Конструктор живых систем: Красный лёд

Подумать только, тридцать злотых! А ведь её можно увеличить и до сорока, и даже до пятидесяти! Моя матушка получает всего сорок пять злотых, служа в конторе, а тут сын-первокурсник сможет получать больше. Надо направить все силы на учёбу. Я должен, я смогу! Так, мысленно приговаривая про себя, я и шёл дальше.

«Интересно, выгонят ли эту троицу?» – задал я себе вопрос, уже выходя на улицу, и ответил сразу же. «Конечно, нет! Раз они смогли сделать так, что меня почти отчислили за то, что на меня напали, то они точно останутся учиться дальше и, скорее всего, продолжат свои неблаговидные поступки». Но уже следующая моя мысль отмела первую: «Нет, уже не получится, уйдут на дно, но гадостей от них мне всё равно придётся ожидать. И произойдёт это совсем не в академии, а где-нибудь в городе. Ну, да разберусь!» – и, распрямив плечи и гордо подняв голову, я отправился в общежитие, чтобы поделиться сразу двумя радостными новостями. Первой – что я остаюсь учиться дальше, и второй, что меня наградили, так же, как и Петра.

***

В понедельник Женевьева, внутренне сгорая от нетерпения, а внешне абсолютно спокойная, разговаривала с Марфой и второй девицей из мелкопоместных дворян, которую звали Дарья Черкасова.

– О, Женевьева! – радостно встретила подругу Дарья, опередив в своей щенячьей радости Марфу, что не успела изъявить почтение светлейшей особе первой. Марфа крайне этого хотела, но пришлось уступить столбовой дворянке. – Как ты провела выходные? – продолжила Дарья.

– Ездила домой, в Великий Новгород.

– Да, а как ты смогла быстро так обернуться?

– Я ехала на эфирном экспрессе.

– Ммм, – чуть скривила от зависти рожицу Дарья, но мгновенно, проглотив «лимон», продолжила. – Ой, наверное, очень интересно было?!

– Да не особо, за окном всё так быстро мелькает, скорость просто огромная, я и не успела толком ничего разглядеть. Приехала буквально только что, и с вокзала сразу в академию поспешила на авто, как говорят моряки, прямо с корабля на бал.

– Хи-хи-хи, – засмеялись обе девицы, демонстрируя, как им понравилась шуточка графини. Искренности в их смехе едва ли половина имелась, но зато сколько старания.

– Ну, а как у вас здесь дела, что нового происходит? Чем занимались в выходные, как отдыхали?

– Да мы по Павлограду бродили с Марфой, гуляли по набережной, и вообще, чудно провели время, да Марфа?

– Да, – торопливо подтвердила та и сразу же перешла к самой главной новости. – А в субботу судилище прошло над Дегтярёвым и его врагами, всех осудили и всем воздали по заслугам.

– Да?! – несколько удивлённо ответила Женевьева, – а я почти забыла о том, и чем дело закончилось, всех выгнали или кого-то оставили?

– Нет, никого не выгнали, я уже всё узнала, с самого утра бегала тут, искала и спрашивала.

– А я и не слышала ничего о том, и не интересовалась, – сказала Дарья, за что тут же получила пренебрежительный взгляд от Марфы и равнодушный от Женевьевы.

– Ммм, ну ты не торопись, узнай побольше, потом как-нибудь расскажешь, когда время найдем свободное, а то уже на занятия спешить пора, – оборвала разговор Женевьева.

– Ага, – ответила Марфа, и они заспешили на первую лекцию.

Нужный момент для разговора Марфа смогла найти только уже после окончания занятий, когда девушки зашли в студенческое кафе. Здесь, как и всегда, народу находилось немного, так как дорого, и потому их разговору не помешали. Дарья уже ушла, деньгами она не сильно располагала, предпочитая обедать у себя дома, а не в дорогом кафе, тем более, что её семья жила в Павлограде, в часе пути от самой академии.

– Я всё узнала, ваша светлость, – прошептала Марфа, когда они уселись за отдельный столик в глубине заведения.

Конечно, Женевьеве не подобало водить дружбу с купцами, но, во-первых, они учатся в одной группе, и выбор девушек в академии совершенно не велик, а во-вторых, общаться – это не значит ставить себя на одну ступень с кем-то ниже по положению в обществе. Да и вообще, время сейчас наступает такое, что не стоит отгораживаться.

– Рассказывай, – просто ответила Женевьева и, отстранив от кружки изящный пальчик, отхлебнула ароматного китайского чая.

– Дегтярёва оправдали и оставили учиться в академии, а Блазовского и других не стали отчислять, хотя и наказали деньгами, но и виновными не признали, так, пожурили, сказав, что, мол, всё вышло по молодости и тому подобное. А ещё Дегтярёву дали стипендию, потому как он при крушении поезда людей спас. А я и не знала, представляешь!

– Догадываюсь, – сначала слегка поморщилась Женевьева и неожиданно улыбнулась. Марфа подумала, что улыбнулась она ей, но ошиблась, Женевьева улыбалась себе.

Всё же, у неё получилось! Спасибо отцу! Наверное, не всё так просто в академии и интересы разных людей и групп поневоле столкнулись, казалось бы, в такой простой ситуации, но если Марфа не врёт, а это вряд ли, то этой троице кто-то покровительствовал, и сделать виновным Дегтярёва было делом принципа, который на этот раз дал сбой. Ну, что же, для отца, скорее всего, это тоже стало делом принципа, да и практического интереса.

– А где ты обедаешь, Марфа?

– Обычно в столовой, там хорошо кормят, а то до дома дороже выйдет добираться, но это когда занятия сильно затягиваются, или после обеда ещё заниматься приходится.

– Да, как раз завтра такой день выдаётся.

– Да, а ты что, хочешь в столовку сходить? – Марфа удивленно подняла брови.

– А почему нет, разве я не студентка? – возразила Женевьева.

– Гм, конечно, студентка, но твоё положение?

– Моя сословная принадлежность совершенно не означает запрет на приём пищи в студенческих столовых, в конце концов, я должна знать, что едят обычные студенты. Да и не только мещане туда ходят.

– Это да, там и благородных полно.

– Ну, вот и отведешь завтра меня туда.

– Хорошо! – в полном восторге воскликнула Марфа.

На следующий день в перерыве девушки втроём посетили столовую.

– Я оплачиваю обед за всех, а вы обеспечиваете мою неприкосновенность со всех сторон, понятно тебе, Марфа, и тебе, Дарья? – предложила Женевьева подругам на входе, сощурив глаза.

– Понятно, – подтвердили девицы.

– Всё понятно, – тут же перехватила разговор Марфа, – я иду первой, вы за мной, после Дарья, и ни один наглец не подойдёт ближе, чем на два метра.

Женевьева кивнула. Хоть и трудно постоянно держать маску, но приходится соответствовать, иначе, какая она тогда аристократка? Договорившись, девушки зашли в помещение следом за студентами железнодорожного факультета.

Практически все ребята с этого факультета обедали в столовой, и проследить передвижения Дегтярёва и его друга Петра не составляло никакого труда. Оба оказались бодры и веселы, хотя Дегтярёв выглядел осунувшимся, но зато весёлым.

Появление трёх девиц-студенток произвело среди остальных посетителей настоящий фурор. И если Марфу иногда видели в столовой и почти привыкли, то две другие пока тут не появлялись, поэтому поневоле привлекли к себе пристальное внимание, как персонала, так и студентов. Девицы степенно продефилировали к пустому столику и, разместившись за ним, сделали заказ и стали выжидательно оглядывать зал.

Увидев Женевьеву, я чуть не поперхнулся, заглатывая свой суп, полученный по талону, да и было от чего. Пётр, увидев её же, тоже чуть не подавился, но уже не супом, а картошкой с мясом. С нами за столик увязался и Антип Морозов, которого мы прозвали Фунтом, так как он всё и всегда измерял в фунтах. А Ефим и вовсе редко ходил в столовую, да мы с ним почему-то перестали тесно общаться.

– Во дела! – выразил общее мнение за всех Морозов, – графиня пожаловала.

Все три девушки, одетые в синие шерстяные жакеты и юбки-брюки в цветах академии, производили весьма приятное впечатление, а если смотреть на них сзади, то вообще, выше всяких похвал, а если они бы ещё и…

«Стоп! – сказал я собственным фривольным мыслям, – не нужно ничего фантазировать про весьма симпатичных и воспитанных барышень». Додумав эту мысль, я проглотил суп и уткнулся взглядом в собственную тарелку, чтобы не замечать ни девушек, ни обед по бесплатному талону. Стыдно быть бедным, а в присутствии дам – ещё сильнее, но бедность – не порок, справлюсь, и, состряпав самое невозмутимое лицо, я продолжать вкушать принесенные блюда.

Пётр, а особенно Антип, наоборот, во все глаза смотрели на девушек, хоть они и не обращали на нас никакого внимания.

– А та, что полненькая – это Марфа, она из купцов второй гильдии, я слышал о её семье, вот бы жениться на ней?! – мечтательно произнес Антип.

Пётр на эти слова только хмыкнул и отвёл взгляд, в свою очередь, заметив.

– Да, а третью зовут Дарья, она из дворян, и тоже неплохая девушка.

– Худовата, – резюмировал Морозов.

– А твоя толстая!

Я второй раз чуть не подавился супом и окинул удивлённым взглядом обоих.

– Ну, вы, товарищи, даёте. Они вас знать не знают, и ведать не ведают, а вы уже планы строите…

– Не всем же о графинях грезить! – отшил меня Пётр, хотя, кто бы говорил…

Я хотел было ответить, но в последний момент передумал. Проще пропустить эту шпильку мимо ушей и забыть, чем вступать в бесполезную перепалку с другом, да и привлекать к себе лишний раз внимание я не торопился.

Официант подскочил к девушкам и принялся расставлять перед ними тарелки с едой. Под перекрёстными взглядами обедающих студентов, три девицы за окном, а они заняли столик, расположенный у окна в конце зала, приступили к трапезе. Не знаю, что чувствовала Женевьева, держащаяся холодно и невозмутимо, а две другие девицы то смущённо хихикали, то стреляли глазками туда-сюда, то тихо шептались в перерывах между едой.

Впрочем, откровенно и долго пялиться на них для любого студента казалось неуместным, и постепенно ажиотаж, вызванный их появлением, поугас, и все занялись тем, чем, собственно, до этого и занимались. Зал вновь заполнил равномерный гул тихих голосов и звяканье ложек о глиняную или керамическую посуду.

Наш столик располагался ближе к выходу, и ели мы не спеша, так как заказали много. По случаю обещанной стипендии, а мне её выплатили на следующий же день, так как официально назначили ещё с месяц назад и уже успели провести по документам, я докупил себе еды дополнительно к выданной бесплатно, и теперь с удовольствием её поглощал.

А тем временем все три барышни, съев свой лёгкий обед, степенно поднялись и двинулись к выходу. На этот раз впереди оказалась молодая графиня, шла она неспеша, и почему-то решила пройти мимо нас. Я уже почти закончил есть, как и мои спутники, и ждал официанта, чтобы расплатиться.

Поневоле повернув голову в сторону неторопливо идущей Женевьевы, я неожиданно наткнулся на её взгляд и, заглянув в прекрасные глаза, заметил там всплески смешливых искорок. В этот момент она, сжимая платок, которым протирала руку, вдруг нечаянного его уронила и остановилась, немного не дойдя до нашего столика.

– Ой! – вскрикнула она и с видимой беспомощностью оглянулась кругом, мгновенно став центром внимания. Сразу несколько человек подскочили со своих мест, чтобы помочь ей, но не смогли сразу поднять платок, так как им пришлось бы отодвинуть графиню.

Мы с Петром тоже вскочили практически мгновенно и остановились в нерешительности. Не знаю, как получилось, но Женевьева одним взглядом дала понять, кому разрешено взять платок. Быстро нагнувшись, я подхватил его с пола и подал ей.

– Рада, что всё завершилось благополучно, – сказала Женевьева и, забрав платок, сразу же двинулась на выход.

Её слова, сказанные очень тихо, слышал только я, возможно и Пётр, но всё произошло так быстро, что я и опомниться не успел, как она уже скрылась за дверями. Вернувшись за стол, мы расплатились с подошедшим официантом и, не задерживаясь, вышли из столовой.

– Вот это номер, – только и сказал Пётр, с каким-то особым интересом оглядывая меня. Я же промолчал, а Антип Морозов и вовсе ничего не понял, лишь пожал плечами.

– А это знак, – резюмировал Пётр.

– Какой? – нехотя спросил я.

– Ну, – неопределённо покрутил он пальцами правой руки в воздухе, – знак судьбы.

На что я только вздохнул и постарался отвлечься от мыслей о Женевьеве, но получилось не ахти. Вот и ещё один посыл, ради чего нужно грызть гранит науки, усиленно, всеми зубами и двадцать четыре часа в сутки. И погрызу, есть для кого…

Глава 4. Лаборатория

В самых смятенных чувствах я пребывал несколько дней, стараясь не подавать вида. Женевьева показала всего лишь одной фразой и одним действием, что она переживала за меня, и этого оказалось достаточно, чтобы мир заиграл новыми красками, и я ударился в освоение учебных предметов ещё сильнее, чем прежде.

Думать тут нечего, надо становиться первым учеником на курсе или, как минимум, войти в первую пятёрку и добиваться всего самому, а главное – впитывать знания и совершенствовать свой дар. Я старался докопаться до всего, поэтому у меня накопилось много вопросов к профессору Беллинсгаузену, встречи с которым я нетерпеливо ожидал.

Спустя примерно неделю после описываемых событий, меня наконец-то вызвал к себе профессор Беллинсгаузен, чем немало обрадовал.

– Ну-с, молодой человек, как ваши дела? – спросил он, когда я явился в его лабораторию, – готовы к новым свершениям и работе над своим даром?

– Готов! – кратко ответил я.

– Замечательно! Вижу боевой настрой, и это меня несказанно радует. От настроя многое зависит. Как успехи с даром?

– Развиваю. На днях смог с его помощью перенаправить энергию воздушного дара и убрать её в сторону от себя.

– Не сомневался в вас. Теперь нужно проверить несколько аспектов, которые я сам для себя определил по вашему дару, юноша. Вы, думается мне, обижаетесь на профессора, решив, что он забыл о вашем уникальном даре и работает над другими, ведь так?

– Нет, – твёрдо ответил я, не желая обижать профессора. Да и вообще, он решает, что нужнее и важнее, тогда толку обижаться и указывать на это.

– Ага, но я не забыл, просто оказался занят срочными проектами, но о вас помнил. А вообще, я пытался найти ещё особенности в вашем даре, из-за чего пришлось провести дополнительные расчёты и измерения, чтобы уже до конца с ним разобраться, а также разработал новые тесты, что помогут нам. Вам – усилить его продолжительность, действие и силу, а также несколько видоизменить, направив в более практическую сторону, а мне – понять природу дистанционного дара. Если выражаться более точно, понять глубину и особенности именно этого вида. И это, я признаюсь вам, господин студент, оказалось весьма тяжело, весьма.

– Я, догадываюсь, господин профессор.

– Ну, тогда давайте поскорее приступим к исследованиям.

– Профессор, а не могли бы вы подсказать, как мне направить свой дар целиком на практическое освоение защитных техник?

– Именно защитных?

– Да, я чувствую, что мне ещё придётся использовать его для самообороны, и если это возможно, то я был бы очень рад понять, как это сделать.

– Гм, об этой ипостаси вашего дара я, признаться, ещё не думал. А каким образом вы использовали его?

Я понял, что профессор ни сном, ни духом о моей стычке не знает, поэтому рассказал всё в общих чертах о драке, не вдаваясь ни в детали происшедшего, ни в фамилии моих противников.

– Послушайте, а и действительно, очень любопытно. Вы своим рассказом, господин студент, буквально вдохнули новую теорию в мои исследования. А если ваш дар сможет не только проецировать определённую картину, но и создавать из всего, что вы сможете приспособить под него, то вы построите практически идеальную защиту, и не каждый противник её сможет пробить. Это весьма интересно. Недаром ваш дар является одним из самых необычных и редких.

Я только пожал плечами. Конечно, лестно сознавать, что твой дар исключительный, но падать лицом в грязь по чьей-то прихоти, не имея возможности этому противостоять, мне очень не понравилось.

– Что же, господин студент, я подготовил все приборы, сейчас мы ещё раз произведем измерения в этой лаборатории, а затем перейдём в другую, аппаратура которой позволяет более тонко настраивать и изучать любой человеческий дар. Становитесь вон туда и приступим.

Я подошел к месту, куда указывал профессор, и следовал его указаниям ещё примерно с полчаса, после чего мы перешли в соседнюю лабораторию, которая находилась в самом конце коридора. Её дверь настолько сливалась с цветом коридорных стен, что, побывав здесь несколько раз, я не замечал её.

Войдя в новое помещение, я словно очутился в техническом царстве-продвинутом государстве и одновременно в гостях у сказки. Таких аппаратов я никогда не встречал и нигде не видел. Хотя, где я их мог увидеть, в своём Крестополе, что ли? А в академии я и полгода ещё не проучился, совсем зелёный, глупый и наивный.

Профессор включил рубильник, и помещение залил яркий электрический свет.

– Тэкс, а теперь нужно включить паровой двигатель. К сожалению, исследование не субсидируется правительством, и потому приходится ограничиваться аппаратурой, работающей на энергии пара или электричестве. А электричества она жрёт много, потому необходимо запускать дополнительный двигатель с паровой турбиной. Ты же знаешь, что всё электричество у нас в академии генерируется с помощью паровой турбины, которая находится за нашей лабораторией?

– Слышал, но не видел, – кивнул я, думая про себя, что можно найти аппаратуру, работающую на эфире, а не мучиться с дорогим электричеством.

– Ну, не важно. Теперь нам понадобится много энергии, для запуска аппаратуры в лаборатории, – сказал профессор и подошёл к большому чёрному железному шкафу, открыл небольшую крышку и с явным усилием нажал на какую-то огромную чёрную кнопку, вдавив её до предела. Кнопка металлически щёлкнула и зафиксировалась в новом положении.

– Ну вот, сигнал о включении дополнительной паровой турбины я дал, сейчас пойдёт энергия, но не сразу, и пока мы займёмся другими исследованиями. Становись вот сюда и проецируй свой дар наверх, не прямо перед собой, а над головой.

Я кивнул и вызвал первую пришедшую мне в голову картину. Продержал её около минуты и по команде профессора убрал.

– А вы знаете, господин студент, очень неплохо. Я бы даже сказал, что очень хорошо. Налицо явный прогресс по продолжительности действия вашего дара и его интенсивности. Давайте, господин Дегтярёв, ещё проверимся на других аппаратах, пока парогенератор не вышел на заданную мощность.

Пару десятков минут я выполнял указания профессора, пока окончательно не выдохся.

– Прекрасный результат, а теперь десять минут на чаепитие и восполнение сил, и мы идём проверять вас на более мощных аппаратах. Не побрезгуете чайком с профессором?

– Нет, конечно, но у меня с собой нет ничего к чаю.

– А и не надо, это мой вклад в ваше образование, потом будете вспоминать меня добрым словом и говорить, что если бы не профессор Беллинсгаузен, то не смогли никогда подняться на ту высоту, что хотели для себя. Я вижу в вас большой потенциал, молодой человек, очень большой, его надо раскрыть, а это нелегко.

– Я вам благодарен уже сейчас, господин профессор, и никогда не забуду вашего участия.

– Что же, ловлю вас на слове, молодой человек.

И мы принялись пить чай с вареньем.

– Сахар, молодой человек, лучше всего подходит для восстановления энергии дара, и он же самый вредный продукт для человеческого организма. Но в нашем случае вся его отрицательная энергия преобразуется в положительную, и быстро расходуется, не успев нанести вред. К тому же, в ягодах очень много фруктозы, а не сахара, а её действие посильнее будет. Так что, пейте побольше, вам сегодня предстоит пройти серьёзное испытание. Вы же говорили, что нашли путь к преобразованию?

– Да.

– Так вот, а я проведу небольшой тест, и в случае положительного результата направлю вас на полигон, где вы подвергнетесь более масштабным испытаниям и, признаться, гораздо более жёстким, но для этого нужно подготовиться и знать, что вам предстоит.

– Я понял, профессор, и постараюсь подготовиться.

– Хорошо, пройдёте вводный тест, тогда и посмотрим, а пока рано о том говорить, не каждый его проходит полностью или как нужно. А пока пейте чай и не жалейте варенья.

Признаться, я насторожился, услышав многообещающее упоминание о неизвестном мне доселе полигоне, но вероятность туда попасть крайне мала, и откинув ненужные мысли, я подналёг на варенье, практически в одиночку опустошив всю банку граммов на триста.

– Вот и хорошо. Запас энергии вы получили, господин Дегтярёв. К тому же, судя по показаниям приборов, генератор вышел на нужную мощность, можно приступать. Кстати, очень красивая девушка.

– Какая? – не понял я.

– Та, чей образ вы вызвали сегодня при осмотре своего дара.

– Это случайно вышло, – смущённо пробормотал я, отведя взгляд.

– Понимаю, понимаю. Дело молодое, контроль слабый, но у вас хороший вкус, главное, теперь не отчаиваться.

– Да я и не думал даже.

– Понимаю, но лучше стремиться, чем уйти в сторону. Дорогу осилит идущий, и каждый выбирает свою гору для покорения. Но это я отвлёкся по-стариковски, вспомнилась собственная молодость, решил дать никому не нужный совет. Не обращайте на мои слова внимания. Готовы продолжить?

– Да, – твёрдо ответил я.

– Тогда приступаем.

Профессор встал и, подойдя к огромному пульту, сделанному из железа и дерева, стал переключать на нём многочисленные тумблеры.

– А вы знаете, что такое пневмоника, господин Дегтярёв?

– Нет.

– О, за ней будущее. Вот этот пульт присоединён к вычислительной механической машине. Есть уже новые наработки, которые используют в механических вычислителях, есть опытные образцы, использующие эффект Коанда, создающие генератор импульсов и логические элементы. А на их основе мы можем, используя всего лишь струю воды, пар или эфир, создавать вычислительную логику, заменяя ею мозговой штурм учёного и вычисления вручную! Это прорыв! Я даже не могу предположить, насколько возможно в будущем обеспечить развитие науки в данном направлении! Но, вижу вам не очень это интересно, не так ли, Фёдор?

– Очень интересно, но непонятно, – честно ответил я.

– Да, вернёмся к этому разговору при нашей следующей встрече, а пока, – и тут профессор прокрутил неизвестный рычаг, в результате чего, пыхнув паром, заработала какая-то машина. В конце комнаты, расходясь в разные стороны, стали открываться створки огромного прямоугольного люка, и показался вход в огромный подвал.

– Вот это да! – не сдержал я удивлённого возгласа, – это мне туда, что ли, спускаться?

– Да, не боитесь?

– Боюсь, – честно признался я, – как-то непривычно, словно в подземелье какое-то погружаешься.

– А это и есть подземелье, довольно большое, с усиленной защитой. Вот поэтому я вас и предупреждал, что не так просто пройти тест, придётся постараться, но зато вы сможете в экстремальных для себя условиях проявить дополнительные способности своего дара. Испытания на полигоне могут оказаться ещё хуже и жёстче. Я проходил их в своё время, кажется, там имелись даже смертельные случаи: у кого-то остановилось сердце от страха, а кто-то не рассчитал свою силу и обратил её против себя. Сейчас эксцессы невозможны, всё произойдёт в щадящем режиме, но вы всё равно должны держаться настороже.

– Гм, – я несколько опешил от подобного поворота событий, но отступать уже оказалось поздно. – Понял.

– Хочу добавить: подземелье насыщено эфиром, это поможет вам создавать любые конструкции, в возможностях вашего дара, а также преодолевать препятствия, сформированные установленной в нём аппаратурой, которой буду управлять я, с этого места.

– Я готов.

– Раз готовы, тогда спускайтесь. Свет там присутствует, пусть и не очень яркий, но достаточный. Ваша задача – дойти до конца подземелья, найти постамент и нажать расположенную на нём кнопку. Она такая же, как эта, – профессор тронул один из рычагов на своём пульте, – после чего можно вернуться обратно. Всё понятно?

– Да.

– Готов?

– Готов! – кивнул я.

– Тогда вперёд.

Я шагнул в сторону люка и, увидев ступени, начал спускаться по ним, быстро их преодолев. Встав обеими ногами на пол подземелья, оглянулся. Люк за мной не закрылся, как я того опасался. Уже легче. Передо мной простирался длинный коридор, что изгибался и резко уходил влево и, судя по всему, дальше извивался как кишка, ведя куда-то вперёд. Пожав плечами и, немного напрягшись, я сделал шаг по коридору, потом ещё, и наконец, двинулся вперёд, не оглядываясь.

Зайдя за поворот, я попал в расширение, что заканчивалось небольшим круглым залом, из которого виднелось продолжение коридора, по которому я шёл. Не успел я оказаться в нем, как в центре коридора возникла стена, начавшая быстро перегораживать весь проход. Я видел, как она формировалась, буквально из песка, что устилал всё помещение.