Последний вздох господина

Сюн Ли вернулся к трону и рухнул на него с тяжёлым вздохом, пальцы вцепились в подлокотники, ногти процарапали камень, оставляя глубокие борозды, а ветер за окнами взвыл громче, оплакивая нечто, ещё не осознанное им, но уже грызущее его разум изнутри. Крик её висел в воздухе, призрак её воли окружал его, проникая в каждую щель, и он не мог изгнать этот звук, вгрызающийся в его кости, подобно ржавому клинку, рвущему плоть его мыслей.

Утро не принесло света в Дворец Чёрного Неба, небо за окнами оставалось мёртвым – серым, гниющим, – и облака сочились грязным туманом, густым и удушающим, давящим на грудь своей тяжестью. В тронном зале воздух пропитался смрадом, где кровь, пот и сгоревший сандал из курильницы смешались в тяжёлую, тошнотворную пелену, а лужицы крови Линь Юэ, пролитые ночью, застыли на мраморе, покрылись коркой, чёрной и чешуйчатой, будто пол ожил под её муками, впитав её страдания в свою холодную поверхность. Её увели в подземные камеры, однако присутствие её осталось, яд её воли пропитал стены, вгрызся в камень, оставив след, который нельзя стереть, подобно тени, цепляющейся за свет.

Сюн Ли не спал, сидел на троне, мантия, испачканная её кровью, прилипла к телу, холодная и липкая, облепила кожу, точно вторая оболочка, тяжёлая от её следа, пропитанная её болью. Пальцы, стиснувшие подлокотники, оставили глубокие царапины в камне, ногти сломались, края кровоточили, и алые капли стекали по рукам, оставляя тонкие дорожки, сливающиеся с пятнами её крови. Лицо его застыло маской, но глаза – тёмные, воспалённые – метались, искали что-то в пустоте зала, не находили покоя, терзаемые её тенью, упрямой и неугасаемой. Ночь терзала его, крик её, хриплый и яростный, вгрызся в разум, ржавый клинок рвал его плоть изнутри, и он жаждал сломать её, стереть её волю в пыль, однако вместо этого трещина прошла по его собственной броне, тонкая, но глубокая, обнажая слабость, которую он не мог признать.

– Приведите её, – рявкнул он, голос сорвался в хрип, эхо ударило по стенам, раскололо тишину, и стражники у входа вздрогнули, шлемы звякнули, металл отозвался резким звуком, после чего они поспешно бросились в темноту, исполняя приказ с торопливой покорностью.

Минуты тянулись вязкой вечностью, пока её не притащили обратно, и Линь Юэ выглядела жертвой бойни, живым месивом, истекающим кровью, едва держащимся на грани жизни, однако отмеченным следами вмешательства лекаря. Тело её покрывали багровые пятна, кожа на запястьях содрана до мяса, розовые жилы пульсировали под тонкой плёнкой крови, рваной и влажной, но вокруг ран виднелись грубые повязки, пропитанные едким запахом трав, наложенные небрежно, чтобы сдержать кровь, не давая ей угаснуть слишком скоро. Цепи волочились за ней, звенели, будто похоронный набат провожал её шаги, и ноги оставляли кровавый след – пальцы сломаны, вывернуты под неестественным углом, хрустели при каждом движении, кости скрипели под кожей, обнажая её боль, хотя лодыжки были стянуты грязными тряпицами, смоченными чем-то горьким, удерживающим её от полного разрушения. Волосы, спутанные, мокрые от крови и пота, липли к лицу, закрывали один глаз, а второй – чёрный, налитый кровью – горел, впился в него с неугасаемой яростью, несмотря на повязку, обмотанную вокруг виска, с пятнами засохшей мази, проступающей сквозь ткань. Нос раздавлен, хрящи смяты в кашу, губы разбиты, мясо свисало клочьями, но ни стона, ни всхлипа не вырвалось из её горла, лишь молчаливая стойкость оставалась её щитом. Она стояла, покачиваясь, стражники держали её под руки, дыхание вырывалось влажным свистом, рёбра, сломанные, скрипели при каждом вдохе, наполняя воздух звуком её муки, а грудь была стянута узкими полосами ткани, пропитанными резким ароматом, поддерживающим её хрупкое существование.

Сюн Ли спустился с трона, шаги его гудели, тяжёлые, будто весь дворец давил ему на плечи, и остановился перед ней, вглядываясь в её лицо – изуродованное, разодранное, но живое, дерзкое, не сломленное даже под его яростью. Взгляд её не дрогнул, презрение в нём резало острее стекла, глубже, чем он ожидал, проникая в его душу с неумолимой силой.

– Ты всё ещё смотришь на меня так? – прорычал он, кулаки сжались, суставы хрустнули, кости затрещали под кожей, выдавая его гнев, разгорающийся перед её непреклонностью. – После всего, через что я тебя провёл, ты смеешь держать этот огонь в своих глазах?

Она кашлянула, сгусток крови вырвался изо рта, упал на его сапоги, густой и тёмный, с кусками чего-то – лёгкого, зуба, смерти, – и голос её, хриплый и рваный, вырвался из горла, предсмертный стон живого существа, не сдающегося под его напором.

– Ты – зверь, а не бог, Сюн Ли, – прохрипела она, каждое слово царапало воздух, наполняя его ядом, неугасающим даже под тяжестью её ран, – рви меня сколько угодно, ломай мои кости, но я не твоя, и никогда не стану твоей тенью.

Рука его взлетела как молния в темноте, и ударила её по лицу с такой силой, что голова мотнулась в сторону, шея хрустнула, кости затрещали под напором, и кровь брызнула изо рта, размазавшись по колонне багровым пятном, кожа на скуле лопнула, обнажив белую кость, острую и блестящую, разрывая повязку на виске. Она рухнула бы, но стражники держали цепи, вывернув руки, суставы затрещали, рвались под давлением, удерживая её в вертикальном положении, несмотря на её состояние. Он схватил её за горло, сжал, хрящи гнулись под пальцами, готовые сломаться, и глаза её расширились, однако не ужас вспыхнул в них, а вызов, яростный и дикий, пронзающий его сквозь боль. Она оскалилась, разбитые зубы блеснули, кровь текла между ними, алая и живая, наполняя её лицо яростью, неугасающей даже под следами травяного аромата.

– Бей сильнее, – прохрипела она, воздух вырывался с трудом, горло сдавило под его хваткой, но голос её оставался твёрдым, – ты слабак, если не убьёшь меня сейчас, не погасишь этот огонь своей рукой.

Он зарычал как загнанный зверь, кулак врезался в её грудь, вышибая воздух из лёгких, рёбра треснули под ударом, и влажный хруст разнёсся по залу, наполнив его звуком её боли, разрывая ткань на её груди. Она согнулась, кровь хлынула изо рта, заливая его руку, тёплая и липкая, пропитанная железом и смертью, и он бил снова – в живот, в лицо, в бока, кулаки ломали кости, рвали плоть, каждый удар вышибал хрипы, кровь текла рекой, заливала мрамор, алый поток растекался под её телом, окрашивая пол багровым. Она дёргалась подобно марионетке на порванных нитях, цепи звенели, натягивались, рвали кожу глубже, и стражники отступили, лица под шлемами побелели, но губы их сжались в молчании, не смея нарушить его ярость.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.