Маска Верного Предателя: Дворец Павлина

– Да ну тебя! Даже романтики с тобой не построишь! – лисичка, всё ещё держа хитрое выражение, посмеялась.

– Стараюсь, а что ты мне сделаешь? И всё же, что тебя так удивляет? – старается это точно, это Реншу заметил. Отчего и сам вновь улыбнулся.

– Это я уже понял, заметил, так сказать. – под тяжёлый вздох, добавил. – А вообще немногое, просто обычно всё, наоборот, получается. Рынок в зажиточной части и деньги там же, а тут всё, наоборот. Ещё и детей богатые не учат. Почему?

– Всё просто. – сообщила ему женщина. – Богатые здесь оттого и богатые, что работают без продыху, они же и покупают, и еду, и инструменты, и ткани, более того многие товары находятся здесь, ведь причал и старые мастера тоже находятся тут, а переезжать им нет совершенно никакой надобности. Детей не учат, потому что им не образованные нужны, а лишние руки, что бы держать своё дело, а те из богатых, кто своё уже отработал, на старости лет переезжают в богатые районы и живут уже там. И дома там расстраивают и за садами ухаживают и детей растят. Этих же детей отправляют в школу. С их знаниями можно вот к вам в столицу, например приехать, там они неплохо устроятся, а на поле лишних мозгов не надо. И без них все, итак, работают.

– А зарплаты? Разве учителям не должны платить больше, чем сенопашным? – официантка кивнула.

– Отнюдь. Они настолько давно забрали себе всё место для посева и отловли рыбы, что даже если им попробуют урезать зарплаты, они просто перестанут снабжать регион едой. А ты думаю и сам прекрасно знаешь, что один такой бунт приведет к голоду, не иначе. – и правда. – Вот так они и держаться. Поверь мне, многие из них были бы рады переехать в богатые районы, но им это не слишком нужно. Они и свои дома могли бы облагораживать, но, если они с семи утра и до восьми вечера работают на сенопашня и рыболовле – как ты думаешь, хотят ли они делать это?

– Нет. Вовсе. – справедливо кивнул ей Реншу.

– Вот-вот. Это ответило на твои вопросы? – ей кивнули, мол, да. Больше спрашивать ему было нечего, отчего вокруг сидящих воцарилась тишина. Комфортная и по-своему милая, даже родная, однако тишина.

Её со временем прерывал колокол. Тот отбивал каждые два часа, с шести утра ровно. Пробил он дважды и опустившееся солнце лишь доказывало чёткость этого измерения времени. Девушка периодически с детьми общалась, те рассказывали ей всякие глупости. Реншу просто сидел рядом и внимал. Через время к нему даже Лю Сянь пришел, уставши залезая на колени и прося, что бы его обняли, но он всё ещё отказывался уходить и молча наблюдал, как его компания резвиться вокруг, а взрослые молча наблюдают за этим. За ними так же наблюдал и Адам. Именно он отбивал колоколом отчего был немного глух на уши, но регулярно проверял и чистил их, вылечивая от проблем и условностей, к которым приводила эта работа. Он в самом деле ревновал. Реншу даже ничего такого не делал, но почему-то Феофан ощущал от него конкуренцию и это происходило каждый раз, как тот приезжал в город. Феофан любил миссионера ещё меньше, ведь его религия была главной во всей стране и соответственно ему, как представителю куда меньшей религии, с Реншу было лучше вообще не общаться или избегать его вовсе. Не потому, что Реншу был злым или каким-то алчным по поводу своего религиозного влияния, вовсе нет. Адам вообще был удивлен, как этим церквям было разрешено существовать на этой территории и исповедовать иную веру, но даже так, этот Реншу всё равно выигрывал у него в чём-то. Просто на базовом уровне, вряд ли моральном, а всё-таки конкурентном и даже человеческом. Он был лучше, умнее, хитрее, старше и даже выше. Он был буквально лучше и это бесило Адама. Ещё и Гроу рядом с ним крутиться. И не важно, что это Реншу ходит с ней рядышком и чуть ли не за руку её держит, не важно. Важно то, что Гроу была рядом с ним и не отказывала ему так же, как отказывала Адаму. Он злился. Но знал, у него есть шанс. По крайней мере, если он в него верил.

Глава 3

– Гроу! Милая моя! – под звуки утренних птиц, священник вновь вышел из церкви, радостно расставляя руки в стороны, словно дама всегда желала обнять его, что было в корни не верным трактованием их отношений.

– Чего тебе надобно? – недовольно глянули на него. Очевидно, она была недовольна, он обычно начинал дергать её к обеду, а тут с самого утра пришел, что мало радовало плохо выспавшуюся женщину. Она в принципе не слишком желала видеть его рядом с собой, о чём священник был уведомлён не единожды, но не отступал, теперь пытаясь усилить своё давление ещё сильнее.

Что интересно, Реншу, как и Лю Сяня сейчас не было рядом, чего Адам и надеялся дождаться, с радостью обнаруживая, что его желание исполнилось буквально на следующий день. Словно подарок свыше, такая удача была обоснована ничем иным, как самим Реншу, который искренне старался дождаться свою подругу с работы. Хоть они и развели детей вместе и даже поели рядом, после она вернулась уже к работе и пока маленький мессия засыпал, женщина бегала кругами по залу, разнося напитки, еду, меню, забирая их, уходя на кухню, разговаривая с персоналом и в принципе повторяя всё то, что видел Реншу вчера, однако он даже и подумать не мог, что происходит это у неё каждый вечер и уже с раннего утра она вновь встаёт воспитательницей к детям. С таким графиком мало удивительно, что она была вечно недовольной и давно перестала говорить многие вещи честно, по крайней мере, пока её об этом не спросят. Конечно, если ты работаешь как вьючная лошадь, с редкими передышками на воду, сон и еду, ты вряд ли захочешь терпеть около себя лишние фразы или какие-то разговоры. Реншу её очень хорошо понимал, но в отличии от него, у неё даже такого отпуска не было. Наррон её, конечно же, не отпускал.

Вместе с тем, проповедующий относительно героически досидел до двенадцатого часу ночи, однако уже тогда начал валиться потихоньку спать и буквально засыпал на ходу. Отчего подошедшая к нему на секунду дамочка очень быстро убедила его уйти к себе в комнату и подождать её там. За не имением сил думать, Реншу так и сделал и придя в комнату – сел ждать там, однако достаточно быстро заснул, даже не поняв это, а проснувшись был искренне раздосадован. Однако, всё было не так и плохо, ведь ранние птички словно намекали на уместность его действий и спустившись вниз, миссионер обнаружил и саму Гроу, которая быстро убегала из помещения, даже особо не поздоровавшись с ним и лишь сказав «я опаздываю». Её дядя на это даже бровью не повёл, лишь тихо сказав «бывает». Судя по всему, происходило это с некоторой периодичностью и никого не удивляло. Проповедующий хотел за ней пойти, однако вспомнил про Лю Сяня и то ли совесть, то ли чувство долга не дали ему уйти и он остался ждать, пока мальчик проснётся, оденется, умоется, пока его покормят и расчешут. Лишь потом можно было идти, ведь вчера мессию даже никто не расчесал! К чести дамы, это сделала сама Гроу, не слишком аккуратно, но прилично. Как Реншу знал, она не умела особо плести причёски, но вот расчёсывать волосы умела. Из её мастерского арсенала можно было в принципе сделать ещё одну таверну, а вот ребёнка заплести она, наверное, всё равно бы не смогла, за особенной ненадобностью она этому не училась и до сих пор не видела в этом навыке такой уж надобности. Хотя мыться каждый день она тоже надобности не видела и Реншу это несколько раздражало. В прочем он был не лучше. Вымыться они смогут только в Ссамуль, или же в Шангорис, если повезёт, однако надеется на это было глупым решением. Реншу и не надеялся. Всё же времени на это у всех, кроме самих приезжих, было мало, отчего подумав над этим чуть больше, зритель решил всё же не надоедать Гроу глупыми и неуместными вопросами.

– Общения. – улыбнулся стоящий рядом Адам и подошёл ближе. – А то мы с тобой совсем не пообщались за последние несколько дней.

– Кто сказал тебе, что я слишком хотела менять получившуюся ситуацию? – глянули на того, после протягивая одну из обёрнутых книг ребёнку.

Сегодня они читали. Вчера они гуляли весь день, а сегодня был день учёбы. Неделя в принципе разделялась следующим образом: Пронор – день учёбы, как и сейчас, детвора сидела в саду или внутри церкви в эти дни, в зависимости от погоды, и читала, рисовала, училась считать и писать или же заучивала Библию. Врангил, второй день недели, – день веселья. Он как раз был вчера и в этот день Гроу не особо смотрела куда дети убегали, все в общем-то наслаждались своим временем как они хотели и воспитательницу это устраивало. Сегодня была Сренга, третий день шестидневной недели, являющаяся таким же днём обучения, как и позавчерашний день. А после шёл Чвер, в первой половине которого дети учатся, а во второй половине гуляют, словно готовясь ко всеобщему выходному – Прауру, который Лю Сянь и Реншу со всеми миссионерами называли Шангорис, вследствие иного культурного образования.

Это не мешало общению, ведь называние этого дня «Шангорис», как бы показывало то, к какой религии ты принадлежишь, что было по своему забавным отличием в и без того разных верованиях. Ежечасно выходной, Праур (или же Шангорис), вели Ссамулю, последнему дню недели, в который все вновь возвращались к обучению и работе.

– Моё сердце! – несколько обнадёженно сказал той Феофан, получив в ответ лишь смешок.

– Дорогой, мне кажется, мы уже обсуждали с тобой то, как я отношусь к предложению мне религиозных сердец. Особенно в твоём случае. – выдержав паузу отметила. – Я была бы может и не против, но ты сделал религию единственным своим качеством, и я даже не знаю, позитивное оно или нет. А мне такой мужчина не нужен. Более того, даже будь это единственное твое качество, не обманывай хотя бы меня, ты клеишься ко мне лишь потому, что девушки из более дорого района видеть тебя не хотят. – это была правда, что священник признавать не хотел.

– Неправда! Я люблю тебя! Неужели ты не понимаешь чистоту моих намерений?! – дети, сидящие рядом с Гроу, лишь непонимающе глянули на Адама. Дама уже хотела ему возразить, но один из мальчиков заметил.

– Разве тебе не нужно было отбивать восьмой час, Адам? – тот прямо-таки встрепенулся, после быстро убегая в церковь. Когда он пропустил отбивку в прошлый раз, ему очень сильно настучали по голове, хотя в прошлый раз ему хотя бы повезло, ведь старый священник ещё не ушёл со своей должности и защитил своего, тогда ещё, ученика. Сейчас же, Феофан был в этом деле один. Отчего за свои поступки приходилось отвечать самому. Благо старик был ещё жив и был не слишком против объяснить приемнику лишние особенности своей должности. Так иногда приходил. Но намного раньше. Чаще вставал с рыбаками, чем с первыми лучами солнца. – То, что он сказал, правда? – помогающий раздавать книжки мальчик улыбнулся их «няне», получив в ответ милый кивок.

– Да, солнышко. Это правда. Он раньше пытался заигрывать с другими девочками, но из зажиточной части города, а когда этого сделать не получилось, он переключился на меня. – мальчик отнёс книжку, как к ним в разговор встряла девочка.

– Ну и ладно! К моей маме он тоже пытался заигрывать, пока твой дядя не пригрозил ему ружьём! – женщина посмеялась, да, действительно, её дядя так часто делал. Или ножом грозил, это было не суть важно.

– В общем да. Другие отказали ему, и он решил на меня переключиться. Но это не суть важно. Единственное, не понимаю, почему он опять решил лезть ко мне начать. Вроде бы даже уже прекратил, а тут снова начал. – дети пожали плечами.

– Может дело в Реншу? – официантка, или, вернее, их нянечка, пригрозила им пальцем.

– Он господин Реншу. Это для меня он просто Реншу, но для вас он старший. – дети закатили глаза, но кивнули. С Гроу они не спорили никогда.

– Может дело в нём? – женщина задумалась, но быстро отмахнулась от этих мыслей.

– Да нет, не думаю. Мы с Реншу всего лишь друзья. Не думаю, что там может что-такое быть, что бы заставить Адама ревновать. А даже если так – меня это касаться не должно. И вас тем более. – ребятня посмеялась, после возвращаясь к чтению. Колокол пробил восемь, взъерошивая сидящих в листве птиц, а сидящая компания продолжала читать. Сренга всегда начиналась спокойнее Врангила, так что привыкшие к этому малыши даже начали потихоньку засыпать от слишком уж приятной температуры, тихого пения птиц и тишины, которая прерывалась лишь изредка появляющимися и исчезающими звуками животных вдалеке. Сидящая рядом с ними Гроу тоже потихоньку задремала. В такую погоду действительно было грех не выспаться.

– Гроу! – полусонное состояние было прервано очень быстро. – Гроу! Гроу-у! – её начали шатать, отчего женщина хоть и проснулась быстрее, но с трудом открыла глаза, видя перед собой лицо, за которым она не слишком соскучилась. – Гроу, ты меня слышишь?

– Адам. Если ты хочешь, что бы я врезала тебе по яйцам, то можешь продолжать меня выводить. Ты что, особенный и тебе повторять надо, что я не хочу говорить с тобой? Нам же не о чем разговаривать! – но парнишку это не остановило, и он подсел ближе, протягивая к официантке книгу.

– Бог с тобой, не обижайся на меня, смотри! – он указал ей в Библию. – Это же про нас!

– …сцена с распятием? – непонимающе глянули на парнишку, как тот испуганно дёрнулся и вновь притянул к себе книгу, начав панически листать страницы. Сидящая рядом с ним дама лишь глубоко и раздражённо вздохнула, оглядывая всех вокруг. Да, действительно, многие дети просто спали, в то время как другие тихонько читали и записывали что-то на немногочисленные листочки бумаги, что были рядом. Перьев для письма у них не было, поэтому писали карандашом. Многие помогали малышам учиться читать, в то время как их няня просто дремала. Неплохо, одна из самых непродуктивных для женщины смен, но не то, что бы она жаловалась. Вероятно, Льемское обострение лишь ухудшило желание многих учиться и работать, но дети всё равно старались, что было даже похвально.

– Вот! – сидящая даже дрогнула, испугавшись. Она и забыла, что Адам рядом с ней сидит. – Это про нас!

– Массовое истребление Амалекитов, серьёзно? – иногда Гроу расстраивал Адам. Обычно он её раздражал, но сейчас прямо-таки расстроил.

– Так. – возмущённо выдал Феофан, захлопывая книгу. – Обойдёмся без любовных историй. Неудачные у меня сегодня какие-то подборы получаются.

– Не знала, что истребления и распятия для тебя – романтика. – усмехнулись ему. – Но ладно. – Адам замолчал, словно задумавшись о чём-то и Гроу последовала его примеру. Вообще, парнишка разглядывал женщину. Она ему не слишком нравилась, ведь не отвечала его «идеалам» женской прилежности и скромности. Он был одним из тех, кто думал, что она действительно продаёт своё тело, хотя, пообщавшись с ней хоть пару часов и спросив об этом, она честно всё объясняла. Все в городе знали, что Наррон – такой себе человек, хотя даже этот титул будет для него особой честью. Оттого предположение о том, что Гроу может и вовсе ничем не торговать, но это будет пущено как слух для привлечения клиентов – никого даже не удивит. Более того, многим покажется даже странным, что Гроу действительно смогла избежать этой участи и всё из этого – слова, а не дело.

– Почему ты не можешь просто отдаться мне? – спросил у сидящей Адам. Пауза между их разговорами была настолько долгая, что певшие птицы даже приостановились от неожиданности, улавливая лишний звук.

– Потому что ты мне денег не заплатил. – цыкнув, к Адаму повернули уставшее на вид лицо. – Более того, странно спрашивать о таком у девушки, которой ты пытаешься в любви признаваться.

– Но ты же многим отдаешься. – обиженно сказал Адам. – Даже вот Реншу, а его ты видишь всего две недели в году!

– Что ж, за все эти десять лет двухнедельных встреч, Реншу ещё ни разу не предложил мне переспать с ним. А ты делаешь это каждый раз, как только у тебя появляется желание или возможность. Намёк понятен? – парнишка нахмурился.

– Так вы всё-таки переспали?! – женщина тоже нахмурилась, закатывая глаза настолько сильно, что их почти не было видно.

– Нет. Но даже если и да, какая тебе разница? Ты всё равно считаешь меня не лучше шлюхи и единственная причина того, что ты пытаешься со мной общаться, – секс. Признайся хоть в этом! – руки сложили на животе, но так же быстро раскинули в воздухе. – Или думаешь я не вижу, чего ты добиваешься?! – после этого голову от парнишки отвернули, складывая руки на груди.

– Хватит на меня кричать! – Феофан встал, уже желая возмутиться и раскидывать руки, но почти тут же ощутил очень тяжёлую руку на своём плече.

– И ты не начинай. – монотонный голос Реншу заставил священника очень испугаться. Его же не было здесь минуту назад! Откуда он появился?

– Но она- – ему не дали договорить, молча развернув к себе лицом.

– Не надо. Я слышал ваш разговор с момента твоего вопроса об „отдаче“ и я не буду делать вид, что не догадываюсь, что имеешь в виду ты далеко не церковную благодетель. – черноволосый юноша испуганно сглотнул. Проповедник мог быть удивительно устрашающим, когда был зол. Даже его голубые глаза сейчас были какими-то злыми, за неимением другого описания такой чистой эмоции. – Надеюсь этот разговор больше не будет, между нами, повторяться. Я не хочу слышать доказательства того, что оставлять вашу церковь здесь не было моей маленькой ошибкой. Пожалуйста, не заставляй меня показывать плохой пример маленькому мальчику. – этот самый мальчик был невдалеке. Священник видел, как он промелькнул в сторонке, подходя к не спящим детям, те читали, показывая ему место, где они это делали и предлагая присоединиться, чему мальчик был с какой-то стороны рад, но с другой, разочарован. От этого наблюдения Адама отвлёк Реншу, который, казалось, даже не моргал сейчас. – Мы договорились?

– Д-да, господин Реншу, я вас понял. – на этой фразе руку с плеча сняли, вместе с этим будто вновь возвращая в поведение и жесты эмоции, которых словно не было в прошлую минуту, заставляя Феофана думать, а не просто говорить.

– Замечательно! Надеюсь, больше мне не придётся ловить тебя на таком. Все-таки это насколько странно, что представители разных религий ловят себя на несоблюдении их устоев, правда? – что-то Феофану подсказывало, что ему сейчас стоило уходить. В самом деле это был сам Реншу, тихо шепчущий ему в голову фразу "уходи", но это не столь важно. Черноволосый богемник и сам не слишком хотел находиться в присутствии Реншу. А тут он ещё и в настроении был таком себе. Малая радость. – А ты что? – обратился Реншу к Гроу, уже подойдя к ней и садясь на лавочку. – Тоже спишь?

– Ага, отдыхаю. – раздражённо буркнули ему.

– Хм, ну отдыхай. Всё равно обед скоро начнется. У вас сегодня, смотрю, мало продуктивный день получается. – сидящая улыбнулась.

– Не без этого, да. Но, честно говоря, в такую погоду никому бы не захотелось учиться. – проповедующий посмеялся.

– Ну не знаю, мне кажется, вот та малышня отлично занята именно этим. – его толкнули в плечо. – Ну что ты? Разве я сказал что-то не так?

– Помолчи. И так голова раскалывается. – миссионер улыбнулся и молча поднял руки. Молчу, мол, расслабься. После и сама девушка ему улыбнулась. – Зачем ты пришёл?

– Ну, не мог же я не прийти. – зритель кивнул на ребёнка. – Лю Сянь первым делом к тебе порвался, как только я его накормил и причесал. – женщина удивлённо глянула на мальчика, прищурившись.

– Ты его сам причёсывал? – собеседник кивнул. – Ва-ау. – протянули ему возглас удивления. – Какой ты молодец! Я такого не умею. Тем более удивительно видеть это от мужчины. Я думала этим исключительно нянечки занимаются!

– Обижаешь. – честно признался ей Реншу. – Имею в виду, безусловно, большую часть работы делают няни, но мне ведь тоже нужно за мессией смотреть, вот я и обучался у них. Я много причёсок заплетать умею. Могу и тебе заплести, если хочешь!

– Откажусь уж, прости. – усмехнулись сидящему. – Адам мне всё настроение испортил.

– А этот Адам, что, совсем с девушками не общается? – заинтересованно спросили у Гроу, после смотря на церковь, словно пытаясь сложить в голове два плюс два.

– Да нет, общается, но те всегда отказывают ему и говорят «нет». – видя в действиях и взгляде справедливый вопрос «почему», официантка продолжила. – Он достаточно надоедливый и назойливый и знаешь, пока рядом с ним был старик Йорас, он ещё как-то подпадал под стандарты возможного кавалера, однако-

– А Йорас, это? – слыша это имя впервые за год, Реншу не помнил кто это был. У него было немного сложно с именами, ведь он постоянно видел и слышал такое огромное количество их, что забывал, кто есть кто.

– Старый священник, помнишь, я у него ещё жила? – помнил. Всего два года назад, пока Гроу ещё только подрабатывала в таверне, а не жила и работала на постоянной основе, как сейчас, она жила в этой самой церкви, около которой компания и сидела сейчас. Жизнь в этом помещении и была причиной того, что Гроу умела читать, считать и писать, не имея никакого образования в принципе и все это благодаря Йорасу, которому женщина была благодарна до глубины души и в самом деле – Реншу её более чем понимал. Он был тем представителем религии, которого действительно можно было показывать, как правильный пример и это радовало зрителя больше, чем должно было бы.

– Помню. – кивнул ей проповедник, после дополнив свое немногословное подтверждение. – Ну?

– Однако, это изменилось, как только Йорас ушёл. Оставшийся один, Адам в какой-то период начал считать, что он лучше других, ведь он «чист» и именно его старик взял в своё попечительство. Более того, Феофан – это не его настоящая фамилия. Он приёмный и его родители неизвестно где. Мертвы они или нет, я не знаю, никто не знает, в общем. С этой мысли о том, что он приёмный, он так же вычленил идею, что ему все и всё должны. А так как теперь он ещё и священник, значит при статусе, а значит такие как я ему просто так обязаны. Теперь понимаешь, в чём проблема? – Реншу не очень это понимал. Он понимал дело статуса, но идея о сироте несколько сломала его логику. История, что была ему рассказана была не совсем правдивой, но скажи лисица настоящий перечень причин – понятнее не стало бы.

– Не очень, я понял про власть, никому не нравится, когда им просто указывают, что делать, даже не спорю, особенно если это касается таких вопросов. Но причем здесь сирота? Имею в виду, ты тоже вроде бы как без родителей выросла, но тебе же никто и ничего не должен, как я понимаю, правильно? – сидящая закивала и тяжело вздохнула.

– Не без этого. Однако Адам считает, что его сиротство обвязывает нас жалеть его. Что значит, что мы должны давать ему все блага просто так. Он вырос в детском доме и у нас, слава богу, сирот не так и много. Что там, даже меня Бэннет буквально из лесу подобрал! – Реншу кивнул, он знал эту часть её жизненного пути и искренне сопереживал девушке. Ему всегда хотелось спросить, где же находится мама Гроу и помнит ли она её вообще, но спросить никогда не решался. Неудобно как-то было, да и зачем спрашивать такое, если, итак, понятно, что тема это малоприятная, раз сама дама никогда не упоминала ничего кроме того, что её нашли, а лесу, когда есть было шесть. – Вот, и это привело к тому, что он вырос в небольшой компании и всегда считал себя чуть более особенным, чем другие. Не сочти грубым, но иногда мне кажется, что ему не хватает того, что бы его подразнили или обидели.

– Нельзя так говорить. – её аккуратно хлопнули по ноге, на что няня толкнула Реншу в плечо.

– Я знаю. Но ты ведь понял о чём я? – миссионер лишь посмеялся.

– Понял, понял. Больше не задаю глупых вопросов тогда. – подумав, добавил. – Ты обращайся, если он вновь доставать тебя будет. Не знаю уж, чем я могу помочь, но постараюсь. В храме часто происходит так, что к наложницам пристают нежеланные мужчины, так что я уже приблизительно знаю, как нужно себя вести.

– Господин Реншу! – ребёнок прервал их диалог. – А когда вы отпустите нашу няню, что бы она повела нас покушать? – Реншу удивлённо глянул на Гроу.

– Да я её не держу вовсе, захочет, пойдет. – даже руки в воздух поднял, на что ребенок недовольно закатил глаза.

– Не ссорьтесь, ребята. – улыбнулась обоим официантка. – Буди своих товарищей и Лю Сяня забирайте. Все вместе пойдём кушать. Понятно?

– Есть, капитан! – широко улыбнулись той, побежав будить спящих или полу-сонных товарищей.

– А ты уже капитан? Быстро поднимаешься по карьерной лестнице, однако! – пошутил с ней Реншу, на что получил ещё один толчок в плечо и смог пронаблюдать, как дама поднялась на ноги и потянулась.

– Так ты, светило религийного знания. Не действуй мне на нервы. И без тебя жить тошно. – верующих лишь закатил глаза и тоже поднялся, молча наблюдая, как дети постепенно собрались около Гроу, сонные или только просыпающийся, многие из них вероятно все же были голодны.

Няня, хотя Реншу не мог называть её так в силу того, что привык представлять их несколько иначе, тем временем пересчитала макушки и убедившись, что все на месте – повела их в сторону таверны. Вчера они сбегались к ней как муравьи, сегодня же шли чуть ли не одним рядом и Реншу вновь оказался в конце, хотя не спрашивал, почему так. Вероятно, обычно Гроу просто пересчитывала их, когда добиралась до нужного места, а тут ей в помощь как бы ставал проповедник, который подгонял детей своей массивной, на их фоне, фигурой. Не удивительно, что именно Реншу был проповедником, всё в нём было выточено под эту роль, включая и факт того, что сам Реншу выточил это в самом себе, занимаясь спортом, отказываясь от вредных привычек и изучая тонны литературы, что сделало его очень начитанным и приятным собеседником, что было, в общем-то, необходимостью для второго, если считать мессию держателем власти, человека в стране. Как ни странно, в Линбурге почти никто не знал об этом в той части города, в которую Реншу с миссионерами обычно приезжал, большинству было всё равно и, если учитывать, что многие из них работают так, как работала Гроу – это совершенно не удивляло мужчину. Люди даже злиться на него не могли, ведь, во-первых, не знали, что властью условно обладал именно он, а во-вторых, возможности взять и уйти у них были. Они могли переехать в более зажиточные районы, они могли просто перестать заниматься этими делами. Но кто тогда будет это делать? Никто! Эта странная система с богачами, выглядящими как бедняки удивляла даже самого зрителя, но он не решался ставить под сомнения, итак, работающий механизм. Более того, сам факт того, что человек знал его по имени, уже как бы означал в этом городе, что он либо нечист на душу, либо обладает каким-то количеством власти, что принуждает его писать отчёты и отправлять письма в столицу, где Реншу или казначеи с другими советниками, на них часто отвечали или заносили в отчётность, что так или иначе предполагало письма в обратную сторону, сообщающую региону, что по мнению столицы плохо, а что хорошо. Чаще всего просто бумажка, а не указание к действию, она как бы подтверждала, что отчёт был получен и о регионе никто не забывает, что порой хотелось бы услышать, если от столицы вам, даже самыми быстрыми лошадями, безостановочной езды будет несколько лет в одну сторону. Так, о том, что именно Реншу был у власти, знали лишь те, что имели к нему прямое отношение или боялись его, а отличить его от брата-близнеца Гюрена и вовсе могли единицы, что часто помогало в решении некоторых конфликтов или неточностей. В прочем, к таким фокусам старались особо не прибегать.