Сквот

– Нет, там определенное количество людей регистрируется…

– Правильно, подруги, регистрация, они без тебя не смогут, только и я без тебя не могу, а ты не говоришь, что любишь и не говоришь, когда придешь и придешь ли. Кажется, мы оба видим, что эти отношения закончились уже, и просто надо решится и порвать – а сила привычки в чем-то держит. Меня каждый раз эти разговоры в какую-то депрессию загоняют. Ну правильно надо думать, выбирать – вот и мозг отказывается работать.

Мальвина встает и уходит, просит ее не провожать.

Настоящий Человек – Он уж не животное,

У Него развитый мозг и дела добротные —

Ищет пользы Он – для всех, не эгоистичный,

Внутренний и внешний мир у Него приличный.

Светлана Мирова

Глава 8. Повесть о настоящем человеке

Трофим переехал жить к Ботанику. К нему в гости пришел Ворюга и спросил, как ему живется.

– Странные отношения, ей вроде интересно, но не настолько, чтобы чем-то жертвовать, особенно отношениями с подругами. А для меня она все, но я не могу безответно так любить. А ей вроде бы и все равно, но странно, что она не уходит. Если бы она ушла, было бы понятно, а так очень странно все это, – жалуется Трофим Саше. – Как у «Зверей» в песне «Рома, извини» – самолеты не при чем.

– Странно, вроде это она должна сходить с ума, а она очень даже себя держит в руках, а вот что с тобой творится? – спрашивал его Саша.

– Хочется порвать и жалко терять.

– Интересно чем все это кончится? – отвечает Саша.

– Наверно новой любовью, а ее придется оставить своим подругам, квизам, концертам. В любом случае мне с ней не по пути, т.к. она не ценит меня, для меня это важно – что бы меня ценили и любили, а в ней я этого не чувствую, все как-то через силу.

– Как тебе живется с Ботаником? Не хочешь ко мне переехать, мое предложение в силе.

Трофим ответил:

– Что-то мне в нем не нравится. Не знаю что. Академичность, безэмоциональность вечное это желание уйти от конфликта. Как-то неестественно с ним общаться, всегда он тверд и прав. Никогда ничего не опустит, не ошибется. Сегодня будет Метод обратного мозгового штурма.

– Обратного? Не знаю такого.

– Ну посиди у нас, послушай этот бред.

Саша остается на тренинг Обратного мозгового штурма. На тренинге много людей, особенно девушек, популярность Ботаника у девушек раздражала Трофима, тем более те, кто с ним встречались почему-то потом яростно, сжимая зубы называли его козлом, но подробностей не рассказывали, недостаток информации порождал кривотолки и еще больший интерес у других девушек.

– Метод Мозгового штурма был придуман Алексом Осборном, который служил офицером на флоте и перевозил военные грузы в Европу, – начал Ботаник. – Корабли были беззащитны перед торпедными атаками противника и в один из рейсов Алекс предложил морякам высказывать самые безумные идеи как уберечь судно от торпед. Количество, количество и ещё раз количество! Вот девиз дня. Чем больше попыток, тем больше вероятность попадания в цель.

– Ну, это не мешало ему быть вице-президентом BBDO в Нью-Йорке в 1939 году, – встрял в повествование Трофим, который хорошо знал эту тему и был в настроении поспорить и продолжил:

– Это не правда. Практически как про ёжика, который Маресьеву просфорки принес в лесу. На языке эвентуального противника биография Осборна не выдерживает фактчекинга, а история про преграду в виде металлических сетей, суть которой была в создании водяного потока небольшими гребными винтами чтобы оттолкнуть торпеду не является правдой, так как металлические сетки можно использовать только на рейде, торпедные сети невозможно использовать на ходу.

– А ты подготовился! – засмеялся Саша.

Ботаник тут же стал возражать, что возможно это красивая сказка, но служит хорошей иллюстрацией. Трофима понесло, он спорил, кричал, это было на него не похоже.

– Осборн родился в 1888 году.  Так что "история про преграду в виде металлических сетей" тут, мягко говоря, притянута за уши.

– Трофим, че ты настроение всем портишь?

На крики пришел Мамушка посмотреть, что происходит, но все сказали, что просто жаркий спор.

– Спорить можно, в споре рождается истина, можете одной комнате Сатане и Богу покланяться, но только словами, без битья друг друга табуретками. Из-за чего хоть спорите?

Воцарилась тишина. После этого Трофим встал и пошел на крышу. За ним пришел Мамушка.

– Тебе надо съехать от Ботаника. У меня есть для тебя совершенно отличный угол.

Они пошли на чердак. Там было холодно, посередине горел костер и вокруг сидели какие-то люди.

– Да, чердак не отапливается, – пояснил Мамушка.

Висело на веревках белье, бегали дети. Короче общежитие. Стояли рядами кровати. Пройдя через молчаливых людей, провожавших их взглядами, они подошли к отгороженной комнате 2 на 2 метра – бывшая лифтовая. Шахта лифта была заложена досками. Оттуда дул теплый восходящий поток. В отличие от чердака там было тепло.

– Ну как тебе?

– Отлично устроюсь. Что я должен?

– Да Саша за тебя просит, говорит ты гуру помощи всем и вся – для меня этого достаточно. Тем более не такой уж тут уровень комфорта. Живи.

Мамушка еще потрепался и ушел. На следующий день Трофим принялся за дело – сходил в магазин и купил гвоздей, обоев, клея и краски. Доски были хорошие, толстые, только отверстие было просто ими закрыто, а он сколотил их вместе и укрепил, так, чтобы можно было спокойно ходить. Стало чуть холоднее. Он просверлил дыры, но в них дуло. В итоге он заделал часть дыр обратно, оставил несколько для тепла и вентиляции. Сверху положил шерстяное солдатское синее одеяло, которое было у него еще с МЧС-овского училища. Обои поклеил, потолок побелил. Жилище приобрело более-менее сносный вид. Но Мальвину сюда не приведешь.

Мальвине он больше не писал.

Когда б вы знали, из какого сора

Растут стихи, не ведая стыда

Анна Ахматова

Глава 9. Дети со станции Зоо

Трофим сблизился с Ворюгой. Он воровал, поэтому в сквоте часто был при деньгах в отличии от остальных. У него манера была – если он шел по улице, то подходил к развалам, особенно где толпились люди и брал посмотреть что-нибудь с прилавка отходил во второй ряд, прятал под куртку и сваливал. Часто он отдавал ворованное или воровал именно то, что тебе было нужно зная об этом и просто так отдавал. Ворюга видел страдания Трофима и однажды ему сказал:

– Тебе нужно влюбится. Хочешь найти женщину, умную, интеллигентную и возможно даже красивую – иди в местный литературный кружок, они тут рядом в кафе собираются. Я тебе говорю! Только выучи стих, и не «Белую березу», а что-нибудь редкое, например, «Primo amoroso» Марти Ларни. И Ворюга зачитал:

Раки. Интроспективные животные.

Бью и смеюсь.

Темнеет.

Шипит вселенная.

Пахнет укропом.

Иван, давай чистую простыню.

Дрожу, раздуваюсь, кричу.

Оргазм!!!

Море стихает.

Засыпаю в объятиях бога…

В итоге Трофим выбрал стихотворение Н.П. Гронского «Воспоминание». Ему понравился ритм стиха, плюс в самой истории поэта было обаяние эмиграции – продолжение Серебряного века в Париже.

Помню Россию так мало,

Помню Россию всегда.

Вокзалы, вокзалы, вокзалы,

Куда-то идут поезда.

Перед походом у них состоялся такой диалог:

– Что ты оденешь?

– Да как обычно.

– Нет, нужен костюм.

– У меня нет.

– Я тебе дам свой.

Ворюга достал шикарный костюм. Трофим надел его, он был то что надо.

– Даже на мне не так хорошо сидит, – сказал Ворюга.

– Как же ты его покупал?

– Да кто сказал, что покупал, снял с одного тут недалеко.

Трофим напрягся, но промолчал.

– Надеваешь костюм – надень галстук.

Трофим вертел в руках шелковый галстук.

– Ты не умеешь завязывать галстук? По тому как человек завязывает галстук можно многое сказать.

– Что, например?

– Творческая личность – небрежный узел. Как у классика «И галстук вяжет неприлежно».

– Где это?

– Пушкин «Граф Нулин».

– Не читал.

– А зря. Почитай. Мы оцениваем внешний вид положительно и отрицательно в зависимости от оценки его хозяина. Если герой отрицательный, но одет хорошо, мы думаем, надо же какой мерзавец, еще и вырядился. Если же положительный герой одет плохо, мы находим в этом какую-то прелесть, то ли бунт, то ли яркую индивидуальность, легкость характера или что-то еще. Если при этом поменять эти личности местами и не сказать об этом, то мы, наверняка найдем в отрицательном герое положительного и наоборот.

***

Заучив стих, Трофим пошел на литературный кружок. Там было много народа, в основном девушки. Он подсел к девушке с короткой стрижкой. Она представилась Вороненком, ее фамилия была Воронцова.

– Это просто издевательство, я не из аристократов, мои предки простые крестьяне были.

Он попытался рассказать ей про Гронского и прочитать стих, но она его быстро раскусила:

– Ты же в этом ничего не шаришь, да?

Он рассмеялся. Они говорили про синергию, она сделала замечание, что если 1+1>2 то и 2-1<1 чем поразила Трофима необычностью мышления. Говорили про Набокова, пирожное она называла шершавым, была искорка в ее глазах и с ней было интересно.

– Ты «Пену дней» Бориса Виана читала?

– Пена на поверхности капучино.

– Значит читала?

– Нет.

– А «Я приду плюнуть – на ваши могилы»?

– «Я приду плюнуть на ваши вагины».

– Значит читала?

– Нет.

Трофим перебрал все, что он обсуждал с Сашей. Они перешли с литературных тем на обычные и дело пошло легче. С ней было трудно общаться, но она была интересная. Они начали встречаться.

***

Особенно она интересовалась всякими заброшенными и отдаленными местами – могла часами ходить по заброшенной недостроенной больнице или на кладбище. Знала много интересных не слишком известных мест в Питере – например, они ходили смотреть деревянный резной балкон во дворе Мраморного дворца, семимостье на Матвеевом мосту, склеп фрейлины. Ходили на место бывших Бабаевских складов – она рассказывала про ее бабушку, которая ей показывала где была земля с сахаром – она обладала талантом проникать в те места, где невозможно было пройти. С ее полудетской внешностью она легко уговаривала охрану – и женщин и мужчин, а если не удавалось договориться, то просто шла в обход, на ходу меняя планы. Иногда молчала, иногда была веселая и игривая. Как-то раз он ее обнял и засунул руку в задний карман джинсов, там что-то лежало – маленькая бумажка, что-то завернуто было. Она начала прыгать у него в объятиях пытаясь вырвать из рук этот сверточек. Это было забавно. Он ей отдал сам и сказал:

– А зачем ты вырываешь, почему не попросить, я бы так отдал.

На одной из встреч с Вороненком он решил пойти в наступление и напроситься в гости. Слишком уж долго они встречались без секса. Но она сказала:

– Малыш, лучше к тебе, меня как раз выгнали на улицу.

– А я живу в сквоте.

– Где?

– В сквоте. Тебе не понравится.

– Малыш, я видела в этом городе такие дыры, что твой сквот мне раем на земле покажется. Когда он ее привел, она ничего не сказала, бросила свою сумку в угол и легла на импровизированную кровать. Они три дня не вылазили из постели, которая была сооружена в восточном стиле на МЧС-овском одеяле, для этого ложа Трофим стащил отовсюду подушки от различных диванов. Точнее она не вылазила, а он ходил в магазин за продуктами и на работу. На четвертый день у Вороненка началась ломка.

– Малыш, мне нужна доза. Срочно. Меня уже ломает.

– Блин, где я возьму? Я вообще с этим никогда не сталкивался.

– Малыш, я не могу туда где я брала идти, ищи сам.

Оказалось, она была наркоманкой, подсела после расставания с парнем. Кололась она только в ногу, чтобы вены на руках не портить. Трофим вышел в шоке. Он не думал, что такое дерьмо может приключится с ним, когда ему казалось, что отношения с Вороненком пошли на лад. Что за фигня? В расстроенных чувствах он пошел бродить по сквоту и случайно столкнулся с Ворюгой.

– Ты чего такой грустный?

– Слушай, тут такое дело. Нужна доза.

– Ты это дерьмо брось лучше. Не надо оно тебе, дорого и хлопотно.

– Да это не мне, Вороненку.

– А это той девушке, про которую ты так восторженно рассказывал?

– Да, но только теперь все не так восторженно – она оказалась наркоманкой, да еще и живет в моей конуре.

– Теперь понятно откуда у нее такой блеск в глазах. Ну не ссы, сейчас все уладим. У тебя деньги есть?

– Есть. Только не много.

Они пошли с Ворюгой в подвал. Тут Трофим еще не бывал. В подвале было сыро и очень тепло. Везде были загородки, за ними стояли кровати, возле дверей в комнаты стояли стайками какие-то грязные девчонки. Они хихикали каждый раз, когда парни проходили мимо них. Ворюга повернулся и сказал:

– Ты видишь сквот как андеграундное место, а я вижу – притон в подвале и толкучку, где многие девчонки прямо за дозу работают, там где ты видишь антикафе на первом этаже с кальянаями я вижу наркоманскую точку со спайсом, таблетками и газом из баллона, в антикинотеатр на втором этаже я вижу наркоманскую дискотеку, ты думаешь, что на третьем этаже живут художники и поэты, а для меня это торчки, причем некоторые конченные, а когда у них кончаются деньги, их выписывают на чердак, а в случае молодой девушки в подвал. Ты видишь в Мамушке благодетеля, а для меня он наркодилер и сутенер.

Они подошли к пластиковой перегородке возле которой стояла небольшая очередь. Каждый входящий стучал и, если разрешали войти, входил. Ворюга, минуя очередь, сразу прошел в дверь. Трофим за ним. Ворюгу там очень тепло приняли, обняли, посадили на стул. Трофиму сесть не предложили. Он сел без приглашения.

– Че за торчок?

– Он не торчок.

– Че он сел без приглашения?

– Троф, встань.

Первый раз он назвал его Троф. В дальнейшем он все чаще называл его Троф и реже Трофим.

– Пацаны есть чо?

– А деньги есть?

– Да, Троф дай.

Трофим протянул деньги. Ворюга ловким движением выхватил у него деньги и положил их в ящик стола. Второй парень вынул их повертел в руках и спрятал к себе в карман. Ворюга повернулся и сказал:

– Иди с ним, я тут останусь.

Второй парень вышел и пошел по коридору, Трофим проследовал за ним.

– Хочешь этих блядей? – и он с хохотом хлестко ударил одну девушку по ляжке, она повернулась на ее лице была гримаса боли, но, когда она увидела кто ее ударила, она подавила вспышку гнева. – Они мне бесплатно дают, я знатный ёбарь. Да, девчонки?

И он запел – G-spot Майкл, G-spot Майкл! «Вот сука» – подумал Трофим, но ввязываться не стал. Дозы у него еще не было. Шедший перед ним парень толкал девчонок, кого-то бил. После того как он сказал Трофиму где закладка, Трофим резкой хлесткой пощечиной сбил его на пол. Повернулся и ушел. А в голове стучало – зря, зря, зря.

***

Дни потекли монотонно. Вороненок лежала на диване в дурмане. Она уже перестала казаться такой загадочной и таинственной, в сексе была как кукла, лишь прерывисто дышала и казалось ничего не чувствовала. Перед ломкой сильно кричала, под кайфом ее глючило. Трофим по-прежнему ходил вниз, обходил очередь и заходил. Вид у него был независимый, деньги были, но прием был строгий. Из очереди его уже узнавали, просили купить и для них, но он никогда не покупал, такая помощь была не в его правилах. Говорил – «Захотите бросить – помогу». Вся очередь тут же говорила, что хочет бросить, а он говорил – «Вы не так поняли». Он и Вороненку уже не хотел помогать и вообще ничего не хотел. Но бросить ее не мог. Он не бросал своих, а после того, что было, он ее считал своей, много раз пытался помочь ей бросить, купил специальной литературы, пытался вытащить ее из постели и чем-то заинтересовать. Но она ничего не хотела и лишь лежала. Она стала мешать ему. Он стал сильнее на нее давить. Они стали скандалить. Она не хотела ничего делать чтобы слезть. Ворюга случайно опять попался в поле зрения.

– Троф, зря ты Кокса ударил. Они же тебя, как только попадешь к ним, опустят. Это все сидевшие, матерые пацаны.

– Я не подсяду, я даже не пробую.

– Ты похож на нарка, они тебя ждут. Ты худой очень, как нарк. Вот они и думают, что ты просто таришся сам в другой точке, а так тоже их клиент. А с Вороненком я тебе скажу рецепт – я видел, как слазят. Запираешь ее и не даешь употреблять. Она поблюеет и слезет. Почитай «Мы, дети со станции Зоо».

– Не называй меня Троф, сокращая имя, ты сокращаешь жизнь, – лишь ответил ему Трофим.

***

Закупив вина как в книге, Трофим перестал ходить к наркоманам. Когда было совсем сложно, он связывал Вороненка. В итоге она пошла на поправку, стала лучше себя чувствовать и вроде даже начала набирать вес. В один из дней Трофим вернулся с продуктами и книгой «Чтец» Бернхарда Шлинка. Он читал Вороненку вслух по вечерам, так как у нее не хватало сил и желания, а ему не о чем с ней было говорить. Однажды, когда он пришел из магазина, он увидел, что пол в конуре был разобран, не хватало двух досок, МЧС-овское одеяло отвернуто в сторону. Вороненка не было. Когда он заглянул в шахту лифта, то ничего не увидел, там было слишком темно. В итоге ему пришлось попросить Мамушку открыть шахту лифта на первом этаже. Когда они зашли туда, они увидели труп Вороненка. Она прыгнула в шахту, разобрав пол. С этих пор Трофим понял, что он ей не помог. Возник спор куда девать тело. Трофим настаивал на том, чтобы вызвать полицию. Мамушка накрыл труп простыней и сказал:

– Прошу разойтись, утро вечера мудренее, утром вызовем, чего людей ночью дергать.

Ночью поминали. Трофим нажрался и произносил какие-то странные тосты типа «Прощай Вороненок! Это был радостный, солнечный человек, а на душе очень тяжело…» Утром он пришел к Мамушке:

– Куда вы тело дели?

– Забрала скорая рано утром, менты тоже были.

– А скорая с красными линиями?

– Да.

– Врешь, труповозки с синими линиями! – заорал Трофим.

– Да че ты доебался со своими линиями! – заорал на него в ответ Мамушка.

***

У Трофима осталась ее сумка. Он долго ее не трогал. Потом открыл. В ней была последняя доза и записка: "Прости. Я любила. Когда-нибудь встретимся там. Целую, теперь уже вечно твоя, Виктория". То есть Вороненок тоже хотела слезть с этой дряни, раз имея последнюю дозу не воспользовалась ей. Ничего ему не говорила. Как жаль, что с ней не получилось таких откровенных отношений, которые ждал Трофим. Будь она чуть более открытой – возможно все вышло бы по-другому. На его личном кладбище психотерапевта появилась первая могила. После случая с Вороненком он поостыл к НЛП в том виде, в котором он видел его в центре. Довольные, сытенькие рожи, с придуманными проблемами, и тренер просто тупо доит их, проблематизирует. Ворюга сказал бы: «Ты видишь центр помощи людям, а я вижу лохотрон для богатых лошков». После одного из занятий Трофим подошел к тренеру и сказал:

– Виталий, я больше не приду.

– А что случилось?

– Надоело, не мое. Я хочу помогать людям, а ты их на бабки разводишь с карнавалом. Ничего так и не поменялось.

– Трофим так нельзя, я поставил тебя в расписание, надо выполнять свои обязательства.

– Пытаешься мной манипулировать? Не получится.

– Ладно, я твои деньги удерживаю.

– Выплати по сегодняшнее занятие и в расчете.

– Нет, ты не понял, я тебе за 3 занятия не плачу в виде штрафа.

– Так не хорошо.

Трофиму были нужны эти деньги, все было посчитано до копейки.

– А ты хорошо поступаешь?

Они сильно поругались, и Трофим заметил сходство тренера и Мамушки – хотели казаться хорошими – «порешаем-порешаем», а на деле оказались проходимцами и вымогателями.

– Последнее предложение – ты выходишь еще на 3 занятия пока я не найду замену, я плачу тебе за все.

– Нет, я сюда больше никогда не приду.

После инсайда с аналогией Мамушки Трофим не хотел задерживаться тут ни на минуту.

– Ю невер ноу, Ю невер ноу – не зарекайся, может еще прибежишь, и я тебя опускать буду, – зло сказал Виталий.

– Теперь есть уже два места, где меня опускать ждут.

Трофим ушел из НЛП-центра, все вещи Виктории он сжег.

Глаза мои! Всюду,

Расширив зрачки,

Мы видели чудо,

Всему вопреки.

Иоганн Гете

Глава 10. Над пропастью во ржи

Трофим сидел и думал – какая мелочь, у меня вот тоже с женщинами не получаются, они с другой планеты, плюс всегда есть корысть в отношениях, в любых, и ничего, я живу. Я вот несколько раз искренне любил, а меня никто искренне не любил. А сейчас они еще и начали самоубийства у меня на руках совершать. Походу не тем я занимаюсь – и тут у него случился инсайт – я должен помогать самоубийцам! Вот и надо искать этих людей. Да чего их искать, вот же они на четвертом этаже и живут. Причем мне кажется, что им надо помогать физически, а не морально. Вот где люди, которым нужна помощь. Он познакомился с красивой как кукла девушкой. Она была из подвала. Но у нее такая была почти детская фигура, тонкая талия, маленькая грудь. Она пользовалась популярностью в подвале, сидела на игле и была очень доверчивая и открытая. Но становилось хуже. Он с ней ходил на экскурсии на крыши, гуляли ночью по городу, пили кофе и, казалось, что с ней у него получится. Фамилия у нее была Огурцова, все ее просто звали Огурчик. Отношения были очень романтичные, она с ним не спала, он не спрашивал откуда у нее деньги и что она делает в подвале. Иногда она приходила с ссадинами и синяками. Он молча мазал ее фукорцином, она не жаловалась, что он долго сходит. Мазал мазями синяки. Делал это нежно, никогда не нарушая приличий. Однажды она пришла к нему поздно ночью, он уже спал. Разделась до трусов и легла к нему в постель. Потекли дни. Все было хорошо, но он почему-то рассказывал ей про самоубийц. После Вороненка это была его любимая тема.

– Гете писал «Страдания юного Вертера» с себя, он похожую ситуацию пережил в молодости, может поэтому так искренне написал. После опубликования среди молодежи была волна самоубийств – синдром Вертера. То же с Кобейном, Цоем. Люди не хотели жить в мире, где нет их музыки. В начале ХХ века в Венгрии была волна самоубийств после прослушивания песни «Мрачное воскресенье». Люди стрелялись, травились, вешались, прыгали с мостов с нотами в руках. Хотя тогда может был всплеск депрессивного настроения, а песня была лишь поводом.

– А у меня так умер любимый, когда мне было 16 лет. Мы сами из Молдавии, я летом ездила в Молдавию в гости к бабушке. Там был парень, мы очень любили друг друга. Он обещал приехать ко мне и жениться, когда нам исполнится 18. В 16 лет я приехала, а его нет дома. Я ходила, искала его. Никто не знает где он или не специально не говорят. Потом от бабушки узнала, что он подсел на наркотики и покончил жизнь самоубийством. Или его убили. Его нашли на чердаке дома с пистолетом в руке. При этом он написал прощальное письмо мне, где было очень много ошибок, там, где мы были вдвоем, он писал, что мы втроем… Возможно он хотел намекнуть, что в комнате с ним кто-то еще есть, но полиция дело закрыла, не хотела заниматься.

– Ты знала Вороненка?

– Так пару раз видела, – соврала Огурчик.

– А где видела?

– Работали в подвале вместе – пару раз один хуй на двоих сосали, – раздраженно сказала она.

Ее грубый голос не вязался с ее внешностью.

– Я говорил тебе, что, когда я подошел к ней в шахте лифта она еще была жива и шептала: «Хочу жить, зачем я это сделала»?

– Я не знала. Надо же как ты близко к сердцу воспринимаешь. Это твоя сильная сторона. Через какое-то время он предложил ей не ходить больше в подвал. Она ответила:

– Милый, а где я буду брать деньги на героин? Ты что ли будешь давать?

Сказала это с насмешкой. Его резануло. Он обещал сам себе достать деньги.

***

Однажды ночью Трофим с Огурчиком пошли гулять, так как у нее был очередной приступ депрессии. Она начала говорить, что не смогла бы прыгнуть в грязную шахту как Вороненок. Некрасиво, больно. Отравится тоже нет – обрыгать все и она показывала, как она бы все обблевывала. Застрелится – пистолета нет. Я бы с моста прыгнула. В глубину. Не больно и наверняка, так как плавать я не умею.

– Ты знаешь, что процент прыгнувших с моста или не прыгнувших зависит от того, с какой стороны моста ты станешь?

– Как это?

– А так: если станешь с той стороны, где вода к тебе идет, вероятность того, что ты не прыгнешь выше, чем если в случае, когда вода от тебя бежит. Обещай мне, что не будешь себя убивать? С чего ты вообще об этом заговорила?

Она пообещала не убивать себя, а взамен потребовала, что бы Трофим бросил наркотики. Трофим сказал, что он не принимает наркотики.

– Да брось, что я не вижу? Ты уже подсел крепко.