Король должен умереть. Книга третья

– Выглядит очень угрожающе, – с нескрываемым скепсисом произнес Гавейн.

Морриг посмотрела на него как на редкий, но не очень интересный ученому вид насекомого. «Со времени нашей первой встречи она как будто обучалась манерам у Сестры Игрейн», – подумал Арт.

Ведьма, не удостоив Ястреба ответом, вытянула руку и взяла со стола металлический шар. Второй, видимо, примагнитившись, прилепился к нему. Морриг повернулась налево и метрах в десяти перед ней (арсенал на «Неуловимом» был расточительно большим и необъяснимо пустым отсеком) из пола поднялась и обрела форму белая фигура. Созданный по ее мысленному приказу манекен. Сходство его сложения и позы с Гавейном вряд ли было простой случайностью.

– Смотри, вылитый ты, Ястреб, – проявил похвальную внимательность Гарет.

Сестра Морриг издала резкий крик-выдох. Взмахнула рукой. Один шар остался зажатым в кулаке, второй отделился и полетел вперед. Между шарами вытянулся изгибающийся бело-синий жгут, который был похож на плазменный шнур, но вел себя совершенно иначе. Он струился, извивался, танцевал, подчинясь движением руки Морриг.

Ближайшее сравнение, которое пришло Арту в голову – хлыст. Хлыст, сделанный из плазмы, что для него, как для инженера, звучало абсурдно. Однако он видел его перед собой.

Ведьма сделала быстрое движение запястьем, и шар, который пролетел мимо манекена, изменил траекторию. Пошел наискосок вниз. Разрубил манекен от левого плеча до правой тазовой кости. Отрубленная часть, светящаяся от жара по линии разреза, упала на пол. Через пару минут она остыла и незаметно втянулась в белую поверхность.

– Мы называем его бианжи, – сказала Морриг, со значением глядя на Гавейна.

Ястреб беззвучно похлопал в ладоши.

– Очень впечатляет, – сказал корсар. – Но как по мне, чтобы орудовать такой штукой, нужна специальная подготовка. Я бы, например, не рискнул. Отрублю себе что-нибудь очень важное.

– Я бы это взял, – сказал Бедуир. – Мне кажется, я справлюсь.

– Точно справишься, – поддержала Анна. – Ты мастерски обращаешься с танжетом. Когда им сражаются, атакуя режущей нитью, техника очень похожа.

Если Бедуир и услышал в ее словах намек на инцидент, случившийся между ним и ведьмой на «Буране», он не подал виду. Коротко поклонился в ответ на комплимент, подошел к столу и принял из рук Морриг шары-бианжи.

– Следующий образец, – сказала Анна. – Это средство защиты. Оно у нас в единственном экземпляре, никто не позаботился придумать название.

Морриг взяла со стола зеленую ленту. Прижала ее к балахону в районе талии, так что белый диск с пентаклем оказался спереди. Лента удлинилась и срослась у нее за спиной, образовав нечто вроде пояса. Ведьма хлопнула ладонью по пентаклю, диск вспыхнул, и из него по складкам балахона зазмеились мерцающие линии. Они струились, изламывались, выстраивая сложный геометрический узор. Потом зазоры между ними вспыхнули, и Морриг оказалась облачена в скрывающий ее с ног до головы костюм или, скорее, доспех из поблескивающих треугольников.

Арт сразу вспомнил, где он недавно видел похожую броню. На добытой из Крипты пластине в замке Короля-Рыбака.

– Эффективность гораздо выше, чем у генератора защитной ауры военного образца, – сказала Анна. – Проверьте.

Присутствующие замялись. Морриг, ее лицо теперь было скрыто угловатым наростом-шлемом, повернулась к Арту.

– Выстрели в меня, – сказала она.

Ее голос звучал как многоголосый хор. Броня транслировала звуки вибрацией своей поверхности. Выходило чужеродно и пугающе.

– Я бы не хотел, – сказал Арт.

– А я запросто, – сказал Гарет, вынимая из кобуры бывалого вида «Бурю». – У него при попадании в ауру урон вторичным излучением ой-ой. Ничего?

Как раз за эту особенность Гвин в свое время предпочитала изделие геркуланомовских оружейников всем прочим смертоносным изделиям. Катраэтские морпехи, похоже, разделяли ее пристрастия.

– Ничего, – сказала Анна. – Плазменник, лучевик – никакой разницы. Броня выдержит всё.

Гарет без дальнейших проволочек выстрелил. Арт еле успел зажмуриться, чтобы избежать ожога сетчатки. Когда он открыл глаза, Морриг стояла на прежнем месте, а сделанная из треугольников броня выглядела совершенно невредимой. Она даже не светилась, выделяя поглощенное тепло. Гарет выглядел озадаченным.

– Как-то похолодало, что ли, – растерянно проговорил морпех.

Действительно, температура воздуха в помещении ощутимо упала. «Ччерков палеотек ставит всю термодинамику с ног на голову», – подумал Арт. Морриг коснулась пентакля на поясе, и весь процесс повторился в обратной последовательности. Сделанная из треугольников оболочка исчезла, втянулась в диск.

– Если никто не возражает, эту штуку я возьму, – сказал Гавейн. – Не считайте меня трусом, но я очень не люблю, когда в меня стреляют.

Никто не возражал. Лучащийся от удовольствия Ястреб немедленно нацепил ленту на себя.

– Ну, какие еще чудесные подарки у вас припасены? – бодро спросил он.

Анна произнесла последовательность звуков, которая живо напомнила Арту язык, на котором она разговаривала с Миррдином.

– Самый адекватный перевод: семя жизни, – сказала Сестра.

Она указала на янтарное яйцо.

– Демонстрация не предполагается, – немного виновато пояснила Анна. – Это очень редкий палеотек. Мы не сумели его воспроизвести, а после использования он навсегда привязывается к владельцу.

– Что он делает? – поинтересовался Арт.

Сестра внимательно посмотрела на него.

– Семя жизни производит картирование организма на субатомном уровне и переходит в спящий режим. Оно активируется при получении носителем серьезных, несовместимых с жизнью травм. И, если говорить упрощенно, исцеляет их, восстанавливая поврежденные или уничтоженные клеточные структуры.

– Это, получается, карманное бессмертие? – изумился Гавейн.

Анна покачала головой.

– К сожалению, нет. Носителя семени все еще можно убить. Если повреждено больше восьмидесяти процентов биологического материала, то крайне вероятен летальный исход. Масштабные травмы мозга, скорее всего, не приведут к смерти, но восстановить когнитивные функции в полном объеме будет невозможно. К тому же ресурс палеотека ограничен, он зависит от частоты использования, но пополнить его невозможно.

– Гхм. Всё равно звучит как чрезвычайно полезная штука, – протянул Ястреб.

– Я бы хотела, чтобы ее взял Арт, – сказала Анна. – Настаиваю на этом.

Капитан переглянулся со сторонниками.

– Знаешь, капитан, – с отчетливым сожалением сказал Гавейн. – Ты, конечно, будешь отказываться, ты же у нас альтруист и человек на редкость широкой души. Но я бы на твоем месте не стал. Валькон Тэтра не ребенок, у которого мы собираемся забрать конфету. Это опытный убийца в синтетическом теле лазаря, про которое ходят самые мрачные слухи. Так что, не мнись, бери семечку.

– Я и не думал отказываться, – сказал Арт.

Он подошел к столу и спросил у Анны:

– Что мне с ним делать? Есть волшебное слово?

– Просто положи на него руку, – сказала Морриг.

Арт немедленно выполнил указание. Анна шагнула вперед, как будто хотела его остановить.

– Я не успела предупредить, – выдохнула она. – Будет больно.

Боль была такой, что Арт с благодарностью вспомнил мемокоскоп Тэтры, который до того считал самой страшной пыткой. Когда его ладонь легла на яйцо, янтарная оболочка растаяла и в ладонь Арта вцепилась жуткая тварь, похожая на миниатюрного арктурианского ракоскорпиона. Капитан машинально взмахнул рукой, пытаясь ее стряхнуть, но инсект уже вгрызался в его плоть, трепеща бесчисленным множеством острых, как бритва, отростков. Он с невероятной стремительностью погрузился в его руку и вздыбленным бугром двинулся по ней к плечу.

Арт, разрывая легкие криком, упал на пол и забился в конвульсиях. Боль была не в руке, она была во всем теле. Каждый нерв, каждый ноцицептор, проводящий страдание, горел огнем. Когда бугор дополз до плеча и от него двинулся в направлении сердца, он ослеп и оглох. Поэтому он не видел и не слышал, как Ястреб, Гарет и Ривален направили на Сестер оружие, требуя прекратить пытку. Он бы порадовался, что с секундным колебанием, но к ним всё же присоединился Бедуир.

– Опустите оружие до того, как корабль сочтет вас угрозой, – приказала Морриг. – Сейчас всё закончится.

– Опустите оружие, парни, – прохрипел Арт, всё еще распластанный по полу. – Уже всё. Уже не больно.

Несколько секунд спустя он встал на ноги, ощущая невероятную бодрость и легкость во всем теле. От невыносимой боли не осталось и следа, а воспоминание о ней казалось чем-то совершенно эфемерным.

– Я в порядке, – еще раз повторил Арт.

Гавейн, глядя на него с недоверием, убрал в кобуру плазменник. Его примеру последовали остальные.

– Прости, Арт, – Анна сжала ладони перед грудью. – Я хотела предупредить. И никакие седативы не помогают. Клеточное картирование – очень болезненная процедура.

– Ты часто стала извиняться, – сказал Арт. – Не надо. Всё уже позади.

Морриг, которая даже не смотрела в его сторону, пока Арт катался по полу, приложила указательный палец к виску.

– Сообщение от корабля, – сказала она. – Мы завершаем маневр торможения и начинаем сближение с крепостью. Сорок минут до стыковки. Нам надо торопиться.

– Остался последний образец, – Анна указала на лежавшие на столе кольца. – Продемонстрируй, Сестра.

Морриг протянула руку к столу, и три кольца прыгнули ей навстречу. Кисть ведьмы прошла сквозь них, и кольца повисли вдоль предплечья на одинаковом расстоянии друг от друга. Опиравшийся на всякий случай о стол Арт услышал исходящее от них низкое гудение.

– Это гравитационная рапира, – сказала Анна. – Так мы их называли во время обучения в Храме. Принцип действия похож на наши браслеты, но в отличие от них рапира имеет более узкий спектр применения. И, что важнее, система защиты Рексема не отреагирует на нее как на угрозу.

Белый манекен вновь вырос из пола. Морриг сделала выпад в его сторону, и в центре груди белой фигуры образовалось идеально круглое отверстие диаметром сантиметров тридцать. Выбитый из отверстия материал разлетелся едва заметной пылью.

– Радиус применения меньше, чем у лучевого и плазменного оружия, – с сожалением сказала Анна. – Рапира теряет эффективность на расстоянии больше десяти метров. Но при столкновении на близкой дистанции это не будет иметь значения. А то, что поток гравитонов свободно проходит через любые силовые барьеры, – будет.

– Как тебе эта милая игрушка, брат? – спросил Гавейн Гарета.

Морпех с сомнением покрутил ус.

– Я, пожалуй, воздержусь, – сказал он. – Рукопашная – это не мое. Да простят меня наши хозяйки, если стоит вопрос жизни и смерти, я, скорее, доверюсь привычному «Азарту», чем какому-то палеотеку.

– Резонно, – кивнул Гавейн. – Получается, отказ?

– Я бы взял, – дрожащим от напряжения голосом сказал Ривален. – Как дополнительное оружие. Я много фехтовал в юности, думаю, здесь справлюсь.

Арт постарался, чтобы на его лице не появилась улыбка. Юности Ривалена еще только предстояло закончиться, и капитан от души желал пареньку, чтобы это случилось не слишком скоро. Он сам бы не возражал отложить на пяток лет зрелость, которая наступила для него, когда он совершил первый Переход не в капсуле.

– Если капитан не возражает, – сказал Гавейн, который в этом предприятии хоть и с трудом, но играл с Артом вторым номером.

– Не возражаю, – кивнул Арт. – Надо брать всё.

Предчувствие подсказывало ему, что в Рексеме от любимых морпехами «Бурь» и «Азартов» будет мало толку.

– Получается, мы закончили? – спросил Гарет. Его глаза азартно заблестели. – Тогда я в грузовой, к ребятам. Двадцать минут упаковаться в броню, и мы готовы к высадке.

– Через двадцать минут в шлюзе, – подтвердил Арт. – Гарет, возьми с собой Ривалена. Подберите ему снаряжение из запасного.

– Есть, – морпех отсалютовал. – Рив, бегом за мной.

Квад-лейтенант и молодой навигатор выскочили в открывшийся проем. За ними последовали Гавейн и Бедуир, перебрасывающий из металлической в живую руку шары-бианжи. Когда Арт повернулся к Сестрам, он обнаружил, что Морриг исчезла. Анна стояла в одиночестве возле теряющего форму и стекающего в пол стола.

– Арт, – сказала она. – Подожди.

У капитана на секунду появилось непреодолимое желание сказаться очень занятым и быстро выйти из арсенала.

– Да? – спросил он, подходя к девушке.

Анна молчала и смотрела на него. Он тоже молчал, всё больше тяготясь тем, что стоит здесь вместо того, чтобы готовиться к высадке. Тем, что на самом деле не понимает, что хочет сказать и что надеется или боится услышать.

Его все еще безумно тянуло к ней. Но теперь он ощущал в себе какой-то болезненный надлом. Неправильность. Эхо ночного видения никак не стихало.

«Я только мучаю себя и ее», – подумал капитан с нарастающим раздражением.

– Я хотела попросить тебя быть осторожней, – сказала Анна, слегка касаясь его руки. – Пока на тебе браслет,системы безопасности Рексема будут считать тебя своим. Но они не станут защищать тебя от Канторов. И от Валькона Тэтры. А он очень опасен. Он лазарь.

– Он опасней гаргаунтского сталкера? – спросил Арт. – Я видел его и выжил.

Анна нежно улыбнулась, и у нее на щеках появились ямочки. Арт с трудом сдержался, чтобы не коснуться их пальцами.

– Ты хвастун, – сказала она. – И это я в тебе тоже люблю.

Пауза. Удары сердца в ушах Арта.

– Лазарь тоже детище Забытых, как и сталкер, – сказала Анна, и ее улыбка потухла. – Забытые были эволюционным тупиком, но они яростно боролись за выживание. Они достигли в нем невероятной эффективности. Они создали лазарей на пике своего могущества. Это была очередная их попытка достичь физического бессмертия. То, что у них получилось, было ужасно. Поэтому во время Великого Очищения все лазари были уничтожены, записей о них нет даже в наших архивах.

– Если так, – задумчиво сказал Арт, – то как Канторам удалось его создать?

– Я на знаю, – сказала девушка. – Возможно, они нашли что-то в Крипте на Тиндаголе. Это сейчас неважно. То, что я хочу сказать: я сама не знаю, чего вам ждать от Валькона Тэтры. Если ты можешь передумать и не пытаться убить его…

– Я не передумаю, – сказал Арт.

Анна вздохнула.

– Я понимаю, – сказала она. – И не буду отговаривать. Только пожелаю тебе удачи. Пусть тебя хранит Аннун.

– Спасибо, – ответил Арт. – И тебя тоже, пусть хранит.

Он задумался, какое наказание ждет двух будущих Настоятельниц за то, что они помогают ему нарушить недвусмысленный запрет Старших Сестер. И внезапно для себя решил, что предложит Анне (ну и Морриг, ччерк с ней) бежать вместе с ним. Если выживет.

О том, как он объяснит ситуацию Гвин и будет ли объяснять, Арт постарался пока не думать.

– Я пойду? – спросил капитан. – Ты же знаешь, наверное, у космиков прощаться..

– Плохая примета, да, – она снова улыбнулась. – Никаких прощаний. И раз уж мы заговорили про приметы и традиции, я знаю, вы, улетая и собираясь вернуться, оставляете какую-то вещь. Мелочь. Это правда?

– Правда, – Арт тоже улыбнулся. – Дурацкая традиция. Считается, ее придумали еще до Темных Веков.

– Хорошо, – Анна опустила глаза. – Перед тем как уйдешь, оставь мне что-нибудь. Чтобы вернуться.

Он колебался недолго. К Рогатой Матери сны.

– У меня ничего с собой нет, – сказал Арт. – Только это.

Капитан взял Анну за острый подбородок и поцеловал в губы. Мгновение спустя она прижалась к нему, обвила руками шею. Он почувствовал на своих щеках ее слезы.

– Оставляю его тебе, – сказал он, переводя дыхание и заглядывая ей в глаза. – Заберу, как только вернусь.

История шестидесятая. Хранилище образцов

Пятнадцать человек стояли в шлюзе «Непобедимого». Десять морпехов в десантной броне – настолько черной, что бойцы казались вырезанными из пространства силуэтами. Их командир и Гавейн в тяжелых абордажных «Мурмиллонах» возвышались над ними грозными статуями из тусклого титана. Бедуир облачился в привычный каждому Ворону “Лард”, тускло-зеленый с хищно-клювастым шлемом.

Только Ривален и Арт шли в бой без брони, в легких скафандрах. К неудовольствию капитана для альбийца подходящего снаряжения не нашлось. Гарет выдал парню генератор защитной ауры. Арт же полагался на браслет Сестер, который даже в пассивном режиме защищал его эффективней, чем любая броня и защитное поле.

– Пять минут до завершения стыковки, – сказал голос невидимой Морриг.

Стоявший перед морпехами Гарет поднял руку.

– Братья, – усиленный динамиком «Мурмиллона» голос квад-лейтенанта гремел. – Ведьмы сказали, что системы безопасности крепости не будут защищать Канторов. Поэтому огонь на поражение. Убиваем шершней, где видим. Зачищаем каждый метр. Оружие к бою! С нами Катраэт! Хурр!

Черная шеренга отозвалась слитным ревом. Поставленные на боевой взвод плазменные карабины и излучатели зажгли индикаторы готовности. Загудели активированные защитные ауры.

– Если что-то со мной случится, – тихо сказал Ривален. – Пожалуйста, позаботьтесь о сестре. Уговорите ее вернуться к отцу. Он очень по нам скучает.

Арт посмотрел на навигатора. Под стеклом шлема парень был бледен, как коренной уроженец Арктура, на его лбу выступили крупные капли пота.

– Ничего не случится, Рив, – сказал Арт. – Держись поближе ко мне и делай всё, что я говорю. Всё будет в порядке.

– Спасибо, капитан, – альбиец через силу улыбнулся. – И еще одна просьба. Пожалуйста, не выбрасывайте мои вазы. Эссилт сказала, что вам они не нравятся.

Арт протянул руку, чтобы потрепать Ривалена по плечу, наткнулся за вспыхнувшую границу защитной ауры.

– Ччерк, – выругался он, встряхивая онемевшей до локтя ужаленной через перчатку рукой. – Прекрасные вазы, Рив. Произведение искусства. Пальцем их не трону, не сомневайся. Заберешь их с собой на Альбию, порадуешь отца.

– Он им, наверное, не очень обрадуется, – улыбка Ривалена стала шире, разговор немного его отвлек и успокоил. – Отец считает, что лепка из пластиглины – женское занятие.

Арт не успел больше ничего сказать. «Стыковка завершена. Приготовьтесь», – произнесла Морриг и одна из стен шлюза растаяла.

«Хоть бы удачи пожелала, ведьма», – подумал Арт и вскинул перед собой верный «Коготь». Большой палец капитана переключил плазменник в режим непрерывной стрельбы.

Стрелять было не по кому. Шлюз крепости Рексем – просторное овальное помещение с такими же белыми, как на «Неуловимом» поверхностями и лишенное углов, оказался пуст.

Настороженно водящие стволами морпехи покинули когг Сестер и построились полукругом, расширяя огневой сектор. За ними выдвинулись Гарет с Гавейном, чье основное тяжелое вооружение предназначалось на крайний случай. Арт, Бедуир и Ривален оказались в арьергарде.

– Никого, – прикрепленный к челюсти Арта дентофон вибрировал голосом Гарета. – На сканерах чисто. Ловушка?

– Возможно, – вступил в разговор Гавейн. – И никаких выходов, сплошные стены. Арт, есть соображения, куда нам дальше?

– Я вижу выходы, – сказал Арктурианин. – Дай мне минуту.

Благодаря настроенному Сестрами браслету он видел помещение иначе, чем остальные. От его ног расходились три золотистых линии, которые бежали к светящимся аркам в стенах. Над каждой из арок плавал незнакомый Арту символ, напоминавший знаки в клубе «Горящий Хром» и надписи на обломках уничтоженного исполинского корабля в системе Солнца Мертвых.

Стоило Арту сосредоточить внимание на каком-то из символов он расплывался и превращался в понятную надпись на империке. «Секция хранения образцов» (доступ закрыт)», «Лабораторная секция», «Секция временного содержания». После небольшого мысленного совещания с браслетом Арту удалось вызвать записанную в него карту Рексема и дополнительно свериться с ней.

– Принцесса там, – сказал он, указывая рукой на арку под надписью «Секция временного содержания». – Стена откроется и пропустит вас, когда вы к ней подойдете.

– Мало мне этой радости было на ведьминском корабле, – пробурчал Ястреб. – А Тэтра?

– Он там, – Арт указал на вход в «Лабораторную секцию». – Есть еще один проход, но он закрыт. Видимо, за ним недоступная часть крепости, о которой говорила Анна.

– Ясно, – Гавейн, как обычно, не колебался в принятии решений. – Не вижу, зачем нам тратить время. Разделяемся?

– Да, – ответил Арт. – Связь через квантовые коммуникаторы. Пошли.

Гарет пролаял команду. Морпехи перестроились, разбились на две пятерки и двинулись клиньями в указанном Артом направлении. Гавейн на прощание прижал правый кулак к груди в катраэтском салюте. Капитан машинально ответил тем же.

Сейчас они снова были Воронами, как ни крути. Если их операция закончится успехом, это будет не просто спасение заложников и не просто месть. Канторы и роялисты лишатся даже надежды на доступ к Крипте Пустоши. Эрцгерцог потеряет одного из своих ближайших и могущественных приспешников.

И всё же в первую очередь Арт думал о мертвом поселке на Тиндаголе. О видениях, показанных ему Старшими Сестрами. О том, что Валькон Тэтра олицетворяет всё, что он ненавидел в Канторах. Жестокость. Надменность. Уверенность в своей полной правоте и безнаказанности.

«Сегодня ты вернешься к Аннун, лазарь», – мысленно пообещал капитан.

– Здравствуй, Арктурианин, – произнес голос, похожий на ломкий шелест крыльев насекомого. – Приветствую тебя в моей крепости.

Оба отряда одновременно остановились. Арт не видел лица Гавейна за забралом брони, но буквально почувствовал его встревоженный взгляд.

– Ты проявил редкое упорство, повторно стремясь в Рексем, – продолжал невидимый Валькон. – Обычно люди мечтают сбежать отсюда, а не вернуться.

Тэтра замолчал, как будто давая шанс оценить его шутку.

– Что ж, я понимаю, – сказал он наконец. – У тебя были особые причины.

«Если он тянет время, нам нельзя идти у него на поводу», – подумал Арт. Он махнул рукой, приказывая Ястребу и своим людям продолжать движение.

– Хочу признаться, я тебя недооценивал, – говорил Тэтра. – Я помню, как при первой встрече я принял тебя за обычного ловца удачи. Ничтожную пешку в большой игре, откусившую больше, чем она может прожевать. Когда я узнал тебя на Тиндаголе, то решил, что на Пустоши совершил ошибку. Не распознал опытного агента Восстания. Я приказал сохранить тебе жизнь, привез в Рексем и с особым тщанием изучил твою память. И знаешь, что я узнал?

Перед отрядом Ястреба открылся проход в стене. Как и обещали Сестры, системы крепости принимали их за технический персонал. Мгновением спустя десантники скрылись из виду. Отряду Арта предстояло пройти еще метров тридцать. Капитан не торопил своих людей. Если их ждет ловушка, не стоит влезать в нее с разбегу.

– Ничего интересного, – сообщил легат Канторов. – Ты был пустым местом. Жалкий вольный торговец с Периферии, оказавшийся на побегушках у повстанцев. Ты второй раз оказался на моем пути, на первый взгляд, совершенно случайно. Без плана, без цели. Без смысла. И ты снова смог причинить непоправимый ущерб.

Двадцать метров до искомой стены. Десять. Пять. Морпехи подобрались. Гарет подал сигнал рукой. Острие клина приготовило гранаты, которые первыми полетят в проход.

– Ты стал мне интересен, – равнодушно сказал Тэтра. – Я отпустил тебя из Рексема. Потом с Гаргаунта. Стал следить за тобой.

Визоры на шлеме Бедуира плеснули в сторону Арта кровавыми искрами.

– Твой взлет в рядах Восстания, на первый взгляд, мог тоже показаться случайным. Оставайся я прежним Вальконом Тэтрой, я бы мог не заметить, что в движениях пешки проступает почерк игрока. Невидимая рука направляла тебя и подталкивала, влияла на решения лидера Воронов, Кабалов и даже Сестер Аннун. Случайности складывались в систему, в управляемый хаос, непостижимый для человека. Но не для меня.

«Что за игрока он имеет в виду?» – подумал капитан. Помимо его воли гипнотический шепот лазаря заставлял прислушиваться к себе.

– Не для меня, – повторил Тэтра. – Мне стало очевидно, что ты инструмент Ковена, одна из марионеток, пляшущих на нитках ведьм.

«Почему я совсем не удивлен? – с горечью спросил себя Арт.  – Какой же я дурак, что решил, будто Анна и Морриг действуют без согласия Старших Сестер».

Ларк ощутил раздвоенность. Последний раз такое случалось с ним во время фиксации воспоминаний короля из системы Солнца Мертвых. Тогда поступающий в тиару скриптора мнемопоток разделился на основной и вторичный, скрытый сигнал. Скрываясь от неизвестного наблюдателя, способного считывать нейронные импульсы, монарх обратился к Ларку и приказал запомнить момент, когда Ланс случайно активировал Куб Мирддина.

Слово «запомни» было лишним для скриптора, который в любом случае не мог ничего забыть, только стереть из памяти. Но Ларк понял, что Его Величеству важно, чтобы момент с Кубом был помечен как особенный. Он так и поступил.