Когда боль становится краской, а слезы – дождём для души

– Папа, смотри! – Алиса тыкала пальцем в стену, где трещина в штукатурке образовывала силуэт, похожий на крыло.

– Видишь? – Лиза присела рядом с дочерью, доставая из сумки мелок. – Это ангел. Давай его раскрасим.

Марк отвернулся. В горле стоял ком – не от грусти, а от стыда. Они продали завод, чтобы оплатить переезд. Предали ли они память Давида?

Первые недели стали чередой теней. Марк обивал пороги мастерских, предлагая керамику с эхинацеями – но в городе Фаберже и фарфора его грубые изделия казались архаичными. Лиза, с животиком, округлившимся к пятому месяцу второй беременности, пыталась писать этюды на набережной, но ветер с Невы рвал бумагу. Даже Агат чахнул, сбрасывая листья в такт их настроению.

– Может, вернёмся? – спросил Марк однажды ночью, глядя, как Лиза растирает мёдом опухшие ноги.

Она замерла. В темноте светились только её глаза и экран телефона с объявлением: «Требуется художник для росписи детской больницы. Опыт работы с травами и ресайклингом».

– Ты можешь это, – сказал он, прочитав её мысли. – Ты создала сад из ржавых труб.

– Но здесь… – она провела рукой по стене, где трещина-ангел теперь сиял золотом. – Здесь всё другое.

– Мы тоже другие. – Марк положил руку на её живот, чувствуя толчок. – Он верит в нас.

Детская больница имени Святой Ольги располагалась в старинном здании с облупленными колоннами. Лиза, стоя перед главным входом, сжимала папку с эскизами: эхинацеи, сплетённые с питерскими мостами, дети, летящие на крыльях из медицинских масок.

– Вы Лисавета Морозова? – Из дверей вышла женщина в белом халате, с лицом, изрезанным морщинами улыбки. – Я главный врач, Анна Викторовна. Покажите, что придумали.

Лиза разложила рисунки на ступенях. Дождь пытался смыть краски, но Анна Викторовна вдруг рассмеялась:

– Боже, да вы же рисуете надежду!

Контракт подписали за час. Лиза выбежала на улицу, где Марк катал Алису на плечах, и закричала:

– Они хотят, чтобы я оживила стены! Чтобы дети видели красоту даже здесь!

Марк подхватил её, кружа под ажурным фонарём. Алиса смеялась, хватая капли дождя, которые вдруг перестали казаться холодными.

Роспись стала инсайтом. Лиза работала по ночам, когда палаты затихали. Она превращала коридоры в сады: капельницы становились стеблями цветов, окна – аквариумами с золотыми рыбками, а на потолке операционной расцвел лотос из светодиодов. Марк помогал, таская краски и укачивая Алису в соседней комнате.

– Вы ведь понимаете, – как-то сказала Анна Викторовна, наблюдая, как Лиза рисует ребёнка, запускающего бумажный кораблик по нарисованной Неве, – что ваше искусство лечит не хуже таблеток?

– Я просто вспоминаю, – ответила Лиза, закрашивая трещину на стене крылом чайки, – что даже в бетоне есть жизнь.

Марк нашёл своё место случайно. В подвале дома, где они снимали квартиру, обнаружилась заброшенная печь – реликт блокадных времён. Хозяин, старик с лицом, как у Дориана Грея, разрешил использовать её за ремонт помещения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.