже не гнев, а страх. Настоящий, животный.

– Я вернусь, Лера. Конечно, я вернусь.

– Ты сам-то в это веришь? Я не могу тебя потерять, понимаешь? Барсик, я…

Антон под машиной закашлял, напоминая о своём присутствии, и Лера отшатнулась к стене, обнимая себя за плечи.

Я потянулся, обнял её, прижал к себе. Она сопротивлялась секунду, потом обмякла, спрятала лицо у меня на плече.

– У меня больше никого нет, кроме тебя. Мне очень страшно, – прошептала она.

Я закрыл глаза.

– Я вернусь. Обещаю. И тогда поговорю с Дамиром Мирзоевым насчёт твоего мотоцикла. Касьянов мне рассказал, какой ты хочешь.

– Правда? – оживилась Лера.

– Правда, – заверил я её. – Не знаю удастся ли мне уговорить его продать мот… Почему именно "Харлей"? Это совсем не девчачий мотоцикл.

– О! Даже слышать ничего не хочу! Мне нужен именно он!

– Он тяжёлый и совершенно не манёвренный, – продолжил я.

– Ты же сам хотел, чтобы я нашла себе хобби? Чтобы я не лезла в расследование убийства папы? Я уже не лезу. Видишь?

Хитрая лиса. Натравила на Витьку ФСБшников и ждёт, чем дело кончится?

Валерия не так наивна, как кажется.

– Я сама могу поговорить с Дамиром, если тебе так сложно… – брала меня на понт.

– Я поговорю. Сказал же, что поговорю?

– Ладно… Можно я сегодня у тебя переночую? – внезапно перевела она тему.

Я примерно понял, зачем она напрашивается в гости, но для себя загадал, что сделаю её официально своей девушкой после поездки в зону боевых действий.

– Я сегодня здесь ночую. В подсобке посплю. Утром рано выезжаем.

– Тогда я останусь здесь, – решила Лера, и, судя по тону – это не подлежало обсуждению.

Глава 28. Барсов

Лера сидела на старом ящике из-под запчастей, поджав под себя ноги, и крутила в пальцах мой зажигалку. Мы пили кофе, смеялись, целовались.

Я чувствовал себя подростком рядом с ней. Хотелось делать глупости и смеяться.

В этой подсобке у нас с Лерой будет ещё много ночей, более страстных, более интимных, но почему-то именно эта ночь навсегда въестся мне в память. Ночь, когда мы были счастливы и беззаботны, и нам казалось, что вся жизнь впереди, несмотря на обстоятельства.

Она прижималась к моей груди, и я чувствовал, как бьётся её сердце – часто, гулко, в полную силу.

За окном уже серело. Скоро рассвет. Скоро дорога.

Но в этот момент, с её теплом в моих руках, все проблемы и заботы казались чем-то далёким и неважным. Утро встретило нас колючим ветром и тяжёлым серым небом, но погода не могла омрачить мою душевную радость.

Площадка перед мастерской была заставлена машинами. Две наши потрёпанные «Нивы», внушительный армейский «Урал» Седого и внедорожник Касьянова. Витя стоял рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Он выглядел так, будто собирался штурмовать Берлин – новенький камуфляж, разгрузочный жилет с полными карманами всякой всячины, винтовка через плечо.

Лера подошла в последний момент, когда мы уже заводили моторы. Ветер трепал её волосы, пряча лицо. Она не плакала, только крепко обняла меня, прижавшись щекой к моей куртке.

– Возвращайся быстрее, Барсик, – коротко бросила она, и в этих словах было больше любви, чем в любых клятвах.

Я молча кивнул, не доверяя своему голосу.

– Даже не обнимешь? – окликнул Леру Витя, жаждущий её внимания не меньше, чем я.

Она на секунду замялась, отвернувшись от него, потом всё же подошла к Касьянову и, обняв его за шею, что-то прошептала ему на ухо.

Витя ничего не ответил, только поджал губы и сел за руль своего "Рэнжровера".

Я в последний раз окинул взглядом наш маленький караван – четыре машины, шесть человек, включая меня.

Лера стояла в стороне, засунув руки в карманы кожанки. Я поймал её тоскливый взгляд.

Машина Вити дёрнулась с места, как всегда стремительно. В зеркале заднего вида мелькнула одинокая, хрупкая фигурка Леры. Пока мы не скрылись за поворотом, она не шевельнулась.

– Даже не поцеловала, – обиженно протянул Витя, держа уверенно руль.

– Что она тебе сказала? – полюбопытствовал я.

– Да так… Ничего особенного, – ушёл он от ответа.

Это будет долгая дорога.

Два дня в опасном пути стирают границы быстрее, чем годы знакомства.

Наш маленький отряд постепенно превращался в нечто целое. Даже люди Седого – эти каменные лица с пустыми глазами, начали потихоньку оттаивать.

Первый лёд тронулся вчера, когда у машины Касьянова пробило колесо. Мы остановились на обочине, в кромешной тьме, под вой степного ветра.

– Блядская жопа… – Витя пнул резину, но тут же к машине подошёл Иван по кличке Молчун. Он был за старшего у ветеранов, сопровождавших нас.

– Давай-ка, хлопец, – хрипло сказал он, снимая разгрузку.

Я ожидал, что он будет стоять и смотреть, как мы с Витей возимся. Но нет, мужик сам взял домкрат, ловко поднял машину.

Витя, который до этого косился на них как на потенциальных убийц, неожиданно протянул другому бойцу свою пачку сигарет.

Бесконечные блокпосты и досмотр утомляли и нервировали даже сильнее, чем пищание "Булатов".

Мы были всё ближе к фронту, и любая мелочь начинала играть на нервах.

– Выключи! – рявкнул я на Касьянова, мучившего сработавший на дроны детектор. – Бесит!

Сейчас мы поменялись местами, и я был за рулём, пока Витя должен был спать. Но хрен ты уснёшь, когда над тобой кружат вражеские дроны.

Меня этими птичками было не пронять, а вот Витя очень нервничал. Умирать вот так, просто на дороге, никто не хотел. Это было не по-геройски. Но ехать в неведении было легче.

Витя молча отключил "Булат", но и спать не лёг, напряжённо всматриваясь в предрассветное небо. Как будто мог глазами уничтожить опасность.

К вечеру мы добрались до места.

Дым. Первое, что чувствуешь, когда попадаешь в зону боевых действий – это едкий запах гари, въевшийся в землю, в стены полуразрушенных домов, в траву и деревья.

Мы въезжали в прифронтовой посёлок, вернее, в то, что от него осталось – несколько уцелевших хат с выбитыми стёклами, покорёженные гаражи, дорога, усыпанная стёклами и навсегда замершей, сгоревшей техникой на обочинах.

– Ну и дерьмо… – пробормотал Витя, пытаясь объехать яму.

Наша колонна медленно ползла по разбитой дороге. Вдруг из-за груды кирпичей появилась фигура в замызганном камуфляже – худой, небритый мужик с автоматом на груди. Он поднял руку, останавливая колонну.

– Свои?

Я высунулся в окно:

– Гуманитарка от «Товарищества ветеранов».

Боец что-то крикнул за спину, и из развалин начали появляться другие военные. Командир оказался невысоким, коренастым мужиком с лицом, изрезанным шрамами.

– Вы от Власова?

– Да, – я протянул список груза.

Он пробежал глазами, кивнул:

– Хорошо. Разгружайтесь в том сарае, – показал на полуразрушенное здание. – Только быстро, тут грады любят по вечерам прилетать. Не вовремя вы пожаловали.

Работа закипела. Нас накормили и показали блиндаж, в котором мы останемся на ночлег. Витя фотографировался везде, где придётся, словно на экскурсии. Мы с остальными мужиками посмеивались над ним, понимая, что ему в новинку всё то, что нам давным-давно остопиздело.

Как Витя не позировал, он не вписывался в этот военный пейзаж. Даже его камуфляж казался здесь слишком новым и слишком чистым.

Я отправил Валерии смс-ку, что мы добрались. Я ждал от неё ответа, когда нас попросили сходить за водой.

Мы с Витей шли к колодцу, болтая о ерунде. Он возмущался, что в блиндаже нет нормальной связи, и что зря мы остались тут ночевать.

– Зато посмотри, какой закат! – Витя достал телефон, делая очередной кадр. – Как будто фильм про войну снимаем.

Я хмыкнул, перекидывая пустые канистры с плеча на плечо:

– Только вот мины настоящие.

Он фыркнул, но не успел ответить. Мой телефон зазвонил. Антон. Наверное, хочет узнать, как наши дела?

– Беда, Костя! – безо всяких предисловий выпалил в трубку Мохов.

– Что случилось? – только и успел спросить я.

Связь резко оборвалась, и теперь я судорожно пытался дозвониться до Антона.

– Что? Что там? Что-то с леркой? – забеспокоился Витя.

Валерия до сих пор не ответила на моё сообщение. Наверное, что-то с ней?

Господи…

Сначала был звук – тонкий, свистящий, будто рвущаяся ткань. Потом – оглушительный удар где-то позади. Земля содрогнулась под ногами.

– Блять! – я инстинктивно пригнулся, роняя телефон.

Схватил Витю за разгрузку, резко потянул к земле:

– Ложись!

Нас отшвырнуло взрывом в разные стороны, а потом начался настоящий ад.

Глава 29. Барсов

Ещё один разрыв – ближе. Грязь хлынула мне за воротник. Мой телефон куда-то улетел, но сейчас это было последней из моих забот. Витя лежал в нескольких метрах от меня без сознания, кровь сочилась из раны на виске, окрашивая его идеальный камуфляж в тёмно-красный цвет.

Я попытался встать и понял, что протеза нет.