Страх и ненависть в Лас-Вегасе

Хантер С. Томпсон

Страх и ненависть в Лас-Вегасе

Посвящается Бобу Гейгеру

по причинам, не нуждающимся в объяснении,

и Бобу Дилану за песню «Mister Tambourine Man».

Тот, кто превращает себя в зверя,

избавляется от муки быть человеком.

Доктор Джонсон

Hunter S. Thompson

FEAR AND LOATHING IN LAS VEGAS

© The Estate of Hunter S. Thompson, 1971

© Школа перевода В. Баканова, 2024

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

Часть первая

1

Когда наркотики начали действовать, мы были где-то в районе Барстоу, на самом краю пустыни. Я помню, как сказал: «У меня немного кружится голова, лучше ты сядь за руль…» Внезапно со всех сторон раздался страшный рев, и небо потемнело от существ, смахивающих на гигантских летучих мышей. Они с верещанием пикировали на автомобиль с открытым верхом, несущийся в Лас-Вегас на скорости сто шестьдесят километров в час. Чей-то голос заорал: «Господи! Что это за чертовы твари?» Потом опять все стихло. Мой адвокат, сняв рубашку, поливал грудь пивом, чтобы ускорить загар.

– Какого хрена ты разорался, – пробормотал он, глядя на солнце прищуренными глазами сквозь изогнутые линзы испанских солнечных очков.

– Не обращай внимания, – ответил я. – Твоя очередь вести машину.

Я нажал на тормоз и направил Большую Красную Акулу к обочине. «Насчет летучих мышей лучше пока промолчать, – подумал я. – Бедняга сам их скоро увидит».

Почти полдень, а нам ехать еще больше ста пятидесяти километров. Изматывающих километров. Я знал, что очень скоро нас обоих начнет плющить. Но обратной дороги нет, как нет и времени на отдых. Придется перетерпеть в пути. Регистрация журналистов на знаменитых гонках «Минт-400» уже началась. Чтобы получить звуконепроницаемый люкс, надо успеть к четырем часам пополудни. О номере и заодно о громадном красном кабриолете «шевроле», который мы взяли в прокате на бульваре Сансет, позаботился модный спортивный журнал из Нью-Йорка. Как-никак я профессиональный журналист и кровь из носу обязан выдать статью о гонках.

В редакции отдела спорта мне выдали триста долларов командировочных, и бо́льшая часть суммы была уже истрачена на чрезвычайно опасные наркотики. Внутренность багажника смахивала на передвижную полицейскую наркологическую лабораторию. С собой у нас было два мешка травы; семьдесят пять гранул мескалина; пять листов мощнейшей «промокашки»; солонка, до половины наполненная кокаином; целое созвездие разноцветных таблеток – взбодриться, успокоиться, поорать, поржать; а также литр текилы, литр рома, ящик «Будвайзера», пол-литра чистого эфира и две дюжины ампул амилнитрита. Все это мы закупили накануне вечером, как ужаленные гоняя по округу Лос-Анджелес от Топанги до Уоттса. Хватали все, что шло в руки. Многовато для одной поездки, но, когда начинаешь всерьез запасаться наркотой, бывает трудно остановиться.

Беспокойство вызывал только эфир. На свете нет существа более беспомощного, безответственного и порочного, чем человек, погрузившийся в бездну эфирного выхлеста. И я знал, что мы скоро нанюхаемся этой дряни. Возможно, уже на ближайшей заправке. Мы почти всё перепробовали, и теперь настал черед нюхнуть эфиру. Потом – сто пятьдесят километров пути в состоянии жуткой, слюнявой, тупой прострации. Единственный способ не вырубиться под эфиром – принять кучу амилнитрита, но не всю сразу, а постепенно, ровно столько, чтобы, проезжая через Барстоу, удержать машину на дороге на скорости сто сорок километров в час.

– Чувак, вот это я понимаю путешествие под дурью! – воскликнул адвокат. Он наклонился, чтобы увеличить громкость радио, мурлыча в такт и мямля припев: «Обкурился сгоряча, ну и дела…» Обкурился? Вот дурила! Ты еще чертовых летучих мышей не видел!.. Радио я почти не слышал. Перегнувшись через сиденье, возился с магнитофоном, орущим на всю громкость «Сочувствие к дьяволу» «Роллинг Стоунз». У нас была только эта запись, и мы крутили ее снова и снова как безумный контрапункт орущему радио. И еще чтобы поддерживать дорожный драйв. Движение с постоянной скоростью экономит бензин. На тот момент эта мысль почему-то казалась важной. В такой поездке надо следить за расходом горючки и не делать резких ускорений, от которых кровь приливает к затылку.

Адвокат увидел голосующего раньше меня.

– Давай подвезем пацана, – предложил он и затормозил прежде, чем я успел что-то сказать.

Бедный увалень из Оклахомы подбежал к машине с улыбкой до ушей, выпалив:

– Ни хрена себе, ни разу в жизни не ездил в кабриолете!

– Неужели? – процедил я. – Ну что, готов?

Малец закивал, и мы рванули с места.

– Мы хорошие, – сказал адвокат. – Мы не такие, как все.

О Боже, что он несет?

– Кончай базар, – сказал я. – А то пиявок напущу.

Адвокат ухмыльнулся, словно понял намек. К счастью, шум в машине – от ветра, радио и магнитофона – стоял такой, что пацан на заднем сиденье вряд ли мог расслышать хоть слово. Или мог?

Долго ли мы так продержимся? Сколько пройдет времени до того, как один из нас начнет бредить и грузить мальца всякой лабудой? Что он о нас подумает? Именно в такой безлюдной пустыне жила семейка Мэнсона. Не свяжет ли паренек этот факт с нами, когда адвокат начнет вопить о пикирующих на машину громадных летучих мышах и морских скатах? Если свяжет – что ж, придется отрезать ему голову и где-нибудь закопать тело. После такого его нельзя отпускать. Он немедленно настучит в логово полицаев-наци какого-нибудь местного захолустья, и те зачморят нас, как последних собак.

Господи! Я сказал это вслух или только подумал? Реально сказал? И он услышал? Я искоса глянул на адвоката, но тот как будто ничего не заподозрил, следил за дорогой, вел нашу Большую Красную Акулу на скорости сто семьдесят в час или около того. С заднего сиденья не доносилось ни звука. «Может, лучше поболтать с парнем? – подумал я. – Если все объяснить, глядишь, успокоится».

Ну, конечно. Я откинулся на спину и одарил юнца широкой улыбкой. Мне понравилась форма его черепа.

– Кстати, – произнес я, – есть одна вещь, которую тебе надо знать.

Мальчишка смотрел на меня, не мигая. Зубами заскрипел. Или показалось?

– Ты меня слышишь? – рявкнул я.

Он кивнул в ответ.

– Вот и хорошо. Я хотел сказать, что мы едем в Лас-Вегас за Американской мечтой. Вот для чего мы взяли напрокат эту машину. Другая для этого не годится. Сечешь?

Парень опять кивнул, но в глазах у него промелькнула тревога.

– Я хочу, чтобы ты видел полную картину. Нам поручена жуткая миссия, пахнущая большим риском для здоровья. Черт, совсем забыл про пиво. Хочешь пива?

Пацан отрицательно замотал головой.

– А как насчет эфира?

– Чего?

– Не бери в голову. Давай сразу к сути. Видишь ли, ровно сутки назад мы еще сидели в баре «Поло» отеля «Беверли-Хиллз», во дворике, конечно. Короче, сидим мы там под пальмой, и к нам подваливает карлик в ливрее с розовым телефоном и говорит: «По-видимому, это тот самый звонок, сэр, которого вы ждали все это время».

Я засмеялся и вскрыл банку пива, залив пеной сиденье.

– И знаешь что? Он попал в точку! Я ждал звонка, хотя не знал, от кого он поступит. Врубаешься?

На лице пацана застыла маска нескрываемого ужаса и замешательства. Меня понесло дальше:

– Имей в виду: человек за рулем – мой адвокат. Это не псих какой-нибудь, которого я подобрал на бульваре. Бля, ты только посмотри на него! Он совсем не похож на нас с тобой, верно? А все потому, что он иностранец. Кажется, из Самоа. Но это неважно, правильно? Ты случаем не расист?

– Нет, что вы! – вырвалось у него.

– Я так и подумал. Потому что, несмотря на его национальность, он для меня представляет невероятную ценность.

Я бросил взгляд на адвоката. Его мысли витали где-то далеко от нас.

Тогда я двинул кулаком по спинке водительского сиденья.

– Это важно, черт возьми! Я не вру!

Машина опасно вильнула в сторону, но быстро выровнялась.

– Не трогай, блядь, мою шею! – рявкнул адвокат.

Мальчишка застыл на заднем сиденье, словно прикидывал, не выпрыгнуть ли на полном ходу.

Между нами пробегали неприятные флюиды – но почему? Я был озадачен и расстроен. Неужели в этой машине ни с кем нельзя пообщаться? Неужели мы скатились до уровня тупых животных?

Между тем я ничего не выдумал. В этом я был уверен. И считал очень важным делом до конца разъяснить смысл нашего путешествия. Мы действительно просидели в баре «Поло» много часов, попивая «Сингапурский слинг» с мескалем и лакируя смесь пивом. Поэтому, когда поступил звонок, я был к нему готов.

Помню, карлик подошел к нашему столику с опаской, и, когда он передал мне розовый телефон, я ничего не говорил – только слушал. Потом повесил трубку и повернулся к адвокату.

– Из редакции звонили, – сообщил я. – Хотят, чтобы я немедленно отправился в Лас-Вегас и связался с фотографом-португальцем по имени Ласерда. Он расскажет все подробности. Мне надо лишь заселиться в номер, он сам меня найдет.

Адвокат немного помолчал, потом оживился:

– Какого черта! Кажется, я понял расклад. Задание не обещает ничего хорошего. – Он заправил майку цвета хаки в вискозные клеши и заказал новый коктейль. – Без советов опытного юриста ты наломаешь дров. Вот мой первый совет: возьми напрокат скоростную тачку с откидным верхом и свали на хер из Лос-Анджелеса хотя бы на пару суток. – Адвокат грустно покачал головой. – Капец уик-энду – мне, естественно, придется ехать с тобой. И еще – надо вооружиться.

– Почему бы и нет? – сказал я. – Если за такое дело вообще браться, то надо делать его на совесть. Нам понадобится приличное оборудование и побольше налика – хотя бы на наркоту и сверхчувствительный магнитофон, чтобы все постоянно записывать.

– На какую тему репортаж?

– О «Минт-400» – самой коронной внедорожной гонке для мотоциклов и песчаных багги в истории профессионального спорта. Фантастическое зрелище, устроенное в честь жирного жлоба по имени Дел Уэбб, владельца роскошного отеля «Минт» в самом центре Лас-Вегаса. По крайней мере, так говорится в пресс-релизе. Мой человек в Нью-Йорке только что зачитал его по телефону.

– Как твой адвокат я советую купить мотоцикл. Иначе как ты сможешь правильно писать о таких вещах?

– Ну уж нет. Где мы тут возьмем «Винсент Блэк Шэдоу»?

– Это еще что?

– Улетный байк. У новой модели объем движка две тысячи кубов, мощность двести лошадиных сил, четыре тысячи оборотов в минуту, рама из магниевого сплава с двумя седлами из пеностирола и собственная масса ровно девяносто килограммов.

– Подходящий аппарат для такого замеса.

– Идеальный, – заверил я. – Эта холера не любит повороты, но на прямой трассе гонит так, что чертям тошно. F-111 сделает на взлете.

– На взлете? А мы сами не улетим?

– Ни фига. Я позвоню в Нью-Йорк, пусть готовят бабло.

2

Отъем 300 долларов у свинорылой бабы в Беверли-Хиллз

В нью-йоркском офисе о «Винсенте Блэк Шэдоу» ничего не слышали и направили меня в бюро Лос-Анджелеса, которое, кстати, находится в Беверли-Хиллз, всего в нескольких кварталах от бара «Поло», но, когда я туда явился, чувиха из бухгалтерии отказалась выдать наличкой больше трехсот баксов. Типа, она понятия не имеет, кто я такой. К этому моменту я уже обливался потом. Для Калифорнии у меня слишком густая кровь. Мне всегда крайне трудно объясняться в здешнем климате. Как объяснишься, когда с тебя градом льет пот, глаза покраснели, а руки дрожат мелкой дрожью?

Поэтому я взял три сотни и вышел. Адвокат ждал меня в баре за углом.

– Для начального капитала маловато, – сказал он. – Нужен безлимитный кредит.

Я обещал, что мы его получим.

– Вы там на Самоа все такие, – сказал я. – Никакой веры в фундаментальную порядочность культуры белого человека. Господи, всего час назад мы сидели в вонючем шалмане на полной мели и без мазы на выходные, как вдруг звонит неизвестно кто из Нью-Йорка, велит мне ехать в Лас-Вегас и к черту расходы, после чего отправляет меня в какую-то контору в Беверли-Хиллз, где еще одна не пойми кто отстегивает мне триста баксов за просто так. Это и есть, дорогой мой, Американская мечта в действии! Было бы глупо не оседлать эту торпеду и не прокатиться на ней до самого конца.

– И то правда, – согласился адвокат. – Так и сделаем.

– Путем. Но сначала надо раздобыть тачку. Потом – кокаин, магнитофон для правильной музыки и гавайские рубахи.

К такой поездке можно подготовиться только одним способом: нарядиться, как павлины, закинуться так, чтоб срывало крышу, и сделать бросок через пустыню, чтобы потом накропать репортаж. Никогда нельзя забывать о главном деле. Вот только о чем писать? Никто не удосужился объяснить. Значит, историю придется высосать из пальца. Свобода предпринимательства. Американская мечта. Горацио Элджер[1] спятил, перебрав наркоты в Лас-Вегасе. Гонзо-журналистика в чистом виде.

Есть еще и социально-духовный фактор. Время от времени, когда жизнь тяжела и тебя со всех сторон обложили хорьки, единственное лекарство – заправиться вредной химией и гнать, как бешеный, из Голливуда в Лас-Вегас. Найти, так сказать, покой в лоне солнечной пустыни. Откинуть верх, втопить педаль газа до упора, намазать лицо белым маслом для загара, врубить музыку на полную громкость, ну и, конечно, прихватить хотя бы пол-литра эфира.

Достать наркоту не составило проблем; найти в Голливуде в 6:30 вечера в пятницу тачку и диктофон оказалось куда труднее. Одна машина у меня уже имелась, но для путешествия через пустыню она была слишком мала и медлительна. Мы пошли в полинезийский бар, где мой адвокат сделал семнадцать звонков, пока не нашел кабриолет подходящей мощности и расцветки.

– Придержи его, – сказал он в трубку. – Мы приедем и все оформим через полчаса. – А через минуту заорал: – Что? Разумеется, у покупателя есть кредитная карта крупного банка. Ты хоть соображаешь, блядь, с кем говоришь?

– Не позволяй этой свинье катить на тебя бочку, – сказал я, когда адвокат в сердцах швырнул трубку на рычаг. – Теперь надо съездить в магазин классной звуковой аппаратуры. Дрянцо нас не устроит. Нам нужен бельгийский «Гелиоватт» с управляемым голосом направленным микрофоном, чтобы ловил даже базар во встречных машинах.

Мы сделали еще несколько звонков и обнаружили нужную аппаратуру в магазине, расположенном примерно в восьми километрах. Он уже закрылся, но продавец обещал подождать, если мы спешим. Нас задержал «стингрей», насмерть сбивший пешехода на бульваре Сансет. Когда мы приехали на место, магазин был закрыт на замок. Внутри были люди, но они не открывали двойную стеклянную дверь, пока мы заявили о своих твердых намерениях, пару раз по ней врезав.

Наконец, к двери подошли два продавца с монтировками, и мы смогли через узкую щель договориться о покупке. Они приоткрыли дверь ровно настолько, чтобы просунуть товар, после чего тут же ее захлопнули и заперли на ключ.

– Берите свое барахло и проваливайте к черту, – крикнул один из продавцов напоследок.

Адвокат погрозил им кулаком.

– Мы еще вернемся, – пообещал он. – Однажды кину в вашу халабуду блядскую бомбу! Ваши фамилии есть на квитанции о продаже. Найду, где вы живете, и сожгу ваши дома на хер!

– Пусть теперь думает, – пробурчал адвокат, когда мы отъехали. – Это типаж психа-параноика. Таких издалека видно.

В прокате машин возникли новые проблемы. Подписав все документы, я сел в машину и, сдавая задом, чуть не потерял управление и не врезался в бензоколонку. Служащий проката был в шоке.

– Эй… а-а… вы, ребята, поосторожней с машиной, хорошо?

– Не вопрос.

– Господи! – возопил клерк. – Вы только что сдали назад через полуметровую опорную плиту и даже не притормозили! Задом! На скорости семьдесят километров! И чуть не снесли бензоколонку!

– Все нормалек, – ответил я. – У меня метод такой проверять коробку передач. Задним ходом. Проверка на стресс-фактор.

Тем временем мой адвокат живо перекладывал ром и лед из «пинто» на заднее сиденье кабриолета. Служащий наблюдал за ним с отвисшей челюстью.

– Ребята, вы что, будете пить?

– Я не пью, – сказал я.

– Залей чертов бак, – рявкнул адвокат. – Мы, блядь, торопимся. Едем в Лас-Вегас на гонки в пустыне.

– Что-о?

– Не беспокойся, – пожал я плечами. – Мы ответственные люди.

Проследив, чтобы служащий закрыл крышку бензобака, я включил низкую передачу, и мы воткнулись в дорожный трафик.

– Еще один нервный, – прокомментировал адвокат. – Похоже, накрутил себя спидом.

– Точно. Надо было дать ему пару красненьких.

– Такому борову красненькие не помогут. Да пошел он к черту. У нас еще куча дел перед дорогой.

– Я хочу раздобыть рясы. Они могут пригодиться в Лас-Вегасе.

Однако все магазины карнавальных костюмов были закрыты, а грабить церковь не хотелось.

– Зачем париться? – сказал адвокат. – И не забывай: многие копы – злобные католики. Ты только представь, что эти мерзавцы с нами сделают, если поймают обдолбанными, пьяными и в краденых рясах? Да они нас кастрируют на хер!

– Ты прав. И ради Бога, не кури эту трубку на перекрестках перед светофорами. Не забывай, что мы как на ладони.

Он кивнул.

– Нужно найти большой кальян. Чтобы поставить его на сиденье, подальше от чужих глаз. Если кто-то заметит, подумает, что мы вдыхаем кислород.

Остаток ночи мы провели в поисках нужного материала и за его укладкой в машину. Потом поели мескалина и искупались в океане. Перед рассветом позавтракали в кофейне в Малибу, осторожно пересекли город и устремились по окутанной смогом пасаденской автостраде на восток.

3

Загадочные медикаменты в пустыне Кризис доверия

У меня застряли в мозгах слова пацана-попутчика о том, что он никогда не ездил в кабриолете. Несчастное чмо живет в мире, где мимо него то и дело проносятся кабриолеты, а он ни разу в них даже не сидел. Я почувствовал себя королем Египта. Меня подмывало приказать адвокату остановиться в ближайшем аэропорту и составить простой контракт на принципах общего права, по которому машина перешла бы в собственность этого убогого сукина сына. Типа «распишись здесь и здесь, и тачка твоя». Отдать ему ключи, кредиткой оплатить реактивный самолет до какого-нибудь места вроде Майами, взять напрокат еще один здоровенный красный, как пожарная машина, кабриолет, пригодный для поездки на бешеной скорости под дурью по мосту до последней точки Ки-Уэст, и там обменять его на катер. Вперед без остановки!

Маниакальное видение быстро рассеялось. Нет смысла подводить безобидного пацана под монастырь, к тому же у меня были свои виды на эту машину. Я собирался шикануть на этой таратайке в Лас-Вегасе. Может, даже устроить серьезный рывок на главном бульваре – остановиться на большом светофоре у «Фламинго» и крикнуть другим водителям: «Ну что? Ссыкуны! Петушня! Когда чертов светофор моргнет зеленым, я выжму газ до упора, и вас, беспонтовых уродов, просто сдует с дороги!» Ага. Брошу вызов чмырям прямо на их территории. С визгом шин рвану по тротуару, чтоб аж заносило, с бутылкой рома в лапе, давя на клаксон, чтобы заглушить музыку. С остекленевшими глазами, безумно выпученными за крохотными мафиозными темными очками в золотой оправе, орущий что-то нечленораздельное, в опасной стадии опьянения, воняющий эфиром и предсмертным психозом. С ревом накручивая обороты до жуткого, пронзительного воя в ожидании перемены знака светофора.

Как часто выпадает в жизни такой шанс пронять сволочей до печенки? Слоны в старости, хромая, спускаются с гор умирать в долину, американцы в старости выезжают в поисках смерти на хайвей в здоровенных машинах.

Однако наш вояж другого рода, это – классическая констатация всего правильного, истинного и достойного в национальном характере, грубая, плотская дань фантастическим возможностям, предоставленным обитателям этой страны, но только тем, кто наделен силой духа. А уж силой духа мы были затарены под завязку.

Мой адвокат, невзирая на расовую неполноценность, в эту концепцию врубался, а вот достучаться до попутчика оказалось нелегко. Пацан сказал, что понимает, но по его глазам я видел, что он ни черта не понял. Он мне лгал.

Машина внезапно съехала с дороги и, пробуксовывая, остановилась на обочине, посыпанной гравием. Меня швырнуло на приборную доску. Адвокат обмяк за рулем.

– В чем дело? – рявкнул я.

– Сердце… – простонал он. – Где лекарство?

– А-а, лекарство… Здесь.

Я сунул руку в чемоданчик за амилнитритом. Наш попутчик, похоже, оцепенел от ужаса.

– Не бойся, – сказал я. – У него слабое сердце. Грудная жаба. Но у нас есть с собой лекарство. Ага, вот.

Я достал из жестяной коробочки четыре ампулы амилнитрита и две подал адвокату. Он немедленно вскрыл одну и поднес ее к носу. Я сделал то же самое.

Адвокат втянул пары ноздрями и откинулся на сиденье, глядя прямо на солнце.

– Вруби погромче чертову музыку! – рявкнул он. – У меня в груди не сердце – аллигатор! Звук! Четкость! Басы! Давай басы! – махал он голыми руками небу. – Мы что, старухи какие-нибудь?

Я врубил радио и магнитофон на полную железку.

– Презренный гаденыш-крючкотвор! – сказал я. – Следи за базаром! Ты говоришь с доктором журналистики.

Адвокат истерически захохотал.

– Какого хрена мы забыли в этой пустыне? Пусть кто-нибудь вызовет полицию. Нам нужна помощь!

– Не обращай внимания на эту свинью, – сказал я попутчику. – Он плохо переносит лекарство. Вообще-то мы оба доктора журналистики и едем в Лас-Вегас освещать главное событие в жизни нашего поколения.

Тут смех разобрал и меня.

Адвокат обернулся, чтобы поближе взглянуть на пацана.

– На самом деле, – сказал он, – мы едем в Лас-Вегас, чтобы завалить героинового барона по кличке Дикий Генри. Он нас кинул. Ты ведь понимаешь, что это значит, не так ли?

Я хотел заткнуть ему рот, но мы оба не могли произнести ни слова от смеха. Какого хера мы делаем в пустыне, если у нас у обоих такое слабое сердце?

– Дикий Генри обналичил чек моего друга, – прорычал адвокат мальчишке на заднем сиденье. – Мы вырвем из него легкие!

– И сожрем! – само собой вырвалось у меня. – Эта сволочь легко не отделается! До чего докатилась страна, в которой таким говнюкам позволено опускать докторов журналистики?

Вопрос остался без ответа. Адвокат сломал головку второй ампулы. Попутчик с заднего сиденья перебрался на крышку багажника и съехал по ней вниз.

– Спасибо, что подвезли! – крикнул он. – Большое спасибо. Вы мне нравитесь, ребята. Обо мне не беспокойтесь.

Пацан побежал по асфальту обратно в сторону Бейкера. Через пустыню без единого деревца.

– Подожди! – крикнул я ему вслед. – Вернись, выпей пива!

Но он, как видно, меня больше не слышал. Музыка играла очень громко, а мальчишка бежал со всех ног.

– Ну и хрен с ним, – заключил адвокат. – Мы нарвались на реального фрика. Этот малец заставил меня нервничать. Ты видел, какими глазами он на нас смотрел?.. Господи! Какое хорошее лекарство!

Я открыл дверцу и подошел к месту водителя.

– Подвинься. Я поведу. Надо выехать за пределы Калифорнии, пока этот пацан не наткнулся на копов.

– Черт, да у нас несколько часов в запасе. Ему сто километров пиликать в любую сторону.

– Нам тоже.

– Давай вернемся в бар «Поло». Там нас ни за что не станут искать.

Я пропустил предложение мимо ушей.

– Открой текилу, – сказал я, когда мы вновь с ветерком двинулись в путь.

На шоссе я вдавил педаль газа до упора. Через пару секунд адвокат наклонился ко мне с картой.

– Впереди населенный пункт под названием Мескаль-Спрингс. Как адвокат я советую сделать остановку и искупаться.

Я покачал головой.

– Нам обязательно надо успеть в «Минт-Отель» до начала регистрации представителей прессы. Иначе придется самим платить за номер.

Адвокат кивнул.

– Только давай ты не будешь гнать пургу насчет Американской мечты. Главное – Великая Самоанская мечта. – Он порылся в чемоданчике со снадобьями. – Пора зажевать промокашку. Дешевый мескалин давно перестал действовать. Боюсь, я больше не выдержу запах этого чертова эфира.

– А мне нравится. Нужно намочить в эфире полотенце и положить на пол рядом с педалью газа, чтобы пары шли вверх всю дорогу до Лас-Вегаса.

Адвокат перевернул кассету другой стороной.

Радио завывало политическую песню Джона Леннона «Власть народу – прямо сейчас!». Чувак опоздал на десять лет.

– Бедному дурачку надо было сидеть и не рыпаться, – заметил адвокат. – Такие козлы только мешаются под ногами, когда корчат из себя серьезных.

– Если говорить о серьезных вещах, пожалуй, самое время перейти на эфир и кокаин.