Эпидемия D

Музыка продолжала играть, я листал журналы и наткнулся на короткий комикс «Шпион против шпиона». Начал его «читать», хотя там не было ни единого слова. Я всегда надеялся, что Белый Шпион возьмет верх, и в этом комиксе так и вышло – он одурачил Черного Шпиона, прикинувшись мертвым. И Черный Шпион, отправившись в бар праздновать победу, выпил отравленное вино – бокал наполнил Белый Шпион, надевший маску.

– Согбенный Бен! – вдруг выкрикнул Хомяк. Он швырнул в воздух карточку из колоды «Деток», на которой был изображен какой-то горбатый урод. – Вылитый ты, Бен, – добавил он и заржал на свой манер, закрякал и задребезжал, будто мотор, который не хочет заводиться.

– У него рыжие волосы, – заметил я.

– Зато рожа точь-в-точь. Милашка-уродец.

Я собрался читать журнал дальше, но случайно глянул в окно, выходившее на Главную. И на втором этаже, в окне прямо напротив окна Джастина увидел мисс Форрестер – в одном белье!

Тряхнув головой, я глянул еще раз – не подводит ли меня зрение? Нет, это была мисс, собственной персоной. В черных трусиках и лифчике: похоже, она танцевала… и тут же исчезла из поля зрения.

– Парни! – крикнул я. – Сюда!

Они тут же подскочили ко мне.

– Зверь? – заволновался Хомяк. – Там, внизу?

– Мисс Форрестер! – объявил я, не отрывая глаз от окна. – Голая!

– Ну-ка, сдвинься! – прогудел Хомяк и сунулся носом к стеклу, едва меня не опрокинув. – Не вижу, – воскликнул он в полном отчаянии. – Где она? В каком окне?

– Не пихайся! – крикнул я, отодвигая его плечом и занимая прежнюю позицию. – Второй этаж. Погоди, может, вернется… Вот она!

Мисс Форрестер снова появилась в окне. Она совершенно точно танцевала, руки взлетали в воздух, голова на шее покачивалась.

Мисс оставалась раздетой.

Трусики были совсем узенькие и прикрывали зад весьма условно – это было видно, когда она крутилась. Мне вспомнились трусики на женщине из фильма «Крокодил Дэнди», когда над водой поднялся готовый ее сожрать крокодил. А лифчик подпирал сиськи, прижимал одну к другой, так что они почти вываливались наружу.

– Ну, мать твою перемать… – просвистел Хомяк в полном восторге, будто оказался на вершине оргазма.

– Дай глянуть! – пропищал Джастин и сунул голову между Хомяком и мной. Я знал, что Хомяк не шевельнется, поэтому чуть сдвинулся в сторону. Увидев танцующую в белье мисс, Джастин лихорадочно захихикал.

– Посмотри на эти сиськи! – произнес Хомяк, все еще фальцетом. – Так и скачут…

Я и без его приглашения не мог оторвать глаз от грудей мисс Форрестер. При этом мне было неловко: она ведь не знает, что я на нее смотрю. Было в этом что-то подлое – ведь я сам всегда отчитывал Хомяка, когда он хвастался, мол, видел, как соседка надевает пижаму, – но ничего с собой поделать я не мог. Я просто влюбился.

– Почему она танцует? – спросил Джастин.

– Какая разница? – пролаял Хомяк. – Почти что голая. И это – наша училка! Братцы, у меня встал.

Этот комментарий разрушил очарование, и я отскочил от Хомяка. Джастин тоже.

Внизу хлопнула дверь, и Джастина позвала мама. Он отозвался и схватил Хомяка за ворот рубашки.

– Отойди от окна! Мама идет!

Хомяк откатился от окна. Я увидел, что у него и правда стоит, шорты впереди так и вздулись.

Джастин выпучил глаза.

– Убери сейчас же!

Вспыхнув, Хомяк распустил рубаху, чтобы прикрыть низ живота.

– Я же не могу его взять и выключить!

В дверь Джастина постучали, в комнату сунула голову мама. Она что-то выпалила по-корейски.

Не теряя самообладания, Джастин объяснил:

– Она спрашивает, вы на обед останетесь?

Хомяк кивнул, а я замотал головой. В прошлом году я впервые попал в дом Джастина, и когда меня спросили, останусь ли я обедать, я сразу согласился, решив, что будут чизбургеры, картошка фри, луковые кольца и шоколадные коктейли. Но трапеза оказалась чисто корейской. Все уселись на пол на подушечки и ели с низкого столика. Знакомой едой оказалась лишь большая чашка белого риса, я только его и ел, хотя особой любовью к рису никогда не пылал. А из питья предлагался только холодный чай. Можно сказать, хуже обеда мне есть не доводилось. В придачу после еды дедушка Джастина так рыгнул, что я чуть не свалился на пол. Это он хотел показать, что еда ему понравилась.

– Я… не могу, – сказал я Джастину. – Мама уже готовит обед.

– Откуда знаешь? – усомнился Хомяк. – Ты разве звонил домой?

– Она утром сказала. Макароны с сыром, чтобы к пяти я был дома.

– Так ты тоже не останешься, Хомяк? – с надеждой в голосе спросил Джастин.

– Нет, без Бена не останусь…

Когда мама Джастина ушла, мы снова сгрудились у окна, но мисс Форрестер уже скрылась. Мы несколько минут подождали, но она не появилась, и я сказал:

– Наверное, танец закончился.

– Не беги впереди паровоза, – сказал Хомяк. – Давай еще чуток подождем…

Глава 9. Телефонный звонок

Мы с Хомяком вышли из дома Джастина через пятнадцать минут. Мисс Форрестер к окну так и не вернулась, а Джастину пришлось спуститься в ресторан, помочь родителям с ужином. Хомяк был готов сидеть у окна хоть всю ночь, но Джастин был непреклонен и дал понять: Хомяку пора проваливать. Будь Хомяк виновен в одном из семи смертных грехов, обжорство наверняка заняло бы первое место, но второе, с небольшим отставанием, досталось бы похоти, как вы уже догадались.

Участок Главной возле «Обедов у Теда» – где теперь в этот час забиты все рестораны – был пуст, если не считать двух женщин в кроссовках и лайкровых леггинсах, упражнявшихся в спортивной ходьбе, и мужчины, выгуливавшего шнауцера в собачьей одежке. В отличие от счастливой псины, на мне была только рубашка с длинным рукавом, и я сразу почувствовал холод. Еще не было пяти, до заката не меньше двух часов, но воздух остыл, лишний раз напоминая, что уже октябрь и Хеллоуин не за горами.

Хомяк спросил:

– Не хочешь к ней постучать?

– К кому? – спросил я, прикидываясь дурачком. Мне хотелось домой.

– Да ладно, чувак! Вдруг она так и не оделась. Откроет дверь – а сама в белье.

– Знаешь, кто ты? Извращенец!

– Неужели не хочешь увидеть ее сиськи вблизи, крупным планом?

– Совсем сбрендил.

– Знаю, что хочешь. Давай, чувак, пойдем постучим. Я постучу.

Это было довольно смело с его стороны – обычно дела, которые могут кончиться неприятностью, он перекладывал на меня.

– Не пойдет, – отказался я.

– Пойдет, – возразил он.

– Что ты ей скажешь, Хомяк? Что мы не следили за ней до самого дома, а подглядывали за ней из окна напротив? Вот она обрадуется, чурбан ты безмозглый.

– Можно придумать что-то поумнее…

– Стучать к ней я не буду. – Он хотел что-то возразить, и я тут же добавил: – И ты не будешь. И никто не будет. Ясно?

Мы пошли по домам, размышляя по дороге, почему мисс Форрестер вообще пришло в голову танцевать в нижнем белье.

Хомяк высказал подозрение, что она репетирует для работы в стрип-баре за городом, где, по рассказам его брата, полуголые женщины танцуют на столах. Учителя, мол, зарабатывают не так много, возможно хотят подработать, тем более стажеры. Но я на это не повелся. Просто не мог представить, что мисс Форрестер танцует в одном из таких заведений. Даже не знаю, откуда взялась такая уверенность, ведь я ничего о ней не знал. Она вполне могла подрабатывать стриптизершей. Если на то пошло, даже проституткой. Просто я решил, что это не так. Отчасти потому, что она все-таки учительница, пусть будущая, а это кое-что значит. Но была и другая причина: она не из таких. Да, я ее совсем не знал, но сделать этот вывод все-таки мог – не из таких. К тому же некоторые из отцов школьников вполне могли захаживать в местные стрип-клубы. И что, если кто-то из них ее узнает? Будущую учительницу своего ребенка? В таком городишке, как Чатем, эта новость тут же попадет на первую страницу местной газеты, и мисс вылетит из города быстрее, чем героиня «Алой буквы».

Я все это сказал Хомяку, но он только обозлился. Наверное, ему хотелось, чтобы она была стриптизершей, по крайней мере в его фантазиях, и предложил мне придумать что-нибудь получше. Тогда я сказал ему: мисс Форрестер, скорее всего, танцует, потому что иногда люди танцуют, когда думают, что никто на них не смотрит. Он только хмыкнул и стал развивать другие сценарии со стриптизершами.

Вскоре мы свернули направо, в Библиотечный переулок, названный так в честь публичной библиотеки Элдриджа, стоявшей на углу. Возле дома Хомяка я с ним попрощался.

– До созвона? – спросил он.

– Ясное дело, – ответил я.

Я пошел дальше по улице, толкая велосипед и стараясь не наступать на трещины в тротуаре – этому ритуалу я следовал всегда, когда был один. Потом свернул налево на Сивью-Террас, где на полпути вниз по однополосной дороге стоял наш дом. Это был небольшой дом в стиле Кейп-Код, до боли заурядный, с прихожей и гостиной на первом этаже на манер английских зала и салона. Наверху – три спальни с наклонными потолками, похожие на мансарду. Самая большая принадлежала родителям, а самая маленькая – Бриттани, моей младшей сестре. Но даже после ее смерти мама не выбросила ее вещи и не позволила ни мне, ни братьям занять ее комнату. Так что мы втроем – Ральф на три года младше меня, а Стив на три года младше Ральфа – продолжали делить одну спальню, где было очень тесно: две двухъярусные кровати и один большой комод с девятью ящиками.

Наверное, отцу надоело слушать мои жалобы на такой расклад, потому что тем летом он нанял строителей, которые отремонтировали гараж, поставили настоящие стены, сделали потолок, настелили ковровое покрытие. Теперь у меня появилась своя спальня, и это было круто. Мало того что она была вдвое больше моей старой комнаты – она была полностью в моем распоряжении. Самое приятное – я мог выходить из дома, когда захочу. И у меня был свой ключ от жилья, так что ни Ральф, ни Стив не могли залезть в гараж и пошарить в моих вещах в мое отсутствие.

Я поднялся по подъездной дорожке, прислонил велосипед к дереву и открыл дверь гаража своим ключом. Бросил рюкзак на пол, плюхнулся на кровать и включил телевизор, что стоял на столе у кровати. Телевизор я нашел на лужайке перед домом в конце нашей улицы. Это был день вывоза мусора, и к экрану был приклеен листок бумаги с надписью «Бесплатно!». Я не ожидал, что эта рухлядь будет работать, когда принес ее домой, но она работала, и, в зависимости от погоды и положения антенны, ловила каналы ABC, NBC и CBS.

На одном из этих каналов шел сериал «Шоу Косби». Смотреть мне быстро надоело, и я выключил телевизор. Плюхнулся на спину, сложил руки за головой и уставился на плакат «Кошмар на улице Вязов», который приклеил к потолку. И задумался о сцене с девочкой в ванной, когда когтистая рука Фредди Крюгера выныривает из мыльной пены у нее между ног и утягивает ее в какую-то подводную пещеру или что-то в этом роде. Это было до жути страшно, но и до жути клево, потому что, когда девушка пыталась вырваться на поверхность, мелькали ее сиськи.

А потом я перестал думать о ней, мысли переключились на мисс Форрестер, как она танцует в нижнем белье. Закрыв глаза, я задремал, и мне стало сниться, что мы с Хомяком все-таки постучали в ее дверь. Мисс открыла, на ней была улыбка – и больше почти ничего. Пригласила нас наверх. И давай разгуливать вокруг и что-то там делать – без одежды, будто так и надо. Хомяк спрашивает ее: а вы ванну принимать не будете? А можно нам посмотреть? И та ему отвечает, да, буду, можете смотреть, но только если принесете разрешение от родителей.

Тут сон как-то смялся, потому что Хомяк вдруг оказался в ванной с мисс, а я остался торчать на диване, потому что знал: родители не разрешат мне смотреть, как кто-то принимает ванну, тем более наша учительница… но Хомяку тоже не разрешили бы… тогда откуда такая несправедливость? Почему ему позволили войти в ванную, а мне нет?..

Я открыл глаза. В окно гаража стучала мама. Увидела, как я приподнялся, и сказала:

– Ужинать, Бен.

Я виновато кивнул, как будто она могла подсмотреть мой сон.

Через заднюю дверь я прошел прямо на кухню. Ральф и Стив уже сидели за столом, Ральф со своим трансформером, который превратился в «ламборгини», а Стив – с тремя фигурками из мультика про «Хи-Мена» (включая человека-скунса, который пах мускусом). Мои братья были похожи на меня, но у Ральфа лицо длиннее и уже, а у Стива уши торчком. Еще у меня волосы каштановые, а у них – блондинистые и подстрижены под горшок (мама буквально надевала им на головы горшок и отрезала все, что имело наглость высунуться из-под ободка).

Я уселся напротив них. Справа от меня было место, которое обычно занимала Бриттани. Я почти видел, как она сидит в своем любимом девчачьем платье и расчесывает игрушечным гребешком желтую гриву «Моего маленького пони» или шушукается с розовым медвежонком с радугой на брюшке.

При виде ее пустого стула у меня всегда щемило в груди. Я надеялся, что она на небесах. Очень хотелось в это верить. Но так ли оно на самом деле? Я сомневался, что рай – где-то в облаках, но где еще он может быть? Может, Бриттани просто умерла и ее нигде нет? От этой мысли стало совсем муторно, уж больно она пугала. Выходит, когда-нибудь в будущем я тоже умру и меня нигде не будет? Понять этого я просто не мог и старался лишний раз об этом не думать.

– Что на ужин, мам? – спросил я.

– Макароны с сыром, – недовольно ответила она, и я вспомнил, что с утра она мне это уже сказала. Она стояла перед плитой в застиранных джинсах с высокой талией и синем свитере. Ее волосы, такие же каштановые, как и у меня (бог знает, как Ральф и Стив оказались блондинами – остатки шевелюры на голове нашего отца отдавали рыжиной), были подхвачены оранжевой заколкой в конский хвост.

– С сосисками? – спросил Ральф.

– Как раз их варю, милый.

Меня она «милым» больше не называла. Хотелось верить: причина в том, что я для таких сюсюканий вырос. Но в голове вертелась мысль: мама ко мне охладела, потому что Бриттани погибла из-за меня.

– Где папа? – спросил я.

– Здесь, Бен, – сказал он, входя в распахнутую кухонную дверь. На нем были брюки цвета хаки, а вместо пиджака и галстука, которые он всегда надевал на работу, – гавайская рубашка. Значит, он дома уже некоторое время. У него были пушистые усы, как у человека на коробке «Монополии», только рыжеватые, как и остатки волос на голове.

Он поцеловал маму в щеку, достал из холодильника пиво и сел в конце стола.

– Как дела в школе, парни? – спросил он всех нас одновременно.

Ральф и Стив ответили «Хорошо!», не поднимая глаз от своих игрушек.

– Бен?

– Хорошо, – ответил я, не говорить же ему, что я два раза был наказан.

– Выучил что-то новое?

– Немного математики и истории. А на физкультуре мой друг Гарри запулил мячом прямо в учительницу, она даже расплакалась…

Я осекся, поняв, что сболтнул лишнее.

– Она? – спросил отец. – А вашего учителя не было?

– Был, просто новая учительница будет за нашим классом наблюдать.

– Наблюдать за вашим классом?

– Она еще не учительница. Только собирается стать…

– Как ее зовут?

– Мисс Форрестер.

– Завтра вечером на родительском собрании будет?

Я пожал плечами. Надеюсь, что нет. А то еще расскажет отцу, что Джастин, Хомяк и я за ней следили. Что, если она видела, как мы смотрели на нее из окна Джастина? И расскажет отцу, что была в белье, а мы за ней подглядывали?

Мама поставила тарелки с макаронами и сыром перед папой и мной, потом вернулась к стойке, взять еще две для моих братьев. Напоследок принесла свою и блюдо с вареными сосисками. Папа велел Ральфу и Стиву убрать игрушки, и мы принялись за еду. Ножом я распилил сосиску на маленькие кусочки и вдавил их в макароны с сыром. Ральф и Стив залили кетчупом все, что было у них на тарелках. Отец ел шумно и запивал пивом. Мама ела неторопливо, потягивая красное вино из полного бокала.

Никто не разговаривал, и это молчание меня раздражало. Над столом будто висела тьма. Раньше, при Бриттани, такого не было никогда. Папа рассказывал анекдоты, мама смеялась, иногда они оставляли радио включенным, и за едой мы слушали «Под давлением» или «Тигровый глаз». Ральф и Стив собачились, но это было лучше, чем полная тишина, а Бриттани что-то бормотала своему «Заботливому мишке» – ей разрешали сажать его за стол, потому что ему тоже надо было поесть. А я просто сидел, слушал и ни о чем особенно не думал.

А сейчас я думал слишком много – и обо всем сразу. Как звякают о тарелки столовые приборы. Как мама никогда не ставит бокал с вином на стол, постоянно держа его в руке, а ест другой. Как отец не смотрит никому в глаза, даже когда спрашивает, как прошел день. И особенно я думал о тишине, которая таилась подо всем этим и вокруг всего этого. Эту тишину я ненавидел. Просто хотелось, чтобы все снова было так, как до смерти Бриттани.

– Бен, принеси еще пива из холодильника, ладно? – попросил меня папа.

– Конечно, пап, – сказал я, вставая и радуясь, что могу быть полезным. Я открыл холодильник и достал бутылку.

Зазвонил телефон.

– Взять трубку? – спросил я. Ни мне, ни братьям не разрешалось подходить к телефону за ужином, но иногда звонили папе.

– Спроси, кто это, – разрешил он.

Я поднял трубку.

– Дом Грейвсов.

– Твой папа дома? – спросил мужской голос.

– Папа, тебя.

– Кто это?

– А кто его спрашивает?

– Скажи, что это шериф Сэндберг.

– Папа? Это шериф…

Отец нахмурил брови. Но потом вытер салфеткой губы, подошел и забрал у меня трубку. Я вернулся к столу и продолжил есть. Но, как и мама, прислушивался к разговору. Мы знали: если звонит шериф, значит, в городе кто-то умер и он хочет, чтобы отец приехал со своим фургоном, забрал тело и отвез в похоронное бюро, оно же городской морг.

Отец закончил разговор словами «сейчас приеду» и повесил трубку. Маме он сказал:

– Надо ненадолго отлучиться. Ужин был на славу.

И вышел из кухни.

Я доел все, что было в тарелке, и мама спросила, хочу ли я еще.

– Нет, спасибо. Я сыт. После школы мы зашли в ресторан Джастина, нас угостили картошкой.

Я думал, мама начнет меня об этом расспрашивать, но она была чем-то озабочена. Я вышел из-за стола, положил свою тарелку в посудомоечную машину и выскользнул через заднюю дверь в холодный черный вечер – хорошо снова быть наедине с самим собой.

Через полчаса позвонил Хомяк.

– Кто-то умер, – сказал я ему.

Хомяк знал, что мой отец – директор похоронного бюро в городе, и сразу понял, что я не шучу.

– Кто? – возбужденно спросил он.

– Не знаю. Отцу позвонил шериф, и он сразу уехал среди ужина.

– Надеюсь, это Ронни.

Прошлой зимой по дороге из школы мы с Хомяком зашли в компьютерный магазин на Главной с остроумным названием «Ремонт компьютеров Ронни», где продавались подержанные детали и игры. Наши рюкзаки были набиты книгами, поэтому мы оставили их у входной двери, а сами пошли смотреть полки со всяким хламом. Ронни, волосатый парень, от которого дурно пахло, увидел наши рюкзаки и принял нас за магазинных воришек. Выругавшись, он высыпал содержимое наших рюкзаков на прилавок. Не обнаружив ничего кроме наших школьных учебников, он все равно выпер нас из магазина и сказал, чтобы ноги нашей там больше не было.

– Вряд ли, – усомнился я. – Ронни еще не старый.

– Может, этого говнюка сбила машина.

– Или один из его компьютеров шибанул его током.

– Или на него упал холодильник. Сдавил его так, что внутренности вылезли наружу, как если наступишь на жука. Блин, вот я бы наступил на него, как на жука.

– Алло? – вдруг раздался робкий голос девочки-подростка.

– Повесь трубку, Стеф! – скомандовал Хомяк младшей сестре.

– Мне надо позвонить Фрэн…

– Обойдешься, поганка. Я раньше тебя взял трубку.

– С кем ты разговариваешь?

– Не твое собачье дело. А ты сгинь, маленькая холера, ясно?

– Сейчас моя очередь! Ты и так весь вечер…

– Ма-а-а-ама! – взвыл Хомяк. – Стеф берет трубку, когда я разговариваю!

Раздался громкий звук, пластик ударился о пластик – кто-то повесил трубку.

– Хомяк? – спросил я, не зная, кто остался на линии.

– Вот зануда, – сказал он. – Спорить готов, она еще слушает. Черт с ней – сыграем в «Королевский поход»?

Мы оба уговорили родителей купить нам приключенческую игру «Королевский квест III». Обычно мы играли в нее сидя рядом, либо у него дома, либо у меня. Но в те доинтернетовские времена мы иногда одновременно запускали игру у себя на компьютерах и играли вместе, обмениваясь репликами по телефону.

Играть мне не хотелось. Хомяк печатал медленно, и мне всегда приходилось ждать, пока он наберет команды. К тому же хотелось побыть одному.

Я сказал:

– Лучше посмотрю телик. Поиграем завтра. Если хочешь, останешься на ночь.

– Как думаешь, сможешь утащить у отца из ящика диск «Ларри в выходном костюме»?

– Не уверен… В прошлый раз он узнал, что мы его брали.

– В этой игре есть сиськи, чувак! Спорить готов, теперь мы на все вопросы насчет возраста ответим правильно – и увидим все самое интересное, что в тот раз пропустили.

– Ага…

– Может, к завтрашнему дню уже узнаем, кто отбросил коньки?

– Да, может…

– А ты отца не спросишь сегодня вечером?

– Он не особо любит чесать языком о своей работе.

– Но спросить-то можно?

– Не знаю. Наверное, можно.

Ни о чем спрашивать отца я не собирался.

– Если нет, спрошу Тома завтра в школе.

Отец Тома был шерифом.

– Хорошая идея. Он точно знает.

– Ладно. А ты сегодня полный отстой, чувак. Я сливаюсь.

– Пока, балбес.

– До встречи, мудозвон.

Я повесил трубку, включил телевизор и посмотрел немного «48 часов». Но мысли мои бродили где-то далеко. Денек у меня выдался еще тот, и хотелось только одного: закрыть глаза и уснуть.

Что я и сделал.

Глава 10. Настоящее

Проснулся я как обычно – в пять утра. Однако вместо того, чтобы устроиться в гостиной с чашечкой кофе и газетами, которые притащил в дом, я принял душ, побрился и приготовил непривычно большой завтрак: яичница с беконом, картофельные оладьи и кекс. Надев мокасины, удобные джинсы и коричневый шерстяной свитер, я вышел из дома к шести тридцати. Сел в свой черный внедорожник, залил полный бак и выехал на трассу I-93. Поездка на юг через Бостон была не сахар, но вскоре я выехал на шоссе Пилигримов, поток машин поредел, и я смог насладиться дорогой. Свобода! Утреннее небо было пасмурным и мрачным, но это лишь подчеркивало октябрьские цвета меняющих окраску деревьев, выстроившихся по краям шоссе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.