Пигмалион. Часть 2

– Сейчас думаю – не случайно. Будь добр, налей ещё.

Жан молча наполнил её бокал. Он не сводил с неё глаз.

– Клиника в Альпах. Управляет ею милейший доктор Бернард. Как-то раз туда и нагрянула полиция – искали пропавшего туриста. Я увидела фото, ткнула пальцем в карту и сказала: «Он там».

– И нашли? – Жан впервые чуть расслабился, уголок губ дёрнулся.

Жюли гордо вскинула подбородок:

– Нашли. Доктор Бернард потом лично звонил. Благодарил. Вот так-то. Я такая. Цени это.

Она провела пальцем по краю бокала, задумчиво глядя на вино.

– Мой дар – моя тайна. Поэтому мне несложно почувствовать, где Нилин. Я вижу его, Жан. Как живого. Хотела рассказать тебе ещё в Москве. Не стала. Меня и так считают странной. А против газетной хроники – мои слова звучали бы как бред.

Она вдруг посерьёзнела. Глаза потемнели.

– В какую историю мы влипли, Жан? – тихо спросила она. – Ты сам понимаешь, что происходит?

Жан поставил бокал на стол. Версии всплывали одна за другой, но ни одна не собиралась в ясную картину.

– Допустим, он жив, – сказала Жюли, глядя прямо в него. – Тогда всё – инсценировка? Отравление, труп, кремация?

– Вполне возможно, – ответил он. – Я не видел тело, не читал отчёт. Всё, что у меня есть – слова Романова, копии документов, фотографии. Это можно подделать. Вопрос – кто за этим стоит?

Он провёл ладонью по лицу, словно стирая накопившуюся усталость.

– Нилин говорил, что за ним следят. Что он стал неудобен. Возможно, он сам инициировал исчезновение. Но без участия спецслужб – такое не провернуть.

Жан замолчал. Мысли путались. Рука привычно потянулась к бокалу, но пить не стал.

– По сути, жив он или мёртв – сейчас не имеет значения. Будем работать в рамках наследственного дела. Остальное – по ходу.

Жюли подняла глаза, в голосе – недоверие, будто она ждала удара:

– Пьер сказал, откуда у него эта информация?

– По телефону – нет, – Жан открыл смартфон, добавил яркость. – Похоже, проверял факты. Но потом прислал сообщение. Он бегло пробежал глазами по тексту.

– Пишет, что источник – некая Анна Векерле. Падчерица Нилина.

Жюли напряглась.

– Раньше слышал это имя? Нилин или Романов – упоминали её?

– Ни разу. – Жан, колеблясь, сделал паузу. – Послушай, что он пишет.

Жюли придвинулась ближе, пальцы вцепились в край стола.

– Вся во внимании.

Жан, глядя в экран, прочитал: "Если Анна Векерле – та, за кого себя выдаёт, то она может быть родственницей штандартенфюрера СС Хильмара Векерле. Однокурсник Гиммлера. По его рекомендации стал первым комендантом Дахау в 1933-м.»

– Пока, – добавил Жан, – доказательств связи с Нилиным нет.

Жюли медленно откинулась в кресле, скрестила руки.

– Здравствуй, приехали, – протянула она. – А у меня прадед воевал в Сопротивлении. Охотился за такими, как Векерле. Красивое совпадение, да?

Жан чуть усмехнулся.

– Вот ещё. Хильмар Векерле был сыном нотариуса. Перед войной – уже офицер танковой дивизии «Викинг». Погиб рано, в 41-м под Львовом.

Жюли нахмурилась.

– Жена? Дети?

– Жена была. Эльфрида Векерле. О детях – ничего не слышно. Пьер, конечно, приукрасил: описал судьбу вдовы как роман с элементами драмы.

– И?

– После смерти мужа Эльфрида перебралась к какому-то Иоганну Герцогу. Без траура. Гиммлер узнал. И – лично отправил Герцога в концлагерь.

Жюли покачала головой.

– Ай-ай-ай… Страсти. Как в опере.

Она постучала ногтем по бокалу. Потом, вдруг, тихо запела, с лёгкой иронией:

– Тебя за грех твой кара ждёт одна,Ах, нам обоим тяжела она…Одни, в разлуке будем жить с тобой —Вот искупленье, вот наш жребий злой[1]…

Жан слегка приподнял голову.

– Вагнер?

Жюли улыбнулась уголком губ.

– Любишь его музыку, Жан?

– Слушаю иногда. Не фанатею.

– Ох уж эти твои предрассудки, – усмехнулась она, прикрыв глаза. – Сдаётся мне, ты смотришь на Вагнера через призму его репутации, антисемитизма. Признайся, я права?

Жан вздохнул.

– Есть такое. Его творчество – не просто музыка.

Это контроль над эмоциями. Манипуляция.

– А ещё – мистический портал, – сказала Жюли, уже тише. – Его оперы открывают врата туда, где логики нет. Работают только символы и тени. Где звучит правда, которую невозможно сказать словами.

Он не ответил. Повисла напряжённая тишина.

Жан обошёл кресло, положил руки на плечи Жюли. Они были как натянутая струна.

– Береги себя, Жан, – прошептала она, почти беззвучно, прижимаясь щекой к его руке. В голосе – усталость и странное тепло. – Это дело… оно опасное. Я чувствую.

– Мы в игре? – тихо спросил он.

Она откинула голову, посмотрела ему в глаза – и чуть усмехнулась.

– Ты же уже все решил. А я… как всегда, за тобой. – Она послала ему воздушный поцелуй. – Пока дышим – в игре.

– Тогда послушай, что у нас есть по этому делу, – начал Жан. – Месяц назад, когда мы были в Москве…

– Когда ты оставил меня одну в этом чужом городе, – перебила Жюли, иронично вскинув бровь.

– Не начинай. Если хочешь это обсудить – не сейчас, – голос Жана стал жёстче.

– Так вот. У меня тогда состоялась встреча с Павлом Романовым, зятем Нилина. У них совместный бизнес в Амстердаме – компания GeneFlow BV. Доли – поровну.

– Это ты про ту оранжерею с розарием? Где ещё лаборатория и биобанк редких растений? – уточнила Жюли, оживившись.

– Да, она. Но сейчас важнее другое. У нас с Романовым договор: до оглашения завещания я представляю его интересы. Более того, я должен инициировать собрание акционеров и назначить нового директора вместо Эммы Хассельрот. Сейчас она управляет компанией.

– Завещание видел? Есть копия? – Жюли моментально посерьёзнела.

– Нет. Даже не уверен, что оно существует в единственном варианте. С его стилем жизни и бизнесом в разных юрисдикциях – их может быть несколько. У меня только визитка нотариуса из Амстердама.

Жан протянул карточку. Жюли взяла её, мельком глянув.

– Эмма утверждает, что по завещанию Нилин передал ей свой пакет акций. Это мне сообщил Романов. Он дал ей мои контакты, но сама Эмма пока на связь не выходила.

– И как теперь быть? – Жюли задумалась, сжав губы.

– Не спешить, но и не упускать. Слишком уж много ряби на воде. Если Нилин действительно жив – надо быть на шаг впереди. Я попрошу Пьера устроить мне встречу с этой Анной Векерле. Посмотрим, что она скажет. И что у неё есть – видео, документы, свидетельства?

– Для меня это особенно важно, – сказала Жюли уже тише. – Неуютно жить в ожидании ордера Интерпола. Жаль, что его кремировали. Экспертизу не проведёшь.

– Угу. Хотя, – Жан задумался. – Романов обмолвился, что Эмма по просьбе Нилина сохранила его сердце. Хранится в жидком азоте.

Жюли удивленно:

– Заморозили… сердце? – она закусила губу. – Как у королевы Марго. Только не голова, а сердце.

– О да, – сухо подтвердил Жан. – Современные некромантии.

Жюли вздохнула и прошептала:

– Вокруг нас такие страсти, а мы, как дежурные по чужой драмме, проживаем не свою жизнь.

– Это старая история, – усмехнулся Жан. – Как каторжник и надзиратель, просто в разных костюмах.

Он поднялся с кресла, хлопнул в ладони.

– Ладно. Думаю, ты права. Не время сидеть в Париже и гадать: жив, мёртв… воскрес. Это не нуар, а просто одно из наследственных дел.

Он улыбнулся, будто предвкушая.

– Предлагаю: летим в Рим. Отдохнём, погуляем и… заодно навестим Театинцев. Проверим, работает ли ещё верительная грамота от папы Павла IV.

– Почти как отпуск, только с налётом инквизиции, – усмехнулась Жюли. – Кто-то очень изящно умеет совмещать дело с удовольствием.

– С тебя билеты и отель, – весело бросил Жан.

Жюли театрально всплеснула руками.

– Ах, Жан, ты великий мастер делегирования! Без меня ты пропал бы где-то между терминалами и пересадками.

– Вот потому и держу тебя рядом. А я пока напишу письмо Отцу-Генералу – девяносто третьему по счёту, между прочим. Преподобному Сальвадору Родеа Гонсалесу. Попрошу организовать встречу с его доверенным лицом в Риме.

Жан раскрыл MacBook и начал строчить.

Жюли, наблюдая за ним, сдерживала улыбку.

– Мне бы твою сосредоточенность…

– А мне бы твою способность планировать маршруты и искать прямые рейсы через три континента, – отозвался он, не отрываясь от экрана.

Через пару минут Жан откинулся на спинку кресла.

– Всё, отправил. Теперь – на волю Провидения. Или меня примут за сумасшедшего, или откликнутся. Надеюсь, выберут второй вариант.

Жюли посмотрела на него лукаво.

– Ты так легко выговорил это имя… Ты его лично знаешь?

Жан с невозмутимым видом:

– Конечно. Мы ужинаем каждую пятницу. Вино, свечи, немного тайн Ватикана.

– Жан…

– Ладно. Вся информация на сайте ордена. С адресом почты. Просто написал.

– И ты правда думаешь, что он прочитает?

– Любопытство – великая сила.

– Покажи, что ты там настрочил. Надеюсь, не "Avē, Отче, мы грядём?»

– Какие у меня могут быть секреты от тебя?

Он встал и уступил кресло.

– А я пока заварю кофе.

– Мило. Без нормального латте я не сдвинусь.

Жан усмехнулся, а Жюли уже припала к экрану.

– Ладно, читаю. Вслух. Чтобы ты прочувствовал глубину собственной дипломатии. Так…

Ваше Высокопреподобие, Отец-Генерал Сальвадор Родеа Гонсалес,

Позвольте обратиться к Вам с почтением и искренним уважением.

Меня зовут Жан-Мишель Пуатье, я адвокат и член братства Пигмалион. Недавно в моё распоряжение попал редчайший исторический документ, имеющий прямое отношение к ордену Театинцев – подлинная верительная грамота, подписанная Святейшим Папой Павлом IV в 1558 году, в которой, по воле случая, значится моё имя.

Я прилагаю к данному письму скан грамоты, подтверждающий её аутентичность, и предлагаю рассмотреть вопрос о безвозмездной передаче документа в архив ордена.

Взамен я прошу временный доступ к информации и архивным материалам, касающимся темы эликсира бессмертия. Для меня, как для члена братства Пигмалион, это имеет первостепенную важность. Я владею золотым перстнем времён Папы Климента VII, который, согласно традиции, даёт право на получение эликсира от любого, кто располагает знанием или доступом к нему – вне зависимости от обстоятельств.

Я осознаю чувствительность вопроса и рассчитываю на Вашу деликатность. В ближайшие две недели буду находиться в Риме и надеюсь на личную встречу с доверенным лицом Вашего Преподобия для обсуждения возможных шагов.

Буду признателен за ответ и, при необходимости, готов предоставить дополнительные подтверждения.

С почтением,

Жан-Мишель Пуатье,Адвокат, член братства Пигмалион.

Закончив чтение, Жюли молча провела пальцами по экрану, потом – по виску. Глаза у неё вспыхнули. Щёки залил гневный румянец.

– И когда вы, месье Пуатье, благородный хранитель тайных перстней, собирались мне об этом рассказать?! – выстрелила она. – Что ты, оказывается, не только адвокат, но и член братства Пигмалион? Что у тебя золотой перстень и ты можешь требовать, прости господи, эликсир бессмертия от кого угодно?!

Жан поднял брови, не меняя позы. Его голос прозвучал примиряюще, но с ледяным оттенком:

– Ты давно не поднимала тему братства. А если бы спросила – я бы, конечно, все рассказал. Перстень мне передал друг в Москве. У него чешская часть архива – документы, печати и всякая красота.

Жюли сузила глаза:

– То есть ты и не думал мне об этом говорить, если бы я не увидела это письмо?

– Да брось, – Жан усмехнулся. – Если бы это было критично – ты бы давно всё узнала. У тебя ведь нюх.

– У меня не нюх, а терпение, – процедила она. – И оно, похоже, заканчивается.

Жюли шумно выдохнула и сцепила руки на груди.

– Хорошо. Допустим, верю. Но, может, у тебя есть ещё какие-нибудь «мелочи» по Пигмалиону? Тайные рукописи? Посвящения? Ключи от тридцать третьей двери в Ватикане? Или пока хватит откровений?

Жан выдержал паузу, пристально глядя ей в глаза. Усмехнулся – коротко, без тени веселья:

– Может быть. Всему своё время.

Он наклонился вперёд, сменив тон на жёсткий:

– А теперь займись билетами. И успокойся. Иначе я вообще перестану делиться информацией.

Жюли сверлила его взглядом, губы сжались в тонкую линию. Потом – глубокий вдох, и вдруг: выдох облегчения.

– Ладно. Согласна. Занесло меня. Натура, видимо, художественная. Или нервы ни к чёрту.

Она махнула рукой, откинулась на спинку кресла и рассмеялась – устало, с иронией.

– В любом случае, поздравляю. Наличие перстня меняет дело. Интересно, у твоего московского друга случайно не завалялся перстень и для меня? Хотя бы серебряный?

Она внимательно посмотрела на него, в голосе – всё ещё раздражение, но уже приглушенное.

– Хотя стоп… зачем я спрашиваю? Ответ я, кажется, знаю заранее: «Ты – женщина, и в Пигмалион тебя не примут, не по традициям, извините, мадам. Сексизм в чистом виде».

Жан лениво усмехнулся. Отвечать не стал.

Мыслями он был уже в Риме.

Глава 3. Доверенное лицо

Он говорил от моего имени.

Но играл только свою партию.

Из дневника Анны Векерле

В назначенное время Анна не пришла. Её телефон молчал.

Пьер раздражённо бросил трубку и уже собрался в фитнес-клуб: марафонский заплыв был его проверенным способом справляться с разочарованием, – когда раздался звонок.

Незнакомый номер.

– Пьер Морель. Слушаю.

Голос был сухой, ровный, уверенный – как прямой удар по центру в Бодзюцу.

– Эрих Мильке. Приятель Анны Векерле. Она просила меня встретиться с вами по её делу.

Пьер нахмурился. Он уже обдумывал, как бы вежливо отменить встречу, но в этом голосе была такая стальная невозмутимость, что Пьеру вдруг стало интересно.

– Мы должны были встретиться час назад. Что с ней?

– Ей пришлось срочно вылететь в Лондон, – без лишних пояснений произнёс Эрих. – Кажется, ваш воскресший герой, месье Нилин, снова неожиданно исчез.

Пьер замер.

– Любопытно, – тихо сказал он. – Хорошо. Адрес знаете?

– Анна сообщила. Буду через час.

– Жду.

Эрих оказался точным, как метроном. Ровно через шестьдесят минут он вошёл в переговорную, коротко кивнул и молча сел. Никакой суеты. Плавное движение – телефон, громкая связь, быстрый набор номера.

– Анна, я у Пьера Мореля. Можешь говорить?

Он даже не посмотрел на Пьера.

– Месье Морель, прошу прощения, что не предупредила, – голос Анны звучал торопливо, – всё произошло внезапно. С Эрихом можете обсуждать любые вопросы. Если что – я на связи.

– Постарайтесь не наломать дров, – отрезал Пьер, – я уже начал писать книгу.

– Договорились.

Связь оборвалась.

Пьер обошёл стол, уселся напротив. Эрих – собранный до идеала: взгляд – прямой, осанка – выверенная, движения – экономные. Всё в нём было опасно без угрозы. Как оружие на подставке: не стреляющее, но заряженное.

– Могу предложить чай, кофе… коньяк? – с ленивой иронией спросил Пьер.

– Воды будет достаточно, – никакой улыбки. Только глоток из бутылки.

Он задумался, его лицо стало сосредоточенным, взгляд устремился куда-то вдаль. Казалось, он выстраивал в уме сложный монолог, стараясь не упустить главного и не сорваться в эмоции.

Пьер решил бросить ему соломинку, чтобы не дать утонуть в собственных мыслях.

– Мы с Анной остановились на истории гибели её матери и… котёнка, – подсказал он с чуть заметным нажимом.

– Ну да, как же без котёнка, – усмехнулся Эрих. – Без него история Анны – банальность. Так что начнём с него. Если в чем-то повторюсь – не обессудьте.

Пьер кивнул. Игру начинал не он – но играть придётся. Это он понял сразу.

– После истории с котёнком Анну отправили в Омск. Но Нилин не исчез. Он обустраивал её жизнь, как стратег – шахматную доску. Репетиторы, фитнес, музыка, живопись – всё в строгом режиме. Сам – не появлялся. Ни писем, ни звонков. В двенадцать – пансион в Швейцарии. Потом – бизнес-школа в Лондоне.

Пьер слушал, но всё чаще ловил себя на том, что следит не за словами, а за интонацией. Он всё больше задавался вопросом: какую роль в жизни Анны играет Эрих? И в чём его личный интерес? Ответа он не находил.

Эрих не просто рассказывал. Он словно выстраивал маршрут.

– Когда они встретились вновь?

Он сам позвонил. Пригласил на похороны жены. В Амстердам.

После смерти матери Анны он снова женился?

Почти сразу. Родилась дочь.

– И что было дальше?

Эрих сделал ещё один глоток воды, поставил стакан и смотрел прямо на Пьера, прежде чем продолжить:

– Своему окружению он представил Анну как сотрудника английской компании, которой владел.

– И?

– Видимо, рассчитывал, что она подыграет ему. И она подыграла.

Эрих чуть усмехнулся.

– Справилась идеально.

Пьер нахмурился.

– Что случилось с его новой супругой?

– Официально – сердечный приступ.

Пьер не отвёл взгляда.

– Неофициально?

Эрих медленно наклонился вперёд, упёршись локтями в стол.

– Нилин убеждён, что её смерть спровоцировали медикаментами.

– Чем он это обосновывал?

– На её теле был след от укола.

– И?

– В крови ничего не нашли.

Пьер наклонил голову набок.

– Это версия Нилина? Или ваша?

Эрих улыбнулся, но в этой улыбке не было ничего тёплого.

– Какая разница? Версия – лишь элемент. Не важно, чья она.

Пьер не ответил.

Но теперь он точно знал – эта встреча не была просто информативной.

Эрих что-то проверял.

Вопрос только – что?

– Здесь мы подходим к сути, – усмехнулся Эрих.

Его взгляд задержался на Пьере, словно проверяя, не понял ли тот сам. Убедившись, что писатель его не «троллит», он продолжил:

– После похорон он сказал Анне, что всё, что ей известно о нем – ложь.

С его слов анна узнала, что после приватизации он стал основным собственником бизнеса. Правдами и неправдами собрал контрольный пакет акций, объединил предприятия в один холдинг. Когда вся грязная работа была сделана, ему поступило «предложение», от которого он не мог отказаться.

– Но попытался? – уточнил Пьер.

– Попытался, – Эрих слегка наклонил голову, – и расплатился жизнью матери Анны. Сам выжил чудом.

Он взял стакан, сделал глоток воды, давая Пьеру время переварить информацию.

– Видимо есть и другая версия?

– Есть, – ее Анне рассказали другие люди.

Эрих чуть склонился вперёд.

– Он изначально работал на теневых бенефициаров. Скупал акции под заказ. За хорошие деньги, кстати. Потом решил их обойти. За это – обстрел машины. Погибла мать Анны.

Пьер задумчиво постучал пальцами по столу.

– Но затем цена бизнеса взлетела. И он снова рискнул?

– Точно. Решил кинуть бенефициаров.

– Как предсказуемо. – Пьер усмехнулся.

– Не поспоришь. – Эрих ответил на его усмешку своим холодным взглядом.

– Дальше.

– Его новая жена, – теперь Эрих говорил быстрее, будто спешил добраться до сути, – по сговору с ним инсценировала развод, чтобы через суд захватить большую часть активов. Планировала заключить соглашение о разделе имущества через суд.

– Но не успела?

– Именно, умерла до суда. После этого ему напомнили, что третьего шанса выжить у него не будет.

– Намёк был понят?

– Угроза была прозрачной.

Пьер резко встал и начал ходить по комнате.

Разговор нравился ему всё меньше.

– И, все же, как я понимаю, неугомонного Нилина и это не остановило?

Эрих чуть склонил голову, наблюдая за ним.

– Конечно, нет. Он задумал очередную интригу, для которой ему понадобилась Анна.

– И она согласилась?

– Как ни странно, да. Мы тогда ещё не были знакомы.

Пьер остановился.

– Его называли Сашка Гвоздодёр? Это правда?

– В юности. За методы, – Эрих усмехнулся. – Он мог рукой вбить гвоздь в крышу автомобиля и сказать, что следующий будет в череп.

– Звучит как метафора. Или угроза.

– Возможно, – улыбка Эриха была тонкой, как лезвие, – вы же писатель. Вам ближе метафоры.

Пьер вернулся к креслу и сел, задумавшись.

– Кто все-таки настоящий владелец бизнеса?

– Нилин сам не знает. Или делает вид, что не знает. Это офшорная матрёшка: управление через номиналов, цепочки компаний, слепые трасты.

– Он явно не бедствует. Шикует. Для номинала – слишком жирно.

Эрих пожал плечами.

– Для номинала из списка Forbes – в пределах допустимого.

Пьер приподнял бровь.

– Тридцать, тридцать пять миллионов долларов в год на личные расходы? Неплохо для пешки.

– Он не пешка, – Эрих улыбнулся. Первый раз по-настоящему.

– Тогда кто?

– Номинальный владелец актива. С некоторыми правами на фактическое ведение бизнеса. Оценка – не менее трёх миллиардов.

Пьер тихо присвистнул. – А представитель?

– Есть. Финансовый директор. Один визит в год. Через него уходит прибыль. Всё чисто – международный аудит, адвокатское сопровождение, налоги. Нилину не подотчётен.

– Тогда зачем всё это? Очередные игры?

Эрих посмотрел прямо в глаза.

– Думаю, гордыня.

– Поясните.

– Он хочет выиграть у тех, чьи лица не видел. Или видел – но не желает признавать их власть. Считает – достоин большего.

Пьер замер.

Эрих выдержал паузу.

– Всю жизнь он играет в рулетку с бенефициаром. Не зная, кто он. Или, наоборот, отлично понимая, что бенефициар в конечном итоге – государство.

– Однажды он доиграется, – голос Пьера прозвучал совершенно спокойно.

– Это точно. И мне бы не хотелось, чтобы новой жертвой его игры стала Анна, – я не хочу, чтобы она оказалась collateral damage.

Фраза прозвучала спокойно.

Пьер понял: это не забота. Это – позиция.

Он внимательно изучал лицо Эриха. Он не верил ни единому слову этого человека. Но был уверен в одном – Эрих тоже в игре.

Пьер медленно вышел из-за стола, прошёлся по кабинету и остановился напротив Эриха. Его взгляд внимательно изучал собеседника.

– А Анна? Какая ее роль, раньше и сейчас?

– Сначала – исполнитель. Теперь – уже нечто большее.

– Почему согласилась?

– У неё свои амбиции. Я тогда ещё был вне игры.

– А сейчас?

Эрих смотрел на него без единой эмоции.

– Сейчас я расставляю фигуры.

Пьер вернулся к креслу и сел, задумавшись.

– Думаю, остальное пусть расскажет Анна. Лично. Это её история. И мотив у неё не бизнес. Месть.

– Разумно. Почему бы и нет? Он без лишних эмоций поднялся со стула. – Спасибо, что нашли время для встречи. Анна позвонит, когда уладит дела в Лондоне.

Он уже направился к двери, но внезапно остановился.

Из внутреннего кармана извлёк флешку и положил на край стола.

– Здесь видео. Как «покойный» Нилин проникает в свой дом в Лондоне. Через потайной вход. И сканы документов от Анны.

Пьер не дёрнулся.

– Она что-то упоминала, – кивнул он, принимая флешку. – Благодарю. Эрих ничего не сказал. Только чуть усмехнулся, едва заметно.

И ушёл.

Дверь закрылась мягко.

Тишина сгустилась – вязкая, глубокая.

Пьер остался один.

– Месть, деньги, призраки прошлого… – пробормотал он.

Вернулся к столу.

Посмотрел на флешку, как на осколок стекла.

Прозрачный.

И – режущий.

* * *

Анна не улетала в Лондон.

Она сидела в апартаментах, которые снимал Эрих, листала TikTok и ждала. Не столько его, сколько объяснений.

Эрих запретил ей встречаться с Морелем и сам пошёл на встречу. Почему – не сказал. И она, как всегда, подчинилась.

В последнее время он всё чаще принимал решения за неё. Не объяснял мотивы. Просто делал – и она соглашалась. Так было проще. Но внутри нарастало ощущение тревоги. Как будто её медленно отодвигали от собственной жизни.

Всё началось с траста. Тогда они с Эрихом были едва знакомы.

Как-то поздним вечером, когда Анна собиралась ложиться спать, в дверь позвонили. Она открыла – и он вошёл. Без предупреждения. Как к себе. Без объяснений, без извинений.

Прошёл на кухню, взял пиво, открыл, сделал глоток. Окинул взглядом стол, заваленный бумагами.

– Над чем работаешь? – спросил он буднично.

– Траст. По поручению Нилина. Последние правки.

– Покажешь?

– А смысл? Ты же не юрист.

– Именно поэтому. Свежий взгляд.

Её что-то кольнуло. Он говорил так, будто знал, что она сомневается. Как будто уже уловил тревогу, которую она сама себе не признала.

– Хорошо. Посмотри, – сдалась она.