Маска Верного Предателя: Дворец Павлина

– Вот. – со звонким звуком, тарелку с индюшкой поставили на стол.

– Что-то новенькое? – удивленно спросил у неё Реншу, а та посмеялась.

– А ты чего ожидал? Одной курицей тебя кормить буду? Или ты решил соответствовать своей кличке и иметь только одно наполнение? ~ – явно имея в виду «шкаф» Гроу плюхнулась рядом с Реншу, после наблюдая, как Лю Сянь плюхнулся уже рядом с ней, явно стараясь копировать её действия. – Так, а ты не будь повторюшкой, это плохо на тебе сказывается.

Уже наступил вечер. Такой же теплый, как и утро с обедом, он ничем не отличался от первой половины дня, и тот же зритель находил это несколько монотонным. Ему даже рассказывать о второй части дня было нечего, ведь если в первую он ещё думал и ждал, пока маленький мессия проснется, во второй он просто ходил вместе с Гроу, периодически оглядывался, иногда шутил с детьми и всё. Даже с взрослыми он особо взглядами не встречался, ведь Гроу никогда не брала его с собой в силу того, что родители не захотят знакомиться ни с кем другим и будут лишь озадачены появлением нового лица в их поле обозрения. Они попытаются узнать о нем хоть что-то и понимая это, зритель и сам не слишком желал подходить к ним. Он не собирался оставаться там настолько надолго, что бы хоть кто-то узнал о его статусе, а даже если кто-то уже знал о нём – это делало лишь хуже и создавало нежелательное внимание для самой Гроу, которую явно и так не слишком жаловали с количеством внимания, которое ей приходилось переживать каждый день. Последняя была в каком-то смысле благодарна за это, ведь тот же Адам всегда старался ходить с ней рядом, если ему предоставлялась такая возможность, однако он плохо понимал, что в некоторых моментах он будет ей совершенно лишним. Так, например с появлениями Реншу, Адам всегда начинал лезть чуть активнее, что раздражало официантку, но вместе с тем, этот самый Адам был настолько незначителен в её картине мира, что она часто забывала о нем, как только тот исчезал на пару недель. Причина тому была проще той самой индюшки, ведь мужчина не слишком жаловал Гроу и особо не был заинтересован ни в чём, кроме секса, а так как точно такими же были и почти все клиенты из таверны – дама просто приравнивала их. И стоит признать, Феофан выигрывал на фоне такого сравнения, но, к огромному сожалению, это не показывало его хорошую сторону. Будучи отличным чтецом проповедей, он никогда не разговаривал с людьми, в силу того, как сами эти проповеди происходили, что привело к очень закрытому и немногословному речевому запасу. Сравнивать его с Реншу в этом вопросе было даже глупо, но это приходилось делать, ведь сам Адам часто сравнивал его с собой, говоря, что он должен иметь больший вес чем Реншу, ведь он присутствует в жизни женщины куда чаще и должен иметь куда более важную роль в её идеологическом ключе. Однако, как не странно было это, о Реншу официантка знала куда больше. Будь причина в том, что он был банально более открыт рядом с ней, или может в том, что не пытался сводить все разговоры к сексу, явно несколько стесняясь этой темы а всё равно, результат получался смешной и как бы печально это не было, двухнедельная встреча со зрителем действительно решала очень многие вопросы и проблемы дамы, в то время как все встречи с Феофаном так ни разу и не дали ей ответа на вопрос: почему она должна выбрать именно священника, забросив при этом всю свою идеологию о том, что она может справиться и сама.

°°°

– Доброго утра! – стоящая около стойки дама дрогнула, после смотря сначала на Наррона, который лишь неловко отставил в сторону налитый для неё бокал пива, а после поворачивая лицо к лестнице, с которой Реншу спускался вниз, держа за руку довольного и уже одетого Лю Сяня.

– Вы меня прямо как призраки догоняете! – возмущённо вскрикнула Гроу, взмахнув руками в небо, пока стоящий рядом Наррон не похлопал её по руке.

– Расслабься, что плохого в том, что богатый мужчина решил за тобой поухаживать? – лицо женщины выразило всё ещё до того, как она повернула его к дяде, но проповедник быстро понял, что она совершенно не думала об этом и её даже оскорбило такое мнение то ли о ней, то ли о Реншу как таком. – Ой, ну не смотри ты на меня так. Я же ничего такого не говорил! – Наррон непонимающе глянул на женщину. – Ведь нет ничего такого в том, что бы принимать ухаживания, верно?

– Знаешь, когда ты-! – та хотела начать ругаться с ним, но после посмотрела на Лю Сяня и кивнула в сторону, опуская поднятый палец. – Мы потом с тобой об этом поговорим. Завтра как раз Праур, у нас точно будет время поговорить. – судя по лицу Наррона, он не слишком хотел вступать в эти разговоры. – Тебя это тоже касается. – в Реншу тоже ткнули, на что тот удивлённо поднял руки.

– А я тут причём? – но ответа он так и не получил. Стоящий рядом Лю Сянь тоже выглядел искренне озадаченно, наблюдая, как явно разозлённая чем-то женщина вышла из комнаты, громко хлопая дверями.

– А что у тёти Гроу случилось? – поинтересовались у «папы», смотря снизу вверх на его искренне озадаченную фигуру.

– Не знаю, но знаю, у кого спросить. – сказали ребёнку, глядя на Наррона, который недовольно скривился, показывая свои острые золотые зубы. – Ой, я и забыл! Ты можешь поискать свою игрушку? Ну ту, которую ты хотел Гроу показать? Я думаю, она будет очень рада её увидеть!

– Правда? – мальчик загорелся восторгом. – Могу! Я поищу! Я поищу сейчас! – чуть ли не запрыгав на месте, тот развернулся и побежал наверх, в комнату, пока проповедующий молча подошёл к Наррону и сел на удобно стоящий рядом стул.

– Ну и? Что это было? – Люк пока решил ему не отвечать и сам спросил.

– Ты же не собирался брать эту хрень с собой, да? – явно обращаясь к игрушке, тот быстро догадался, что проповедующий хотел поговорить с ним о Гроу и не желал, что бы Лю Сянь знал об этом. С одной стороны хорошо, меньше лишних ушей, с другой ужасно, ведь пока мальчик был рядом, Реншу вёл себя намного мягче, пытаясь как бы показывать пример.

– Это не так важно для моего вопроса, правильно? Но можешь считать, что да, не планировал. Ну? – сразу к делу. Прямо как Люк любит, однако не в этой ситуации, ведь зритель был не самым приятным клиентом в этом вопросе.

– Ну-у. – явно желая затягивать, тавернщик попытался оттянуть канаты задерживанием и мычанием, однако сидящий рядом с ним мужчина вовсе не давал глазам убежать куда-нибудь, а пустая с утра таверна лишь ухудшала положение.

– Ну? Старина, ты же понимаешь, что меня мало волнует, что другие услышат? Они не знают о ком мы. – и то правда. – А оттягивать эти разговоры не приведёт ни к чему хорошему. Я не буду в лучшем настроении, если твоя племянница, или кем ты там её считаешь, будет срываться на меня без причины, а тебе, я думаю, не очень нужен неудовлетворённый своим пребыванием здесь я, верно?

– Так. – сплюнув разжёванный табак в кружку, Люк всё-таки начал. – Она тебе что-то рассказывала о том, как я отношусь к женщинам?

– Нет. Нисколько. – заверили его.

– И правильно, – заметил Наррон. – Моё отношение к ним очень специфическое и многие считают его неправильным, хотя я называю тех, кто так думает – идиотами. – глянув на Реншу, будто пытаясь выявить его мысли по этому поводу, он встретился лишь с холодной улыбкой, которая словно была натянута там всегда, когда он слушал подобные истории. – И в общем племяшку мою я тоже учил, что она не должна особо быть заинтересована в мужчинах. И я повторял это всегда. И она всё-таки это усвоила! Однако тут появляешься ты и мне считается нужным заметить ей, что ты относительно хороший кандидат на то, что бы занять место будущего «мужчины». Ведь как бы я ни воспитывал из неё женщину, в мире она так и останется никчёмной бабой и без мужика её никто и ни за что считать не будет. – Реншу не скривился внешне, однако внутренне даже выругался. Он всегда знал, что Наррон такой себе советчик, но такое отношение к близким даже Реншу казалось избыточным, что было тем ещё достижением, учитывая то, как отец Реншу вёл себя сам по себе.

– И что же заставило тебя считать, что я буду хорошим кандидатов на эту роль? – решив сконцентрироваться на главном вопросе, зритель продолжал безразлично смотреть на Наррона. Который нервничал. Этого не было видно, но Реншу это просто знал, на то он и зритель, всё-таки.

– Ну как, у тебя денег много, власть есть. Женщинам этого и надо. – Люк начал вытирать стакан тряпкой, кажется, пачкая его только больше таким образом.

– Но ведь количество денег не делает меня хорошим человеком? Мне казалось, если уж ты принимаешь кого-то в свои родственники, то ты должен хоть как-то беспокоиться о них, разве нет? – тавернщик недовольно закатил глаза и плюнул на пол.

– Только не надо читать мне здесь морали. Она женщина. Это все, что меня волнует. И, как и с её «папашей», я совершенно не понимаю, на кой чёрт он притащил её сюда. Легко можно было бы продать в храм и забыть. Так нет же. Оставили. – продать? Это было странное формулирование слов.

– Что ты имеешь в виду, под словом продать? – «продавать» в храм могли женщин, в качестве наложниц. Чаще всего за хорошую плату и заранее уведомляя их, куда они едут. В храм даже не свозили «не добровольно». Женщины всегда имели право отказаться. Но из лесу Гроу забрали в возрасте шести лет, насколько Реншу было известно и в таком возрасте её бы точно не «продали» никуда. И тем более не отдали бы куда-либо. Это зачли бы в рабство и храм, при всех его пороках, не занимался подобными вещами с малолетними. Более того, за это грозила смертная казнь и никто даже подумать не мог начинать спорить о таком.

– Да-к она ж ведьма! – харкнув в пол, разозлённый тавернщик, ударил по столу. – Ну что ты смотришь на меня, как череп с палубы? Ведьма. Тва-рю-ка. Самая настоящая. Я хотел её вам продать, на кровь. Так нет же, «оставь, оставь, ты же не людоед какой-то там». Придурок. Так и с женой его, тварью. – грубо шморгнув, тот лишь выдал грубое «женщины». И замолчал.

– Допустим. – только и пробурчал себе под нос сидящий. – А Гроу что-то с утра ела? – Люк кивнул отрицательно. – Допустим. – монотонно повторили ему, после встав. К кухонной двери подошли, начав разговаривать со стоящими там девушками, которые слышали весь этот разговор, но особо ничего не сказали. Пока мужчина обсуждал с ними небольшую просьбу, в таверну зашёл и первый пьяница, подходя к Наррону и прося у него бокал пива, который тот протянул ему из-за стойки. Он хотел отдать его Гроу, но так этого и не сделал. И теперь, то было чуть нагретым, однако всё равно было ещё вкусным.

Вот только раздражённый Люк оставался стоять там один и пока наблюдал за подходящими и ходящими мимо официантками. Всё это заставило его задуматься над сказанными словами и хоть он всё ещё был согласен с ними в общем числе, понимал, что ляпнул лишнего. Бэннет был тем, кто решил приютить малютку и Наррон ещё тогда высказал ему, что думает по этому поводу. Тогда они поссорились ещё на год, словно предыдущих семи лет молчания было недостаточно из-за того, как Люк отнёсся к жене мишки. Последняя умерла достаточно давно и Бэннет всё ещё по ней горевал, что Люк находил жалким и даже идиотическим, однако он поклялся ему, что никому и никогда не скажет, что Гроу – ведьма. Несмотря на то, что это слово использовалось скорее как ругательство, обозначая, что человек настолько ужасен, что буквально приравнен к тем, что ест мёртвую плоть, в ситуации официантки это было вовсе не просто слово, а фактическое описание её вида – Махханай. Конечно, гниль она на людях не ела, но общалась со своими сородичами, которые проживали в лесу, что находился с другой стороны города. Именно поэтому Гроу чаще всего носила мёртвые трупы сама, ведь только она могла подойти к мёртвому лесу достаточно близко, при этом не ощутив удушья или не испугавшись, что «демоны» заберут её. Ведь она сама была таким «демоном», хоть человеческой плотью как бы и не питалась (в нужных её виду количествах – точно нет). Гроу никогда не обижалась, когда её обзывали ведьмой, многие жители считали её просто слишком уставшей, что бы реагировать на такое, а остальные просто считали её странной, от чего разозлённый Наррон и выпалил такое оскорбление не подумав. Но это ведь не просто сказанное слово перед посетителем. Это Реншу. Их религия не так давно ещё занималась принудительным сбором крови из ведьм. Наррон не знал, почему они делали это принудительно последние сто лет, но знал, что делали. И Реншу знал. Он прекратил эту практику, как только смог это сделать, однако к тому моменту Махханаев в близкой доступности уже не осталось и теперь многие из тех, кто был знаком с ведьмами, боялись об этом сказать. Реншу понимал их и не злился. Ему было трудно поставить себя на место лесных обитателей, но он мог предположить какого это. Вы тысячами лет жили около храмов и даже не думали о проблемах, порой приходя и помогая варить вакцины от мора. А тут, в очередной момент прихода, вас просто заточают в храме силой, не давая уйти и убивая, пока в вас не останется крови, с момента чего вы просто станете бесполезными и вас выкинут на «помойку» так же, как выкидывали всех остальных, кто был подвержен смертной казни. Конечно, вы разнесёте эти новости как можно скорее. Конечно, вы спрячетесь. Реншу был очень зол на своего отца за то, что он начал такое гонение за ведьмами, однако часть ненависти к ним была привита и ему, отчего он испытывал некоторую ненависть к этим «тварям», однако никогда не задумывался почему. Просто старое и как бы приевшееся чувство, которое выветривалось, как только он задумывался над ним. Ведьмы ведь и правда не сделали ничего такого. И подумать только, виной всему была одна лишь женщина, а если точнее, алчное желание быть с ней, вызванное самолюбием отца. Сама женщина была ни в чём не виновата, и никто даже не знал, куда она делась. Она умерла уже при жизни Реншу, и он застал попытки отца искать ее, однако те были столь странными и импульсивными, что казались скорее безумием, чем хоть чем-то адекватным.

– Тебе лучше? – мило проговорили к недовольно сидящей на лавочке Гроу, после ставя около неё завёрнутый в платочек контейнер.

– Иди к чёрту. – возмутились ему. Явно всё ещё злиться и Реншу не мог винить её. Конечно, коль убеждали тебя в обратном, а теперь резко начали говорить о каком-то «Реншу», с которым ты видишься совсем не часто, в таком образе, да, проповедник бы тоже был разозлён.

– Всё ясно, но я отклоню твоё предложение. Однако еду всё равно принесу. Тебе стоит поесть, так как с таким недовольным состоянием особо смотреть за детьми не получится. Я приведу Лю Сяня после обеда, отдыхай. – на этом зритель просто развернулся и ушёл.

Гроу даже хотела возмутиться и желала поругаться с ним, но тот так быстро скрылся из виду, что она просто осталась наедине с едой и детьми, которые просто продолжали читать или общаться. Они видели, что их няня была недовольна и не особо спрашивали. У всех бывали трудные дни, и родители объясняли это им своим примером очень хорошо.

– Приятного аппетита, Гроу! – сказал ей один из детей, и женщина по привычке кивнула, но, когда девочка отвернулась, её няня лишь тихо пробурчала себе под нос.

– Дурацкий Реншу. – но, каким бы «дурацким» он не был, голодный желудок никто не отменял. Так что, ругаясь на саму себя и бурча под нос, свёрток всё-таки взяли. Внутри оказалось мясо и маленькая мисочка из хлеба, наполненная супом. Очень мило.

Так готовила только одна из поварят и притом любимая из тех, кто готовил для Гроу и остальных работающих в здании. Это было очень забавно, ведь что бы узнать, что готовить нужно именно это, нужно было поинтересоваться какая же еда ведьмочке нравится и кто её готовит. Сама мысль об этом показалась сидящей очень милой. Рядом ещё лежали палочки. Ну да, Реншу же именно ими и ел! Он не привык, что кто-то ест чем-то иным и явно попросил, что бы они положили туда палочки. Их, очевидно не было и судя по внешнему виду, это были те палочки, которыми ел сам Реншу. Поварята положили ей и вилку с ложкой, явно зная, что палочками есть Гроу не умеет. Но попытка позаботиться и положить «понятный» инструмент употребления пищи всё так умилял. Нужно будет сказать ему спасибо. Зря, наверное, она на него так ругалась.

– Что это у тебя? – поинтересовался у неё подошедший Адам. Он недавно отбил восемь часов утра и только вышел, быстро заметив цель своих вчерашних страданий на привычном ей месте.

– Еда. – продолжая трапезу ответили ему.

– А, вот как. – неловко промямлили той. – А это что за штуки. – садясь рядом, хотя об этом его никто не просил, тот тыкнул на палочки для еды.

– Это палочки. Ими едят еду в столице. – Адам поморщился.

– Опять этот Реншу? – дама закатила глаза.

– Да. Опять этот Реншу. – действительно. Кто же ещё! Эти мысли не так нервировали её, как раздражали. Да, опять Реншу. Но Реншу хотя бы позаботился прийти и принести ей завтрак, даже несмотря на то, что она поругалась с ним по глупости! Адам такого никогда не делал, хотя часто замечал ее в плохом настроении. Даже сейчас, вместо того, что бы поинтересоваться что случилось, тот просто спрашивал про Реншу. Официантка правда оценила бы беспокойство о ней самой со стороны не слишком желанного гостя, но даже так, он продолжал беспокоиться о вещах, которые вообще не были важны в этот момент. И как она вообще должна была с ним "спокойно" общаться с ним?

– Он тебе не надоел ещё? – дама буркнула.

– Тебе какая разница? Слушай. Не знаю заметила ли твоя недотраханная морда тот факт, что я искренне недовольна сейчас, но это так и может хотя бы сквернословие заставит тебя догадаться в чем же причина моего раздражения! – Феофан хотел уже ей возразить, однако та перебила его. – В чём твоя проблема с Реншу? Он тебе что, ночами снится?! – Адам недовольно взвизгнул и встал.

– Да будет тебе известно, что я – никто иной как блюститель закона божьего и ты только что осквернила, и меня, и мой нрав! – женщина возмущённо закатила глаза. – Бог тебя проклянёт! И вообще! – к даме подошли ближе, словно пытаясь напугать её, но это очевидно плохо работало. – К твоему сведению, я отвечаю за удержание религии в великого Аттеза на наших территориях. И тебе стоило бы уважать это, Гроулин.

Последняя не слишком церемонилась и приподняв свою трапезническую салфетку таки врезала священнику по яйцам своими деревянными сандалиями, молча наблюдая как он корчится от боли. Детвора посмотрела на происшествие с интересом, но поняв, что ничего особо нового не происходит, отвернулась опять. Всё это время, сидящая рядом Гроу просто ела, даже не слушая тихие стоны от тяжёлого удара по причинному месту. Деревянные сандалии были тяжёлыми, так что били очень и очень больно. Многие из детей ждали, пока наконец-то наступит обед, ведь после него они могли пойти играться и, к их счастью, тот должен был наступить относительно скоро. Читали дети в основном Библию или другие книжки, которые родители приносили им из библиотеки, после поручая Гроу занести их назад. Та так и делала, перестав вызывать какие-либо ассоциации у местного библиотекаря. Относительно молодой, тот плохо знал о происходящем в "бедном" районе, но Гроу казалась ему немного странной и очень занятой женщиной, и он не мог ничего другого о ней сказать. В прочем, и не хотел, и не собирался. Факт того, что он разговаривал с ней мог принести ему разные неприятности в виде слухов и упадка клиентурой базы, а молодому человеку это явно не было нужно. Так что они даже не разговаривали. Так, кивками перекидывались.

Принесенные к трапезе палочки было решено вернуть, отчего их завернули в платочек назад, запихивая тот за пояс и продолжая наблюдать за сидящими в тени деревьев детьми. Пах платочек этот не очень приятно, едой. Однако, это явно было лучше, чем носить их в ещё более грязном поясе. Так казалось ведьмочке, во всяком случае. Относительно сытая Гроу даже сама собрала малышню к обеду и повела в нужное место, уже там рассаживая по местам. Те не слишком удивились, ведь она иногда успевала схватить перекус, но случалось это с некоторой периодичностью, и компания плохо понимала, когда это происходило. Лю Сянь тоже сидел в таверне и был рад увидеть своих товарищей, а те были рады увидеть его. В прочем первым делом, малыш всё-таки поинтересовался:

– Тётя Гроу! А что с утра у вас случилось? Вы ходили такая злая! – стоящие на кухне девушки заинтересовано глянули на Реншу, выглядывая из дверного проёма. Они не знали, что он видел всю ситуацию, но это делало происходящее только лучше.

– Ой, да ничего конкретного. Мы иногда ругаемся с дядей. Бывает. – мессия нахмурился, после глядя на Наррона. Тот посмотрел на неё как-то виновато, но ничего не сказал и просто отвернулся, продолжая чистить стаканы.

– Точно? Я волновался! – но ребёнка лишь повели к привычному ему столу и посадили туда.

– Точно-точно. А теперь жди. – пока он ждал, успел прийти и Реншу, который сел рядом с мальчиком и тот начал убеждать его, что с "тетей Гроу все хорошо" и " папе Реншу не стоило волноваться", на что проповедующий лишь улыбнулся. Конечно, не стоило. Он и не волновался. Он так, побеспокоился. – Спасибо. – сказали ему, после ставя тарелку с едой. – Это твои, правильно? – ему протянули платочек со свёртком, на что зритель мило кивнул.

– Да мои, спасибо за возврат. Надеюсь, ты больше не такая голодная. – под тихий смешок, к нему рядом сели.

– Нет, не голодная. Спасибо тебе большое за беспокойство и прости пожалуйста, что я на тебя просто так разозлилась, Реншу. – успевший выслушать обе стороны, тот лишь кивнул, аккуратно погладив её по спине.

– Что ты! Я не обижаюсь! Я видел, что ты была очень злой и просто подумал, что еда поможет тебе расслабиться. Я вовсе не обижен. Но мне всё равно приятно, что ты извиняешься. – на его руку положили женскую, после сжав кисть немного.

– Всё равно спасибо. – Реншу неожиданно чмокнули в щеку. – Думаю это лучше выразит мою благодарность. Я не слишком привыкла, что бы обо мне беспокоились таким образом. – на этом руку с чужой конечности убрали, после садясь в готовность к приёму пищи. – Приятного аппетита вам обоим.

– И тебе тоже приятного аппетита, тётя Гроу. – улыбнулся Лю Сянь, который, правда, уже успел начать есть. Ведьмочку это позабавило, но она ничего не говорила и просто сама принялась за еду.

Сидящий за столом Реншу подумал только, "я знаю, что ты не привыкла", но больше, чего сказать и не подумал. Его смутил поцелуй в щёку и хоть его уже даже в губы поцеловали, этот поцелуй все равно был какой-то важный. Словно заслуженный, что ли. Отчего казался проповеднику приятным и даже в каком-то смысле, нежным.

Глава 4

Праур наступил громкими колоколами. Они разбудили Реншу в шесть утра, хотя обычно он просыпался в семь. К его счастью, эта часть его жизни почти не менялась, приезжай он в Линбург или нет. Конечно, после трёх дневной поездки ты всегда будешь уставшим и свалишься до обеда, но после этого, Реншу относительно регулярно вставал в семь, выходя из комнаты уже к семи двадцати и стараясь словить свою подругу на выходе из комнаты. Однако это получалось не всегда. Долгие ночные смены выматывали человечка, и она часто спала на двадцать минут больше, отчего опаздывала и ничего не ела. Даже так, просыпайся она вовремя, успевала только выпить чего-нибудь, чаще всего пива и уйти. Проповедующему не нравилось, что она пьет пиво. Но сегодня она его и не пила.

Как он понял – Праур это день молитвы. Колокола били обычно два раза, каждые два часа, а в этот раз пробили шесть. Первым делом проверил Лю Сяня. Спит как младенец. А остальные что? Выйдя из коридора и пройдя сквозь спящих людей, что Реншу знал, ведь слышал их сон в любом виде, даже будь они за закрытой дверью как сейчас, вышел он на своеобразный балкончик внутри здания, с которого и шла лестница вниз. Под этим баллончиком как раз располагалось место, где трио обычно ело вместе. Было место рассчитано на пятерых, но никто другой не желал садиться с ними, так что ели они почти исключительно втроём. С другой стороны этого балкона была стена с дверьми, тоже комнаты, однако они уже были заняты. Как Реншу понял – в них спал персонал. Самая близкая к стенке комната была изначально отведена под «принадлежности», будь они кухонные или для уборки, но мужчина знал, что комната там на самом деле была не одна и за несколькими швабрами, рулетами тканей, коробок с бокалами и прочим находилась ещё одна дверь, ключа от которой не было ни у Люка, ни у персонала. Это была комната Гроу. Мужчина туда ещё ни разу не заходил, но ему было интересно, что же находится в такой маленькой комнатушке. Правда внутри комнаты никого не было. В прочем может и была? Реншу не мог слышать, есть ли в помещении Гроу, но раньше как-то не обращал на это внимания, а сейчас задумался. Почему-то факт того, как Наррон виновато глядел на женщину, показался ему подозрительным. Тавернщик ни в коем случае не был человеком, что испытывает жалость к кому-то или тем более сочувствие к живым, даже мёртвым придумал кличку, но почему-то ощущал себя виноватым перед Гроу, обозвав её тем, чем обзывают всех без исключения, кого считают низким или недостойным. Это показалось ему странным. Но голоса прервали его мысли. Кажется, исходили внизу. Видимо персонал сейчас там сидел и увидеть сквозь потолок зритель этого, конечно, не мог, за то вперёд мог глянуть. Там, по привычке, сидел Наррон, видимо тоже разбуженный колоколами и смотрел на проповедника. Он словно ждал чего-то от него и Реншу не решил мучать старика ожиданием. В том состоянии, в котором тот находился, само его существование в этом месте – достижение, не иначе. К Люку спустились, параллельно пытаясь увидеть кто же сидит и тихонько разговаривает, но этого не было видно с лестницы и даже за барной стойкой рассмотреть сидящих внутри было очень трудно. Так, спустившийся проповедник лишь краем глаза разглядел сидящих там работников таверны, девушек в основном, мило общающихся с кем-то. Вероятно, Гроу.