Европа глазами снежного льва

Несколько десятилетий назад даже у вас мальчики учились отдельно от девочек. Теперь мальчик и девочка могут сидеть за одной партой.

Раньше не было других пособий, кроме книг. Теперь ученики могут смотреть учебные фильмы. Не было ничего, кроме лекций и дебатов. Теперь половина обучения проходит в играх.

Короче говоря, делается всё, чтобы школьник мог получать приятные ощущения, и при этом при минимальных усилиях. Это считается демократией и гуманизмом. Но нужно хорошо понимать, что школа как источник наслаждения никогда не сравнится с алкоголем, наркотиками или половой жизнью. Современные школьники, похоже, прекрасно это понимают.

А самое главное, ложна сама идея всеобщего обучения. Вы ведь никогда не будете делать монахом человека, который не хочет быть монахом. Такой человек не принесёт пользы ни в монастыре, ни в миру. Но при этом вы зачем-то искусственно штампуете учёных в огромных количествах: людей, которых их образование отвлекает от реальной жизни, но не даёт им возможности жить духовной жизнью. Так появляется огромная масса несчастных.

Но опять же, сама идея современной школы, где ученик может откинуться на спинку стула и получать удовольствие, никогда бы не вошла в ваш ум, если бы не идея потребления. Вы считаете, что знание можно потреблять. Как в детстве, так и во взрослом возрасте. Взрослые люди, которые продолжают учиться, называются учёными. И здесь снова даёт себя знать культ потребления.

Вы считаете, что науку можно использовать для того, чтобы пассивно получать удовольствие от жизни. Некий учёный изобретёт умные машины. Эти умные машины будут стирать бельё, мыть полы, печатать за вас книги, доставлять вас в любую точку земного шара и так далее, так что вам не придётся совершать никаких усилий.

Но, видите ли, здесь не всё так просто. Вы едете в другую страну, но остаётесь в своём собственном мире, так как её культуру вы презираете. Разумеется, стиральные машины и печатные книги – благо. Машина может перепечатать книгу, так что вам не придётся её переписывать или вырезать ксилографические таблички из дерева вручную. Но если вы потратили целый год на то, чтобы вырезать из дерева полсотни табличек первого тома «Ламрима», то вы запомните эту книгу. Вы будете её ценить. И так как при таком способе печати книги слишком дороги, никто не будет совершать ненужных усилий. Никому не придёт в голову изготавливать такую печатную форму для журнала «Космополитен», тем более для журнала «Плэйбой». Не стóит труда. Однако сейчас вы без труда можете найти во Всемирной сети любую книгу. И более того: любую аудиокнигу. Вам даже не придётся переворачивать страницы. Компьютер прочитает книгу вслух. Если потреблять книги, то есть получать удовольствие от них безо всяких усилий, то они обесцениваются. Вы спрашивали меня, отчего я не хочу написать книгу. Возможно, именно поэтому.8 Устное учение гораздо сложней воспринимать. А человек должен прилагать усилия, если он хочет учиться. Без усилий нет никакой учёбы.

И здесь мы переходим к искусству. Ведь книги бывают разные. Есть художественные книги. Точно так же есть великая музыка. Некоторые музыкальные и литературные произведения относятся к великому искусству.

Но как вы воспринимаете искусство? Как вещь, которая должна доставить вам приятные ощущения – при условии, что вы не совершите никаких усилий. Иначе говоря, вы потребляете искусство. Но если искусство потреблять, то, конечно, следует предпочесть Майкла Джексона9 Бетховену.

Я не имею в виду, что музыка Майкла Джексона и Бетховена приносит одинаково приятные ощущения. На самом деле, музыка Бетховена способна принести человеку гораздо более сильное ощущение счастья. Я имею в виду только то, что для восприятия Майкла Джексона требуется гораздо меньше усилий. Можно просто откинуться на спинку стула и ничего не делать. И ведь вы считаете, что имеете на это право. Ведь вы заплатили за диск Майкла Джексона. А диск с Девятой симфонией Бетховена тоже стоит денег. И вот вы искренне недоумеваете, почему вы должны совершать работу в своё свободное время. Ведь вам не так легко было заработать деньги, на которые вы купили Бетховена! А сейчас, вместо того, чтобы отдохнуть, вы снова вынуждены работать. С какой стати? Теперь вы понимаете, почему некоторые из вас не любят классическую музыку.

Но здесь – одна из главных неправд, на которых построено ваше общество. Неправда о том, что труд всегда приносит страдание, а отсутствие труда всегда приносит счастье. Одновременно вы считаете трудолюбие величайшей добродетелью. Поэтому для вас религия – страдание. Если бы любой труд был страданием, тогда заключённые одиночных камер были бы самыми счастливыми людьми на земле. Но, кажется, это не так? Ложная идея о том, что любой труд есть страдание, была внушена вам в школе, где вы совершали тяжёлый и бесполезный труд, забивая свою голову мёртвыми словами. Неудивительно, что некоторые из вас испытывают отвращение к любому труду. Факт остаётся фактом: вы хотите потреблять книги, фильмы и музыку. А ведь есть люди, которые всерьёз считают, что Майкла Джексона можно приравнять к Бетховену! Они утверждают, что современная музыка – попросту альтернатива классической. Это подобно тому, как в Америке имбецилов называют «альтернативно одарёнными». Будьте честны: если имбецилы имеют какое-то дарование, которого обычные люди не имеют, тогда они должны преподавать в школах. Впрочем, я не удивлюсь, если через полвека в ваших школах будет происходить что-то подобное.10

Искусство можно потреблять, а можно с помощью искусства усовершенствовать себя. Трудиться над собой. Но здесь тоже происходит фатальная ошибка. Вы убедили себя, что любой труд тяжёл и приносит страдание. Значит, считаете вы, любое подлинное искусство должно быть тяжёлым, а восприятие его должно приносить страдание. Это легко заметить на европейских и американских фильмах. Огромное множество их – это так называемые фильмы на один вечер, фильмы для потребителя. И есть небольшое число фильмов, смотреть которые невыносимо, досмотреть которые до конца крайне сложно. Вы рукоплещете им и называете их настоящим искусством. Я полагаю, нельзя сделать ошибки хуже.

Истинное искусство неразрывно связано с красотой.

Один немецкий поэт написал: «Красота есть не что иное, как начало ужасного, которое мы способны вынести. И мы восхищаемся им потому, что оно не уничтожило нас».11 Это подобно обращению к могущественному идаму.12 Если идам по-настоящему силён, то при его появлении вы испытаете чувство восторга и одновременно страха. Этот страх объясним, ведь слишком сильные впечатления способны разрушить сознание человека. Но никогда вы при его появлении не испытаете чувства отвращения и скуки, что возникают при просмотре современных фильмов для интеллектуалов, которые вы ошибочно считаете высоким искусством.

Настоящая красота сложна. Положите рядом камень и цветок. Оба красивы в своём роде. Но цветок гораздо сложней камня. Нужно больше усилий, чтобы понять его красоту. Соната Бетховена ещё сложней. По-настоящему сложную красоту невозможно понимать без усилий и без развития ума. Но потребитель не привык прилагать усилия. Поэтому настоящая красота умрёт, если относиться к искусству только как к объекту потребления. Полагаю, что она уже умирает. Обратите внимание, что во второй половине двадцатого века в Европе не появилось ни одного великого композитора.13 Правда, я не исключаю, что я ошибаюсь. Возможно, и сейчас существуют истинно великие композиторы. Но, к сожалению, их никогда не услышат массы людей, никогда они не будут оценены многими.

Вы скажете мне, что всё не так печально. Ведь до сих пор существуют концертные залы, где исполняют классическую музыку. Но, признаюсь честно, современные концертные залы тоже кажутся мне таким же местом потребления, как и магазины. Вы ведь не будете отрицать, что на стадионе во время спортивных соревнований их зрители не совершают особого труда над своим сознанием? На стадионе зритель получает сильные впечатления, наблюдая, как спортсмен трудится на границе своих сил, совершает почти невозможное. Наблюдать чужой труд приятно и не требует усилий. Но ведь и музыкант-исполнитель тоже трудится на пределе своих возможностей. Вы не простите ему ни одной фальшивой ноты. Вы ведь заплатили за концерт немалые деньги. Вот поэтому я считаю большинство посетителей концертных залов потребителями. Взять хотя бы ту причину, что это самое большинство в обычной жизни классическую музыку не слушает. Значит, их привлекает не музыка как таковая, а мастерство и труд исполнителя. Или, для женщины, возможность всем показать своё новое платье. Или, для мужчины, возможность всем показать свою новую женщину.14

Но идея потребления не ограничивается образованием и искусством. Вы считаете, что способны потреблять религию.

Вначале о христианстве, так как это, в конце концов, та вера, которую большинство европейцев притворяется, что разделяет. Вы идёте в церковь, слышите прекрасное пение, слышите органную музыку и испытываете приятные ощущения без особого труда.

Затем пастор произносит проповедь. Я с большим интересом читал некоторые сборники проповедей известных христианских проповедников. У меня сложилось впечатление,15 что раньше проповеди были более критичными. Более жгучими. Сейчас они стали абстрактными. Пастор говорит о том, что должно быть. Например, об идеальном добре. О любви к ближним. Или ко Христу. Вам внушают мысль, что эта любовь к ближним – что-то очень простое. Ведь иначе вам подробно объясняли бы, как достичь этой любви. Вас убеждают, что вы способны к ней уже на том простом основании, что вы христиане и этим выгодно отличаетесь от язычников.

Никому никогда не придёт в голову переплывать широкую реку, если он не умеет плавать. Вначале нужно учиться плавать. Но никому никогда не придёт в голову учить другого, как делать детей. Это занятие не требует особого мастерства. И вот вам кажется, что любовь ко всем людям и ко Христу так же проста, как и то, о чём я только что сказал. Эта мысль приносит вам удовольствие. И, заметьте, это удовольствие рождается без всяких усилий. Но получать удовольствие без усилий означает потреблять. Выходит, вы потребляете проповедь. А иногда вам всё же приходит в голову, что вы живёте неправильно. Вы испытываете угрызения совести. Вы идёте в храм и каетесь. Облегчаете душу. И священник произносит: «Прощаю тебе грехи твои».16 Абсолютно ложная идея. Каким образом он может уничтожить ваши омрачения, если вы сами ничего не совершили для этого? Подобное противоречило бы закону кармы. Но вы верите ему. Это же так приятно. Таким образом вы потребляете исповедь.

Я слышал, что раньше христианские священники накладывали на тех, кто совершил зло, так называемые эпитимии, подобно тому, как это делается в монашеской Сангхе17 в отношении провинившихся братьев. Священники заставляли их читать специальные очистительные мантры.

Очень хорошая практика, хотя недостаточная сама по себе. Необходима ещё сила Прибежища и сила обещания больше не совершать зла. Возможно, вам кажется, что я наивно переношу буддийскую догматику на христианство. Но я думаю, что духовные законы одинаковы. Каким образом можно избавиться от зла, если не обещать себе больше не совершать его? И я ведь не имею в виду Прибежище в Будде. Конечно, христиане должны принимать Прибежище во Христе и Его Дхарме18. Но принять Прибежище во Христе и Его Дхарме означает доверять Христу и Евангелию, а не учёным, не психоаналитикам, не родственникам и знакомым. Ну, и кто же из христиан делает так?

Но многие из вас разочаровываются в христианстве. Вам кажется, что оно не объясняет жизнь. Не помогает вам жить. Строго говоря, Христос и не обещал вам, что поможет вам жить. Он обещал привести вас к Небесному Царству, что, полагаю, является христианским обозначением Окончательного Освобождения.19 Разумеется, врач может вылечить только тогда, когда пациент принимает все лекарства и строго следует всем советам врача. Я не буду вам напоминать все советы Евангелия, но в любом случае вы не следуете им. Так вы разочаровываетесь во враче, который вас лечил, хотя не приняли ни одного из его лекарств. Вы ищете другого. Половина Азии поклоняется Будде, и вы думаете: «Да, это то, что мне надо!»

Кроме того, буддизм – модная религия. Священников много, а лам20 в Европе мало. Должен вам сказать, что христианство в Китае тоже является модной религией. Даже в Лхасе есть христиане. Более того, я даже держал в руках Евангелие, переведённое на тибетский язык. Так было и десять веков назад, когда зарубежные учителя были в Тибете очень модными, а тибетцев никто и слушать не хотел. Люди не меняются.

Вы приняли Прибежище в Будде, но не отказались от своей привычки потреблять, то есть получать удовольствие, не прилагая усилий. Что же получается?

Вы находите ламу, получаете от него «учение», точней, фрагмент Учения, и, не дослушав Учение до конца, начинаете практиковать. Вы очень нетерпеливы. Вы хотите быстрых результатов – и, разумеется, приятных ощущений. Через какое-то время, послушав нескольких лам, прочитав несколько книг, вы находите для себя практику, которая совершает в вас более быстрые и заметные изменения, чем другие. Вы не понимаете, что [внешне] эффективная практика далеко не всегда будет самой лучшей. Например, вино быстро совершает изменения в любом человеке, но это не означает, что вино – это лучший напиток. То же верно и в отношении лекарств и лечения. Если мастер восточной медицины коснётся вас иголкой, вы, может быть, этого даже не заметите. Но вы всего этого пока не понимаете. Ведь вы редко советуетесь с ламой, оправдывая это тем, что у лам не всегда есть время давать вам советы. Отчасти это так. Лам мало, а европейцев много. И даже если лама живёт в вашем городе, вы его не спрашиваете. Вы считаете, что лама кусается. Я думаю, истина заключается в том, что вам попросту стыдно. Ведь вам с детства внушали, что вы почти как Христос, что вам не хватает самую малость до Христа. А тут придётся услышать много неприятного о себе. Всё же некоторые из вас советуются с ламой. Вы приходите домой и начинаете выполнять практику, которую вам посоветовали. Вы не видите быстрых изменений. Вы и не должны их видеть. Но вы говорите себе: «Старик ошибался. Он работает по шаблону. Он совершенно не учитывает, какая я сложная и уникальная личность». Вы именно так и говорите, я знаю. И вы возвращаетесь к практике, которую сами для себя нашли.

Эта практика начинает приносить те или иные результаты. Например, тепло в позвоночнике. Или видения. Или чувство радости. Или чувство спокойствия. И что же вы делаете? Вы начинаете потреблять практику. Вы уже научились ей, поэтому её выполнение не требует от вас усилий. И приносит приятные ощущения. Вы ведь ради этого делаете практику, разве не так?

Некоторые на этом и останавливаются. А с другими случается нечто неожиданное. У них начинаются проблемы. И чем больше они практикуют, тем больше проблемы.

Вы не догадываетесь, что именно так и должно быть. Что это – хороший знак. Вы ведь начали лечиться, начали выгонять яды из организма.

Вам должно стать плохо. Нужно просто немного потерпеть. Даже если придётся терпеть тридцать лет, этот срок – ничто перед плодом Окончательного Освобождения. Но терпеть тридцать лет вы не хотите. И даже год не хотите. Вы полностью отказываетесь от практики. После этого некоторые из вас начинают искать новую практику, другие – новую религию, а третьи разочаровываются в религии как таковой.

В конце концов, большинство людей не являются религиозными практиками, не связаны с искусствами и не занимаются наукой. Так почему бы вам не потреблять? Ведь вы имеете на это право, вы тяжело трудитесь, чтобы заработать деньги, и заслужили отдых. Но если вы не потребляете науку, искусство и религию, вы начинаете потреблять любовь.

И сексуальную, и романтическую. Вы хотите получать от половой жизни только удовольствие, без того, чтобы брать на себя труд рождения и воспитания детей. Как минимум, это приведёт к тому, что вас не останется. Что через сто лет в Париже будут жить одни арабы, в Лондоне – одни индусы, а в Берлине – одни турки. Кроме того, культ сексуальной любви приводит к тому, что ваши подростки начинают жить половой жизнью в пятнадцать-шестнадцать лет21, и это вредит их сознанию. В прямом смысле слова: они глупеют. Но сексуальная любовь – ещё полбеды. Вы интенсивно потребляете романтическую. Вам даже в голову не приходит, что ничто не появляется просто так, для вашего удовольствия. Сильные энергии сексуальной любви дают возможность для рождения ребёнка. Сильные чувства романтической любви дают возможность для творчества. Для воплощения красоты. [Иоганн Вольфганг фон] Гёте, немецкий поэт, не мог бы писать своих стихов, если бы не был постоянно влюблён.22 Это – общая черта европейского и индийского творчества. В Тибете с этим делом обстоит хуже. У нас нет музыки, сопоставимой в своей грандиозности с музыкой Бетховена. Хотя она совсем и не нужна нам. Здоровым людям не нужны сильные лекарства. Полагаю, что именно многочисленные болезни Европы вызвали появление классической музыки, которая может быть для сознания мощным лекарством, так же, как и сильным ядом. Именно искусство относится к тому лучшему, что есть в западном мире. Этого лучшего не так много. Но вы пренебрегаете им. Вы хотите потреблять без того, чтобы отдавать. Если бы каждый из вас, испытав романтическую любовь, совершал что-то прекрасное, Европа расцвела бы. Возможно, вам как раз и кажется, что вы цветёте. Ну что же, каждый имеет право верить, во что хочет: в коммунизм, в фашизм, или в расцвет Европы.

В конце концов, есть возраст, когда человек имеет право испытывать интенсивную романтическую любовь и ничего не отдавать взамен. Это – подростковый возраст. Подросток мало что способен дать человечеству. Но любовь совершает положительные изменения в его сознании. Это верно в отношении подростка. Но, если взрослый потребляет романтическую любовь, он останавливается в своём развитии на стадии подростка. А ведь потреблять означает получать приятные ощущения снова и снова. Так человек становится рабом романтической любви. Эта любовь превращается в наркотик. Обратите внимание: вся ваша популярная культура построена на культе этой любви. Что же вы делаете с собой? Зачем вы сами себя превращаете в беспомощных детей?

А чтó, спросите вы меня, чтó мы должны делать? Не знаю, могу ли я дать вам советы. Даже лучшие советы не срабатывают. Но я всё же попробую. Вот два, очень простых.

Начните трудиться над сознанием. Перестаньте потреблять.

глава ii

Роботы

Западное общество построено с помощью машин. Вы живете с ними и даже внутри них. Не говорите мне, что окружающая среда не влияет на сознание. Конечно, влияет. Мы, тибетцы, не самый нежный народ. Мы такие же, как наши горы. Чтобы жить в Тибете, нужно быть крепкими, как яки23. Хотя горы умиротворяют. Против гор нельзя бороться так же, как против джунглей. Если вы побежите по горной тропе слишком быстро, то сорветесь и погибнете. Вот почему мы не бываем слишком агрессивными. Просто сильные, трудолюбивые, сдержанные люди. Горы сформировали наш национальный характер.

А вас такими, какие вы есть, сделали леса. Я далек от критики европейской культуры. Она когда-то была прекрасной. К слову сказать, ваши композиторы тоже воспитывались лесами. Они всегда могли пойти погулять в лес. Что-то было там такое, что вдохновляло их. А сейчас лесов осталось очень мало. Конечно, они есть, но какая в них польза, если они так далеко от больших городов? Вместо этого у вас есть машины любых видов: автомобили, компьютеры, телефоны, лифты. Я не говорю, что машины плохи. Когда я был ребенком, я мечтал о стиральной машинке. Плохо то, что они становятся вашим единственным окружением. А оно формирует ваш характер. Вот так вы в конечном счёте становитесь человекоподобными машинами. Роботами.

Вы скажете: это старое сравнение, старая метафора. Мы её давно знаем. Вы ошибаетесь: это не метафора, это простая реальность. А даже если и знаете, то что? Вы гордитесь этим? Кто-то, возможно, и гордится. Вы считаете это нормальным?

Сейчас вы начнете возражать. Скажете: не все так плохо. Мы не роботы. Кто-то, может быть, и робот, но в основном мы все образованные люди, здоровые ментально и физически, свободные от ваших азиатских комплексов и рабской преданности идолам и тиранам. Какие у вас доказательства?

Хорошо, у меня их достаточно.

Машины управляются командами. Для них слишком сложно чувствовать реальность. Поэтому вы загружаете команду, какие-то слова в неё, и машина реагирует. Реакция может быть очень сложной, продуманной. Но одну вещь вы не сможете изменить: машина всегда зависит от слов. И реагирует одинаково. Она не меняется.

Точно так же и вы ведёте себя в своей жизни.

Знакомясь с новым человеком, прежде всего вы хотите узнать, кто он такой. А именно, как он зарабатывает деньги. Вы пытаетесь оценить его статус. Вы – большие мастера в такой оценке. Вы оцениваете человека по внешнему виду, одежде, манере разговора, лексикону и т. д. Но человек всегда больше, чем его профессия, должность или социальные привычки. «Это банально», – скажете вы. Тем не менее вы отказываетесь заглянуть глубже. Вы видите, что этот – ученый, этот – таксист, а тот – священник. Эта информация – как команда, по которой вы будете действовать, как «пуск» на панели ваших инструментов. В школах или семьях вас научили, как вести себя с учеными, таксистами или священниками. Вас уже запрограммировали. Неважно, следуете вы этим командам или нет, они застряли в вашей голове. Если вы не религиозны (а большинство из вас – не религиозны), то, скорее всего, не уважаете священников. Вы можете их критиковать, выказывать своё неуважение и даже бранить их. Это ничего не значит.

Вы так себя ведёте только потому, что они священники. Поэтому кто-то из вас автоматически будет чувствовать отвращение к ним, неважно, хороши они или нет. Все потому, что в ранней юности вы были запрограммированы атеистичными идеями кого-то из гуру западного мира. А если нет, значит, что-то просто испортилось в вашей машине. Компьютер вашего сознания поймал вирус. Он сломался под тяжелым бременем лжи, которой была набита ваша голова. И вот теперь, оскорбляя священников, вы считаете себя «свободной личностью». Ничего похожего. Вы действуете, исходя из вашего нового предубеждения, новой ментальной программы. Если бы вы действительно были свободны от предубеждений, вы, прежде всего, спросили бы: а что это за человек? Кто он, а не что он делает. Вы бы попытались его понять, вместо того, чтобы классифицировать. И если бы вы так делали, то осознали бы, что и католический священник, и коммунист могут быть хорошими людьми. А активист «Гринпис» или волонтёр, помогающий пожилым людям, могут быть плохими.

Когда я приехал в Европу, мне сказали, что многие люди проявляют уважение ко мне просто потому, что они уважают меня лично, как человека. Я был удивлен этим, потому что многие из моих обожателей не имели возможности пообщаться со мной лично или слышать мои наставления раньше. Однако менеджеры, которые меня сопровождали, уверяли, что все так и есть. Затем, внезапно, настали сложные времена, я был объявлен плохим человеком, псевдоламой. Я заболел и, вдобавок ко всему, у меня не было денег. Хорошие люди помогли мне, не спрашивая особо, кто я и что я. В те времена я был никем. Неудачником. Нищим. И где же были мои прежние обожатели? Я оставался прежним. Поменялось только название, бирка. Команда, которая предписала обращаться со мной определённым образом. Толпа людей поверила в одно слово – псевдолама.

Хорошо, представьте себе, что я и вправду невежественный, глупый и жестокий человек. Почему же тогда они не увидели этого с первого взгляда? Что, так сложно заметить чью-то жестокость и невежество? Сложно, если вы – робот. Робот действует по команде. Он не способен оценить реальность. Он не думает своей головой. Вам может показаться, что, когда я называю вас роботами, мною движет личная обида. Вы ошибаетесь. Я не очень-то забочусь о себе. Монах может жить везде и должен быть готов встретиться со смертью в любое время. Я начал разговор о роботизации западного сознания после первой недели, проведенной в Европе, когда меня слушали с большим энтузиазмом. Но я не мог не говорить правду. Я не собирался проповедовать сладкий, безобидный буддизм. И до сих пор не собираюсь.

Вы, вероятно, возразите мне. Вы скажете, что невозможно не принимать в расчет профессию при оценке людей. Что у вас гораздо больше сострадания и личных чувств к вашим близким, к людям, которых вы любите. С первого взгляда это похоже на правду. Но в реальности вы просто меняете бирку, вы вешаете на друзей, близких и любимых очередной ярлык. И после этого вы начинаете называть того же таксиста или учёного «солнышко». Но все ваши солнышки, по сути, одинаковы. Вы относитесь к ним ко всем одинаково, в соответствии с командой «партнёр», которая была заложена в ваше сознание, без понимания того, что это за человек. Вы позволяете им иметь физические отношения с вами и заботиться о вас. Говорите «о, дорогой!» и всё такое. А в действительности особого интереса вы к ним не проявляете, так же как и они к вам. Вы не изучаете вашего партнёра, никогда по-настоящему не задумываетесь, кто он и что он для вас.