Пробуждение

На внутреннем лепестке, возвышавшемся над остальными, располагались разросшиеся каменные джунгли: рынок и прилегающие к нему резиденции, а также многочисленные библиотеки, закусочные и залы для отдыха.

Но именно самый крайний лепесток вызывал у Аранеля самые приятные воспоминания. Когда он окинул взглядом пшеничные поля и озера, раскинувшиеся среди пологих склонов, то заметил извилистый ручей, где Самарель впервые научил его управлять хитронами, терпеливо наблюдая, как Аранель барахтается в воде. Затем юноша посмотрел на холм у мангового сада, где они устраивали пикники и играли в карты со своей кузиной Тарали. А вот и чайная лавка, куда они заходили по вечерам, когда караульная служба заканчивалась рано, и пили прохладный ячменный чай, пока солнце окрашивало небо в алый цвет.

Взгляд Аранеля остановился на желтых соломенных хижинах, усеявших поля, словно пыльца. Семнадцать лет они с братом жили в одной из этих хижин, сначала с родителями, а потом вдвоем.

Теперь Аранель остался один, компанию ему составляла лишь его коллекция ракушек и засушенных листьев.

* * *

Прислонившись к стене, Аранель подавил зевок, слушая, как члены Совета Хранителей обсуждают государственные дела: бегство наследной принцессы Хималии из Кирноса после ее неудачного вознесения, соглашение о свободной торговле с королевством Тахамур и место проведения ежегодного чемпионата по клаудсерфингу[1].

Не прошло и дня с момента вознесения брата, а некоторые из его обязанностей уже переложили на Аранеля. Еще неделю назад он с радостью занял бы место Самареля, даже в качестве простого охранника и наблюдателя. Присутствие на Советах казалось ему престижным. Они созывались Консерваторами – советом старейшин Парамоса, которые следили за работой вселенной и трижды в год спускались на Майану, чтобы дать наставления местным правителям.

Но уже через четыре часа после начала встречи Аранель задумался, почему ему так не терпелось присоединиться к ним. Он пришел к выводу, что хотел лишь того, что уже было у Самареля, – это можно было сказать и о большинстве вещей, к которым стремился Аранель. Командир королевской гвардии, чемпион по клаудсерфингу, элитный целитель – что же действительно хотел для себя Аранель?

Взгляд юноши метался по залу, иногда останавливаясь на лицах присутствующих. Спикером была представительница Тахамура – длинноволосая женщина, облаченная в богато расшитые малиновые одежды. На лбу у нее красовался золотой обруч, украшенный драгоценными камнями, в тон увесистому чокеру на шее.

«Тахамури, – заметил Аранель, – любят свое золото больше, чем кирноси».

– …Исчез из Нишаки через несколько лун после того, как из Тахамура пропал юноша, – сказала женщина. – Известно, что они были друзьями, обоим меньше двадцати, и они искусные ченнелеры, как и трое других исчезнувших. Учитывая время и их личности, я подозреваю причастность балансиров.

Аранель вздрогнул при упоминании балансиров – это означало, что они перешли к последней теме на сегодня. Повстанцы пользовались дурной славой в царстве, портрет их лидера, Зениры, был расклеен на каждой кордегардии Кирноса. В объявлениях о розыске их преступления перечислялись очень расплывчато, например: неуважение к Тораническому Закону и распространение ереси.

Аранель попытался вспомнить, не рассказывал ли ему брат что-нибудь о балансирах. В памяти всплыло лишь то, что мятежники спустились в Мэлин добровольно, не заботясь о своих душах. Аранель дрогнул.

«Во имя Шерки, зачем они этим занимаются?»

В Песне Спасения нижнее царство описывалось как «кишащая развратом и болезнями выгребная яма». Пустынное поле, выжженное пламенем войны, которое населено кровожадными чудовищами, вроде нагамора. Сами мэлини, по слухам, были дьявольскими отродьями, садистами, получавшими удовольствие от страданий других.

Единственная из мэлини, с кем был знаком Аранель, – это Айна, и то она вознеслась в Майану год назад. Конечно, истинный мэлини был в разы хуже. Хотя, зная Хранителей, можно сказать, что это просто чудо, что имя Айны еще не включили в разыскной список.

– Я предлагаю Совету рассмотреть более строгие меры против балансиров, – сказал представитель Самараса, здоровенный мужчина с волосами, похожими на солому. – Иначе мы рискуем потерять наше будущее поколение из-за повстанческого культа.

– Полностью согласен, – вставая со своего места, заявил представитель Амаратира. По обычаю своего народа он носил мало одежды, а на его сверкающей коже виднелись вихревые узоры. Когда он заговорил вновь, коралловые бусины в его волосах зазвенели. – Объявить балансиров вне закона недостаточно! Их статус «вне закона» гарантирует им симпатию среди молодежи майани. Даже печатям на торанах это не под силу, поскольку, похоже, их лидер способна с легкостью их обойти.

Вслед за его словами раздался ропот. Заинтригованный, Аранель наклонился вперед.

– Простите, что прерываю вас, – сказал он, – но о каких печатях вы говорите?

– Печати Хранителей, – пояснил амаратири. – Вы должны были слышать о них, ведь они есть на каждой торане Майаны, ведущей в нижнее царство.

– Прошу прощения. – Аранель опустил голову. – Это мой первый Совет, и боюсь, моих знаний пока недостаточно.

Сэм знал бы о печатях. Сэм не стал бы задавать такой бессмысленный вопрос…

– А вы, должно быть, пришли на смену Самарелю! – Тон мужчины смягчился. – Ваш предшественник мог вдохновить кого угодно. Балансирам есть чему у него поучиться. – Аранель поерзал, а мужчина продолжил: – Я говорил о хитронических печатях. По своей природе они однополярны и были установлены Хранителями несколько лет назад в качестве меры предосторожности против мятежников. Печати не могут обойти Торанический Закон, но они могут препятствовать тому, чтобы люди добровольно спускались из Майаны в нижнее царство.

Аранель потрясенно моргнул. Хотя Торанический Закон препятствовал недостойным возноситься – горький урок, который Аранель усваивал каждый раз, когда пытался пройти в Парамос, – он не ставил никаких барьеров на обратном пути. Торана была предназначена для того, чтобы свободно спускаться в нижние царства. Именно так Хранители могли посещать Совет в Майане. Так же как и Самарель мог бы, если бы, конечно, захотел, навестить Аранеля в Кирносе.

Вот почему Айна вела себя так неподобающе. Прошлый разговор Аранеля с ней расставил все на свои места. С такими печатями на торанах она могла лишь заставить Торанический Закон изгнать ее.

Однако балансиры умели использовать торану для спуска. Зенира нашла способ обойти печати, и это заставило Совет насторожиться.

– Если эти печати больше не действуют, нам нужно принять какие-то меры! – Представитель Амаратира хлопнул себя по бедру. – Чтобы остановить эту еретичку и ее глупый культ…

Он осекся, когда встал человек с серебристыми волосами и кейзой, сияющей, будто солнце. На лице мужчины не было каких-либо опознавательных знаков – Аранель заподозрил, что он скрывает свою хитроническую силу, – однако в глубине его глаз читалась многовековая мудрость. А одеяния цвета слоновой кости выдавали в нем одного из Хранителей.

Несмотря на свой статус, Хранители оставались безмолвны на протяжении всего Совета, предоставляя майани решать все самим, давая советы только в том случае, когда к ним обращались. Это был первый раз, когда Хранитель заговорил без просьбы.

– Что вы можете предложить? – спросил Хранитель. – Спуститься в Мэлин и напрямую встретиться с балансирами?

В зале воцарилась гробовая тишина. Была причина, по которой Торанический Закон отделял верхних Майаны от нижних Мэлина, так же как и была причина, по которой каждое писание предостерегало от добровольного спуска. Майани не смогли бы противостоять такой тьме.

– Прошу простить меня, лорд Сейрем. – Мужчина из Амаратира глубоко поклонился Хранителю. – Я не это имел в виду… Конечно, печати были отличным решением…

– Выпрямись, юноша! – приказал лорд Сейрем. – Тебе нужно кланяться только богам.

– Богам, старикам и Хранителям, – сказал амаратири.

– Следи за языком, – предупредил лорд Сейрем, но от уголков его глаз пробежали морщинки. – Мне нравится думать, что я перестал стареть пару веков назад. – Мягкий смех наполнил зал и разрядил обстановку.

Лорд Сейрем кивнул представителю Амаратира.

– Этот молодой человек приводит веские доводы, – сказал он, обращаясь к залу. – Самые сильные печати Хранителей не в состоянии противостоять экстраординарному мастерству хитронов Зениры, что не дает нам никаких шансов предотвратить вербовку балансиров, кроме как самим спуститься в Мэлин, что, по нашему общему мнению, является ужасной идеей.

Аранель кивнул вместе с остальными. Он не понимал одержимости советника балансирами. Судя по слухам, они редко занимались делами Мэлина, не считая вербовки пары майани раз в несколько лун.

– Но мы должны что-то предпринять, – сказала женщина-тахамури, – чтобы наставить этих глупцов на путь истинный, предначертанный законами вселенной. Разве это не наш долг перед народом майани?

Лорд Сейрем раскинул руки, и рукава с серебряной каймой заиграли на свету.

– «Не судите тех, кто сбился с пути, – произнес Хранитель. – Пусть воля освещает каждому свой путь».

Представительница Тахамура растерянно моргнула, но Аранель сразу же понял, о чем идет речь.

– Ария Вознесения, – выпалил он. – Стих восемнадцатый.

– Точно! – Лорд Сейрем хлопнул в ладоши и с улыбкой посмотрел на Аранеля. – Меня радует, что столь юный человек так хорошо знаком с нашими древними писаниями. А теперь скажи мне: что означают эти слова?

– То, что не нам привлекать их к ответственности за свои поступки, – предположил Аранель. – Они не отвечают ни перед кем, кроме Торанического Закона.

– Ты прав. – Хранитель снова повернулся к советнику. – Мы уже пытались указать им путь с помощью печатей, делали все возможное, чтобы удержать от безрассудства. Но в любом случае они сами ответственны за свои судьбы. Если они все еще хотят нарушить Торанический Закон и спуститься вниз, нам остается только молиться, чтобы Азяка сжалилась над их душами.

* * *

Аранель покинул дворец, как только Совет завершился. Он спрыгнул со скалы на золотые верхушки деревьев, ветви которых извивались под его хитронами. Он был уже на полпути, когда почувствовал чье-то приближение.

Сквозь шелест листьев послышался хриплый голос:

– Твой ченнелинг значительно улучшился с тех пор, как я видел тебя в последний раз, Аранель из Кирноса.

Аранель едва не свалился с ветки при виде улыбающегося лорда Сейрема.

– Насколько я помню, твоя первая попытка клаудсерфинга оказалась полным провалом, – продолжил лорд Сейрем, подойдя к Аранелю. – Ты упал вниз, словно камень. Твой брат побежал за тобой и поймал тебя за мгновение до того, как ты разбился бы.

Аранель прижал кулак ко лбу в знак приветствия:

– Прошу простить мою грубость, но мы уже встречались, лорд Сейрем?

– Конечно встречались! Тебе тогда было всего четыре года, так что, возможно, ты и не помнишь этого. Я близок с твоей семьей, Аранель. Мы с твоим прадедом давние знакомые, а на прошлой неделе я обедал с твоими родителями. Твоя матушка подала чудесный бузинный пирог.

– Вы видели моих родителей? Они здоровы? А что с моей кузиной Тарали?

– Твои родители в полном порядке. Они построили прекрасное поместье с великолепным видом. Там есть свободная комната для Самареля. И для тебя.

– О, – сказал Аранель с удивлением. – Как… как это чудесно. – Он перевел взгляд на сигил, который украшал одежду лорда Сейрема: четыре переплетающихся кольца из золотых нитей.

– Перейду к делу, Аранель, – сказал лорд Сейрем. – Твоя семья скучает по тебе. Они с нетерпением ждут твоего вознесения. Подозреваю, что после ухода Самареля ты скучаешь по ним еще больше.

– Я… – Аранелю было слишком стыдно признаваться об этом вслух.

Чтобы оставаться в Майане, нужно просто быть добрым. Однако души парамоси безгрешны. Совершенны. Они неслись вперед с огромной скоростью, подпитываемые различными добродетелями и не отягощенные пороками. Судя по яркости кейзы Аранеля, ему предстояло пройти весьма долгий путь.

– Возможно, существует способ, как вознестись намного быстрее. – Слова лорда Сейрема прервали мрачные мысли Аранеля.

Подавив волнение, юноша выпрямился:

– Правда?

– Обычно я не советую так делать, но это именно то, что нужно и тебе, и Хранителям. Считай, что за этой высокой наградой стоят высокие риски.

– Высокий риск за высокую награду?

«Добрые дела не осветят твою душу, если совершать их исключительно ради награды», – раздался в голове голос, и похожий, и непохожий на голос матери.

– Что-то вроде тайной миссии, – ответил лорд Сейрем. – Очень важной для Хранителей и для будущего всей вселенной. Об этом деле я не стал бы говорить даже советникам.

– Тайной миссии? – спросил Аранель. О чем это говорил лорд Сейрем? И почему выбрали именно Аранеля, а не какого-нибудь майани, состоящего в Совете?

– Ты из хорошей семьи, Аранель, – сказал лорд Сейрем, словно прочитав его сомнения. – Я наблюдал за твоими успехами со стороны. Ты искусный ченнелер.

– Не такой искусный, как мой брат, – промолвил Аранель.

– Но гораздо более искусный, чем ты думаешь. – Лорд Сейрем одарил его снисходительной улыбкой, чем напомнил Аранелю его дедушку. – В отличие от Самареля, у тебя есть огромное желание вознестись. Желание, которое может заставить тебя пойти на любой риск.

– Что за риск? О чем вы меня просите?

– Мне нужно, чтобы ты спустился в Мэлин. Спустился и внедрился к балансирам.

Желудок Аранеля скрутило.

– Нет! – вырвалось у него резче, чем он предполагал. – Это… это безнравственно и аморально. Не говоря уже об опасности!

– Ты будешь действовать как шпион Хранителей. Тебе не нужно делать ничего аморального, только докладывать обо всех планах повстанцев.

– Вы хотите, чтобы я лгал! – С каждым словом голос Аранеля звучал все громче. – Лгал, обманывал и подвергал свою душу тьме Мэлина! Делать то, от чего и вы, и сами Хранители всегда предостерегали!

– Бывают моменты, Аранель, – ровно проговорил лорд Сейрем, – когда мы должны смотреть на вещи сквозь призму осторожности и выходить за рамки привычного образа мышления. Ситуации, когда цель оправдывает все риски. По крайней мере, для человека с твоими навыками и сердцем.

Аранель стоял словно вкопанный, не в силах вымолвить ни слова. То, что предлагал Хранитель, противоречило всему, во что его учили верить, всем правилам, которым он старательно следовал. Однако следование этим убеждениям и правилам до сих пор не осветлило его душу. И если все усилия были напрасны…

«Возможно, лорд Сейрем прав, – раздался в голове тоненький голосок. – Возможно, это и есть то, что мне суждено сделать».

Лорд Сейрем положил руку на плечо Аранелю.

– Ты заслуживаешь жизни в блаженстве вместе с остальными членами своей семьи, – сказал он. – Хранители признают это, даже если Торанический Закон – нет. Тебе пора искать другой способ вознесения.

Глава 3

Последний независимый клан

Мейзан осторожно обхватил пальцами шею своего товарища и активировал хитроны. Они потекли по горлу Таэзура, но вдруг Мейзан почувствовал, что под плотью скрывается что-то твердое и эластичное.

– Шары Андракена, – сказал Мейзан, когда его хитроны обхватили непонятный комок. – Как, черт возьми, ты дышал?

Таэзур не ответил, его слезящиеся глаза выпучились лишь еще сильнее. Мейзан вздохнул, сосредоточившись на потоке энергии. Он не мог просто выдернуть опухоль: она слишком глубоко засела в здоровых тканях. Ему придется выжечь ее с помощью тока. К счастью для них, из-за надвигающейся грозы промозглый воздух снаружи пещеры потрескивал от статического электричества.

Ченнелинг с хитронами Мэлина всегда был сопряжен с риском. Иногда они хорошо подчинялись его воле, а иногда… не очень.

Мейзан вздрогнул, когда окружающие хитроны слились с его собственными, просачиваясь сквозь тело, словно ил. Спустя годы ченнелинга он так и не смог привыкнуть к ощущению, будто грязь царства Мэлина проникает в него через эту связь.

– Хорошо, – сказал Мейзан, собирая статическое электричество. – Пора ударить этого сукиного сына током.

Он направил поток электричества в комок в горле Таэзура. Тот дергался и вырывался, но Мейзан силой удерживал его и направлял энергию прямо к этому месту. Это должно сработать. Должно получиться.

Согласно целительной книге майани, которую они нашли в заброшенной деревне балансиров луну назад, уничтожение опухолей с помощью тепла или электричества было проверенным методом. В верхнем царстве так избавлялись от различных болезней.

Мейзан прикусил губу: кейза горела, а потоки хитронов дрожали.

Связь становилась все более непостоянной, хитроны Мэлина сопротивлялись. Он не знал, сможет ли контролировать их, сможет ли их стабилизировать…

Таэзур забился в судорогах. Кровь хлынула из его горла и потекла по пальцам Мейзана. Юноша отдернул руку и разорвал хитроническую связь. Он схватил Таэзура за костлявые плечи и подождал, пока кашель утихнет.

– Ты можешь говорить? – спросил Мейзан.

Таэзур стал еще больше захлебываться кровью, а в глазах вспыхнула ярость, испепеляя Мейзана.

Мейзан вытер руки, чувство вины грызло его изнутри.

– Не смотри на меня так. Я не виноват, что эти чертовы хитроны решили вот так поднасрать.

Таэзур продолжал кашлять кровью и не сводил с товарища полный ненависти взгляд. Не в силах больше выносить это, Мейзан отпустил его и выскочил из пещеры.

Снаружи ждала женщина, губы которой искривились при виде мрачного выражения лица юноши.

– А чего ты ожидал? – спросила Канна, вождь клана Канджаллен. – Ты не целитель, Мейзан. И это не Майана. Сожги эту книгу, пока она не вбила в твою голову еще больше абсурдных идей.

Мейзан кивнул, решив последовать совету, но позже. Его хитроны предназначались для причинения боли, а не для исцеления. Его руки должны были разрывать плоть на части. И он полный дурак, если ожидал другого исхода. Мейзан мог просто перерезать Таэзуру горло.

Он тяжело прислонился к камню и натянул на лицо шарф, однако даже с этой защитой испарения Мерумарта – Мертвой горы – затрудняли дыхание.

«Не такая она уже и мертвая, – подумал Мейзан. – Эта пылающая куча дерьма вот-вот взорвется, и мы должны убраться отсюда до того, как это произойдет».

Если учитывать, что токсичность воздуха только растет, им совсем скоро придется бегом бежать отсюда. Мейзан не был против. Из всех жалких мест в Мэлине, где он находил убежище, расщелины у подножия Мерумарта были самыми ужасными.

Они отступили сюда, спасаясь от войск Калдрава, намереваясь спрятаться на день-другой, пока побережье не освободится. Но то ли по злому умыслу, то ли из-за неудачи войска́ Калдрава разбили лагерь прямо в Марфаране – безжизненном лесу, окружавшем вулкан, – тем самым заманив Мейзана и его товарищей в ловушку.

Они пробыли здесь неделю, и у троих мужчин уже начались проблемы с легкими. Иногда по ночам и сам Мейзан чувствовал зуд в горле. Он боялся того дня, когда проснется с таким же комом, как у Таэзура.

Именно поэтому он пытался вылечить своего товарища. Если бы Мейзану удалось это сделать, он бы смог исцелить и себя. Но план провалился. А это означало, что, если он заболеет какой-нибудь болезнью, боль останется с ним на века.

Для этих людей смерть не стала бы спасением, как для других живых существ. Им не было дано ни облегчения, ни передышки от страданий. Человеческие тела и души были прокляты бессмертием и обречены на вечные страдания от всех травм и болезней или пока их не постигнет участь, о которой Мейзан предпочел бы не задумываться.

– Я тут подумала, – сказала Канна, отрывая Мейзана от его размышлений, – и не вижу другого выхода. Мы должны сдаться.

Мейзан пошатнулся от такого заявления:

– Черт возьми, вождь! После всего того дерьма, через которое мы прошли, вы хотите сдаться этому таракану?

– Этот таракан контролирует почти весь Мэлин. Его войска разбили лагерь менее чем в километре от нас. Если Мерумарт взорвется, мы окажемся прямо в их объятиях. Мы лишь оттягиваем неизбежное, оставаясь здесь.

– Мы не можем сдаться! – возмутился Мейзан. – Мы – Канджаллен! Последний независимый клан в этом царстве. Клан, благословленный нагамором!

– Последний независимый клан? – Канна резко рассмеялась. – Мы не клан, Мейзан. Мы перестали им быть в тот день, когда армия Калдрава ворвалась в союзные деревни. И нагамор уже много веков нам не благоволит.

Ее слова заставили его вспомнить события, произошедшие четыре луны назад. Они вшестером – включая вождя Канну, Мейзана и Таэзура – отправились охотиться на громовержца глубоко в долинах Райтани. К тому времени, когда они вернулись, все семь союзных деревень были уничтожены. От них остались лишь дымящиеся кучи пепла и пыли, пронзенные пиками калдравских знамен. Исчезли три тысячи людей из их клана. Канна сказала, что их, скорее всего, взяли в плен. Отправили в ужасные льды Агакора, где истязали на протяжении нескольких дней.

Никто из заключенных в Агакоре не выходил оттуда целым. Мейзан отказывался верить, что такая судьба может постигнуть и Канджаллен. Армия Калдрава была огромной, но Канджаллен – грозные воины.

Их клан представлял собой союз сильнейших в царстве, объединенных не кровью, а желанием освободиться от тирании Калдрава. Члены клана добровольно вступили в ряды Канджаллена несколько десятилетий назад, принеся с собой оружие и новую тактику ведения боя. Даже без благословения нагамора товарищи Мейзана были сильны в бою: самый слабый мог сразиться с двадцатью людьми Калдрава на равных.

И все же они исчезли, оставив после себя сожженные деревни и уничтоженное имущество.

Шестеро выживших обшарили руины в поисках чего-нибудь ценного, а затем бежали через Мэлин, укрываясь везде, где только можно, любой ценой избегая встреч с войсками жестокого короля.

Хотя вождь никогда не упоминала об этом, Мейзан подозревал: она все еще надеется, что остальные чудом спаслись из Агакора. Что они перегруппировались и скрываются где-то. Он видел это в ее глазах. Канна не только осматривала мрачный горизонт в поисках врагов, она искала хоть какой-то признак того, что Канджаллен смог спастись, что, кроме них шестерых, остался еще кто-нибудь.

До сегодняшнего дня.

Сегодня Канна говорила о капитуляции. Лучик надежды исчез из ее глаз, оставив только пустоту. И если вождь потеряла надежду, значит, все из Канджаллена действительно погибли.

Мейзан сжал кулаки и резко встал.

– Мы – клан. – Он взглянул на Канну. – Да, нас всего шестеро, но это все равно клан. Так что не смейте бросать нас.

Канна тоже поднялась, ее глаза пылали.

– Трое из этих шести настолько больны, что едва могут дышать, а у одного нет руки и ноги. Если войско Калдрава найдет нас, мы с тобой единственные, кто может сражаться, Мейзан. Мы единственные, кто может бежать.

– Что вы предлагаете, вождь? Чтобы мы бросили Таэзура и остальных?

Канна ударила Мейзана по лицу, заставив его прикусить язык. Он опустил взгляд и выплюнул сгусток крови.

– Не обвиняй меня в том, что я собираюсь бросить кого-то, – прорычала Канна. – Я просто констатирую очевидное: эти четверо не в состоянии ни бежать, ни тем более сражаться.

– Тогда мы их вылечим, – сказал Мейзан. – Да, я один раз облажался, но могу попробовать исцелить Таэзура снова…

– Не неси ерунды. – Канна отвесила ему подзатыльник. – Слушай. Мы прокопаем туннель под лагерем солдат и выберемся из Марфарана. Нападем на ближайшее убежище балансиров и украдем их лекарства и припасы. Вернемся в Мерумарт и вылечим остальных. И как только они будут в состоянии передвигаться, используем туннель для побега.

– Отличный план, – кивнул Мейзан, хотя вождь и упустила ключевой фактор. Успех их плана, их выживание зависели от того, не взорвется ли Мерумарт до того, как они доведут свой план до конца. Мысль о том, что они будут зажаты между бурлящей лавой и войсками Калдрава, пробирала до дрожи даже его.

* * *

Над головой слышались приглушенные шаги. Судя по звуку, несколько десятков солдат расположились прямо над их туннелем.

Пламя от факела Мейзана отбрасывало тени на лицо Канны. Она стиснула зубы, а пот начал струиться по ее коже, когда она прижала ладони к скале, чтобы проложить проход дальше.

С тех пор как они покинули убежище, прошло десять часов. Десять часов непрерывного ченнелинга и продвижения под землей. Мейзан измерил длину туннеля, который они проделали. По его расчетам, они прошли примерно треть пути через лес. Такими темпами, прежде чем они достигнут восточной окраины Марфарана, пройдет еще один день.