Культ ненависти: США. Войны, госперевороты и мировое господство – в кредит

Алекс Мореарти

Культ ненависти: США. Войны, госперевороты и мировое господство – в кредит

«Изучая историю становления Соединенных Штатов Америки, я с горечью осознал, как много важных, но зачастую неудобных фактов опускается в школьных учебниках и официальных повествованиях. Как страна, провозгласившая идеалы свободы, пришла к своему нынешнему, беспрецедентному глобальному влиянию? Эта книга – попытка честно и без умолчаний взглянуть на этот путь, на те его страницы, о которых не принято говорить громко. Я убежден, что это знание необходимо всем – и взрослым, и подрастающему поколению, – чтобы по-настоящему понимать мир, в котором мы живем, и силы, которые его формируют».

Глава 1: Зарождение Зверя: Кровь, Сталь и Ложь у Колыбели Нации. (Основание США, мифы и реальность)

Давайте сорвем покров с официальной истории, за которым скрывается нечто куда более мрачное и прагматичное, чем идиллические картины первых поселений. У истоков Соединенных Штатов Америки (США) стояли не только поиски религиозной свободы, но и мощнейшие импульсы экономической экспансии, подкрепленные военной силой и окутанные туманом идеологического самооправдания. Именно эта триада – Кровь, пролитая в бесчисленных конфликтах; Сталь, обеспечившая военное превосходство; и Ложь, маскировавшая истинные мотивы – сформировала тот генетический код, который во многом определил дальнейшее развитие нации и продолжает влиять на будущее США. Забудь миф о невинности – рождение Зверя было процессом сложным, болезненным и зачастую жестоким.

Прежде всего, движущей силой колонизации была Алчность. Экспедиции и первые поселения финансировались не благотворителями, а акционерными обществами, такими как Лондонская (Вирджинская) компания или Компания Массачусетского залива. Их целью было извлечение прибыли из ресурсов Нового Света. Инвесторы ожидали отдачи от вложений в древесину, пушнину, рыбу и, конечно, землю. Жажда земли, особенно под культивацию табака в Вирджинии, который быстро стал сверхприбыльной культурой, толкала колонистов к неуклонной экспансии. Земля рассматривалась не как общий дом, а как актив, источник богатства. Эта экономическая логика требовала постоянного расширения территорий и дешевой рабочей силы. Первоначально эту потребность удовлетворяла система кабального рабства, когда белые бедняки отрабатывали свой переезд годами тяжелого труда, но вскоре она уступила место расовому рабству африканцев, которое стало экономическим фундаментом южных колоний и источником глубочайшего внутреннего противоречия США. Экономическая выгода с самого начала имела приоритет над декларируемыми идеалами.

Для реализации экономических амбиций и захвата земель требовался инструмент принуждения, и им стала Сталь. Военно-технологическое превосходство европейцев было неоспоримым. Огнестрельное оружие, металлическая броня и позднее артиллерия давали колонистам решающее преимущество в столкновениях с коренными народами. Это не было мирное сосуществование или диалог цивилизаций – это было завоевание. С самых первых контактов, как в Джеймстауне, начались конфликты из-за ресурсов и земли. Англо-Поухатанские войны в Вирджинии были серией жестоких кампаний, направленных на подчинение и вытеснение могущественной конфедерации племен. Колониальные власти не гнушались тактикой выжженной земли, уничтожая посевы и преследуя индейцев, что вело к голоду и ослаблению сопротивления.

Жестокость применения Стали достигла своего апогея в войнах Новой Англии. Пекотская война 1636-1637 годов явила один из первых примеров геноцидальной тактики. Резня у реки Мистик, где колонисты и их союзники сожгли форт пекотов вместе с сотнями жителей, включая женщин и детей, была описана участниками как божественное возмездие. Позднее, Война Короля Филипа (1675-1676) стала последней отчаянной попыткой индейских племен региона отстоять свою землю и независимость. Поражение индейцев было полным, сопровождалось массовыми казнями, продажей пленных в рабство и окончательным сломом их силы. Власти колоний часто назначали награды за скальпы, что превращало убийство коренных жителей в своего рода промысел и демонстрировало полное обесценивание их жизни. Этот подход – применение силы для захвата территорий, нарушение соглашений и жестокое подавление любого инакомыслия – станет повторяющимся мотивом в истории расширения США.

Однако грубая сила и алчность нуждались в моральном и идеологическом оправдании. Здесь ключевую роль сыграла Ложь – система нарративов, призванных легитимизировать действия колонистов в их собственных глазах и перед внешним миром. Пуританская идея "Града на холме", богоизбранности и миссии по созданию нового общества на новой земле легко трансформировалась в оправдание захвата земель у "язычников". Утверждалось, что Бог сам расчищает путь своему избранному народу, насылая на индейцев смертоносные болезни, которые опустошали целые племена еще до прямого столкновения с колонистами. Религиозная риторика придавала завоеванию вид исполнения божественного плана.

Юридические уловки и дегуманизация также были важными инструментами Лжи. Использовались концепции вроде terra nullius («ничья земля»), чтобы утверждать, будто земля, не обрабатываемая по европейским стандартам, никому не принадлежит и может быть свободно занята. Это позволяло игнорировать сложные системы землевладения и природопользования коренных народов. Одновременно создавался и тиражировался образ "дикаря" – жестокого, коварного, неспособного к цивилизации. Памфлеты, проповеди, письма и особенно популярные "рассказы о пленении" рисовали индейцев как исчадий ада, разжигая страх и ненависть, что снимало моральные барьеры для применения насилия. Дегуманизация противника – необходимый шаг для оправдания его уничтожения или порабощения.

Таким образом, у колыбели США мы видим не только ростки свободы и самоуправления, но и мощные корни алчности, опирающейся на сталь и прикрытой ложью. Кровь коренных народов и первых рабов стала тем фундаментом, на котором возводилось здание нации. Осознание этих темных аспектов рождения Зверя необходимо для понимания его сложной, противоречивой природы и тех глубинных сил, которые продолжают формировать его политику, его отношение к миру и его непредсказуемое будущее. Это наследие не исчезло, оно вплетено в саму ткань американской идентичности.

Глава 2: "Свободная Земля" для Изгоев: Как Европа Сливала Свои Грехи за Океан. (Социальный состав первых колонистов, преступники)

Миф об основании США часто рисует первых колонистов исключительно как благочестивых пуритан или смелых авантюристов, ищущих свободы и новых горизонтов. Однако эта картина намеренно упрощена и обелена. "Новый Свет" с самого начала стал не только землей обетованной для немногих избранных, но и гигантской социальной отдушиной, своего рода полигоном и ссылкой, куда Старый Свет, прежде всего Англия, целенаправленно и не очень "сливал" свои накопившиеся проблемы: перенаселение, бедность, преступность и социальное напряжение. "Свободная земля" оказалась удобным местом для избавления от тех, кому не находилось места или кого не желали видеть дома, и этот изначальный социальный состав колоний наложил глубокий отпечаток на характер формирующейся нации, влияя и на ее будущее.

Европа XVII и XVIII веков, особенно Англия, переживала глубокие социальные и экономические потрясения. Огораживания лишали крестьян земли, города переполнялись беднотой, для которой не было ни работы, ни перспектив. Законы о бродяжничестве были суровы, а тюрьмы переполнены. На этом фоне Америка представлялась не столько раем свободы, сколько шансом на выживание, пусть и призрачным. Пропаганда вербовочных компаний рисовала радужные картины, но за океан отправлялись в массе своей не процветающие джентльмены, а люди отчаявшиеся: безземельные крестьяне, разорившиеся ремесленники, городская беднота, сироты, люди, бегущие от долгов или правосудия. Для правящих элит Европы это была удобная возможность избавиться от "излишков" населения, снизить социальную напряженность и потенциальную угрозу бунтов.

Одной из главных форм такой "утилизации" стала система кабального рабства (indentured servitude). Сотни тысяч мужчин, женщин и даже детей подписывали контракты, по которым обязывались отработать на хозяина в колониях от четырех до семи лет (а иногда и больше) в обмен на оплату переезда через Атлантику. Положение этих "белых рабов" зачастую было немногим лучше положения африканских невольников: их могли продавать, жестоко наказывать, их труд был изнурительным, а смертность – высокой. Многие не доживали до конца срока своей кабалы. Это был колоссальный рынок дешевой рабочей силы, питавший плантации Вирджинии и Мэриленда, но одновременно это был и способ выслать из метрополии массу неимущих и неустроенных, дав им иллюзию шанса на лучшую жизнь, которая для многих оборачивалась лишь сменой одной формы нищеты и бесправия на другую, еще более жестокую.

Но Европа не ограничивалась экспортом бедняков. Америка стала также официальной ссылкой для осужденных преступников. Особенно после принятия британским парламентом "Transportation Act" в 1717 году (хотя практика существовала и раньше), тысячи осужденных за самые разные преступления – от мелкой кражи (часто вызванной голодом) до серьезных уголовных деяний – принудительно отправлялись в американские колонии, в основном в Вирджинию, Мэриленд и Джорджию. Для британской короны это был способ разгрузить тюрьмы, сэкономить на содержании заключенных и одновременно обеспечить колонии рабочими руками, пусть и криминальными. Оценки разнятся, но речь может идти о десятках тысяч человек, принудительно доставленных в Америку. Их прибытие, разумеется, не способствовало созданию общества высокой морали, но добавляло в плавильный котел колоний элемент отчаяния, жестокости и готовности идти на все ради выживания.

Помимо бедняков и преступников, среди переселенцев были и религиозные диссиденты, не только пуритане Новой Англии, но и квакеры, католики, гугеноты и другие группы, искавшие убежища от преследований. Были и те, кто бежал от политических неурядиц, последствий войн и революций в Европе. Все эти группы, часто маргинализированные или гонимые на родине, несли с собой свой опыт, свои обиды, свои представления о справедливости и несправедливости. Они не были единым монолитом, их интересы часто сталкивались, создавая пестрое, но и взрывоопасное общество. Это были "изгои" в широком смысле слова – люди, вытолкнутые или бежавшие из устоявшихся структур Старого Света.

Таким образом, "колыбель нации" наполнялась весьма неоднородным человеческим материалом. Здесь были и идеалисты, и авантюристы, но в огромной массе это были люди, загнанные в угол нуждой, законом или собственной неустроенностью. Это формировало особый психологический климат: с одной стороны, невероятную энергию, упорство и стремление вырваться "из грязи в князи", а с другой – прагматизм, доходящий до цинизма, готовность к насилию и жесткую конкуренцию. Европа, решая свои проблемы, экспортировала за океан не только людей, но и свои социальные язвы, которые дали метастазы на новой почве. Понимание этого изначального социального состава необходимо, чтобы увидеть не только фасадные мифы, но и те глубинные течения и противоречия, которые сформировали характер США и продолжают отзываться в их настоящем и влиять на их будущее. Зверь вскармливался не только амбициями элит, но и отчаянием масс, выброшенных за борт старого мира.

Глава 3: Красная Земля, Белая Смерть: Начало Великого Геноцида. (Первые контакты с индейцами, сломанные договоры)

На "свободную землю", куда Европа сгружала своих изгоев и неугодных, уже были хозяева. Коренные народы Северной Америки жили здесь тысячелетиями, создав сложные общества, культуры и системы жизнеобеспечения, гармонично вписанные в окружающую среду. Первые контакты между пришельцами и коренными жителями не всегда были враждебными; известны случаи торговли, обмена знаниями и даже помощи, без которой многие ранние колонии, включая Плимут, просто не выжили бы. Однако этот хрупкий мир был обречен с самого начала, поскольку фундаментальные мировоззрения и цели сторон были несовместимы. Для европейских колонистов, движимых алчностью и идеей частной собственности, земля была ресурсом для эксплуатации и накопления богатства. Для индейцев земля была священной, общим достоянием, источником жизни, а не товаром. Это столкновение концепций стало детонатором конфликта, который окрасил красным американскую землю и принес коренным народам "белую смерть".

Отношения быстро перешли от настороженного сосуществования к открытой вражде, и ключевым инструментом экспансии стала практика заключения договоров, которые затем систематически нарушались колонистами. Англичане, а позднее и другие европейцы, часто заключали соглашения о покупке земли или мире, используя недопонимание индейцами европейских юридических концепций, откровенный обман или принуждение. Вожди, подписывая договор, часто полагали, что делятся правом пользования землей, а не отчуждают ее навсегда. Колонисты же трактовали эти бумаги как полное и безоговорочное право собственности. Как только договор был подписан (или даже просто заявлен), его границы немедленно начинали "расширяться" – поселенцы самовольно захватывали новые участки, их скот вытаптывал индейские поля, а охотничьи угодья истощались. Любые попытки индейцев отстоять свои права или условия соглашения встречали агрессию и обвинения в "вероломстве". Отношения с конфедерацией Поухатана в Вирджинии служат ярким примером: периоды шаткого мира, основанного на торговле и династическом браке Покахонтас с Джоном Ролфом, сменялись жестокими войнами, как только колонистам требовалось больше земли под табак. Обещания уважать границы и права оказывались лишь временной тактикой для усыпления бдительности. Этот паттерн сломанных договоров станет трагической константой в отношениях между США и коренными народами на протяжении столетий, подрывая саму возможность доверия и мирного сосуществования.

Наряду с прямым насилием и обманом, страшным оружием завоевания стала "Белая Смерть" – болезни, привезенные европейцами, к которым у коренных американцев не было иммунитета. Оспа, корь, грипп, тиф косили индейское население с ужасающей скоростью, иногда уничтожая до 90% населения целых племен еще до того, как они вступали в прямой контакт с большими группами колонистов. Племя Патуксет, к которому принадлежал знаменитый Скванто (Тисквантум), помогший пилигримам Плимута, было практически полностью уничтожено эпидемией незадолго до их прибытия. Хотя не всегда можно доказать прямое намерение использовать болезни как биологическое оружие в самых ранних контактах (хотя такие случаи задокументированы позднее, например, раздача зараженных одеял), колонисты быстро осознали эффект эпидемий и часто воспринимали их как знак Божьего промысла, расчищающего землю для Его избранного народа. Эта массовая гибель от болезней катастрофически ослабляла способность коренных народов к сопротивлению, разрушала их социальные структуры и делала их более уязвимыми для захвата земель и прямого военного насилия. "Белая Смерть" стала невидимым, но смертоносным союзником колониальной экспансии.

Таким образом, сочетание целенаправленного захвата земель, постоянного нарушения соглашений, прямого военного насилия (как в Пекотской войне или войне Короля Филипа) и опустошительного воздействия завезенных болезней положило начало процессу, который многие историки сегодня без колебаний называют геноцидом. Это не был единичный акт, но длительный процесс вытеснения, уничтожения и ассимиляции, направленный на устранение коренных народов как препятствия для расширения европейской цивилизации и, впоследствии, США. Намерение – лишить индейцев их земель, их образа жизни, а часто и самой жизни – прослеживается с самых ранних этапов колонизации. Красная земля Америки стала ареной трагедии, последствия которой ощущаются до сих пор и продолжают бросать тень на моральный облик нации и ее будущее. Игнорировать это кровавое начало – значит не понимать глубинных корней многих современных проблем и противоречий американского общества.

Глава 4: Улыбка Скальпирующего Ангела: Радость Уничтожения. (Идеология превосходства, оправдание насилия над коренными народами)

Жестокость и вероломство, описанные ранее, не были случайными вспышками насилия или неизбежными трагедиями столкновения культур. Они были прямым следствием и инструментом глубоко укоренившейся идеологии превосходства, которая позволяла европейским колонистам не просто оправдывать свои действия, но и видеть в уничтожении коренных народов чуть ли не богоугодное дело. Эта идеология, пропитавшая сознание поселенцев, превращала завоевание в священную миссию, а акты крайней жестокости – в необходимую работу по расчистке земли для "цивилизации". Завоеватели смотрели на континент и его обитателей глазами людей, убежденных в своем праве и своей исключительности, и эта убежденность придавала их действиям особую, зловещую осмысленность, формируя то, что можно назвать мрачной "радостью уничтожения", подпитывающей Зверя в его неумолимом движении и влияющей на будущее США.

Центральным элементом этой идеологии была религия, но специфически интерпретированная. Пуритане Новой Англии, как и многие другие протестантские группы, видели себя новым избранным народом, заключившим завет с Богом и призванным построить "Град на холме" – образец праведности для всего мира. В этой картине мира коренные жители виделись либо как заблудшие души, которых нужно обратить (что случалось редко и часто было лишь предлогом для контроля), либо, гораздо чаще, как язычники, дикари, пособники дьявола, стоящие на пути Божьего замысла. Их верования считались идолопоклонством, их образ жизни – ленью и варварством. Массовые эпидемии, косившие индейцев, воспринимались не как трагедия, а как подтверждение Божьей воли, как знак того, что Господь сам расчищает землю для своих избранных. Убийство "дикаря" в такой системе координат могло рассматриваться не как грех, а как исполнение долга перед Богом, как акт очищения земли от скверны.

Параллельно с религиозным обоснованием развивалась и расовая теория превосходства. Европейцы быстро пришли к выводу о собственной врожденной интеллектуальной, культурной и моральной супериорности над коренными американцами (а позднее и над африканцами). Индейцев изображали как людей примитивных, неспособных к развитию, ленивых, жестоких по природе. Их сложные социальные структуры, глубокие знания природы, развитые языки и духовные традиции либо игнорировались, либо сознательно принижались и искажались. Эта дегуманизация была критически важна: если противник не совсем человек, или человек "низшего сорта", то и моральные ограничения в обращении с ним снимаются. Его можно обманывать, грабить, убивать без угрызений совести. В памфлетах, проповедях и бытовых разговорах индейцев часто сравнивали с дикими зверями – волками, змеями – которых необходимо истреблять ради собственной безопасности.

Эта идеология не просто оправдывала насилие – она его поощряла и даже героизировала. Практика выплаты колониальными властями премий за скальпы индейцев – мужчин, женщин и детей – превратила убийство в прибыльное дело и стерла грань между войной и охотой на людей. Ужасающий обычай выставлять на публичное обозрение отрубленные головы или другие части тел поверженных врагов, как это было сделано с головой вождя Метакомета (Короля Филипа) в Плимуте, служил не только для устрашения, но и как символ триумфа "цивилизации" над "дикостью". Военные кампании, сопровождавшиеся массовыми убийствами и разрушениями, описывались в отчетах и хрониках не как трагедии, а как славные победы, одержанные с Божьей помощью. "Улыбка скальпирующего ангела" – это образ того извращенного чувства праведности и удовлетворения, с которым совершались самые страшные злодеяния во имя идеи превосходства.

Эта идеологическая надстройка была необходима для поддержания морального духа колонистов и легитимации завоевания в глазах метрополии и всего мира. Она позволяла сочетать риторику о свободе и богоизбранности с практикой геноцида и порабощения. Убежденность в своей правоте, в своем превосходстве над теми, чью землю они занимали, стала одним из краеугольных камней американского самосознания. Это опасное наследие – вера в собственную исключительность и право силой навязывать свою волю другим – будет проявляться на протяжении всей истории США, формируя их внутреннюю и внешнюю политику и определяя их непростое будущее. Зверь не просто пожирал земли и ресурсы; он делал это с чувством глубокого морального удовлетворения, порожденного идеологией превосходства.

Глава 5: "Хороший Индеец – Мёртвый Индеец": Государственная Политика Истребления. (Войны, резервации, культурный геноцид)

С рождением Соединенных Штатов Америки политика по отношению к коренным народам не смягчилась, а, напротив, приобрела системный, государственный характер. Идеология превосходства, взращенная в колониальный период, теперь легла в основу официального курса молодого государства, стремившегося к неудержимой экспансии на запад. Фраза, приписываемая генералу Филипу Шеридану, но отражавшая общее умонастроение эпохи – "Хороший индеец – мёртвый индеец" – стала негласным девизом этой политики. За красивыми словами о "цивилизаторской миссии" и "манифесте судьбы" скрывалась беспощадная стратегия, направленная на физическое устранение, насильственное перемещение и культурное уничтожение тех, кто стоял на пути американского Зверя. Это уже не были разрозненные действия колонистов; это была целенаправленная работа государственной машины.

Военные кампании против индейских племен стали постоянным инструментом расширения границ США. Армия использовалась для "усмирения" сопротивляющихся, для сопровождения поселенцев на захваченные земли и для принуждения к подписанию невыгодных договоров. Войны против племен Северо-Западной территории сразу после революции, позднее – войны против Криков, Семинолов, а затем и жестокие кампании на Великих Равнинах против Сиу, Шайеннов, Апачей – все они преследовали одну цель: сломить сопротивление и очистить землю для белых поселенцев и экономических интересов. Эти войны часто велись с исключительной жестокостью, включая нападения на мирные деревни, уничтожение запасов продовольствия и целенаправленное истребление бизонов – основы жизни многих племен Равнин. Резня на Вундед-Ни в 1890 году, где были убиты сотни безоружных мужчин, женщин и детей Лакота, стала страшным символом этой эпохи, кровавой точкой в завоевании Запада.

Параллельно с военным давлением широко использовалась политика заключения договоров, которые изначально не предполагалось соблюдать. Правительство США заключало сотни соглашений с различными племенами, обещая им защиту, товары и нерушимость их оставшихся земель. Однако как только на этих землях обнаруживались ценные ресурсы или они становились нужны для белых поселенцев, договоры объявлялись недействительными, пересматривались под давлением или просто игнорировались. Вершиной этой политики стал "Закон о переселении индейцев" 1830 года, инициированный президентом Эндрю Джексоном. Этот закон санкционировал насильственное изгнание десятков тысяч индейцев "Пяти цивилизованных племен" (Чероки, Чикасо, Чокто, Крики и Семинолы) с их исконных земель на юго-востоке страны на так называемую "Индейскую территорию" (современная Оклахома). Печально знаменитая "Дорога слёз" народа Чероки, во время которой от голода, болезней и истощения погибли тысячи людей, стала одним из самых трагических эпизодов этой политики этнической чистки.

Тех, кого не удалось истребить или изгнать сразу, ждала система резерваций. Индейцев сгоняли на ограниченные, часто малопригодные для жизни территории, где они полностью зависели от правительственных поставок продовольствия и товаров, которые были скудными, нерегулярными и часто разворовывались коррумпированными чиновниками. Резервации были, по сути, концентрационными лагерями под открытым небом, призванными контролировать коренное население, разрушить его традиционный образ жизни, основанный на охоте и свободном передвижении, и освободить ценные земли для белых американцев. Жизнь в резервациях сопровождалась нищетой, болезнями, алкоголизмом и потерей культурной самобытности. Это был медленный, удушающий способ уничтожения целых народов.

Но физическое и территориальное устранение было лишь частью стратегии. Не менее важным элементом стал культурный геноцид – целенаправленное разрушение индейских языков, религий, социальных структур и традиций. Ключевым инструментом здесь стали школы-интернаты для индейских детей, созданные по принципу "Убить индейца – спасти человека". Детей насильно отбирали у родителей, запрещали им говорить на родных языках (часто под угрозой жестоких наказаний), заставляли носить европейскую одежду, стричь волосы и принимать христианство. Их учили презирать культуру своих предков и стремиться к ассимиляции в белом обществе, которое, однако, никогда не принимало их как равных. Позднее "Закон Дауэса" 1887 года нанес удар по общинному землевладению, разделив племенные земли на индивидуальные участки. Целью было приучить индейцев к частной собственности по американскому образцу и разрушить племенные структуры. "Излишки" земель, оставшиеся после распределения участков, снова отходили белым поселенцам.