Лабиринт. Книга вторая. Охота на олигарха

Я не хочу преподавать вам философию, историю и экономику – это неблагодарный труд, но я уверяю вас, что все мои мысли обращены к моей исстрадавшейся родине. Я был уверен, что смогу изменить ход истории, сделав Россию могучей, развитой державой, к которой стремительно стали бы примыкать все страны, надеясь на экономическую и военную защиту. Я мог доказать, что моя система самая идеальная… Система, которая завоевала бы весь мир. Но мои мечты были разрушены. Конечно, не этим журналистом, а вполне реальной организацией, о которой я в то время только догадывался. Мои люди работают, и их результаты налицо. Как вы понимаете, без огромного финансирования, результатов добиться невозможно. – Ольховский поднял изящный бокал, наполненный золотистой жидкостью, сделал жест, предлагая присоединиться к действию. Отпив пару глотков, отставил осторожно в сторону. Откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел в глаза Олега.

– Меня не покидает ощущение, что мы уже встречались, но моя исключительная память, никак не может воспроизвести события, при которых я мог вас видеть.

– Вполне возможно: если вы любите спорт, а особенно единоборства, то видели меня, или моё фото в газетах или журналах.

– О да, это возможно. Я поклонник этого вида спорта и стараюсь не пропускать ни одного крупного чемпионата. А вы, я так думаю, до больших высот не добрались? Вот и не примелькались. Ты спрашиваешь, почему выбор пал именно на вас? Всё очень просто: эта заноза находится на вашей непосредственной родине, где вы и проживаете. Я бросил туда основную часть своей агентуры. Они свяжутся с вами, и вы совместными усилиями вскроете секретную организацию. Лично от вас потребуется не так много, как я упомянул в своём рассказе о журналисте, семью которого и его самого прячут от возмездия. Так вот, этот человек нужен мне живым и невредимым. Необязательно его доставлять в мою резиденцию, главное, чтоб он был доступен, а остальное уже вас не касается. Недалеко тот день, когда я растопчу всю эту заразу и каждого достану отдельно. Они думали, что оставили меня без средств и этим расстроили все мои планы. Они глубоко ошибаются: есть люди, которые не останавливаются на полпути, натыкаясь на созданные врагами препятствия, и эти люди, владеющие несметными богатствами, способны компенсировать ту малость, что понёс я. Вы не представляете, какие средства были потрачены на уничтожение социалистического строя и самого СССР. Строй рухнул, и, как вы знаете, весь цивилизованный мир приравнял коммунистическую идеологию и её систему к фашизму.

– Не совсем так, – Олег посмотрел неприязненно в глаза Ольховскому. – Главный вопрос: а кто положил на весы в равной степени фашизм и коммунизм? Ответ однозначный: это те, кто живёт, паразитируя на теле народа. Не так ли? – И Олег метнул пристальный взгляд на олигарха. – Насколько мне известно, судить собираются не коммунистическую систему, а её извращения, созданные чиновниками, имевшими полную власть над народом. Только я не понимаю, зачем поднимать тину со дна, когда этой грязи хватает на сегодняшней поверхности? Разве я не прав?

– Вот-вот! К чему мы и пришли… И вы видите, какая страшная несправедливость, а вернее, противостояние демократическому течению вашим президентом и правительством, не дающим осуществить полное преобразование единой системы в мире. Если тянуть страну в разные стороны, как лебедь, рак и щука, то она порвётся. Вы понимаете, о чём я говорю: нет единства, нет цели.

– Этот этап пройдён с начала девяностых – страна давно порвана на части, – вставил Олег свою реплику. – Я не о том… Вы прекрасно знаете пословицу: «Бояре дерутся, а у мужиков чубы трещат». Легко решать судьбы людей, когда живёшь в роскоши, зная, что народ не дотянется до тебя. Народ как ребёнок – безобидный, а вот такие – холёные, как вы, не задумываясь, что там будет внизу, спускаете свои желчные отходы, от которых простому народу не продохнуть. Если вы все такие умные, сядьте за один стол, решите, всего одну проблему: как улучшить жизнь простого народа, ведь вы и так живете за гранью фантастики. Чего не хватает? Власти?

Каждый мнит себя великим кормчим, и не какого-то отдельного государства, а, как Гитлер или Наполеон, всего земного шара. Не мания ли величия, господа, как неизлечимая болезнь, поразила ваш рассудок? А не лучше было бы направить вашу энергию и ум, на создание на земле Рая? Рая для всех, а не только для амбициозных личностей, возомнивших, что они высшая каста на земле – голубая кровь. Это ли не фашизм по отношению к народу?

– Вы забываетесь, молодой человек, мне не нужны коммунистические идеи, они мне надоели ещё в студенческие годы. Не надо вызывать меня на полемику, доставляющую одни неудобства.

– Откровенность на откровенность, ведь мы в данный момент партнёры. Я хочу, чтоб вы поняли, что откровенный человек чище и, естественно, не склонен к предательству. И хотелось бы немного вашего терпения. Я давно ждал момента оказаться рядом с таким богатым человеком и задать несколько вопросов, сильно волнующих мой разум.

Ольховский смягчился, и, казалось, что он приготовился к продолжению разговора. Его забавляла откровенность этого непосредственного парня, не сломавшего в себе идеологию всемирного равенства. Он кивнул в знак одобрения, поднёс бокал к губам, чуть пригубил и, найдя удобную позу, замер, уставившись чёрными глазами на собеседника.

– Вот вы, на предложение создать нормальные условия проживания для всего человечества назвали коммунистической идеологией, противореча тем самым своим же словам. Получается несоответствие взглядов. Как же вы видите перспективу создания вашей системы совместного проживания? Может, вы поделитесь со мной своими взглядами?

– Молодой человек, вы отстали от жизни, нужно идти в ногу со временем. Я доктор философских наук, написавший не одну книгу, описывая устройство мира и общества, сопоставляя временные, идеологические и чисто физические моменты жизни и самой цивилизации. Я получил Нобелевскую премию за научные труды, а вы пеняете мне на мои же взгляды. Чтоб понять общественное устройство и её систему, нужен неординарный ум, высочайший интеллект глобального масштаба. Вы не тот собеседник, чтоб вести равный разговор. Думаю, что у вас достаточно ума понять, что неравный, слабый противник неинтересен. Советую, почитайте мои труды, и, если ваше сознание примет всю сложность сказанного, прошу к дальнейшей беседе.

– Вы меня извините, но в моих умственных способностях, я думаю, очень глубоко ошибаетесь, – вызывающе произнёс Олег. – И несмотря на мою молодость, вы не сможете доказать, что я глупее вас. Могу с вами поспорить, если вы уверены в своей победе, можете сэкономить немалые деньги. Я обойдусь вам только расходной статьёй, а если вы не найдёте аргументов своего превосходства, то я получу от вас компенсацию за оскорбление моей личности. Ну как, согласны вы на некую игру? Вы ведь игрок и любите рисковать.

– А вы настырны, молодой человек. Но я не представляю, в какую игру вы собрались играть?

Олег усмехнулся. – А я даю вам фору и выбор игры за вами.

– Но вы можете смеяться, но ни в карты, ни в бильярд, ни в другие предполагаемые вами игры я играть не умею или играю слабо. Да и времени у меня для таких игр нет. Кроме шахмат, мне на ум ничего не приходит.

В глазах Олега сверкнула озорная искорка.

– Вы меня не совсем поняли, я имел в виду не опыт и не навык в определённой области знаний, а данный человеку талант. Допустим, такой пример: вы обладаете даром быстро вычислять огромные числа, а у меня развито пространственное мышление талантливого скульптора. Так кто из нас умнее?

Ольховский обескураженно смотрел на Олега и молчал. Не дождавшись ответа олигарха, Олег осторожно произнёс:

– Вы сказали «шахматы». Шахматы – это та же философия. Ещё никто не нашёл формулы совершенства этой замечательной игры. Раз уж вы обронили неосторожную фразу… Я могу задать вопрос: есть ли в этом доме шахматы и, если есть, не желаете ли вы преподать мне урок, за которым мы сможем побеседовать на отвлечённые темы? Но и тут мы не сможем достичь определения, как и в любом спорте, где многое зависит не только от таланта человека, но и от практики, тем не менее эта партия и общение помогут дать представление о человеке. С первых ходов можно определить приверженца теорий или свободного художника, отвергающего закостеневшую наигранность, каковым был Алёхин.

– Какой же дом, если он без шахмат?

Олег заметил лёгкий жест олигарха. Дверь тут же открылась, и в проёме показался пожилой мужчина, ранее иногда появлявшийся на горизонте, не проявляя инициативы общения, и Олег не представлял, какую роль этот человек играл в жизни Ольховского.

– Илья, принеси шахматы, – коротко бросил фразу Ольховский.

Дверь, так же беззвучно закрылась, и Илья исчез лёгким приведением, каким и появился.

– Кажется, я попал на бабки. Вы меня просто пугаете, своими размышлениями, и в вас, я уже вижу второго Алехина, – усмехнулся Ольховский.

Не прошло и нескольких минут, как в проёме двери появился сервировочный столик и сам Илья с перекинутым через плечо белоснежным полотенцем. Ловко освободив стол, он поставил изящную, довольно большую доску из дорогого дерева, выдвинул из неё с обеих сторон ящички, привычно расставил фигурки. В доску были вмонтированы электронные часы, эмитировавшие механические с флажками и стрелками.

– Итак, молодой человек, сколько времени вы собираетесь у меня украсть? Самое дорогое у человека – это время. Вот первое, на что вы, хотели бы получить ответ. Жаль, что мы не умеем им распоряжаться, поддаваясь иногда глупым эмоциям, и тратим безрассудно.

– К счастью, ввиду моей молодости, я могу сместить приоритеты, – нагло усмехнулся Олег, – и на первое место, ставлю человеческие отношения. Посему, предоставляю вам, красть у себя драгоценное время, но учтите, что ставка велика и глупый человек, как вы меня только что назвали, на пустышку не играет.

– И какова же ваша цена? – презрительно скривил губы Ольховский, выставляя таймер часов.

– Учитывая ваше огромное состояние, я думаю, что парочка миллионов долларов, не будет вам в тягость, но и не даст расслабиться, представив, что перед вами равный противник. Ну, как, по рукам?

Ольховский задумался, посмотрел на сильную руку Олега, и протянул свою.

– В таком случае, я должен внести коррективы в наши отношения. Как я уже вам сказал, договор между нами устный, но он будет подписан в буквальном смысле кровью. Контроль будет жёстким, и любые отклонения от правил, которые могут нанести вред проведению операции, непременно приблизят ваш конечный срок пребывания на этой земле. Вы должны это понять и стараться не делать ошибок.

– Я понимаю, но как будут квалифицированы наши действия, направленные против нашей страны? Моё личное мнение – это прямое предательство, а за предательство дают немалые сроки. Кто даст гарантию, что вы в скором времени обретёте неограниченную власть и будете способны реабилитировать нас и наши действия перед страной и народом?

– Эта перспектива туманна, а время завуалировано, и я не могу дать никаких гарантий. Я смотрю на вещи реально и отдаю дань свершившемуся. Не стоит строить воздушные замки, сулящие дальнейшие блага и перспективы – это всего лишь цель, которой нужно достичь любой ценой. И эта цель существует.

Олег достал монетку, покрутил, рассматривая отполированные рельефы, спросил Ольховского:

– Орёл или решка?

Тот, не задумываясь, ответил:

– Орёл.

– Тогда, ловите, – и Олег подбросил монетку над столом.

Пёс быстро вскочил на ноги, приблизился к Олегу, оскалив жёлтые огромные клыки, зарычал. Олег почувствовал, как его организм выделил адреналин, а мышцы напряглись, готовясь отразить нападение. «Сдаёшь, брат, это тебе не на тренировках с детьми возиться, этот зверь может напугать любого», – подумал он.

Ольховский положил свою холёную руку на широкий лоб пса, почесал ему переносицу и ласково успокоил, одновременно поощряя своего питомца:

– Молодец, малыш! Ложись, отдыхай, это свой, понял? Свой.

Пёс улёгся, положив огромную голову на лапы, и наблюдал за Олегом из-под нависших век.

Ольховский разжал пальцы, показав плоскость монеты.

Олег покачал головой…

– Вам уже начинает везти. Монетку оставьте себе, она принесёт вам удачу. Прошу вас, продолжайте. – И Олег нажал на кнопку часов.

Он не представлял, что играет не с Ольховским, а с его любимым дворецким, бывшим когда-то членом сборной команды города Москвы по шахматам, а в дальнейшем аналитическим советником и тренером этой же сборной. Его попросили покинуть этот пост после нашумевшего дела, связанного с аферой по продаже недвижимости, и какое-то время он даже посидел в следственном изоляторе.

Ольховский, косвенно замешанный в этом деле, предпочёл выкупить подельника и отправить его в одно из своих поместий. Так он и остался при нём, а амбициозный олигарх надеялся, что когда-нибудь достигнет в шахматах таких же результатов, как и его соратник. Но прошёл уже не один год усиленных тренировок, но шахматная философия, давалась ему тяжело.

Иногда, когда он сидел в кабинете в одиночестве, расставлял шахматы и играл с невидимым противником, который отвечал на сделанный им ход посредством радиопередатчика. Мини-наушники, вставленные глубоко в ушные раковины, были незаметны и исполняли роль страховки.

Ольховский был постоянно связан с Ильёй, а Илья со службой охраны. Малейшие изменения в привычном поведении олигарха, тут же вызывали мгновенную реакцию.

Олег знал, что любое местонахождение Ольховского находится под видеонаблюдением, но то, что Ольховский воспользуется услугами гроссмейстера, ему и в голову не могло прийти.

Ольховский играл свободно, не сковывая себя мыслительным процессом, но на каждый ход отвечал не сразу, легко и непринуждённо беседуя. Иногда замолкая, он погружался в себя, смотря отрешённым взглядом сквозь шахматную доску. Эти молчаливые паузы, были связаны не с игрой, а с темой разговора. Молодой человек, ставил его в тупиковое положение, заставляя искать ответы, на которые он не был готов отвечать. Он пытался сменить тему, но собеседник незаметно подводил его к неприятному вопросу, и это раздражало олигарха.

– Разум, ум, интеллект, смекалка, сообразительность, мудрость, наконец: всё это – синонимы той материи, которая ощутима только при общении с человеком, а также, оценивая результаты его деятельности. Но окраску всему этому даёт сознание, а приятна она будет или нет – зависит от взглядов человека, от его мироощущения, и мировоззрения. Не так ли, Леонид Шалвович?

Высокий интеллект – хорошо, но интеллект, управляемый сознанием человека с высшей степенью порядочности, ценился и ценится намного выше, чем интеллект негодяя. Тем не менее, негодяи намного чаще добиваются успехов благодаря тёмной стороне своего сознания. Вы понимаете, о чём я говорю?..

– В какой-то степени вы правы, но я должен вам сказать удивительную вещь, которая рано или поздно касается каждого человека. Только дурак или фанат не может понять самой простой истины: разум дан человеку с рождения, и в процессе жизни в зависимости от обстоятельств и окружения шлифуется, как алмаз, становясь бриллиантом различной степени совершенства. А сознание – это всего лишь приложение, которое может меняться, как воображение, созданное вашим разумом. И в зависимости от ступени развития и степени образованности, формируется сознание человека. Вот почему человеку, не достигшему совершенства другого человека, не дано судить действия и поступки, непонятные его разуму. Вот почему в обществе происходят расслоения, и возникает классовая неприязнь. Трудно представить, что все достойны одинакового обеспечения жизненного пространства и благ – это невозможно. Сама природа создала определённую схему проживания живых существ, и как бы человек ни противился этому, он не в силах победить природные инстинкты выживания той или иной группы живых существ и растительного мира.

Самый простой пример: возьмём пресловутую советскую систему бригадного подряда, где независимо от способности и отдачи каждого индивидуума – зарплата делилась практически поровну, и талантливый человек, способный на большее, напрягаться не будет и замрёт на одном месте, вместе с посредственностью. А в конечном итоге придёт к мысли, что он один сможет создать себе условия, гораздо лучшие, и тогда, произойдёт раскол. И вот эта пропасть, будет прямо пропорциональна таланту и разуму человека. – Ольховский сделал ход, предлагая разменять ферзей; в противном случае, он, после двух вынужденных ходов, выигрывал качество.

Олег задумался, теряя время. В комнате повисла тишина. Только дыхание пса и тиканье часов усугубляли ощущение провала. Время шло, сэкономленные минуты таяли, а Олег не находил верного решения. Противник оказался на высоте. Время сровнялось, и Олег уже хотел взять ферзя, но тут, неожиданно, пришло озарение, и он, вместо того чтоб разменять ферзей, напал конём на ладью, открыв белому слону диагональ.

Напряжение возросло, и время на обдумывание противниками резко увеличилось. Видно думая, что задумка с разменом ферзей, так и осталась в силе, Ольховский убрал ладью из-под боя. Олег, практически не задумываясь, протолкнул пешку на размен, сделав ещё один удар по ладье, заставляя убрать её с нужной ему горизонтали. И тут, Ольховский взял ферзя, а Олег, взял пешкой ладью, остановить которую мог только ферзь противника, встав для этого на одну единственную клетку. Олег, защитив проходную пешку второй пешкой, создал для короля и ферзя противника замкнутое пространство, где король имел только клетку по диагонали, а ферзь, был прикован к одной клетке. Большой материальный перевес противника, не давал преимущества, и Ольховский замер над доской, теряя драгоценные минуты.

Флажок на часах стал медленно подниматься, и Ольховский понял, что если он протянет время, то неминуемо проиграет по времени. Только скорость решения может спасти и дать шанс свести игру к ничьей. Ольховский протолкнул пешку перед королём. Олег тут же вывел слона, закрыв клетку для продвижения короля противника. Ольховский забрал пешку, отдав своего ферзя. Олег пешкой берет ферзя, и через ход, она становилась ферзём.

Ольховский сделал промежуточный ход, не дающий практически ничего, а Олег вывел коня для решающего шаха.

Ольховский протолкнул ещё одну пешку, защищая клетку от удара, и тут, вступил в борьбу ещё один слон, подогнав короля под матовый удар пешки, которая следующим ходом становилась ферзём. Ольховский открывает ещё одну диагональ, освобождая клетку коню противника. Шах конём, король уходит на единственную клетку, и вновь получает шах конём. Возвращается на прежнюю клетку, получая от коня вечный шах.

Флажки, так и остались на грани срыва, когда Ольховский признал партию сыгранной вничью. Посмотрел на Олега другими глазами, протянул свою сухую руку для рукопожатия.

– Брошу я эту игру, ни Алехиным, ни Корчным, ни тем более Каспаровым, мне не стать. А у вас, молодой человек, задатки, и я поздравляю – вы выиграли возникший спор, а я убедился в своём выборе… Я слов на ветер не бросаю и вынужден признать, что даже в короткой беседе ты показал, что очень трудно доказать интеллектуальное превосходство одного человека перед другим. Это, в какой-то степени меняет и мои взгляды.

Ольховский встал, а в проёме дверей беззвучно появился Илья. Лицо его было бледным, а беспокойные глаза боялись посмотреть на хозяина.

– Время, не детское, – сухо произнёс Ольховский. – Проводите молодого человека в спальную комнату, и пошли туда Кристину.

– Но, она просила её не беспокоить. Завтра – с утра, ей надо быть в аэропорту.

– Её планы на завтра, меняются – она будет нужна мне, в качестве стенографистки. Завтра, ровно в одиннадцать, нас ждёт клиент. Нужно избавиться от подарка папочки. Приготовь все документы. Да, верните трубу человеку, я думаю, у него возникло желание позвонить.

«Позвонить? Не мешало бы. Только ваши хитрые штучки, нам давно известны, и этот аппарат, побывавший в руках специалистов, впору выбросить», – подумал Олег.

Илья, проведя Олега по многочисленным коридорам, остановился у массивной двери, украшенной резным багетом, слегка выделяющимся по тону, от темно-коричневого с бардовым отливом цвета самой двери. Нажав на ручку, мягко распахнул, приглашая Олега в нежный полумрак просторной комнаты. Олегу показалось, что Илья, смотрит на него с особым интересом, и не торопится уходить, играя роль домашнего гида. Он неторопливо ходил по комнате и объяснял, где искать нужные вещи. Затем взял маленький пульт, подал его Олегу.

– Это пульт вызова прислуги… Здесь три кнопки. Нижняя – тревожная кнопка, но она, в целях предотвращения случайного нажатия, срабатывает, только при нажатии соответствующей комбинации. Если нужен именно я, то стоит нажать на неё только один раз, и если даже нажали случайно, то ничего страшного. – Илья в упор посмотрел Олегу в глаза, затем медленно отвернулся и уже пошёл к выходу, но, словно передумал или забыл что-то сказать, остановился.

– Меня не покидает ощущение, что мы, где-то встречались. Ваша фигура, а особенно руки. Да, да – руки. Но я никак не могу вспомнить вашего лица – оно мне, совершенно незнакомо.

На лице Ильи, отразилась мука, та, с какой пытаются вспомнить, что-то такое, что держится в памяти где-то совсем рядом, но ускользает, когда озарение вот-вот должно постигнуть его разум. Илья тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.

– Нет, это не в моих силах. – Он широко улыбнулся, но улыбки не получилось – скорее оскал хищного зверя, отобразился на его изрезанном морщинами лице. – А вы произвели впечатление на хозяина, и если постараетесь, то, вполне возможно, приблизитесь к его персоне, став одним из немногих, кто удосуживается его милости. Желаю приятных снов, молодой человек, – и Илья молча удалился, мягко прикрыв за собой дверь.

«Вот крыса! Неужели он узнал меня? Если так, то он, Олег, не протянет здесь до утра».

Олег прошёлся по комнате, профессиональным взглядом осмотрел интерьер, отметив, с каких точек просматривается пространство. Вероятнее всего, вся вилла, напичкана аппаратурой, и каждый шаг гостя не остаётся без внимания.

В дверь тихо постучали. Не дождавшись ответа, массивное полотно беззвучно распахнулось. В проёме появилась девушка в лёгком летнем платье. Её открытое красивое лицо выражало и лёгкую застенчивость, и дерзкий вызов. Стройная фигурка, своей живописной позой также настраивала на некую игру под названием флирт. Она легко тряхнула головой, и пышные распущенные волосы колыхнулись всей своей впечатляющей массой, открыв всю скульптурную прелесть плеч.

Олег привык к выбору: без красивых девушек практически не было ни одного вечера или ночи. Всё зависело от состояния его души и тела. Молодой организм был крепок, а финансовая независимость и незаурядная внешность не давали покоя от женской стихии.

Редкая красотка вызывала мгновенные чувства с резким физическим подъёмом и закипанием крови. Но в этот раз Олег почувствовал такую тягу, что он не захотел сдерживать своих эмоций.

Девушка молчала, и Олег решил взять инициативу в свои руки… Немного похамить в доме олигарха ему представилось довольно-таки забавно.

Он подошёл к красавице, молча провёл рукой от плеча к грациозной и нежной шее, тронул маленькое прозрачное ушко и коснулся слегка влажных пухлых губ чуть приоткрытого рта. Левой рукой обнял тонкую талию. Не удержавшись, прильнул в поцелуе к атласной коже упругой груди. Затем, подхватив на руки, донёс до кровати и нежно опустил на голубой шёлк.

Она смотрела на него расширенными глазами, в которых было удивление и восхищение. Таких смелых в её жизни, связанной постоянной опекой со стороны самых богатых людей, считающих её своей собственностью, практически не было. И если этот молодой человек осознает, к чему может привести его самовольная наглая выходка, то, скорее всего, он имеет на это право – право несомненного авторитета.

– Как ты думаешь, милая, стоит ли нам закрывать дверь? Мне кажется, что экстремальное положение только добавит нам страсти, и фильм, который, несомненно, попадёт к твоему папочке, будет непревзойдённым шедевром.

Девушка сузила свои изумрудные глаза, они потемнели, лицо покрылось бурыми пятнами, рот исказился в презрительной гневной усмешке, и она дала Олегу довольно чувствительную оплеуху. Пока он приходил в себя, девушка с силой оттолкнула его, и он, не удержавшись, оказался на полу.

Такого оборота он никак не ожидал, но комичное положение, в котором он оказался, да ещё перед камерами, заставило его весело рассмеяться.

Девушка встала, грациозно поправила волосы и брезгливо отряхнулась, словно к ней прикоснулся не крутой мэн в фирменном прикиде, а какой-то бомж, немытый несколько месяцев.

Такое выражение чувств к его персоне казалось оскорбительным, и хохот Олега оборвался так же неожиданно, как и возник. Он уже другими глазами смотрел на красотку, но вставать не торопился.