Рондо Памяти

– Ну а почему бы и нет? Она ещё не до конца износилась.

– Это совершенно не мешает купить что-то новое, – настаивала Шилка.

– А мне и так хорошо, – опять отмахнулся Разант.

– Ну ладно, забудем об этом. Пока… – Шилка провела ладонью по лицу, демонстрируя безысходность. – Скажи лучше, всё ли это, что произошло за прошедший год? Ты не узнал ничего нового о той рыжей?

– О «рыжей» … – медленно повторил Разант и поднял голову к полной луне на небе.

Именно таким было небо в ту ночь. Месяц был в полной фазе, светя с чёрного неба, покрытого алмазной крошкой звёзд.

Разанту вновь привиделось тело мёртвой женщины на снегу, беловласый мужчина и нестерпимое чувство тревоги, даже паники, которая каждый раз вновь просыпалась в сознании за прошедшие годы, нисколько не ослабев. …Её длинные красные волосы слиплись от бордовой крови. Она тяжело делала последние вздохи, сказав «прости». А потом навсегда закрыла свои золотые глаза. Этот образ был его личным кошмаром, нагоняющим невероятную тоску и беспомощность.

По телу вновь пробежал зимний холод.

Разант подумал, что там, в Крисдее, уже должно быть холодно. А тут, в Зиммерии, погода резко начнёт меняться через пару недель. Тогда и здесь будет повсюду лежать белый снег, навевающий подобные воспоминания.

– Нет, – спустя минуту вновь заговорил бестий, – я ничего не узнал о… рыжей.

Ему не нравилось так её называть. К несчастью, Шилка когда-то привыкла называть её именно так, за неимением лучшего. Разанту иной раз хотелось крикнуть «не называй её так!», но эти позывы никогда не были достаточно сильны, чтобы преодолеть его волевой барьер. А обстоятельно рассказать, в чём же дело, он считал неплохим вариантом прекратить такое отношение… но всё как-то не было случая достаточно хорошего.

– Я так понимаю, ты всё-таки надумал оставить поиски ответов?

Разант кивнул:

– Мне это кажется мыканием во тьме. Думаю, мне просто придётся жить своей жизнью, так как безнадёжные поиски только усложняют моё существование. Никаких зацепок у меня уже не осталось. Я могу только разве что ходить и спрашивать у каждого прохожего, не видели ли они её.

– Я понимаю, – искренне ответила Шилка, вспомнив, как сама когда-то принимала в процессе участие. – Ну а что ты будешь делать дальше?

– Когда? – не понял Разант.

– Ты же не будешь вечно одиноким наёмником. Рано или поздно тебе надо будет прийти к спокойной жизни. Если, конечно, сможешь дожить до счастливой старости.

Разант задумался. Вся его сознательная жизнь была прожита в странствиях. У него даже не было детства, когда он мог бы узнать, что такое спокойное существование.

– А ты что планируешь?

– Да ничего особенного. Наверное, буду заниматься авантюрами, пока не надоест. Или здоровье позволяет. Может, в будущем успею присоединиться к какой-то группе, если найду ту, что по нраву. Хотя, скорее дело в том, что окружающие не выдерживают мой нрав как раз-таки. В общем, скоплю себе на безбедное существование и вернусь в родные края доживать свои дни. Тогда я буду вполне удовлетворена прожитыми годами.

– Я, наверное, поступлю так же. Тоже в каком-то роде обычная жизнь. Только найти бы место, где я смогу осесть в таком случае…

– Эй, как на счёт Ристоха? – хитро протянула Шилка. – У тебя там уже есть репутация, какое-то уважение и, как ты говорил, «милая на вид воспитанная девушка», которая на тебя запала.

– Запала? – усмехнулся Разант. – Не шути так.

– Ну, по твоему рассказу у меня сложилось именно такое впечатление. Мог бы и сам понять. Нельзя быть с женщинами таким твердолобым. Кстати, ты задумывался над тем, кто снял с тебя одежду и аккуратно уложил её рядом, когда ты проснулся в гостинице?

Разант сделал такую противную гримасу и посмотрел на Шилку взглядом, говорящим: «ничего глупее не могла выдумать?»

– А что? Вполне неплохой вариант, – подкалывала Шилка дальше. – Тебе главное только не затягивать…

– Стоять! – громогласно раздался незнакомый голос.

Оба бестия замерли на месте перед крепостными воротами, у которых бдел внимательный стражник. Увлечённые друг другом, они умудрились на заметить, как нечто столь огромное выросло перед ними.

– Кто это тут шастает посреди ночи! Шли бы вы лучше отсюда подобру-поздорову!

– Ох уж эти охранники на входе… Вечно с ними проблемы, – развёл руками бестий, уже прикидывая, сколько ему придётся отсыпать на руку, чтобы пройти внутрь.

Шилка же довольно ухмыльнулась, выпятила грудь и подошла прямо к стражнику. Она медленно поднесла сжатую в кулак руку прямо к его лбу и ослабила хватку, дав выскользнуть на волю золотому кулону. Украшение повисло на тонкой цепочке, маятником качаясь прямо у носа стражника. Тот от удивления только и открыл рот.

– Сейчас уже поздновато, – начала Шилка, – так что расскажешь всё кастеляну завтра с утра. А пока, пожалуй, ты должен подготовить нам пару комнат для ночлега. Раздельных.

Стражник только смущённо кивнул.

– Ах да. Кое-что ещё, – добавила Шилка. – Тебе ведь надо будет нас представить, так что запомни моё имя: Шилка Эшкрофт.

Фридхид был пограничной заставой на южной границе Зиммерии, что соединяла страну с её соседом Зафтрой. Замок-крепость был построен как оборонительное сооружение и служил в его качестве раньше, когда шла война с Зафтрой. Но беспокойные дни ушли в прошлое.

Теперь это важный перевалочный пункт для всех, кто пересекает границу по суше. Тут есть всё необходимое для того, чтобы и редкие, но обильные караваны, и одинокие путники могли отдохнуть и пополнить припасы. Люди, работающие здесь, тут же и живут вместе с семьями, которые обычно располагаются в фермерском посёлке, что недалеко от восточных стен. Таким образом, Фридхид является своеобразным миниатюрным городом, находящимся на почти полном самообеспечении. Естественно, здесь без труда удалось найти место, где переночевать.

Шилка и Разант утром встретились в обеденной в трактире, в котором и провели вчерашнюю ночь. Вполне приличное заведение, куда всякий сброд не частит, ведь редко их дела требуют пересечения каких-либо границ.

Двое бестиев сидели за столом в почти пустом зале, слыша приятные запахи с кухни. Однако никто ничего себе не заказывал, так как за ними, как объяснила Шилка, могли пожаловать в любой момент.

– Кто бы мог подумать… Вполне обычная в каком-то роде жизнь… – протянул, глядя в потолок, Разант, когда вспомнил вчерашний разговор.

– О чём ты? – не поняла Шилка.

– Многие считают, что такие, как мы, живут интересной жизнью. Простые обыватели днём работают, вечером отдыхают, изо дня в день. Это складывается в их жизни, где они понемногу заводят семью, растят детей. Можно так просуществовать, спокойно дожив до глубокой старости и умерев в своей постели, не испытав ничего страшнее обычных бытовых неурядиц: наводнения да пожары. Какая ерунда.

А что до таких, как ты и я? У нас бывают семьи, родные и близкие, но мы можем не видеться с ними годами. А в остальном – такой же цикл: работаем, чтобы жить, и отдыхаем, чтобы эта жизнь приносила удовольствие. Не так ли, Шилка? Разница в том, что один такт занимает больше времени: сначала путешествие из города в город. Иногда выбор делается случайно, иногда по наитию, иногда по чьей-то подсказке. Там – передышка в трактире, поиск работы, её выполнение, и если останешься в живых, можешь ещё день или два послоняться, пока не отправишься куда-то ещё. Только в этой фортифицированной Зиммерии вечно проблемы с охраной. Постоянно им что-то надо…

– О да! С ними такая морока! – сразу подхватила Шилка. – Я думаю отсюда отправиться в Зафтру. Довольно с меня Зиммерии. Хотя можно было бы к своим, но я боюсь, что тогда я просто не успею добраться туда вовремя, и меня накроют Крисдейские холода, идущие навстречу.

Разант по нарочито-бодрому тону понял, что Шилка хочет как можно дальше уйти от поднятой темы. Она была отнюдь не противна для неё, просто это была бесполезная философия. Шилка всегда была очень практична, а такие разговоры, по её разумению, только отвлекали от проблем насущных. И обычно, когда Разант ударялся в подобные мысли, она просто стукала его по макушке, заставляя переключить внимание на что-то поважнее. Но если обстановка позволяла, она давала ему вдоволь порассуждать, так как прекрасно понимала, что для него попытки изведать неизведанное, так или иначе, сейчас были основной целью в жизни.

– Разве ты не хотела вернуться домой ещё в этом году? – Разант тоже решил, что хватит лить из пустого в порожнее, и поддержал новую тему разговора.

– Да. Но у меня не получилось… – смутилась вдруг Шилка. – Ты ведь знаешь, что очень непросто всё рассчитать.

– А ты не беспокоишься за свою сестру?

– Конечно, я по ней скучаю, но она уже давно взрослая девочка и прекрасно обходится без меня, – отмахнулась Шилка. – Жаль только, что могилу брата и родителей на смогу навестить, но я уверена, что Марика хорошо за ними ухаживает.

– О, да, я хорошо помню, в каком порядке она держит свой дом. В плане аккуратности она твоя копия. Вот только темпераменты у вас зеркально разные. Хотелось бы мне ещё к вам наведаться, вновь оказаться среди других бестиев.

– По-моему, ты просто скучаешь по нашим совместным походам, – усмешливо обнажила зубы Шилка. – Но ты же сам решил, что хочешь идти своей дорогой, верно?

Разант только сам себе мог признаться в том, как права была Шилка.

Он прежде много размышлял над тем, как можно охарактеризовать их отношения. Может быть, это она была ему кем-то вроде строгой сестры или наставницы. А глядишь, со своей заботой и в матери ему годилась… Но названия всё равно были неважны. Важно было то, что их узы были крепче даже, чем у тех, кто связан по крови.

– Так или иначе, я не собираюсь домой, – опять заговорила Шилка, чтобы вывести Разанта из очередного транса. – Ведь тогда я пойду прямо на встречу Крисдейским холодам и доберусь до своей деревни уже в лютый холод. У меня нет никакого желания оставаться там на зимовку.

– Ах, да, – почесал затылок Разант. – А может, мне тогда съездить одному? Мне не помешает отдых. Поживу среди соплеменников, навещу кладбище за тебя, ведь твоему брату я тоже кое-чем обязан. Познакомлюсь чуть ближе с… твоей сестрой!

Шилка опустила кулак на стол и обратила на Разанта пылающий взгляд, требующий немедленных пояснений, извинений и полного раскаяния. Но тот в ответ лишь засмеялся.

– Ладно, не заводись. Скажи мне лучше, что это за медальон ты вчера показала тому грубияну.

– Ах, этот, – сразу отошла Шилка и достала из внутреннего кармана золотую драгоценность. – Знаешь, забавная история с ним связана. Видишь ли, эта вещица принадлежит местному кастеляну Азану Сильберну. Хороший человек. Маленький, рыжий пухлый мужчинка. Смешной. Управляет вверенной территорией умело и правильно. Мне уже приходилось работать на него.

Он недавно был в соседнем городе Фулсгартене, ты должен был пройти через него недавно. Там присмотрел этот медальон в подарок своей дочери. Сразу его брать не стал, решил подумать. А надумав, неделю спустя, послал гонца в город к ювелиру. Вчера бедняга вернулся с пустыми руками, утверждая, что в городе стал жертвой уличного ограбления.

– Ты успела сходить в Фулсгартен, разыскать пошедший по рукам перекупщиков медальон и отправиться назад, сделав остановку, чтобы встретить меня на дороге? Очень ловко.

– Мимо, – зевнула Шилка. – Вообще, я пришла сюда только вчера, – ответив, Шилка положила медальон обратно, легко вздохнула и, решив, что эффектная пауза выдержана успешно, продолжила: – Вчера вечером, вскоре после того, как услышала о том, что кастелян до смерти хочет найти именно этот медальон и предлагает награду, я отравилась в Фулсгартен.

Я шла по дороге, как раз думала о том, что могу столкнуться с тобой, когда увидела этот самый медальон. Веришь или нет, а он просто лежал на дороге. Сдается мне, что тот посыльный его просто потерял, а когда обнаружил пропажу, было уже поздно что-то делать. Струхнув, он выдумал историю про ограбление.

– Хе! Можешь считать, что тебе повезло. Получишь свою награду почти ни за что. Но всё же мне не понятно, как ты узнала, что я скоро приду? Тебя не было видно на дороге, ты выскочила из-за деревьев, а значит, ты поджидала там какое-то время.

– Ах, это… – задумчиво протянула Шилка.

– Ну и как же ты узнала? – поторопил её Разант.

Подумав о чём-то ещё секунду, Шилка заговорила:

– Не знала. Скажу честно, я просто отошла к краю дороги, рядом с теми деревьями, чтобы осмотреть, сильно ли я поранилась. А ты шёл посередине, а голова в облаках. Вот я и заметила тебя раньше, тут же решив устроить небольшую облаву, чтобы проучить тебя за неосторожность.

– Ну, примерно так я всё себе и представлял. Только ты, похоже, упустила одну важную вещь: как ты поранилась? Или ты думала, что я не заметил?

Шилка вздохнула и начала нарочито-скорбно тараторить:

– Я увидела амулет, представила свою удачу, так возбудилась, что бросилась к нему, как будто его вот-вот кто-то схватит первым. Запнулась и упала, расшибив колено об камень. Да, я дура, но только посмей заржать, и ты у меня будешь в следующую же секунду горько плакать!

Разанта передёрнула волна, чуть было не заставившая его прыснуть, но он успешно подавил её на стадии глупой ухмылки. В таком состоянии она и застыла на какое-то время.

На этом их разговор был прерван, так как в помещение вошёл вчерашний стражник, встреченный на воротах.

– Кажется, он за мной, – сразу отреагировала Шилка, встав из-за стола. – Думаю, я ненадолго, так что далеко не уходи.

Молчаливый охранник сразу увидел её и попросил следовать за ним к кастеляну. После чего оба покинули залу, оставив Разанта наедине со своими мыслями. Неплохо было бы сейчас заказать себе завтрак, но бестий решил, что лучше дождаться Шилки, хоть его и склоняли к обратному сильные запахи пряного жареного мяса, доносившиеся с кухни. Дабы не оказаться проигравшим в схватке с аппетитом, Разант решил выйти на улицу и подышать свежим воздухом.

Выйдя на утреннюю прохладную улицу, Разант осмотрелся. Территорию замка-крепости нельзя было назвать пустой. Люди то и дело ходили туда-сюда, но это было не похоже на суетливость городской жизни. И дело даже не в том, что поток душ был куда уже. На улицах внутри крепости не было запаха людей, только запах камня. Местные тут только работали, и почти никто не жил здесь по-настоящему, вместе с семьёй и рядом с друзьями. И, возможно, поэтому атмосфера здесь была едва живая, сухая и разряженная.

Продолжая анализ, Разант решил понаблюдать дальше за окружающими.

Вот опять открываются главные ворота, и стражники впускают внутрь крытую телегу, запряженную двумя лошадьми. Хозяин её явно чувствует какое-то облечение, так как преодолел ещё одну ступень своего путешествия. Охраннику, провожавшему телегу взглядом, похоже, было всё равно. Он только ждёт, пока этот день закончится, и не более.

Похоже, это маленькое событие больше ни на ком не отразилось, так как проходящие мимо люди даже взгляд на задержали на вновь прибывшем. В настоящем городе жители бы заинтересовались тем, что привезла та повозка, чтобы узнать, можно ли ждать завтра новых товаров на рынке или зайти к портному, который скоро получит запас крепкой кожи, и заказать себе новые перчатки. Но тут ничего, кроме безразличия. А случившееся имеет значение только для хозяина самой повозки.

Вот чем Разанту нравится городская жизнь. Там всё было туго переплетено в одну паутину, и каждая вибрация вызывала резонанс. А здесь – несколько параллельных нитей, разве что едва касающихся друг друга. Бестию нравилась идея общности, несмотря на то, что путешествовать он предпочитал один. Ему нравилось быть бок о бок с Шилкой, когда она заботилась о нём. Теперь, когда Разант стал самостоятелен, путешествие с ней означало груз ответственности друг за друга. Так что если бы с его партнёршей что-то произошло, то это была бы его вина.

Защищать только себя, думать только за себя и действовать в своих собственных интересах было куда удобнее и проще. Тем более что в любой момент он мог отбросить в сторону все свои планы, если бы ему подвернулся случай узнать хоть что-то о себе. Потому он и решил год назад пойти с Шилкой разными путями и до сих пор не стал членом ни одной группы, хотя такой боец, как он, мог бы найти себе товарищей, особо долго не хлопоча.

Сложив руки на груди, Разант продолжал ждать, пока не появится знакомая фигура. И, она появилась, правда это была совсем не Шилка.

Краем глаза бестий заметил скрывающегося за поворотом мужчину в чёрной одежде с длинным белыми волосами.

Разанта как будто ударило по голове, да так, что аж в глазах помутнело. Тут же нахлынул целый поток разорванных воспоминаний. Через мгновение их сменил рой мыслей и догадок: «Он ли это?», «Что он тут делает?», «Неужели он жив?». И среди этих новых вопросов встал горой старый: «Кто он?».

Разант хотел уже было схватиться за голову, унимая бьющиеся мысли, но сейчас было не до того. Не для того ему дан невероятный шанс, чтобы упустить его столь нелепо. Было это воочию или слепо – не важно: надо действовать.

Обретающий ясность зрения бестий торопливо нашёл переулок между стеной и зданием какого-то склада, где скрылся беловолосый, и быстрым шагом, стараясь не привлекать слишком много внимания, направился следом.

Аккуратно выглянув из-за угла, он увидел, что в длинном переулке уже никого нет. Это могло значить, что беловолосый уже его пересёк и вышел на улицу с другой стороны. Но тогда зачем ему было проходить тут, а не по нормальной дороге?

Думая об этом, Разант пересекал этот коридор, а пройдя его наполовину, увидел справа от себя замшелую дверь, что явно вела прямо внутрь крепостной стены… По коридорам внутри этого оборонительного сооружения гарнизон мог быстро и безопасно перемещаться в случае осады. Также во внутренних помещениях могли располагаться казармы или небольшие склады. Для того, чтобы их было проще обслуживать, с внутренней стороны делали много входов, но этим, кажется, уже давно не пользовались: железная ручка проржавела, а дерево местами поела гниль. Впрочем, внутри стоило ожидать такую же затхлость.

Что-то подсказывало бестию, что беловолосый зашёл именно в неё, так как он вряд ли бежал через переулок бегом, чтобы пройти его так быстро, что Разант не смог нагнать.

Дёрнув ручку на себя, юноша понял, что не ошибся. Дверь отворилась, скрипнув ржавыми петлями уж слишком легко, как будто её многолетнюю консервацию совсем недавно нарушали. Окончательно он убедился в своей правоте, когда увидел, что тяжёлый металлический засов, что запирал дверь с другой стороны, был не открыт, а сломан. Хотя это грубое слово не точно выражало то, что с ним сделали. Скорее нейтрализован. Железный цилиндр был аккуратно разделён на две части в том месте, где можно было увидеть щель между косяком и самой дверью. Теперь одна его половина висела на двери, а вторая в петле на стене. И только оплавленные металлические края могли сказать, что два куска были одним целым.

– Он ведь был златоглазым. На сколько я знаю, да… Значит… мог и не такое… – объяснил сам себе Разант. И, оставив дверь в покое, начал подниматься по ступенькам, начинавшимся сразу же после входа.

Бестия опять вели его звериный инстинкт и пылкая натура. Он продолжал двигаться, не зная, что будет, когда он настигнет беловолосого. Сейчас было главным не дать ему уйти. А зачем именно – дело десятое. Разант очень чётко запомнил его образ, что присутствовал в единственном воспоминании о прошлой жизни.

Бесшумно переставляя ноги по ступенькам, он поднимался вверх. Шаги, раздававшиеся сверху, точно говорили ему, как далеко вперёд ушла его добыча. Вот он слегка затормозил, сошёл с лестницы и теперь идёт по ровному полу. Запоминая всю последовательность и продолжительность звуков, Разант повторял маршрут, как мог точно. Вышел на том же этаже, повернул в ту же сторону, вошёл в ту же дверь, постепенно сокращая расстояние между собой и беловолосым.

Внезапно эхо коридоров перестало доносить до чутких ушей бестия звуки шагов, предложив взамен подслушать шедший на полушёпоте разговор.

– Здравствуйте, – начал беседу неизвестный голос, привыкший говорить ровно и чётко, но сейчас разбавленный нотками неуверенности и волнения. – Рад видеть, что вы всё-таки пришли. Вы точно подходите под данное мне описание.

Получив в ответ только безразличное молчание, голос продолжил:

– Мне кажется, что я своё дело сделал. Вот вся личная переписка господина Сильберна.

– Дай взгляну, – наконец ответил глухой бас, и послышался шелест бумаги.

Звуки становились всё чётче и яснее, покуда Разант приближался к их источнику. Вскоре он достиг поворота в коридоре, за которым шёл разговор. Разант осторожно выглянул, чтобы увидеть происходящие.

В длинном пустом коридоре стояли двое. Высокий беловолосый в чёрной, скрывавшей фигуру одежде, что-то читал, поднеся бумаги к самым глазам, пытаясь разобрать написанное в почти полной темноте, которую нарушал лишь огонь факела в руках собеседника. Им был какой-то камердинер, ну или, по крайней мере, именно это пришло на ум Разанта, когда он увидел пожилого и цивильно одетого мужчину с хорошо поставленной речью. Явно привык держаться рядом с высокопоставленными людьми, хотя сейчас уверенности в нём было не слишком много, судя по дрожащим коленкам. Это можно было понять, даже не глядя в его сторону, ведь дрожь выдавал звон увесистой связки ключей, болтавшейся у него на поясе.

Молчание продолжалось довольно долго. Камердинер, которого напрягала такая тишина, рискнул подать голос:

– Так что? Там есть полезная вам информация? Я могу получить свою награду? – Теперь портил безукоризненный тон не страх, а алчность, вписывая в тонкую струю речи неприятные вибрации. Когда человек говорит что-то с подобными эмоциями… это просто противно слышать.

Беловолосый медленно сложил несколько листов бумаги покомпактнее и спрятал их куда-то под одежду. Казалось, он с большой неохотой возвращался к реальности, но у него тут оставалась ещё одна неприятная маленькая обязанность, которой хотелось бы избежать, но закончить необходимо.

– Да. Именно эту информацию мы и искали. Похоже, что кастелян продолжает дело своей дочери… – медленно отозвался беловолосый, думая как будто о чём-то своём.

– Дочери? – всерьёз удивился камердинер. – Госпожи Алисы? Невозможно! Она лишь дитя! Ума не приложу, как она могла впутаться во что-то серьёзное, да ещё своего отца втянуть. Тем более заговор против кайзера Зиммерии… Немыслимо!

– Теперь бессмысленно утомлять вас деталями, – к словам беловолосого вернулась твёрдость, как будто он закончил о чём-то размышлять и принял решение. – Кайзер тут ни при чём, но кастелян Сильберн связался не с тем человеком.

– Погодите, одну минуту! Мне сказали, что я помогу вывести на чистую воду изменника!

– Так ли это важно? Ты всего лишь хотел денег. Скажи я правду, ты просто поколебался чуть-чуть подольше и захотел бы чуть-чуть побольше.

– В конце концов… Получу ли я свою награду? – вернулся к главной мысли пожилой человек после смущённого молчания.

– Ты её заслужил честно, понимая весь риск, на который шёл и выполнив свою часть сделки. Деньги у меня есть, но отдавать их нет смысла. Мне не жалко, я бы поделился, если бы мне не нужно было убрать всех свидетелей. Ужасно, что других приходится впутывать в нашу войну. Однако опыт показывает, что излишняя жалостливость мне боком выходит.

– Что-что? Как?! Я не понимаю!! – камердинер струхнул не на шутку, почувствовав опасную перемену в голосе беловолосого.

Эти слова и тон, с которыми они были сказаны, резанули и слух Разанта. Стало ясно, что сейчас что-то произойдёт. Рука потянулась к мечу, но разум напомнил, что всё обмундирование осталось в трактире. Не выходят же при полном боевом параде позавтракать. На бестии были только рубаха, штаны да сапоги. Даже выцветший камзол сейчас лежал где-то в комнате.

– Мне придётся в назидание его сообщникам, кем бы они ни были, покончить с кастеляном Азаном Сильберном с особой жесткостью и в его замке устроить небольшую резню, чтобы все знали, какой опасности подвергнутся окружающие, когда ты планируешь что-то подобное. Вырезать всех подряд: его семью, друзей… и слуг. Жуткое и мерзкое варварство… но говорят, что очень эффективно. Работа не по мне. Я таким раньше не занимался, но придётся.

Больше испуганный камердинер не успел произнести и слова. Послышался удар и сдавленный визг. Тело упало на землю, и шаги в тяжёлой обуви, удаляясь, быстро стихли.

Разант ничего не мог сделать, и ему оставалось только ждать, когда пропадёт топот, чтобы безбоязненно выйти из укрытия.

Он быстро подбежал к телу слуги. Крови было мало. В груди зияла одна точная рана от кинжала, пробившего лёгкое. Этот беловолосый явно знал, куда метить, чтобы не дать жертве напустить шуму. Лицо старика навеки застыло с выражением удивления и ужаса. Это выглядело особенно жутко при красно-жёлтом, танцующем в свете факела, лежавшем в слабо сжатой ладони покойника, создавая множественные мрачные тени на морщинистом лице.