Большая игра

Трибуны встретили нас криками и свистом. Конечно, мы, русские, никогда не в чести у британцев. Но пусть их свистят – с нас не убудет. А оскорбительных выкриков все равно не слышно, да и не поймет их никто в команде, кроме меня.

Я остановился первым, закинув на плечи тесак. Врага все еще не было видно, и потому я прислушивался к радостным крикам комментатора.

– Вот они, воины русского царя, жестокие варвары, противостоявшие Британской империи в Крыму! – надрывался он.

Я чувствовал, для нас заготовлено нечто особенное – бой по злободневным мотивам недавней войны.

– Они готовы до последней капли своей крови оборонять форпост на берегах Черного моря – Севастополь! И вот их противник! – Голос комментатора такой громкий, что, кажется, сейчас сорвется в надсадный крик. – Вас, леди и джентльмены, ждет новый сюрприз этого вечера!

На поле медленно выезжали закованные в броню всадники. Очень хорошо знакомые мне всадники.

– Эта пятерка не профессиональные игроки! Это воины ордена Готских рыцарей, принявшие приглашение их Великого магистра, нашего возлюбленного принца Альберта Саксен-Кобург-Готского, участвовать в играх по случаю его сорокового дня рождения!

Я позавидовал мощи легких комментатора. Выдать такую длинную фразу на одном дыхании – это воистину достойно уважения.

– Русские против Готских рыцарей! Мы представляем для вас, леди и джентльмены, реконструкцию сражения под Севастополем! Вы своими глазами увидите истинный триумф цивилизации над варварством!

Я смотрел на этих закованных в сталь с головы до ног всадников – и на самом деле как будто вернулся в прошлое. Под ногами песок, так похожий на крымскую мелкую пыль, а передо мной разворачивается пятерка Готских рыцарей. Длинные копья подняты вверх, на каждом трепещет баннер с личным гербом. Доспехи не сверкают на солнце – ведь Лондиниум день и ночь затянут туманом и смогом. Но и в этом тусклом свете они производят впечатление. Щитов нет, вместо них укрепленный левый наплечник, какой не возьмет и стрела из баллисты. На поясах длинные мечи, рукоятки торчат едва ли не из-под мышек. Кони тоже закованы в сталь по самые глаза.

Вообще-то считается неприличным устраивать поединки пеших и конных воинов, однако никаких правил против этого нет, а значит, нынешнее наше избиение, учиненное во славу Великого магистра Готских рыцарей, ничем не грозит устроителям игр. Да и были бы правила, напрямую запрещающие подобное, на них наплевали бы с высокой колокольни. Есть люди, которые сами устанавливают правила игры, и уж точно принц-консорт одной из самых сильных держав современного мира относился к таковым.

– Я так понимаю, – спокойно произнес Корень, – сейчас нас будут убивать.

– Как и всегда, – ответил я, даже не повернув голову в его сторону.

Сейчас моим вниманием владели враги. Они пустили коней шагом, потом медленной рысью, неспешно набирая скорость для смертоносного удара тяжелыми копьями, и только за полсотни саженей сорвались в галоп.

Первым «заговорил» карабин Армаса. Пули защелкали по броне несущегося на него рыцаря – вроде бы без цели и результата, совершенно хаотично. Но я знал – наш стрелок не просто так тратит драгоценный заряд батареи – он прощупывает броню врага, причем в самом прямо смысле. Ищет в ней уязвимые места, куда можно будет всадить пулю.

Почти тем же занимался сейчас и Вахтанг. Вот только, в отличие от ингерманландца, уроженец Картли и не думал стоять на месте. Он рванул в сторону, уходя с линии атаки разогнавшегося Готского рыцаря. Арбалеты его выстрелили синхронно, выпустив во врага пару болтов, отскочивших от брони нагрудника.

А вот Тарас с Корнем ринулись прямиком на врага. Миг – и оба проскочили мимо меня парой смертоносных вихрей. Еще миг – и оба подскочили почти синхронно, будто договорились заранее. Движения Корня были столь быстры, что я попросту не замечал их – для этого надо было внимательно следить, а не краем глаза. Я успел разглядеть только слетевшую с головы запорожца папаху. Зато Тараса мне было видно очень хорошо. Разогнавшись, тавричанин прыгнул вперед и вверх. Я отлично знал этот прием, ему обучил Тараса сам легендарный Виктор Зангиев по прозвищу Красный Циклон. Обе ноги тавричанина, обутые в тяжелые ботинки с подбитыми сталью подошвами, врезались в нагрудник Готского рыцаря. Треск позвоночника несчастного всадника мне, наверное, почудился – ведь я никак не мог услышать его. Высокая задняя лука седла не помогла рыцарю удержаться на коне. Комично взмахнув ногами, он полетел на землю, рухнув с грохотом и лязгом стали. А следом прямо на него приземлился Тарас и обрушил на шлем несчастного свой стальной кулак.

Всадник, несущийся на меня, не обратил на это внимания. Наверное, и не увидел. Смотровая щель в его шлеме была совсем невелика. Он скакал прямо на меня, опустив копье, и торжествовал. Потому что не может пеший воин, даже с устрашающего вида тесаком в руках, противостоять закованному в сталь Готскому рыцарю. Он уже видел в своих мечтах, как наконечник копья пробивает мою грудь и окровавленный выходит из спины, и я оказываюсь наколот на него, словно бабочка на булавку. Но я не оправдал его надежд. Скинув с плеч тесак, я плавным движением ушел в сторону и присел, пропуская наконечник копья над левым плечом. И тут же рванулся вперед – навстречу врагу, вскидывая оружие.

Время словно замедлило свой бег. Я во всех деталях успел разглядеть узорчатую резьбу на доспехах моего врага. Тело делало все само – без участия разума. Сейчас в нем не было никакой надобности. Широкий уродливый клинок моего тесака мучительно медленно приближался к лошадиной шее. Он врезался в нее, легко разрезая не особенно толстую броню, защищающую ее. Я пробовал выпрямлять ноги, напрягая руки до боли – жуткой, чудовищной, разрывающей каждый мускул. И вот клинок преодолел сопротивление стали и плоти – конская голова отделилась от шеи, а клинок продолжил свой полет. Ему мало крови, он хочет еще. Он врезается в горжет рыцаря, легко разрубает его, отделяя теперь уже человеческую голову от тела, казалось бы, безо всякого сопротивления. Но мои мускулы говорят – да что там, они просто орут! – об обратном. В этот раз от них потребовалось просто невероятное усилие. Однако результат превосходит все ожидания. Две головы – человеческая и конская – летят, медленно вращаясь и обильно поливая все вокруг кровью. Тело коня, еще не понимающее, что уже мертво, делает по инерции несколько шагов и валится на песок арены. А тот стремительно начинает впитывать кровь.

Я снова огляделся, чтобы узнать общую ситуацию. Но моего вмешательства не требовалось нигде. Схватка оказалась очень короткой.

Тарас все еще сидел на трупе Готского рыцаря, шлем которого был разворочен несколькими могучими ударами. Корень стоял с совершенно безучастным видом, как будто валяющийся у его ног закованный в сталь воин никакого отношения к нему не имел. Горжет рыцаря был пробит аккуратным, хирургически точным ударом, и сверкающий нагрудник пачкала кровь. Еще один рыцарь даже после смерти не покинул седла – из забрала шлема торчал арбалетный болт. Конь остановился, более не понукаемый острыми шпорами, и всадник держался на его спине только благодаря высоким лукам седла. Армас же буквально изрешетил шлем, горжет и верх нагрудника своего врага пулями. Наверное, почти все они отскочили от прочной брони, не причинив вреда рыцарю, но нашлись одна или две, что не расплющились, а пробили-таки доспехи. Он выпал из седла, зацепившись ногой за стремя, и теперь конь волочил его по песку.

Я посмотрел на отсеченную голову моего врага. Она вывалилась из шлема, и я легко узнал в помертвевших чертах аскетичное лицо воина, сказавшего, что будет молиться, чтобы Господь свел его в схватке с карфагенянином. Однако кое-кто распорядился совсем иначе – и я сомневался, что к этому приложил руку Всевышний, скорее уж люди вроде клерка в сером сюртуке.

А после взгляд мой привлекло движение в королевской ложе. Августейшие особы сидели достаточно близко, чтобы как следует видеть арену, и с арены их тоже было отлично видно. Я без труда узнал во вскочившем на ноги немолодом уже человеке, одетом в парадный мундир, украшенный многочисленными орденами, принца Альберта – можно сказать, виновника торжества. О его желудочно-кишечной инфекции благодаря газетам знал весь мир, и я был уверен, что сегодня из-за нас он заработал очередное несварение. Сейчас же принц-консорт Британской империи стоял прямой, как палка, и глядел на нас с такой ненавистью, что я понял – Лондиниум, да и острова в целом надо покинуть как можно скорее. Ведь царственные особы зачастую весьма мстительны, а мне вовсе не хотелось пробовать на вкус месть принца Альберта.

Глава 2

В гостях у ордена

Меньше, чем сэра Галахада, хотелось видеть только подосланных любителями серых сюртуков наемных убийц. Хотя что-то мне подсказывало – очень скоро я могу изменить свое мнение, и изменить кардинально. Паладин Ордена встретил меня у самой кассы, где я старался как можно быстрее получить деньги за победу в схватке и уже прикидывал, как бы поскорее добраться до порта и купить билеты на материк. Лондиниум меня более никоим образом не привлекал. Вот только у сэра Галахада был иной взгляд на эти вопросы, и вряд ли он придется мне по душе.

– Я бы тоже не задерживался в Лондиниуме на вашем месте, граф, – кивнул он, как всегда обойдясь без приветствия, – однако вам все же придется остаться.

– Что же задержит меня?

Я уже пересчитал бумажные фунты и упрятал их в портмоне. Осталось только нанять катер до порта. Быть может, посчастливится поймать того же Смита – владельца «Авроры», хваставшего, что она у него самая быстрая на всей реке. А если не удастся, то прыгать в метро, хотя в его подземельях я вряд ли буду чувствовать себя так же спокойно, как на воде.

– Пара небольших пунктов в приглашении на турнир, – заявил сэр Галахад. – Они были включены туда по просьбе Ордена, и его высочество решил нам в ней не отказывать. Правда, их не включили в краткий текст приглашения, разосланного всем предполагаемым участникам, но вы всегда могли ознакомиться с его полным вариантом в любом посольстве, консульстве и даже торговом представительстве Британии. К тому же в каждом приглашении была сделана специальная ссылка на то, что текст его не полный.

Я почувствовал, что меня зажимают стальные челюсти капкана.

– Думаю, в суде мы смогли бы выиграть, – протянул я.

– Не исключаю такой возможности, – кивнул Галахад, – однако сколько он будет длиться – неизвестно. У вас хватит призовых на услуги адвоката? Они у нас чертовски дорого дерут даже со своих, а уж с иностранца – и вовсе три шкуры.

– И для чего вам понадобились игроки, которые переживут схватки? – сдавшись, поинтересовался я.

– Об этом вы узнаете завтра, граф, а сегодня я приглашаю вашу команду отдохнуть вместе с другими игроками в обители Ордена, – он сделал вид, что собирается уходить, но неожиданно обернулся и добавил: – И, кстати, мы пригласили к себе далеко не всех, а только лучших из тех, кто пережил игры. Неудачники, растерявшие бойцов, нас не интересуют.

Мои бойцы без особого энтузиазма восприняли перспективу остаться в Лондиниуме, и я отлично понимал их. Вот только рота королевских гвардейцев, ненавязчиво окружившая казармы Колизея, и несколько вместительных кебов говорили сами за себя. Удрать по-тихому не получится, а прорываться с боем через половину британской столицы – глупее ничего не придумаешь. Мы, конечно, все профессиональные бойцы, но бунт поднимать никто не собирался. Не было среди нас новых Спартаков, да и быть не могло. Ведь мы давно уже не были рабами-гладиаторами – мы были вольными игроками хотя бы с иллюзией свободы выбора. Правда, даже иллюзий нам часто не оставляли – вот как сегодня, например.

Я глядел на ровные ряды алебардистов в красных мундирах, стальных кирасах и шлемах-капеллинах[4] с треугольными забралами. Между ровными рядами взводов замерли, стоя на колене, арбалетчики, одетые в вареную кожу поверх тех же мундиров и капеллин, но без забрал. Свое мощное оружие они держали опущенным, но я был уверен – на то, чтобы взвести его и дать слитный залп, у них не уйдет много времени.

– А я думал, они медвежьи шапки носят, – удивился простодушный Тарас, глядя на окруживших казармы солдат.

– На парадах и прочих церемониях – носят, – заверил его я.

– Значит, кое от кого ждут все-таки сопротивления, – хищно усмехнулся, подкрутив длинный ус, Корень.

– Не ждали бы, – заметил Вахтанг, – не стали бы и солдат сюда сгонять.

– Зачем мы им только понадобились? – развел руками Армас. – Если даже не лаской, так таской хотят себе заполучить.

– А вот можешь спросить у него, – махнул Корень рукой на рыцаря Ордена, стоявшего ближе всего к кебам. – Он тут явно отвечает за то, кого пропустить в город, а кому с ними ехать.

Форма этого рыцаря отличалась от той, в которой ходил Галахад. Она больше походила на мундир французского королевского гвардейца – то же сочетание синего и белого цветов и горжет позолоченный, без красного креста Святого Георгия. Сам рыцарь был моложе Галахада, и что-то неуловимое отличало его от уроженцев Альбиона. Стоило же подойти поближе, как я расслышал в его речи отчетливый французский акцент.

– Граф Остерман-Толстой? – поинтересовался он больше для проформы, когда я с командой подошел достаточно близко.

Я кивнул, но ничего говорить не стал.

– Маркиз Лафайет, – представился рыцарь Ордена, протягивая мне руку в перчатке.

Никогда не понимал этого обычая. Или уж: не подавай руки, если так холодно, или потрудись перчатку все же снять. Но в чужой монастырь не лезут со своими уставами, а потому я пожал протянутую руку. – Я тут вроде распорядителя, слежу, чтобы кому следует достались кебы. Ну и чтобы наши жулики с вас платы не взяли, если потребуют, знайте, за все заплачено Орденом. Не давайте этим пройдохам ни пенни, – он похлопал по черному борту ближайшего кеба. – Вот этот – ваш, кебмен знает, куда ехать.

– Благодарю, – кивнул ему я и велел команде забираться во вместительное нутро кеба. – Я так понимаю, вы француз, и явно не из местного капитула Ордена. Должно случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы не просто собрали рыцарей из других стран, но еще и игроков привлекли на не особенно добровольных началах.

Лафайет быстро улыбнулся мне, как будто я отпустил какую-то смешную шутку, от чего его тонкие усики дернулись, словно жили собственной жизнью. Но сказал он только:

– Вам все расскажут в резиденции. Поверьте, сэр Томас не станет держать вас в неведении дольше необходимого.

Он кивнул мне и тут же обратился к следующему подошедшему игроку. Уже садясь в кеб, я узнал в нем горбоносого командира карфагенян. Тот был недоволен сложившейся ситуацией, и приветливая улыбка на лице маркиза Лафайета вряд ли могла хоть как-то исправить дело.

Кеб оказался весьма хорош – нас совсем не трясло, пока мы катили по мостовой к неведомо где расположенной резиденции Ордена. Окошки в кебе были плотно занавешены, но вряд ли из соображений секретности, скорее всего, просто для того, чтобы хоть как-то оградить пассажиров от вечного лондиниумского смога. Эфемерная, конечно, защита, но лучшей все равно нет.

– Теперь нас всех будут проверять – не выродки ли? – В голосе Корня звучала злость, казалось, сейчас рядом со мной сидит волк и глухо рычит, оскалив клыки.

– Вряд ли, – покачал головой я. – Проверять бы если что начали еще до игр. А то выходит как-то некрасиво. Если выродки окажутся среди победителей, вряд ли это удастся скрыть. Да и оружие у нас не забрали, значит, мы в крайнем случае сможем подороже продать свои жизни.

– Уж я на кровь не поскуплюсь, – пообещал Корень.

– Говорю тебе, вряд ли до этого дойдет, – попытался успокоить его я.

– А тогда для чего всю эту канитель устроили?

– Да откуда мне знать? – развел руками я. – Но если бы все было как ты говоришь, то нас бы вряд ли далеко от казарм увозить стали. Там бы на месте и устроили… – Я сделал неопределенный жест рукой, сам слабо представляя, что такого могли бы устроить британцы.

Но Корня мои слова не убедили. Весь оставшийся путь мы проделали в тяжком молчании. Болтать не хотелось никому. И усталость после боя, пускай и короткого, но очень выматывающего, наваливалась, и неизвестность давила ничуть не меньше.

Когда кеб, наконец, остановился, мы быстро покинули его. Все держали руки на оружии, хотя это и могло обеспечить нам уйму неприятностей. Однако перед массивными дверьми большого особняка, во дворе которого нас высадили, стоял только высокий старик в мундире Ордена, правда, с золотыми звездочками и короной на погонах из кольчужного полотна. Лицо его, украшенное аккуратно подстриженной, но весьма густой седой бородой, было весьма суровым и, похоже, иного выражения попросту не ведало.

– Не стоит делать столь угрожающих жестов, господа, – произнес он. – Здесь, в обители Ордена, у вас нет врагов. Я – сэр Томас Мэлори, магистр Ордена, и, предупреждая возможные вопросы, – да, прямой потомок нашего основателя.

Я бегло переводил сказанное им на русский, чтобы понимали остальные бойцы команды. Последние слова сурового старца вызвали неподдельное удивление Тараса.

– А я думал, им нельзя… того, семью заводить, целибат этот, или как его там?

– Здесь не католическая страна, – объяснил ему я, – и даже священникам можно жениться, как у нас, если только не черноризец, но у них монахов и монастырей нет вовсе.

– Все в нашем роду служат Ордену, а первенец мужского пола по традиции нарекается Томасом – в честь основателя.

– Это весьма интересно, сэр Томас, но, быть может, вы расскажете, для чего пригласили нас в обитель, да еще и в столь ненавязчивой манере?

– Несколько позже, – преспокойно ответил тот. – Не хочу повторять всем прибывающим одно и то же, а пока мы ждем остальных приглашенных, вы можете располагаться в любых комнатах на втором этаже особняка. Раз вы первые, то выбирайте вольно, никакие ни за кем не закреплены. Только прошу не занимать более двух – именно столько выделено на каждую команду.

– Думаю, мы обойдемся и одной, – кивнул я сэру Томасу.

Мы прошли в особняк, а магистр Ордена остался стоять, будто прижизненный памятник самому себе.

Комнаты на втором этаже оказались не похожи на монастырские кельи, а походили на удобные номера в не самых дешевых, хотя и не роскошных гостиницах. Каждая была рассчитана только на трех человек, но я был уверен, что мы вряд ли надолго задержимся тут.

Мы расположились в комнате, однако никто вещей распаковывать не стал. Все ждали развития событий, и ночевать в особняке Ордена никому не улыбалось.

– Интересно, а пожрать дадут? – спустя четверть часа задал вопрос Тарас. – У меня уже в брюхе бурчит. Сколько мы без еды, командир?

– На обед не приглашают, как видишь, – Корень был злее осы и явно хотел сорвать свой гнев на ком угодно, хотя бы и на товарище по команде. – И в харчевню пожрать вряд ли отпустят.

– Тут Корень прав, – перехватил инициативу я, не давая разгореться ссоре. – Придется потерпеть пока, но вряд ли нас собрали тут, чтобы уморить голодом.

– С этих станется, – буркнул Тарас. – Накормят овсянкой – и весь сказ, а русскому человеку овсянка та – что за еда? Тьфу, и думать не хочется. Сейчас не пост, чтобы жидкой кашицей питаться.

– А то ты посты соблюдаешь, – рассмеялся Армас. – Мы же все время в дороге или от ран оправляемся, ни один батюшка ничего нам не скажет за мясо в пост.

– Ну вот! – хлопнул себя по ляжке Тарас. – А тут голодом морят, хуже чем в монастыре, ей-богу. А ты еще говорил, командир, что здесь монастырей нету. Да эта Британия, провались она на дно морское, хуже всякого монастыря будет!

– Хватит шуметь, – оборвал нас Корень. – К нам идут.

Уже не один раз мы слышали звук шагов по коридору, но до этого запорожца он не настораживал. А я привык доверять его чутью. Все притихли, и меньше чем минуту спустя в нашу дверь вежливо постучали.

– Входите, – сказал я, однако визитер предпочел только отворить незапертую – ключей нам не выдали – дверь и остаться на пороге.

Им оказался высокий старик в синей ливрее с вышитым напротив сердца крестом Святого Георгия. Он вежливо склонил голову и обратился к нам на безукоризненном английском:

– Магистр Мэлори приглашает его сиятельство графа Остермана-Толстого на совещание.

– Прежде чем уйти, – заявил я, – должен знать, накормят ли моих людей.

– Я пришлю слугу, чтобы он проводил ваших людей в трапезную, – тем же ровным тоном произнес визитер, – там для всех приготовлен стол. Вам же подадут легкие закуски на самом совещании, а после него вы вольны будете присоединиться к своим бойцам.

– Благодарю, – кажется, при общении с дворецким – а кто это еще мог быть? – я невольно перенял его церемонный тон. – Идемте.

Машинально оправив костюм, я последовал за ним. Кабинет для совещания располагался на первом этаже, в глубине особняка. В большом помещении главенствовал стол. Невероятных размеров сооружение, занимающее большую часть свободного пространства. На столешнице его помещался подробный план Лондиниума с тянущимися вверх башнями Вестминстера, Тауэра и Биг-Бена, а еще искусно выложенными кирпичными трубами многочисленных заводов. Под ними раскинулись дворцы королевской фамилии, дворянские особняки, похожие на сундуки купеческие дома и целое море домов попроще. Я сразу обратил внимание, что один район города отделен от остальных – его опоясывала красная лента, уложенная вдоль улиц. Я не был большим знатоком Лондиниума, а потому мог понять лишь, что отделенный район никак нельзя отнести к богатым да и вообще хоть сколь-нибудь благополучным.

Вокруг стола собралась весьма пестрая компания. Мы разглядывали друг друга с неподдельным интересом. В каждом из пяти собравшихся тут, не считая знакомых уже мне рыцарей Ордена, я легко опознал профессионального игрока, а точнее капитана команды, что неудивительно. Я был самой непримечательной личностью, разве только офицер в красном мундире с незнакомыми мне нашивками рода войск мог бы состязаться со мной в этом качестве. А вот остальные трое выглядели крайне экзотично.

Конечно, тут присутствовал горбоносый карфагенянин, одетый, как и я, в дорожный костюм, но длинная, тщательно завитая борода и смуглое лицо, не растерявшее природного загара даже в здешнем климате, привлекало взгляд. Рядом с ним стоял другой уроженец Пиренейского полуострова, вот только был он не карфагенянином, а баском. На лице его было настолько злобное выражение, что казалось, он готов вцепиться в глотку всякому, кто не так глянет на него. Даже в помещении баск вопреки правилам хорошего тона не расстался с кепкой, лихо заломленной за ухо на манер берета. Хотя что мог баск знать о хороших манерах – карфагеняне держали их, как и иберов, на положении полурабов, если не совсем рабов, и баски служили им лишь для одной цели – убивать.

Рядом с этой парочкой стоял уроженец Дальнего Востока – китаец или японец, я не слишком часто встречал выходцев оттуда и потому не мог определить точно. Одевался он вполне европейски, но желтоватый оттенок кожи и разрез глаз не скрыть под пиджаком и брюками. Да и костюм был ему не слишком по нраву, он привык к совсем другим, не так сковывающим движения. Это читалось едва ли не в каждом его непроизвольном движении.

Последним был уроженец Нового царства – египтянин с бритой головой и заплетенной в косу бородкой. Он старался держаться равно далеко от всех нас, будто боялся подцепить заразу. Его кожа имела бронзовый оттенок, за который женщины так любят солдат колониальных войск. На бритой голове – ни единого волоска, так чисто не брили даже в лучших цирюльнях Лондиниума. Элегантный песочного цвета костюм египтянин носил с легкостью настоящего денди, значит, он был выходцем из высших каст и, скорее всего, получил образование за границей. Весьма необычно для командира игроков – в Новом царстве эта профессия не числилась среди особо почетных.

Вместе с уже знакомыми мне рыцарями Ордена стояла молодая женщина, красивое лицо которой отнюдь не портили строгость и слегка поджатые губы, как будто она отовсюду ждала подвоха. Одета женщина была в более свободный вариант орденского мундира и носила корсаж поверх нижней рубашки, подчеркивающий ее привлекательные формы. Вот только заглядываться на них не стоило. Ледяные взгляды, которыми она одаривала всех, чьи глаза задерживались дольше дозволенного приличиями, говорили лучше всяких слов.

– Итак, господа, мы наконец в сборе, – начал речь сэр Томас Мэлори. – Я сразу хочу принести вам извинения за тот несколько неудобный способ, которым пришлось воспользоваться, чтобы пригласить вас в нашу обитель. Однако иного выхода у нас просто не было. Надеюсь, вы поймете это, когда я поведаю все. Но пока давайте представимся друг другу, ведь далеко не все тут знакомы. Начну с себя и моих братьев по Ордену.

Короткий кивок в сторону сэра Галахада: