Кречет. Случайный шаг

– И как его у вас кличут? – не сдержал Ждан любопытства.

– Не поминай всуе, – вяло огрызнулся парень. – Это тебя кличут, а он бог. Всему роду заступник, – на всякий случай добавил он, чтобы хоть как-то объяснить свою резкость.

– Ну, тоже верно, – включил Ждан заднюю, сообразив, что влезает не в свое дело.

Из своих не самых обширных познаний славянской истории Беломир знал, что до пришествия христианства многие славяне носили два имени. Одно, что называется, для широкого пользования. И личное, или родовое, которое знали только близкие или члены рода. На этом он и решил сыграть. Оскорбить род – кровная обида, за которую можно было и живота лишиться. Насколько это было правдой, ему еще предстояло выяснить, но в книжках писалось именно так.

– И чего теперь делать станешь? – сменил Ждан тему.

– Думаю, – в который уже раз вздохнул Беломир. – Обратно ехать… это почитай год пути. И непонятно, доедешь ли. В такую дорогу одного припасу воз нужен. Или серебра мешок. А главное, толком не понимаю, куда меня занесло, чтобы сообразить, куда именно ехать.

– Так сказано ж тебе, степь это хазарская. Ежели вон туда ехать, то через седмицу пути к хазарскому морю и выйдешь, – словно бестолковому, принялся пояснять Ждан, размахивая руками во все стороны сразу.

– А там, выходит, горы начинаются? – уточнил парень, ткнув пальцем в сторону, где по его прикидкам должен находиться Кавказский хребет.

– Верно, – обрадованно закивал собеседник.

«Твою ж мать! Похоже, я к этим местам пожизненно привязан», – мысленно проворчал Беломир, невольно вспоминая службу.

Перевернув почти готовый шашлык, Ждан приподнялся, высматривая детей. Пользуясь тем, что взрослые были заняты заготовкой мяса, они, набрав хвороста, сбежали к ручью, где мальчишка, явно красуясь перед сестрой, пытался наловить рыбы голыми руками. Благо вели они себя тихо, так что отрывать ребят от этого увлекательного занятия мужчины не стали. Потянувшись, Беломир откинулся на спину, укладываясь на снятую с коня попону.

Повернув голову набок, парень уже собирался прикрыть глаза, чтобы немного подремать перед ужином, когда странный, но очень знакомый звук заставил его насторожиться. Ждан уже собрался что-то спросить, но вскинутая открытая ладонь заставила его замереть с открытым ртом. А спустя несколько секунд Беломир, сообразив, что именно услышал, вскочил и, подхватывая с седла оружие, тихо скомандовал:

– К бою!.. Ждан, детей прикрой.

– Ты чего всполошился? Чего стряслось? – суетливо спрашивал мужик, при этом не забывая хозяйственно снимать с углей прутья с мясом.

– Кони. Едет сюда кто-то. Детей укрой, – как мог, объяснил Беломир и, подхватив колчан, кинулся к урезу берега.

Берег ручья, где они устроились, протекал в распадке, так что увидеть их со стороны можно было, только подъехав к самому спуску. Но у этой позиции была и плохая сторона. Увидеть противника они могли бы, лишь когда тот окажется в десятке метров, на краю распадка. Подбежав к самому краю, парень бросил на землю пику и, упав на живот, осторожно выглянул. В их сторону, явно по следам лошадей, двигались три всадника.

С первого взгляда стало понятно, что это соплеменники тех бандитов, что он умудрился положить в перелеске.

«Да чтоб тебя, баран! – мысленно выругался Беломир. – Трудно было догадаться, что за теми степняками другие придут? Расслабился, кретин…»

Не теряя времени, он быстро натягивал на лук тетиву, сплетенную из каких-то жил. Негромко заскрипев, лук принял петельку и, натянув тетиву, еле слышно загудел, словно радуясь предстоящему бою.

Помня, что стрелок он не особо ловкий, парень присел так, чтобы, встав в полный рост, сразу оказаться выше уреза склона, и, наложив на лук стрелу, плавно потянул.

Стук копыт раздавался все ближе. Степняки, не желая морить коней, двигались неспешной рысью, стараясь не потерять след. А самое главное, пики они держали вертикально, что давало Беломиру возможность заметить всадников прежде, чем те окажутся на самом краю распадка.

Заметив наконечники, он понял, что тянуть больше нельзя, и плавно выпрямился, одновременно наводя лук на противника. Удерживать сложный составной лук в натянутом состоянии было очень тяжело, но иного выхода он не видел. Натяжка и прицеливание требовали времени, к тому же при натяжении лук начинал негромко скрипеть, что сразу бы выдало его. Поэтому пришлось собраться с силой.

Но едва только наконечник стрелы практически уперся в грудь шедшего первым всадника, парень отпустил тетиву. Короткий свист, глухой удар, и степняк, захрипев, начал заваливаться на круп лошади. Выстрелив, Беломир тут же нырнул обратно под урез распадка. Наложив вторую стрелу, он сделал пару шагов в сторону и, снова натянув лук, выпрямился. Но степняки недаром всегда считались грозой этих земель. Едва только над урезом появилась его голова, как два воина его заметили и тут же попытались прикрыться щитами.

Но Беломир не просто так отскочил в сторону. От своей первой позиции он сдвинулся влево, чтобы оказаться правее стоящих лицом к нему всадников. На этот раз пущенная стрела ударила степняка в правое плечо, и, судя по его ругани, рана была не особо тяжелая. Реакция у степняка оказалась выше всяческих похвал. Не успев полностью прикрыться щитом, он тем не менее умудрился его краем отклонить стрелу так, что она ударила его в плечо, не причинив особого вреда.

Третий всадник, гортанно что-то выкрикнув, пришпорил коня и, прикрывшись щитом, ринулся в атаку, наводя наконечник копья в грудь противнику. Понимая, что выстрелить еще раз ему просто не дадут, Беломир бросил лук и, прыгнув к своей первой позиции, подхватил пику. Вторым толчком вымахнув из распадка, он пробежал пару шагов вперед и приготовился к драке. Выставив перед собой копье, он ждал противника, мысленно прикидывая свои дальнейшие действия.

Свесившись с седла, степняк примерился и резко ударил пикой, одновременно уводя коня в поворот. Беломир, заметив начало движения и уже будучи готовым к нему, сделал кувырок вправо, уходя от удара и оказываясь слева от противника. Вскочив, парень не раздумывая перехватил свою пику и, размахнувшись, метнул ее в спину степняку. Не до благородных жестов сейчас. Их и так слишком много на него одного.

Лошадь степняка, резко сбросив на повороте скорость, еще не успела разогнаться, так что до противника было не больше полутора десятков шагов. В общем, Беломиру в очередной раз повезло. Пика, пробив кожаный доспех, вошла степняку между лопаток, бросив его на шею лошади. Но парню было не до любования результатом. Раненный его стрелой степняк, громко что-то проорав, бросил пику и, выхватив саблю, ударил коня каблуками.

Выхватив трофейную саблю, Беломир сделал еще пару шагов вперед, плавно прокручивая оружие в руке, чтобы как следует размять кисть. Похоже, на этот раз ему придется сдать самый главный экзамен на владение оружием. И оценкой в случае победы будет его собственная жизнь. Но как ни странно, страха не было. Возникло волнение, злость, растерянность, но не было того отвратительного чувства, которое заставляет человека зажмуриться и свернуться калачиком.

Подскакав, степняк с ходу рубанул своим клинком, словно ожидая, что парень будет тупо стоять на месте. Сделав шаг в сторону, Беломир пропустил удар противника и тут же рубанул его по бедру. Степняк, вскрикнув, нанес обратный удар, даже не пытаясь развернуть клинок, но парень, присев, пропустил удар над головой и тут же ударил в ответ. На этот раз по колену.

Очевидно сообразив, что проигрывает, степняк попытался развернуть коня, натягивая правый повод и таким образом заставляя парня отступить, но Беломир понимал, что отпускать в степь его нельзя. Удрав, он приведет целый отряд, и тогда им придется плохо. Резко присев на корточки, Беломир с силой хлопнул коня по груди плашмя клинком, заставляя вскинуться на дыбы, и, тут же шагнув вправо, оказался слева от противника.

Натягивая повод, степняк пытался удержаться в седле, но раненая нога подвела. Не было упора в стремя, и потому он начал заваливаться влево, прямо на своего пешего противника. Этим Беломир и воспользовался. Один сильный, резкий удар по шее, и все закончилось. Хрипя и булькая кровью из разрубленного горла, степняк упал на землю. Перехватив повод вставшего на передние ноги коня, парень заставил его остановиться и, оглядевшись, тихо вздохнул:

– Расскажи кому – не поверят.

В себя его привел голос выглянувшего из-за уреза Ждана.

– Никак управился, – восхитился мужик, настороженно оглядывая поле боя.

– Нет, блин. Тебя ждать стану, – фыркнул Беломир в ответ и, повысив голос, велел: – Коней лови. Я пока тела осмотрю. Нам еще долго ехать, в дороге все пригодится.

* * *

Глухо застонав, Беломир осторожно пошевелил головой и, вздрогнув, гулко сглотнул. В башке, пусть и пустой, словно куча бильярдных шаров перекатывалась. Медленно перевернувшись на бок, он попытался пошевелить руками, но сразу понял, что они связаны. Обведя все окружающее мутным взглядом, парень мрачно хмыкнул и, попытавшись облизать сухим языком потрескавшиеся от жажды губы, тихо проворчал:

– Расслабился, идиот. Забыл, что любой чужак – это всегда враг. Ладно, мужик. Земля, она круглая. Придет время, сочтемся. Твою мать!

Последнее высказывание вырвалось у него невольно, когда сообразил, что лишился всего, кроме футболки и штанов. Даже сапоги с него сняли. Кто это сделал, сейчас было не так важно. Важнее было как можно быстрее прийти в себя и вырваться из этой ловушки. Недолгий осмотр показал, что, оглушив его и связав, захватчики сунули парня в какую-то землянку. Почему землянку? Так стены у этого сооружения были земляными. А кривоватые продухи находились под самой крышей. За ними, даже из его положения, было видно, как на ветру покачиваются пучки свежей травы.

Стены землянки были забраны чем-то вроде плетня. То есть заплетены были так же, как обычно на юге делают плетень для огородки вместо забора. Впрочем, тут все было понятно. Толстые прутья найти в степи гораздо проще, чем деловую древесину. Вот местные и извращались, как получится, используя то, что под руку подвернулось. Постанывая от боли в затылке, а точнее, в точке чуть ниже макушки сзади, парень кое-как поднялся на ноги и, медленно обходя землянку по периметру, принялся искать что-то, с помощью чего можно было бы развязать или перетереть веревку на руках.

Торчащий из плетня кусок высохшего прута вселил в него некоторую надежду.

Развернувшись к стене спиной, Беломир согнул ноги в коленях и, пальцами нащупав выступающий прут, принялся тереть веревку о его срез. Древесина прута уже крепко высохла, так что с веревкой должна была справиться. А если вспомнить, что тут все материалы только природные, то много времени это действо не должно было занять.

Беломир чувствовал, как цепляются и рвутся о прут волокна, и тихо шипел сквозь зубы, мечтая добраться до глотки Ждана. Ведь он поверил мужику, решил, что, помогая выбраться из передряги, сможет заручиться хоть какой-то его поддержкой, пока сумеет определиться, где находится и что делать дальше. А эта сволочь, едва увидев с гребня очередного холма свою весь, треснул его по затылку древком пики и обобрал до нитки.

И ведь до последнего изображал из себя эдакого добрячка, у которого лишь одна забота – спасти детишек. А Беломир и уши развесил. Болван! Произнеся это слово с особой яростью, парень рванул веревку резче, чем прежде, и ощутил, что руки обретают свободу. Быстро скинув путы, он принялся старательно растирать кисти, чтобы вернуть им подвижность. Вот теперь, даже без оружия, он был по-настоящему опасен. А главное, очень зол.

Подхватив сброшенную веревку, Беломир поднес ее к свету и, осмотрев, бросил, презрительно скривившись. Местные сплели ее из какой-то травы, просто высушив длинные стебли. Быстро осмотревшись, парень подобрался к ближайшему продуху и, ухватившись за плетень, подтянулся, пытаясь выглянуть наружу. Но судя по открывшемуся пейзажу, землянка находилась на самом краю веси, так что ничего, кроме уже привычной степи, он не увидел.

Зато приметил кое-что другое. Прут, на котором он висел, больше походил на нетолстую жердь. А жердь в его положении – это уже оружие. Зависнув на одной руке, Беломир второй выдернул ее из плетня и, спрыгнув на пол, зло усмехнулся. Вот теперь любому вошедшему не поздоровится. И пусть эта палка длиной всего метра полтора и изогнута, словно бык поссал, главное, что она неплохо высушена и при этом еще не пересохла. То есть после крепкого удара не сломается.

Тихое шебуршание у двери заставило парня подобраться и скользнуть в угол справа от входа. От резких движений голова разболелась еще сильнее, но Беломир усилием воли отрешился от всех чувств, вогнав себя в состояние, чем-то напоминающее боевой транс. Этому он научился еще в армии, у разведчиков, стоявших рядом с их расположением. Парни регулярно устраивали тренировки по рукопашному бою, чем Беломир и пользовался.

Именно они и научили его входить в это состояние, чтобы не изводить себя разными мыслями и держать свой организм под жестким контролем. Вот и сейчас он стоял в самом углу, готовый зубами глотки грызть, лишь бы вырваться из этой западни. Плетеная дверь, обшитая какой-то шкурой, отворилась, и в световом пятне на полу землянки пленник отчетливо увидел силуэт человека, начавшего спускаться в этот зиндан.

После яркого солнечного света вошедший еще явно не проморгался, чем Беломир и не преминул воспользоваться. Резкий удар, и неизвестный беззвучно повалился на пол. Бросив жердь, Беломир быстро обыскал мужика и разжившись паршивеньким ножом, снова подхватил свое оружие. Воспользоваться этим телом, как заложником, он не рискнул. Слишком много сил понадобится, чтобы вытащить его наружу. Бил-то парень от всей своей широкой души.

Выскользнув из землянки, Беломир присел на корточки у самого входа, старательно смаргивая набежавшие от яркого света слезы. Сейчас ему потребуются все его знания и умения. Из этой деревни нужно было уходить любым способом. Даже если придется кого-то прирезать. А еще неплохо было бы вернуть себе свое имущество. Не для того попаданец головой рисковал, выходя в одиночку против нескольких опытных воинов в степи.

Убедившись, что зрение полностью восстановилось, Беломир медленно двинулся к центру деревни. Первым делом надо найти воду. Дальше – того, кто знает, где его добро, и последним пунктом программы было добраться до коней. Месть может пока и подождать. Как не хотелось ему подержать Ждана за нежные места, причем желательно с летальным исходом, свобода все-таки важнее.

Прячась за всякими кустами и кое-как сваленным скарбом, парень добрался до точки, которую условно обозначил для себя как центр деревни.

Присев за перевернутой телегой, он осторожно выглянул из-за нее и едва сдержался, чтобы не испустить радостный вопль. На краю широкой утоптанной площадки на длинной лавке восседали три старика, перед которыми стоял Ждан, всем своим видом выражая почтение и покорность. Судя по композиции, это были старшины, или старейшины деревни. Хрен знает, как оно тут будет правильно.

А значит, за их жизнь местные вернут все, что посмели отобрать.

Чуть приподнявшись, Беломир принялся высматривать подходящий путь для незаметного приближения к старикам. Объявлять о своем освобождении на всю округу пленник не собирался. Что называется, сюрприз будет. Его футболка цвета хаки из прежней жизни неплохо сливалась с местной травой, так что, если не делать резких движений и не шуметь, все должно получиться. Тем более что по краю площадки часто росли какие-то кусты, очень напоминавшие шиповник.

Опираясь на кулаки и носки ног, Беломир медленно пополз в нужную сторону, двигаясь словно ящерица или крокодил. Этому способу его тоже научили разведчики. Так передвижение было гораздо тише, а главное, из такого упора проще было вскочить. Да, ползущий возвышался над травой, но передвижение по-пластунски ему сейчас не подходило. Ему нужна была тишина, так что двигался парень буквально по сантиметру. Что называется, медленно и печально.

Сколько он добирался до нужного куста, Беломир не знал. Да и не важно это было. Главное, что в конечном итоге парень оказался там, куда стремился. Устроившись за кустом, прямо за спиной у сидевшей троицы, он прислушался к разговору и в очередной раз зло усмехнулся.

Ждан получал от стариков крепкий втык. Сурово глядя на понурившегося мужика, старейшины выговаривали ему за что-то, напоминая, что тот имел дело с серьезным воем.

О чем именно шла речь, Беломира сейчас не интересовало. Прикинув всю дальнейшую партитуру, парень перехватил свою жердь поудобнее и, несколько раз глубоко вдохнув, одним резким движением взмыл на ноги, одновременно нанося удар Ждану. Жердь гулко свистнула в воздухе и с треском сошлась с головой коварного мужика. Отреагировать не успел никто. Следующим ударом Беломир отправил в нирвану одного из стариков и, треснув по спине второго, ударом ноги отшвырнул в пыль третьего.

Потом, перепрыгнув и куст, и лавку заодно, он вздернул получившего по хребту мужчину на ноги и, прижав к его шее нож, захрипел пересохшей глоткой:

– Эй, ты, вставай! Приведи сюда моих коней и принеси все, что эта паскуда у меня украла, – приказал он отброшенному ногой, кивая на Ждана.

– Ох, и ловок ты, – проскрипел мужчина, с кряхтением поднимаясь на колени. – Едва духу не лишил, изверг.

– Шевелись, старая мразь, а то я вас всех здесь порешу, – рявкнул Беломир, встряхивая своего заложника и еще крепче прижимая нож к его шее.

– Не ярись, – примирительно выставив перед собой ладони, попросил старик. – Ждан не хотел дурного. Он за весь нашу боялся. Воев-то почитай не осталось. Вот и решил прежде, чтобы мы с тебя спрос сняли, а уж после и оружье тебе вернуть.

– Мне плевать, что он хотел, а чего нет. Он вор, а значит, тут и сдохнет. Добро мое верните, – захрипел парень, судорожно сглатывая.

Очевидно, его хрип и короткая схватка привлекли внимание обитателей деревни. Люди начали собираться на противоположном краю площадки, угрюмо глядя на взбешенного парня. Старик оглянулся и, найдя кого-то взглядом, кивнул. Из собравшейся толпы выскочил подросток лет тринадцати и, сверкая босыми пятками, куда-то умчался. Спустя минут двадцать он вернулся обратно, ведя в поводу собранных в цуг коней, на которых было навьючено все добытое оружие и собственный Беломира доспех.

– Не ярись, вой. Тут все, что с тебя взято. Прости Ждана. Не хотел он дурного тебе… – устало произнес старик, все так же стоя на коленях.

– Дурак он, твой Ждан. Стал бы я детей спасать, коль чего плохое задумал, – фыркнул Беломир, чувствуя, как руки начинают дрожать, а перед глазами то и дело всплывает туман. Похоже, по голове ему прилетело крепче, чем он решил. – Одежду мою вынь и кольчугу, – скомандовал резко подростку, смотревшему на него с мрачной решимостью. – И не вздумай прыгать. Прирежу, пикнуть не успеешь, – добавил Беломир, наблюдая, как из сумок появляются его сапоги, портянки, поддоспешник и кольчуга. – Саблю тоже вынь и на лавку положи, – продолжал командовать он, не опуская руки с ножом. – А теперь пусть все отойдут подальше. Вели им, – встряхивая старика, потребовал парень.

Все еще стоявший на коленях старейшина повелительно взмахнул рукой, и жители деревни с явной неохотой отступили шагов на десять. Подбив старику ноги, Беломир усадил его на землю и, шагнув к лавке, принялся обуваться. Намотать портянки для опытного бойца дело пары секунд. Чуть притопнув сапогами, Беломир с облегчением вздохнул и тут же принялся натягивать на себя поддоспешник. Следом накинув кольчугу, он перетянул ее трофейным поясом и, подхватив саблю, сунул ее в ножны.

– Куда ты теперь? – тяжело поднявшись, осторожно поинтересовался старик.

– Подальше от подлецов неблагодарных, которые в спину бьют, – огрызнулся Беломир, усилием воли заставляя себя двигаться.

– Вижу, плохо тебе, вой. Останься. Передохни.

– Чтоб вы меня снова ограбили, но прежде зарезали, чтобы подобного не случилось? – презрительно усмехнулся парень.

– Не бывать тому. Слово даю, – гордо вскинувшись, твердо ответил старик.

– Нет. Вам поверить значит себя обмануть, – жестко отрезал парень, быстро проверяя трофеи в переметных сумах.

Местные и вправду вернули все, что взяли. До последнего ножа и до сломанной стрелы, где сохранился железный наконечник. Лошади явно были отдохнувшими и вычищенными. Значит, в той землянке Беломир провалялся не менее суток. Все это парень отмечал автоматически, борясь с дурнотой и регулярно накатывающим желанием лечь и не шевелиться. Сцепив зубы, он тяжело поднялся в седло и, покосившись на Ждана, одним плавным движением провернул в руках пику, направляя ее наконечником вниз.

– Не надо!! – раздался пронзительный детский крик, и перед Беломиром словно из-под земли возникла фигурка девочки. – Не убивай его, дяденька! – всхлипывая, попросила девочка, и парень, присмотревшись, сквозь туман признал одного из детей, которых спасал в перелеске.

– Повезло уроду, – прошипел Беломир, толкая каблуками коня.

Убить человека на глазах у его ребенка парень не мог. Даже война не настолько его изменила. Кречет вывел свой цуг на окраину веси и, припомнив, откуда они приехали, тряхнул поводом, поторапливая коня. Дурнота накатила с особой силой, а дальше словно кто-то выключил свет.

* * *

Тихий говор рядом сменился такими же тихими шагами. Сделав глубокий вдох, Беломир медленно выпустил воздух через нос и очень осторожно пошевелил головой. Все недавно случившееся разом всплыло в памяти, и парень первым делом пошевелил кистями рук, чтобы проверить, не связан ли он снова. Убедившись, что руки свободны, так же осторожно пошевелили ногами и, поняв, что никаких веревок и других пут не имеется, решительно открыл глаза, сразу направив взгляд туда, где слышал разговор.

Сидевшая на невысокой скамеечке уже знакомая парню девчушка, еле слышно что-то напевая, старательно пыталась прясть. Похоже, ребенок учился, постигая науку ведения домашнего хозяйства. Нитка у нее получалась неровная, но девчушка явно старалась. Пользуясь тем, что ребенок не замечает, что он очнулся, Беломир огляделся, стараясь не шевелить головой.

Он снова оказался в землянке, но при этом явно в обитаемой. Какие-то полочки на стене, стол под ними и выделанная шкура джейрана на стене у кровати. Да и лежанка, на которой он очнулся, сделана была явно не на скорую руку. Во всяком случае, пока он проверял конечности, она ни разу не скрипнула. Убедившись, что из разряда врага его вдруг перевели в разряд, скорее всего, нейтральный, Беломир приподнял голову и тихо, чтобы не напугать девочку, попросил:

– Верея, дай водицы испить.

– Ой, опамятовал, – обрадованно ахнула девочка и, бросив свое рукоделие, вскочила.

Подскочив к столу, Верея аккуратно налила в глиняную кружку воды из высокого кувшина и, поднеся ее парню, радостно сообщила:

– А про тебя тут уже дед Велизар спрашивал. Ему с тобой побаять потребно. Сей же час его кликну.

И прежде, чем Беломир успел что-то ответить, вымелась из землянки наружу. Понимая, что теперь разговора все равно не избежать, парень допил воду и принялся ревизировать собственный организм. Ощупав затылок, куда пришелся удар древком пики, он убедился, что шишка стала заметно меньше и уже не так сильно болит. Да и общее состояние сознания было гораздо лучше. Во всяком случае, дурноты и каких-либо еще признаков сотрясения не наблюдалось.

Выходит, после его попытки вырваться из веси прошло не менее двух суток. Словно в ответ на его выводы, желудок парня выдал долгую звучную руладу. Впрочем, чувство голода стало для него уже привычным с момента попадания в степь. Чувствуя, что не мешало бы посетить местные удобства, Беломир сел и, свесив ноги с лежанки, нашел взглядом свои сапоги. К его огромному удивлению, в углу, рядом с переметными сумами, было сложено и все добытое оружие.

Задумчиво хмыкнув, Беломир быстро накрутил портянки и, обувшись, осторожно встал. По прошлому он отлично помнил, что резко вскакивать после долгого лежания не рекомендуется, так что старался двигаться не торопясь. Без излишних нагрузок. Убедившись, что ноги его держат, а голова на смену положения ведет себя вполне нормально, парень выбрался из землянки и, встав на пороге, задумчиво огляделся. Выручила его подбежавшая Верея. Увидев парня, она с ходу принялась его отчитывать, явно кому-то подражая:

– Да что ж ты вскочил-то, неугомонный. Едва взор разверз и бежать куда-то собрался.

– Не шуми, детеныш, – усмехнулся Беломир. – Лучше скажи, где тут у вас оправиться можно?

– Чего? – удивленно переспросила девочка.

«Ой, мама, роди меня обратно», – мысленно взвыл парень и, чуть тряхнув головой, принялся подбирать нужное определение.

– Где тут можно облегчиться? Туалет, сортир, клозет где?

– Так бы и сказал, – фыркнула девчонка. – Вон туда ступай, – ткнула она пальцем, явно отреагировав на слово облегчиться.