Ловя момент

Тогда только Рикардо поверил в то, что Миранда пребывала в состоянии аффекта, и протянул ей руку помощи. Морганы одумались через пару лет, стали писать и просить дочь о возобновлении отношений, но Миранда наотрез отказалась прощать тех, кто предал ее в самый трудный период жизни.

И тогда они вышли на меня.

Мы даже подружились. Они шлют мне подарки на дни рождения, я им – открытки и тоже всякую мелочь. Нет, разумеется, мы не близки. Но у них больше никого нет. Сын погиб много лет назад, дочь они потеряли по собственной глупости. А мне ничего не стоит поддерживать с ними отношения, так почему бы нет?

Морганы давно зовут в гости. Дедушка даже заранее договорился, чтобы мне дали визу, хотя со въездом на Землю все строго и сложно. Я всегда отказывался под различными предлогами, а сейчас согласился. Дилайла выбыла из набора в академию и как сквозь землю провалилась. Так что лето на Лондоре обещает быть скучным и беспросветным. Почему бы не спасти его, пока еще есть шанс?

– Ничего, – отмахиваюсь от нравоучений Лэсли. – Они сами просили себя так называть, вот и зову. Им приятно, а мне не жалко.

Друг смотрит на меня с прищуром. Глаза смеются.

– А они тебя как зовут? – интересуется.

– Они зовут меня Алексом, – пожимаю плечом.

– Алексом? – Начинает хохотать. Из Лэса выйдет отвратительный психотерапевт, он совершенно бестактен.

На самом деле меня зовут Александр, в честь папы. Его так и звали, полным именем, без сокращений, кличек и прозвищ. Ко мне же с детства прикипело прозвище – Лаки. Как объяснил мне однажды мой «добрый» дядюшка, я заслужил это имя за то, что умудрился выжить в первые годы жизни после бесконечных взрывов и разрушений, которые сам же и устраивал.

В итоге, близкие так и зовут меня Лаки, как привыкли. Малознакомые и однокурсники – Тайлер. В моей голове Александр Тайлер – это мой папа, поэтому представляться Александром не люблю. Вариант «Алекс» вообще не прижился. А вот родители Миранды сразу стали звать меня именно так. Опять же, если им нравится – ради бога, для меня вопрос непринципиальный.

Когда Лэсли перестает смеяться, интересуется уже серьезно:

– А что Морган?

– А что – Морган? – повторяю эхом. – Протестовала, потом сдалась. Ее отец клятвенно ей обещал, что со мной ничего не случится, и она дала добро.

– То есть, она наконец-то с ними поговорила? – Глаза друга снова лезут на лоб, уже второй раз за сегодняшнюю встречу.

– Ага, по переписке. – Гордо улыбаюсь. – Глядишь, и помирю их однажды.

Морган посвятила свою жизнь мне, а после смерти моего отца так и не нашла себе спутника жизни. Поэтому помочь ей помириться с родителями – меньшее, что могу для нее сделать.

Лэсли помешивает кофе и задумчиво смотрит на меня. Ну, точно, решил по мне научную работу писать.

– Чего притих? – спрашиваю, машу официантке, потому что у меня закончился чай. – Мне повторить, пожалуйста, – прошу с вежливой улыбкой, когда она подходит.

Друг молчит, пока официантка принимает заказ. Потом следит за ней взглядом и произносит, все еще не глядя в мою сторону:

– Мне вот непонятно, ты зовешь родителей Морган «бабушка и дедушка», при этом ни разу в жизни не назвав ее саму мамой.

Так и знал, понеслось…

– Лэс, кончай психоанализ, – прошу, закатывая глаза. – У тебя подопытных мало? Лучше погнали со мной на Землю! Попрошу дедушку, он и тебе организует визу.

– Нет, я уверен, то, что ты не можешь назвать женщину, которая растила тебя с детства, мамой, не просто так. У этой проблемы глубокие корни.

Начинаю смеяться. Хотел бы я посмотреть на будущих клиентов Лэсли Брина. Уже представляю рекламный слоган: «Если вы хотите забыть о своих проблемах, приходите ко мне на прием. И все, чего вы будете желать, это моей смерти».

– Хватит ржать, – обижается Лэс. – Серьезно. Я бы хотел написать курсовую о семейных проблемах, основываясь на истории твоей семьи. Разумеется, имена вымышленные.

Захлебываюсь чаем. Кашляю, несколько секунд не могу продышаться. Про научную работу я вообще-то пошутил.

– Ты сбрендил?! – выходит громко, на нас оборачиваются другие посетители. – Извините, – бормочу, улыбаясь, машу соседнему столику рукой. – У нас все хорошо, а у вас?

Парочка, только что вытаращившаяся на нас, смущенно отворачивается. Недружелюбные какие-то.

Снова поворачиваюсь к Лэсу, наклоняюсь вперед, понижаю голос:

– То, что ты изменишь имена, дело не спасет. Это Лондор, очнись, моя семья и ее история – достояние общественности.

– На кону моя карьера, – продолжает просить.

И не думаю верить.

– На кону всего лишь твоя текущая оценка. – Откидываюсь на спинку стула. – Кончай, – прошу, потому что и так знаю, до какой темы он сейчас доберется.

– А может, причина того, что ты не зовешь Морган мамой в том, что ты знаешь, что твоя мать жива, просто где-то далеко?

Щекотливая тема. Терпеть не могу.

– Так, – опасно понижаю голос. – Вот сейчас правда кончай.

Лэс меня знает как облупленного. Понимает, что перешел черту, психотерапевт доморощенный.

– Ладно-ладно, – сдает назад. – А твой дедушка на самом деле может сделать мне визу на Землю? – умело переводит тему.

Улыбаюсь, киваю.

– О чем речь? Попрошу, – обещаю великодушно.

Лэс прав, моя биологическая мать, должно быть, жива. Должно быть… Потому что понятия не имею, где она и что с ней. А вот то, что ей нет до меня никакого дела с тех пор, как мне исполнился год, знаю наверняка.

Выкидываю из головы неприятные мысли. Каникулы на Земле обещают быть интересными. И какая разница, как я зову Морган? Она ведь знает, как я к ней отношусь.

***

– Земля?! Серьезно?!

Точь-в-точь как Лэсли. Вот только друг говорил это удивленно, а дядя рвет и мечет. Мечет и рвет. Ну, собственно, как и ожидалось.

Он врывается в нашу кухню с заднего хода, оставив охрану снаружи, и сразу же набрасывается на Морган:

– Ты с ума сошла, женщина?!

Это дядюшкин фирменный стиль: когда он взбешен, я для него «мальчик», а Миранда «женщина». В такие моменты мы даже имен не заслуживаем.

Давлю смешок, чтобы не довести дядю, а то, того и гляди, свалится с сердечным приступом. Вроде бы у нас в роду предрасположенность.

Дядюшка, как всегда, в костюме с иголочки, стрижка – волосок к волоску. В детстве он напоминал мне манекен, уж слишком все у него идеально. Помню, как-то даже подложил ему кнопку на стул, чтобы проверить, живой ли он. О, как Рикардо вопил…

Когда он влетает в дом, мы сидим за кухонным столом. Миранда как раз только что приготовила ужин. А готовит она великолепно – пальчики оближешь. Так что лучше пока не повышать дядюшкин градус кипения, а то не даст доесть.

Мудро помалкиваю, предоставив Морган первой продемонстрировать чудеса усмирения моего злобного родственника.

И она, как всегда, на высоте. Не спеша откладывает в сторону вилку и поднимает глаза на незваного гостя.

– Ужинать будешь? – спрашивает спокойно, будто бы никто только что не орал на нее и не обвинял во всех грехах.

Рикардо замирает. Смотрит в наши тарелки, тянет носом аппетитный запах и ожидаемо сдается.

– Буду, чего уж там.

Все же усмехаюсь и получаю дядюшкин уничижительный взгляд. Морган поднимается со своего места и идет за тарелкой.

Рикардо усаживается на свободный стул во главе стола, расстилает салфетку на коленях, осматривается, будто ищет, к чему бы еще придраться. Но в доме все по-прежнему, хотя дядя давненько не заходил. В последнее время вообще его редко вижу – работа, политика, плюс обида, что я не пошел по его стопам, а подался учиться в ЛЛА.

Наконец его взгляд останавливается на мне.

– Как Луиза? – интересуюсь, пока он опять не начал вопить и пытаться испортить мою очередную попытку уехать на каникулы.

Луиза – это бессменный дядин секретарь уже пятнадцать лет, а последние десять – у них роман, затяжной и никак не доходящий до чего-то серьезного.

– Работает, – ожидаемо огрызается Рикардо. То, что Луиза для него кто-то больший, чем сотрудница, он никогда не признается. Любит поддерживать имидж бессердечного политика.

– Привет передавай. – Нагло улыбаюсь.

Рикардо возмущенно сверкает глазами: то, что у старшего Тайлера тоже есть чувства, тайна за семью печатями.

Морган возвращается с полной тарелкой ароматных спагетти, ставит на стол перед гостем и занимает свое место. Дядя перестает прожигать меня взглядом, пробует угощение, с наслаждением закатывает глаза – это ему не опостылевшая ресторанная еда. Надо бы посоветовать Морган поделиться с Луизой парой рецептов.

Так молча и доедаем свои порции. Когда тарелка опустошена, Рикардо откидывается на спинку стула и устремляет на Морган убийственный взгляд.

– Ты правда решила отпустить его на Землю?

План сработал – на сытый желудок дядя по крайней мере не кричит.

Миранда выдерживает взгляд, отбивает своим.

– А почему бы и нет?

Обожаю Морган. Со стороны выглядит так, будто это ее решение. И это не она несколько дней назад готова была встать грудью в проходе, чтобы не пустить меня в опасное, по ее мнению, путешествие.

– Потому что это Земля, – отчеканивает дядя. – Оплот самомнения и ненависти к инопланетникам.

– Время идет, – возражает Миранда, – времена меняются.

– Сказки мне не рассказывай, – скрипит зубами Рикардо. – Я не хочу потерять племянника.

Звучит так, будто я собрался на войну.

– Да кому я там нужен? – вмешиваюсь. – Дедушка уверяет, что предубеждение по отношению к лондорцам давно в прошлом.

Дядя пораженно моргает.

– Дедушка?! – переспрашивает. Поворачивается к Морган, ища подтверждения, что не ослышался.

Миранда пожимает плечами, мол, не к ней вопрос.

Рикардо несколько секунд переводит взгляд с меня на нее и обратно. Повторяю жест приемной матери. Дедушка и дедушка, и почему всем так важно, как я зову родителей Морган?

Повисает молчание.

– Только если я отправлю с тобой охрану, – выдает в итоге дядя, сдавая позиции, так как остался в меньшинстве.

Очень смешно. А еще можно надеть скафандр и не снимать его все время пребывания на планете – вдруг земная пылинка упадет.

– Твою вооруженную охрану никто не пропустит, – напоминаю. – Не дрейфь, ничего со мной не будет.

Дядя снова поворачивается к Морган, ища поддержки. Но опять не находит. Сегодня явно мой день.

– Рикардо, – терпеливо произносит Миранда, – я тоже была от этой идеи не в восторге, но Лаки уже взрослый. Мы не можем опекать его всю жизнь. Вспомни Александра. Разве его мог кто-то остановить, когда что-то приходило ему в голову?

Упоминание о погибшем брате попадает в цель. Рикардо опускает глаза, потом снова поднимает и на этот раз смотрит на меня. Я очень похож на отца, который умер, не дожив и до тридцати. Честно говоря, я вообще его копия, только у меня светлые волосы и глаза – наследство от бросившей меня в младенчестве матери.

Да уж, пожалуй, Лэсли прав, по трагедиям моей семьи и правда можно писать не одну курсовую работу.

Мне не по себе. Когда дядя кричит, это ничего и даже весело. А когда он смотрит на меня, видит папу, и у него на лице читается чувство вины – хуже некуда.

Закатываю глаза.

– Давайте перестанем меня с ним сравнивать, – прошу. – Я собираюсь дожить до старости и нарожать вам кучу внуков.

Морган смеется.

– Сам и будешь рожать?

– Нет, ну есть же пределы моим талантам, – смеюсь в ответ.

Рикардо бросает взгляд из-под нахмуренных бровей по очереди на нас обоих, потом скрещивает руки на груди и безапелляционно выдает:

– Но я лично потребую от твоего «дедушки» обеспечить тебя охраной. И чтобы глаз с тебя не спускали.

– Поддерживаю, – соглашается Миранда.

Расплываюсь в победной улыбке.

Я лечу на Землю!

Глава 3

Морган обходит меня по кругу. Хмыкает, хмурится. Не хочет отпускать, ясное дело.

Стою в холле нашего дома с сумкой у ног и жду, когда же она наконец меня выпустит.

Миранда и Рикадро любят меня и волнуются за мою безопасность, но когда их волнение превращается в маниакальное желание не отпускать меня дальше чем на километр от дома – увольте.

Мне душно на Лондоре. Выпустите меня!

– Морган, я опоздаю на рейс, – напоминаю мягко. Меня не будет два месяца, поэтому хамить и расставаться на скандальной ноте не хочу.

– Знаю, – вздыхает, становится прямо передо мной, кладет ладони на плечи. – Ты обещаешь быть осторожен?

Я вымахал выше нее, поэтому ей приходится смотреть на меня снизу вверх. Раньше она точно так же собирала меня в школу, вот только тогда я был ростом ей по пояс.

Поднимаю правую руку ладонью от себя, как на присяге.

– Обещаю, – торжественно не получается, смеюсь и добавляю уже совсем несерьезно: – И прочее, и прочее…

– Лаки, – предупреждающе.

– Морган. – Так и живем. Характер на характер и все такое. – Миранда, ну, серьезно, со мной все будет в порядке, – заверяю.

Главная проблема в том, что межпланетные онлайн-звонки до сих пор не изобрели, хотя над этой задачей бьется не одно поколение. Как сохранить сигнал при переходе через гиперпространственное «окно» – вопрос по-прежнему не решенный. Остается только слать письма (текстовые и видео), которые, естественно, приходят с задержкой. Так что, если со мной что-нибудь произойдет, семья узнает об этом в лучшем случае через пару дней, и это никак не способствует их спокойствию. Господи, мне уже не пять лет!

В прошлом году я провел лето на Альфа Крите, и вырваться туда было гораздо проще хотя бы потому, что дядя снарядил со мной троих спецназовцев, которые глаз с меня не спускали. Словом, тот еще «отдых» выдался. То, что на Землю не пускают без специального приглашения – просто подарок небес.

– Буду жив-здоров, – клятвенно обещаю, выворачиваясь из ее рук и вешаю сумку на плечо. – И буду писать тебе каждый день и слать фото.

– И прочее, и прочее, – передразнивает Миранда. Натягивает на лицо вымученную улыбку, но глаза тревожные, будто в бой провожает.

– Ну, Морган. – Ободряющее подмигиваю, а потом крепко обнимаю. – Не дрейфь.

Наконец мой позитив находит отклик, Морган улыбается чуть менее напряженно и провожает до двери. Она хотела поехать со мной на космодром, но сегодня очередной тур экзаменов в ЛЛА, и присутствие старшего инструктора обязательно. Мы, конечно же, поспорили и об этом, но мне таки удалось убедить Миранду, что заставлять ждать сотни студентов из-за одного меня – не вариант.

Выхожу, направляюсь к флайеру. Рикардо прислал бронированный, с водителем и дополнительным охранником. На меня уже как девять месяцев ни одного покушения, но дядя продолжает осторожничать.

– Привет, Билли Боб, – машу рукой здоровенному детине, подпирающему плечом серебристый бок флайера. – Как жизнь?

Билли Боб не очень-то общительный. Ему бы шеи сворачивать, а не болтать (это его личное заявление). В прошлом году после неудавшегося покушения мы с ним напились, и он в кои-то веки разоткровенничался. К слову, с тех пор он меня избегает, боится, что сболтнул кое-что лишнее. Можно подумать, кого-то волнует, что он живет вдвоем с любимой кошкой и печет по выходным пироги.

– Будет прекрасно, как только посажу тебя на рейс без происшествий, – отвечает хмуро.

– Еще и премию выпишут? – хмыкаю понимающе.

– Мистер Тайлер слов на ветер не бросает, – важно кивает охранник, подтверждая мою догадку. Включает радио, давая понять, что разговор окончен.

Пожимаю плечами, вручаю Билли Бобу сумку и сажусь на заднее сиденье. Я бы, конечно, с удовольствием сел на переднее или даже за руль, но кто меня туда пустит? Сзади броня толще, стены мягче, а подушки безопасности… безопаснее.

От этих мыслей желание смыться с Лондора еще сильнее.

***

– Привет! – Лэсли встречает на входе в космопорт, пожимаем руки.

Ясное дело, его никто со мной не отпустил. Зловредные земляне и все такое. Никто добровольно не пустит своего ребенка на Землю. Так что Морган еще повела себя неожиданно лояльно.

Отпустить Лэса не отпустили, но он решил меня проводить – как-никак пару месяцев не увидимся.

– Здравствуйте! – вежливо здоровается друг с моим телохранителем, но Билли Боб только быстро зыркает в его сторону и продолжает осматривать окружающее пространство на предмет возможных угроз.

– Ему премию обещали, если он сбагрит меня на рейс без проблем, – сообщаю Лэсу, понизив голос, чтобы Билли Боб не услышал. Рука у него тяжелая, проверял. Как-то раз мы даже подрались, в шуточной форме, конечно. Я сам нарвался. Так вот, я умею драться, но глупо пытаться победить человека, напоминающего гору и весящего больше тебя на полцентнера. Так что учел на будущее: Билли Боба лучше сильно не злить – нервы ни к черту.

– Как Морган? – Лэсли пристраивается слева от меня, с опаской поглядывая на телохранителя, и мы вместе входим в здание космопорта.

Лэс, наверное, никогда не привыкнет к моей охране. Именно поэтому, когда встречались в прошлый раз, мой провожатый подпирал двери заведения, а не присел рядом в кафе. По правде говоря, без охраны я могу разгуливать разве что в академии. За ее пределами меня «пасут» постоянно. Тех, с кем общаюсь, это почему-то беспокоит, сам я привык. На что только не пойдешь, чтобы дядя спал спокойно.

Пожимаю плечом.

– Привыкнет. Не могу же я все время прятаться под ее юбкой.

– Морган не носит юбки, – напоминает друг. Лэсли вообще поклонник Миранды, будь он на десяток лет постарше, непременно бы за ней приударил.

– Морган справится, – отвечаю уверенно. Увереннее, чем есть. Мне совсем не хочется ее расстраивать, Миранда – самый близкий мой человек, но рано или поздно ей придется смириться, что я уже взрослый. Так почему не сейчас?

Останавливаемся перед голографическим табло посреди огромного зала. Туда-сюда снуют люди. Голос из громкоговорителей то и дело объявляет посадку-прибытие. Гомон и суета. Это я люблю.

Лечу с пересадкой. Сначала до Поллака, оттуда до земной пересадочной станции Эхо-VI и только оттуда на саму Землю.

Ничего удивительного, что с Лондора на Землю нет прямых рейсов. После Тринадцатилетней войны, закончившейся еще до моего рождения, наши планеты так и не смогли прийти к взаимопониманию, так что маршрут, само собой, не пользуется популярностью. Правда, лондорцы настроены куда лояльнее землян, но те сами к нам не сунутся, считают ниже своего достоинства. А мои соотечественники, может, и посещали бы Прародительницу человечества чаще, да только кто их пустит? Получить визу на Землю для лондорца – на грани фантастики. Если бы не дедушка, ни за что бы мне там не побывать.

До начала посадки полчаса, до вылета – два. Можно выдохнуть, времени предостаточно.

– Ты ее так и не нашел? – спрашивает Лэс, все еще косясь мне за спину, где бдит за окружающими Билли Боб.

– Не-а, – отмахиваюсь, – как сквозь землю провалилась.

Я имел глупость поделиться с другом своим впечатлением о встрече с Дилайлой, и теперь ему все интересно. А кому хочется вспоминать свое крупнейшее фиаско?

Лэсли хмыкает.

– Хотел бы я посмотреть на ту, кто тебя так зацепил.

– Я бы тоже хотел на нее посмотреть, – бормочу. Да чего уж? Нет так нет.

– Тайлер! – радостно доносится откуда-то сбоку. Билли Боб тут же подбирается.

– Выдохни. – С усмешкой хлопаю его по мускулистому плечу, получаю очередной хмурый взгляд.

К нам спешат Лиза и Шайла, те самые блондинка и рыжая, которые так просили устроить для них экскурсию по ЛЛА в первый день экзаменов. У Лизы такая улыбка, будто она выиграла миллион в лотерею. Это она мне так рада?

– Привет, Тайлер! – Кажется, улыбаться шире уже невозможно. Девушка беззастенчиво вцепляется мне в руку в районе локтя, заставляя Билли Боба снова напрячься. Брови Лэса ползут вверх.

– Привет, а что ты тут делаешь? – интересуюсь вежливо, прикидывая, как бы вырваться без последующих истерик.

– Мы провожали брата Шайлы, – щебечет Лиза, указывая свободной рукой куда-то за спину. – Он в командировку на Альфа Крит. А ты куда?

– К бабушке с дедушкой, – отвечаю чистую правду. Аккуратно, палец за пальцем снимаю ее руку со своего рукава и поправляю сумку на плече. – Извини, Лиз, мне пора.

– Но как же… – Голубые глаза увлажняются. Красивая девчонка все-таки.

– А это мой друг Лэсли, – пытаюсь переключить внимание. Лэс лучезарно улыбается, здоровается, но получает заинтересованный взгляд только от Шайлы, Лиза явно избрала объектом внимания меня. – Девчонки, мне пора, – быстро бросаю на прощание, подмигиваю другу и мчусь в толпу.

Лэс недавно расстался с девушкой, ему не повредят новые знакомства. А мне улетать. Пусть лучше пообщается с девушками, чем провожает меня до катера. Это явно интереснее и полезней.

– Куда ты? Черт! – Билли Боб догоняет, грозит пальцем у меня перед носом. – Еще раз попробуешь удрать…

Не даю договорить, что он там со мной сделает, ибо все равно не станет – иначе ему премию не дадут. Отмахиваюсь.

– Я не от тебя. – Кручу головой в поисках нужной мне стойки.

Пойти багаж пока зарегистрировать, что ли?

Билли Боб больше ничего не говорит, а я не обращаю на него внимания и пробираюсь сквозь толпу. Вижу, как люди косятся в сторону моего провожатого. Еще бы, в космопорт не пускают с оружием. Никого, кроме людей премьер-министра и самого президента, разумеется.

Уже почти дохожу до нужной мне стойки, как отвлекаюсь на громкие голоса. Поворачиваю голову: какое-то столпотворение, несколько человек в форме охраны космопорта. Хм, интересно.

– И думать не смей, – предупреждает Билли Боб.

Ну конечно, у меня же нянька.

Ладно, чего я там не видел? Какой-то скандал в крыле для вылета частных судов. Наверное, изъяли что-нибудь запрещенное, теперь не выпускают.

Послушно отворачиваюсь. Мне бы сесть на рейс и отделаться от опеки Билли Боба, все остальное сейчас неважно.

Кроме нее…

Не верю своим глазам. Дилайла! Та самая, якобы провалившаяся сквозь землю без регистрации и места рождения. Вот же она!

Девушку ведет под руку еще один охранник космопорта. У него лицо суровое, у нее – будто она арестована и ее препровождают к месту заключения. Действительно, непохоже, что охранник взял девушку под руку из вежливости. Вон как пальцы напряжены. Явно держит крепко, чтобы не сбежала.

И эти двое направляются именно туда, под яркую надпись: «Вылет частных судов». Ничего себе.

Отворачиваюсь, делаю незаинтересованное лицо. Билли Боб точно не даст мне ничего выяснить, если будет ошиваться поблизости. А второй раз я эту девушку так просто не отпущу.

– Вот что, – выдаю, – я в туалет. Потом проводишь меня на посадку, и все счастливы. Идет?

– Идет, – милостиво соглашается здоровяк и делает шаг за мной.

– Куда это ты?

– Подожду у туалета, – непробиваемый, хочет премию.

Пожимаю плечами.

– Как знаешь.

Вот же собачья работа у мужика.

Снова пробираюсь сквозь толпу, которая расступается, стоит взглянуть мне через плечо: Билли Боб возвышается надо мной на целую голову, хотя я считаюсь высоким.

В туалет охранник со мной не идет, зато заглядывает и осматривает на предмет возможных угроз, прежде чем впустить туда меня. Параноик.

Стоит двери закрыться, осматриваюсь и я. Примечаю вентиляционную решетку под потолком. Высоковато. Хорошо хоть, никого нет.

Подтаскиваю к стене бак с водой, пробую встать, вроде бы выдержит. Взбираюсь на него, снимаю решетку, подтягиваюсь на руках. Сумка мешает, надо было оставить ее Билли Бобу. Замести следы нет никакой возможности: места мало, не развернуться, решетку даже на место не поставлю, не то что бак убрать. Ладно, все равно телохранитель сразу же поймет, куда делся его подопечный.

С Билли Бобом у меня уже были проблемы, вернее, у него со мной. Лет в тринадцать я умудрился удрать от него, и с тех пор он соглашается иметь со мной дело только за большую премию. Но Рикардо очень его ценит, а потому готов платить снова и снова.

Прости, Билли Боб, вряд ли дядя тебя уволит, а за премию извини…

Вентиляционная труба узкая, но чистая. Кажется, даже не испачкаюсь. Хвала уборщикам. Когда пытался проделать нечто подобное в одной из школ, поймали только потому, что я расчихался от пыли и меня обнаружили раньше времени.

Ползу на локтях, оглядываюсь, но меня пока никто не преследует. Хотя Билли Боб сюда явно не пролезет. Не вычислил бы быстро, куда ведет труба, а то встретит на выходе и все пропало.

Впереди брезжит свет. Выбиваю решетку, свешиваюсь, прыгаю. Кое-как удается вывернуться и приземлиться на ноги.

– Ты откуда, парень? – шарахается от меня мужчина, на голову которому я чуть было не спикировал.

– С потолка, – отвечаю весело.

– Ну ты даешь, – бормочет и старается поскорее убраться от меня подальше.

Уже не обращаю на него внимания, пытаюсь сориентироваться, куда меня вывело. Нужно ускориться, пока Билли Боб не пришел по мою душу, вернее, шею, и не открутил ее.