Сквот

Павел Михайлюк

Сквот

Пиши пьяным, редактируй трезвым

Э. Хемингуэй

Ч А С Т Ь 1

Viam supervadet vadens

(Преодолеет путь идущий)

Вступление

Эта повесть для тех, кто верит в настоящую любовь, не чурается тем измены, насилия, наркотиков, интересуется различными техниками саморазвития и эзотерики.

Будьте ж довольны жизнью своей

Тише воды, ниже травы!

О, если б знали, дети, вы,

Холод и мрак грядущих дней!

Александр Блок

Глава 1. Трамвай три желания

Вечер. Трасса. На трассе огромная пробка. В этой пробке сидит девушка по имени Мальвина. У нее не синие волосы, она блондинка. Трасса стоит из-за аварии. Поперек полосы стоит джип, который вылетел на встречную полосу и протаранил Жигули, которые улетели в кювет и стукнулись в столб. На обочине стоят три спасателя – молодые парни. Один из них наш герой – зовут его Трофим, это высокий худой парень с широкими плечами и узкой талией, сильный и веселый, голос с хрипотцой, выдающийся кадык. Есть в нем что-то южное, может даже еврейское. Очень живые глаза с огоньком. Два других парня – его друзья – Дэн и Треш. Дэн и Треш курят. Трофим за ЗОЖ, но не навязывается. Они любят с ним ездить на вызовы, он хорошо оказывает первую медицинскую помощь, его уверенный голос такой же уверенный как он сам. С ним приятно общаться, он эрудит, занимается психологией, НЛП, гипнозом, рейки, дикшей, да чем он только не занимается, чего он только не знает. А главное – это его уверенность в себе и сильнейшее желание помочь людям, причем помочь тем, кто не просит, не нуждается, в самых неожиданных, грязных, странных ситуациях, не осуждая, помогая не сколько словом, сколько делом. Работает он на трех работах, но при этом энергичен, не жалуется, полон оптимизма и спокойствия. Вот и сейчас они стоят, и он рассказывает про НЛП.

– У нас очень интересный НЛП-тренер, он директор своего центра, добился много сам, живет так как хочет, путешествует, занимается дайвингом, на воздушном шаре летает, прыгает с парашютом. Уважаю его, человек дела. А в глазах у него такая печаль, видно, что много пережил и передумал. Именно у такого человека и стоит учиться.

Тут подбегает полицейский и орет на них:

– Вы чего тут стоите? Там в машине человек, он еще живой!

– Как живой? А мы думали, что после такого удара нет шансов у него.

– А вы проверили? Давайте быстрее!

Они побежали. Трофим заглянул через лобовое стекло. Потрогал пульс на шее. Да, живой. Пилят машину болгарками, вытаскивают человека. Он весь заблеванный. Трофим начинает делать ему искусственное дыхание. Дэн говорит Трешу:

– Как ему не противно?

– Бросить отказывать помощь нельзя, по закону если начал оказывать первую помощь, то если бросишь – будут судить, а если не начинал – тогда ничего не будет. Есть статья за неоказание, но всегда можно отмазаться – не умею, не знаю, растерялся. А так надо до конца.

Подъехали медики и забрали пострадавшего. Трофим подошел с растерянным видом.

– Ну что там?

– Да, непонятно что. Дыхания вроде нет. Я зеркальцем прислонял, чтобы посмотреть есть ли дыхание. Но темно, ничего не видно. Ну скорая вроде толковые ребята, я их знаю.

Трофим кроме работы спасателем еще работал в хосписе, был сыроедом, не курил, не пил, но никого не агитировал, вдохновлял примером.

По пути назад в пробке он рассказывал:

– У нас в хосписе работает один парень – хороший, душевный, но бандит. Не знаю, чем он промышляет, но вид у него вороватый. Я за спиной его Ворюгой зову. У него уникальная особенность сочувствовать людям. Когда ему рассказываешь что-нибудь из своей жизни он так расстраивается, так сопереживает, что я даже за него начинаю волноваться, он расстраивается больше чем я. А через несколько минут к нему возвращается его насмешливое выражение, он уже шутит и смеется. Даже не так – надсмехается.

Удар. Машина, в которой они ехали зацепила девушку на маленьком мини. Девушка вышла из машины. Наша троица вылезла из кузова грузовика. Дэн и Треш закурили, а Трофим пошел смотреть, что с девушкой. Наш водила орал на девушку, она же стояла смущенная. Трофим подумал, что нужно утилизировать ситуацию. Он подошел к водиле, хлопнул его по плечу и сказал своим голосом с насмешливой хрипотцой:

– Ну ладно уже!

Подошел к девушке.

– Разрешите я Вас осмотрю на предмет повреждений.

Сначала начал ее расспрашивать как она себя чувствует и не болит ли у нее чего. Потом провел плавно по ее рукам и ногам, проверяя на переломы. Ничего не было. Только на колонке был синяк – ударилась о панель. Он принес из машины тюбик с гелем и аккуратно смазал ей колено. Она спросила:

– А Вы военный?

– Нет, МЧС – спасатель.

– У вас такой властный голос, как у военного. А почему вы на КАМАЗе?

– Это Урал, просто сейчас много лесных пожаров, ездим на том, что попадет. Так-то мы на мерседесе ездим.

Она засмеялась.

– Как Вас зовут?

– Мальвина.

– А меня Артемон.

Она смеется.

– Трофим, будем знакомы.

– Дайте мне свой номер телефона.

Трофим засмеялся:

– Первый раз у меня девушка просит номер телефона, обычно это я делаю.

– Вы надежный, на вас можно положиться. Мне кажется, что как только я позвоню, вы тут же прилетите меня спасать, вы же спасатель?

Трофим внимательно на нее посмотрел. Девушек у него было много, но все отношения были с ними какие-то либо изматывающие, либо поверхностные. Он всегда впрягался за девушек, помогал и они часто им пользовались. Ему надоедало, он уходил, но всегда при первом зове бросался на помощь – начиная от ремонта розетки, переезда, заканчивая заступничеством перед текущими или бывшими бойфрендами. Сейчас он стоял с ней, она не дала ему свой номер, и он подумал, что несмотря на большое количество женщин, он еще ни разу по-настоящему не любил. А Мальвина ему понравилась, в такую девушку можно влюбиться. Может это она его любовь?

***

Она позвонила ему на следующий день в 6 утра. Еще толком не проснувшись он встал с кровати в съемной квартире, которую он снимал вдвоем с другом-программистом. Друг работал днем на удаленке, Трофим приходил только ночевать. Они почти не пересекались и это всех устраивало. Трофим поддерживал порядок в квартире и это тоже всех устраивало. Платили поровну. Иногда Трофим баловал ужином соседа, но большей частью он пропадал-выручал кого-либо. Мальвина попросила приехать на дознание, она теперь отрицала свою вину в ДТП и хотела, чтобы Трофим подтвердил, что она не виновата. Он приехал в участок к 8. Она сидела в своей машине. Он подсел к ней.

– Дай документы посмотреть. Зачем ты отрицаешь? Ведь и схема ДТП есть – тобой подписана и все же так и было. У тебя видеорегистратор писал?

– Да.

– А если попросят предъявить?

– Это не является доказательством.

– Уже кто-то научил? Знакомый юрист? Мой тебе совет – говори правду, она все равно откроется, а сказать сразу правду – самый быстрый способ избежать проблем.

– Так ты мне поможешь?

– Нет, не помогу.

– А я думала, что ты всегда помогаешь.

– Не всегда.

– Ты никогда не врешь, да?

– Вру, почему же. Но опять же во благо. Есть какие-то критерии, которые я не могу сформулировать, когда я говорю неправду. Но это точно не тот случай.

– Хотела пригласить тебя на свидание, а теперь не буду.

Трофим смеется.

– Ты удивительная девушка, сама телефон просишь, сама на свидание приглашаешь.

– НЕ приглашаю.

Трофим опять смеется.

– Ну я пошел тогда. В лжесвидетели я не гожусь, а на свидание ты меня НЕ приглашаешь.

Он открыл дверь машины. Она молчала. Он вышел.

Я должен прочь по множеству ступеней,

Я должен вверх, но много возражений:

«Ты грубиян! И мы ведь не из камня!»

Я должен прочь по множеству ступеней,

Кто же хочет быть ступенью для меня?

Фридрих Ницше

Глава 2. Подсознательный Бог

Вечером Трофим пошел в НЛП-центр поговорить со своим тренером. Когда он пришел, в группе шли занятия, и Виталий сказал:

– Трофим, ты как раз вовремя, нужен доброволец.

Упражнение было на поиски ценности своей жизни, глобальной цели, миссии. Выполнялось на линии жизни нарисованной на полу. Трофим долго по ней ходил, перемещаясь из прошлого в будущее, проигрывал сценарии, пытался понять, что он чувствует в каждом из них. И когда в конце упражнения он вернулся в точку «настоящего» Виталий его спросил:

– И каково твое призвание?

Трофим стоял в трансе и сказал каким-то глухим голосом:

– Помогать людям.

Виталий молчал.

– У нас была включена камера? Я таких инсайтов никогда прежде не видел.

Весь оставшийся вечер Трофим сидел с отрешенным видом. Когда все разошлись, Виталий подошел и спросил:

– Хочешь озарение обсудить?

– Да.

– И у меня к тебе разговор, даже деловое предложение, такое я не всякому предлагаю. Переходи ко мне.

– Бросить МЧС?

– Ну зачем сразу бросить, большая часть нагрузки на выходные и вечера, организуй грамотно отдых и работай в хосписе или МЧС. Лучше не посменно, а чтоб можно было выбирать дни, все выходные будут плотно заняты.

– Я с вами тоже хотел поговорить, когда у меня было озарение про свою миссию… То, что вы делаете это точно помощь людям? Вы навязываете людям проблемы. При этом большинство из этих людей не сильно нуждается в решении проблем, кто-то развлекается, кого-то привела реклама, кто-то пиарится, типа я НЛП-ер, а реальных проблем то у них нет и большинство даже не знает, что такое попасть в крупные неприятности.

Виталий долго уклонялся от прямого ответа, но в конце признался, что есть такое понятие у психологов – проблематизировать клиента, когда человек решает мелкие проблемы в голове становится яснее, и он переходит на новый уровень…

– А вы на этом деньги делаете, вот в чем смысл.

– Ну в общем не только, но и не без этого. Это кто как зарабатывать научился. А ты как видишь?

– Я вижу так: люди несчастливы, вы лишь лечите симптомы, как плохой врач. Человек занимающийся нелюбимым делом никогда не почувствует уверенность, а человек не нашедший свою любовь никогда не будет счастлив. Надо помогать людям самореализовываться, искать любимое дело, своего человека или людей, что-то, что можно искренне любить, дети, домашние животные, хобби еще что… главное, чтобы это было не завязано на деньги, там, где можно монетизировать нет духовного, а значит нет сути.

– Ну у меня это есть!

– Нет, вы делаете из помощи людям длительный процесс, зарабатывая на всем пути как можно больше денег, не решая даже этих мелких проблем, о которых заявляют эти люди, я уж молчу про людей, которым действительно нужна помощь. В МЧС я больше нужен и приношу больше пользы. Вы же тратите все деньги на свои развлечения, что есть тоже часть образа, смотрите как я живу, и вы так же можете. Вам в начале курса надо говорить честно: «Я собрал вас тут, чтобы заработать…»

– Ты знаешь, ты неправ, но очень близок. Правда как всегда посередине. У меня есть желание помочь, все не так плохо, как ты думаешь. Наш центр, например, покровительствует одному детскому дому.

Виталий показал на плакат на стене.

– Причем не просто деньги и подарки возим, в прошлом году помогали чинить крышу, игры с младшими детьми проводим, для старших детей тренинги. Хочешь тоже будешь участвовать? Ты просто видимо не все знаешь про нас. Иди ко мне в помощники, сможешь заниматься своим саморазвитием и помогать людям. Я тебе помогу, а ты мне и вместе мы будем менять мир!

– Но я не потяну все сразу: НЛП, хоспис и МЧС.

– Да, придется что-то выбрать.

Из хосписа Трофиму пришлось уйти.

О, я хочу безумно жить:

Всё сущее – увековечить,

Безличное – вочеловечить,

Несбывшееся – воплотить!

Александр Блок

Глава 3. Альпинист

Мальвина позвонила ему и пригласила встретится. Он ей сказал, что не может, так как обещал другу, Трешу, подстраховать его на крыше. Она попросилась идти с ними, когда узнала, что это романтическое предложение руки. Треш кроме МЧС подрабатывал высотным альпинистом и организовывал экскурсии по крышам. Он пригласил их на крышу дома, в котором жила его девушка. Он собирался сделать ей предложение, подарить обручальное кольцо, букет цветов и спеть серенаду, спустившись с крыши.

В назначенный день, они поднялись на крышу одного из домов на Петроградской стороне пройдя дворами-колодцами, от которых у Треша были ключи. Пока Трофим закреплял страховку на двух дымоходах, Треш играл на гитаре и пел Высоцкого стоя на краю крыши. Худой с бородой он чем-то напоминал самого Высоцкого. Очень романтичный образ со скрученной веревкой через плечо. Прямо как в фильме про альпинистов. В назначенное время он позвонил своей подруге и попросил открыть окно. Дважды перестраховавшись он начал спускаться на веревке. Трофим с Мальвиной сидели на крыше. Солнце уже начало садиться и закат был кроваво-красным. Было прохладно и Трофим отдал свою толстовку Мальвине, которая была в легком платье и на каблуках. Он хотел спросить ее, зачем она надела платье и каблуки, когда знала, что пойдет на крышу, но вместо этого сказал:

– А ты замечала, что сумерки на самом деле не спускаются, а поднимаются?

Не в его правилах было «лечить» людей. Тем более, что выглядела она потрясающе. Она сидела с распущенными волосами очень грустной и молчала. Трофим не ждал ответа, так как страховал Треша, который оперся ногами на подоконник и пел песню из Бременских музыкантов «Луч солнца золотого». Подмышкой он держал красные розы. После того как он закончил петь, он залез в окно к девушке, чтобы подарить кольцо. Веревка свободно повисла, и Трофим начал ее сматывать обратно.

– Сейчас я смотаю веревку, и мы бросим ее на чердаке. Треш потом сам заберет. Если бросить как попало, то она запутается и потом тяжело будет распутывать.

– Заботишься о друге?

В ее голосе прозвучало какое-то раздражение. Возможно из-за того, что она хотела бы быть похожа на эту девушку, а возможно просто из-за обиды на мужчин.

– Нет – сказал он. – Скорее о снастях забочусь. Не люблю непорядок.

Тут в дверь на крыше начали долбиться. Дверь открывалась на себя, и кто-то явно этого не знал. «Странно, вроде кроме Треша никого не должно быть, а Треш не мог так быстро освободиться. Неужели выперли?» – подумал Трофим. Тут дверь наконец сломалась и показался сотрудник полиции. Он подбежал к Трофиму, ударил его по лицу кулаком и вытащил пистолет.

– Ни с места!

Трофим был подготовленным бойцом, но дергаться не стал. Его и Мальвину забрали в участок. В козле уже сидел Треш.

– Треш, что за фигня?

– Не знаю. Наверно напутали что-то.

В участке им объяснили, что уже пару месяцев в этом районе орудует банда грабителей-альпинистов, которая грабит квартиры спускаясь с крыши. И тут поступил звонок, что кто-то подозрительный лезет в квартиру по веревке.

– А откуда же звонок, когда мы с девушкой, гитарой, цветами, песни горланим?

– Ну девушка у вас в толстовке, можно и перепутать.

Приехал отец Треша, они написали объяснительную и их отпустили. На выходе, полицейский, который их провожал сказал:

– Это твоя «будущая» теща позвонила. Не любит она тебя.

И заржал. Когда они вышли, Мальвина сказала:

– Это действительно самое необычное свидание, на котором я была.

Когда она уехала, Трофим спросил Треша:

– Как ты думаешь, обиделась?

– А че, зацепила?

– Да, зацепила. Что-то есть в ней. Опасная она какая-то. Я чувствую, что у нее какая-то беда была или будет, и я ее не просто так встретил. Все случайности не случайны, а встречи для чего-то нужны. Да и просто красивая чертовка. Как-то не так с ней идет, как с другими. Короче да, зацепила.

Мальвина не обиделась, наоборот, ее заинтересовал Трофим, к тому же у нее давно никого не было, и она не прочь была завести отношения. В последний раз она очень сильно обожглась и ей хотелось развеется. За ее спиной был развод с человеком, которого она очень любила, он был богат, точнее были богаты его родители. Но он баловался травкой. Она тоже баловалась, но он пошел дальше, а она была против. Он часто пропадал, а однажды не пришел домой. Она уже привыкла и даже не звонила ему. Он же, обкурившись с другом, выпал из окна с 7 этажа и пролежал полночи на асфальте. Как это ни странно, он не умер. Его спасли, потом была длинная реабилитация, печень и легкие шили по кускам, а в левую ногу вставили штырь. Лечащий врач писал по нему диссертацию, а после того как его выписали он сказал ей, что больше ее не любит, и она ему не нужна. Она думала, что он не хочет, чтобы она была рядом с инвалидом, а оказалось, что он действительно ее не любит, т.к. он в скором времени начал встречаться с другой девушкой. Сердце ее закрылось и имитировало любовь. Веселая, открытая и влюбчивая раньше, она стала страдать депрессиями, впадать в уныние, никому не доверяла. У Трофима давно никого не было, и он загорелся ею. Думал о ней, проигрывал сценки, посвященные в основном тому, как он ей помогает-выручает. Но в жизни получалось, что он не мог ей помочь, точнее всегда, когда она обращалась к нему, он отказывал. Просьбы ее были странные – то она просила убить собаку соседа, которая пугала детей на площадке, то помочь перевезти посылку какому-то человеку из одного конца города в другой, причем не говорила, что за человек и что надо было везти. Короче она была приличной девочкой, но всегда влезала в дела с запашком. Трофим был слишком честным и не хотел пачкаться, при этом хотел быть с ней. Отношения у них никак не завязывались. Как говорил большой любитель Neue Deutsche Haerte Треш “Sie will nur spielen”– «Она хотела просто поиграть» – есть такой трек у «Hämatom». Каждое свидание с ней давалось как-то тяжело, то они пошли в кино, но не пошли на сеанс, потому что ей ничего не понравилось. В итоге просидели в кинотеатре в баре, ели невкусную пиццу и пили плохой кофе. То пошли гулять и пошел ливень. Вместо того, чтобы зайти в кафе, она села прямо под ливнем на лавочку и так сидела в задумчивости. Он сидел рядом и держал ее за руку. Они просидели так 10 минут, промокли насквозь, а потом она ушла в метро, попросив ее не провожать. Она доводила его до отчаяния, ему казалось, что она бросила его насовсем и больше не придет, не позвонит. А потом она снова появлялась в его жизни. И снова больно ранила своей переменчивостью – то она была ласкова и добра, то она была неприкрыто холодна и зла. Зачем, думал он, зачем она пришла на свидание, если у нее не было настроения? Но она приходила, портила ему настроение своей холодностью и уходила надолго. Иногда же их свидания были образцом романтики – например, в осеннем Петергофе, они бегали по газонам и разбрасывали огромные листья клена, или в Новой Голландии качались на лежачих качелях. Эти встречи требовали все больше денег, т.к. она постоянно нуждалась, он это видел, предлагал ей деньги – не за встречи, просто хотел ей помочь – а она брала, никогда не благодарила и не смотрела на него. Это единственные моменты, когда он чувствовал себя более уверенно в их отношениях. Иногда она просила у него деньги, а он не давал. Отчасти оттого, что у него самого их не было, отчасти, что бы она почувствовала ценность этих подарков. Из-за того, что в МЧС была маленькая зарплата, а в НЛП-центре вообще не платили, он стал нуждаться в деньгах, ему уже было не по карману оплачивать половину съемной квартиры.

Одной из фишек Трофима была способность постепенно сходится с конфликтными людьми. Сначала он терпел, подстраивался к человеку и его мировоззрению, не спорил, активно слушал, а через какое-то время начинал вести в отношениях. Ему очень нравилось так делать. Но вот с Мальвиной у него так не получалось.

Из съемной квартиры Трофиму пришлось съехать.

Эта ночь бесконечна была,

Я не смел, я боялся уснуть:

Два мучительно-черных крыла

Тяжело мне ложились на грудь.

Иннокентий Анненский

Глава 4. Раковый корпус

Во время работы в хосписе Трофим познакомился с Ворюгой – так он его называл. Звали на самом деле его Саша. Он был веселый, открытый парень, занимался воровством, а поскольку был из интеллигентной семьи, то это его где-то в глубине души коробило, и он «отрабатывал» грехи в хосписе. У него были замашки гопника, но он иногда удивлял своими познаниями в области классической литературы, музыки и искусства. Его мать – коренная питерская интеллигентка, работала на «закрытом» предприятии, отца не было, и когда мать уезжала в длительные командировки на испытания, Саша оставался под присмотром бабушки, которая его не смотрела и не кормила. Поэтому он убегал во двор, попал там в плохую компанию, пил водку и курил с малолетства. Несмотря на это он был настолько смышлёным, что в школе с похмелья решал все контрольные на пятерки, писал хорошие сочинения, чем приводил в изумление своих малолетних собутыльников – вроде пили все вместе, а он пятерки получил, а они все двойки – как так? Когда Трофим уходил из хосписа, Ворюга спросил его почему тот уходит. Трофим разоткровенничался про Мальвину и пожаловался на отсутствие финансов для съема жилья. Саша пообещал его пристроить в хороший сквот – заброшенный дом на Петроградке в котором, по его словам, подобралась хорошая компания «правильных» людей – если ты не мог платить, ты мог делать для других какие-либо услуги. Саша, например, работал там парикмахером. Трофима это устраивало – он любил помогать, много чего мог делать руками, легко сходился с людьми.

На следующий день они встретились возле метро и пошли в сквот.

– Саша, зачем ты работаешь в хосписе?

– Много нагрешил в своей жизни. До сих пор стоит лицо парниши, мы его забили до смерти за 11 тысяч рублей долга. Помню, как прыгал у него на грудной клетке, «чечетка» это называется, звук еще такой был – хруст костей. Хороший парень был, тихоня. Жалко его. После него как-то прочитал у Толстого в «Хождении по мукам» – как убили одного кадета, он на бочку вскочил прочитать речь, а потом упал с нее, случайно поскользнувшись, солдаты смеялись, а потом один взял и штыком его заколол. А потом мучился от этого. Так и у меня. Жестокость не прошла. А вот появилось какое-то чувство вины. И после этого хулиганю, но появилось потребность оправдаться. Как братва в 90-х в храмах грехи отмаливала. Что-то в этом есть, должны простить если просишь. До этого в роддоме помогал – там тоже тяжело, но там атмосфера положительная, дети рождаются, выписываются, милые такие, все радуются. А тут смерть кругом. И не только стариков, и молодежь и средний возраст косит, это тяжело воспринимать.

– Как там Людмила Александровна?

– Операцию пережила, грудь и руку удалили. И вроде пошла уже на восстановление, пошла в туалет, вставала с горшка и забыла, что руки нет. Оперлась на несуществующую руку и упала. Снова метастазы, снова химия.

– А Катя? – продолжал интересоваться общими знакомыми пациентами Трофим.

– Катя вроде вылечили, муж ее забрал и на обратном пути попали в аварию. Вроде не сильно ударились, мужу ничего, а у нее от удара снова все началось. Вернулась обратно.

– Жалко. А Юра?

– Юра разбился. Когда я обратно с работы домой ехал вижу, он нашу маршрутку на мотоцикле обгоняет на огромной скорости. Думаю, он же под сильными обезболивающими, как он ездит на мотоцикле, да еще и так несется. Потом стояли в пробке долго. Я даже как-то не сразу увязал. А когда доехали – он на дороге лежал – КамАЗ поймал на встречке. Думаю, что полуосознанно так гнал. Во-первых, наркотики, а во-вторых – сам хотел умереть. А ты теперь где?

– Там же в МЧС, плюс в НЛП-центре, волонтером работаю.

***

Сквот был организован в заброшенном здании во внутреннем дворе и с фасада его не было видно. При входе в подъезд была надпись: «Политика одна – никакой политики». Дом был кое-где без окон, но сам не производил впечатление аварийного, просто заброшенный. Он был огорожен забором из синего сайдинга, но на снегу было видно, что к крайней полоске сайдинга протоптана дорожка. Пройдя в дом, они поднялись по обшарпанной лестнице на третий этаж. Двери на этажи были открыты и были видны длинные коридоры, уходящие вглубь квартир. Там ходили люди, которых можно было назвать одним обобщением – неформалы. Дреды, цветные волосы, татуировки, национальные одежды, рваные джинсы – разношерстная публика, кто-то репетировал, кто-то спорил, кто-то распевался. «Будет весело», подумал Трофим. В здании было тепло, горел свет. Когда они пришли к Мамушке – хозяину сквота, Саша что-то ему пошептал, а потом показал на Трофима. Мамушка был 50-ти летним маленьким рыжим мужичком с бородой и веселым прищуром. Он оценивающе посмотрел на Трофима и спросил: