Zадача будет выполнена! Только вперед

Я показываю, как лучше всего прикрепить к дрону-камикадзе не только кумулятивную, но еще и газовую гранату.

– Не все имеют противогазы, не все успевают их надеть и потому со слезами на глазах выходят на свежий воздух. Вот такая история. И главное в ней – сделать правильные выводы. Противник тоже работает по схожей схеме, поэтому важно действовать хитрее и лучше.

– А не проще просто взять брикет пластита и сразу вставить в него взрыватель? – спросил мех-вод танка с позывным Хаван. – Зачем мудохаться с кумулятивной гранатой?

– Проще, – кивнул я. – Но тут есть небольшая хитрость. Если противник успел углядеть, что в него летит дрон с брикетом взрывчатки, то он заныкается по полной, а заметив, что дрон снабжен только кумулятивной гранатой, может просто лечь на дно окопа, ведь струя раскаленных газов не так страшна на открытой местности. И тут ему бабах нежданчик! Опять же, пластит надо экономить, нефиг расходовать килограмм, когда и трехсот грамм хватит с головой.

– А как в полете себя ведет такая граната? – задал самый правильный вопрос Шут.

– Она тяжелее обычной кумулятивной гранаты, поэтому летит не так далеко. Самое главное – это не нарушить внешнюю структуру гранаты: на корпусе ничего не должно торчать. Поэтому выпиленный кусок оболочки либо отрываете на фиг, либо заворачиваете вовнутрь, а отверстие потом закрываете армированным скотчем. – Я тут же залепил выпиленное окошко несколькими мотками серебристого скотча. – Ну и по намотке скотча вы всегда будете видеть, какую гранату в вашем арсенале модернизировали. Ясно?

– Да, – нестройным хором ответили «маслопупы».

– Тогда валите к Жаку, он проведет с вами занятия по прикладной полевой медицине, – размашистым жестом руки отправил я шестерых бойцов на следующее занятие. – Хоть научитесь правильно жгуты и турникеты накладывать.

Мы хоть и находимся в полном окружении, вдали от непосредственного командования, но жизнь бойцов привязана к расписанию, включающему несение боевых дежурств, обучение и тренировки. Свободное время есть, но оно весьма условно свободное: бойцы обустраивают свой быт, и процесс этот кажется нескончаемым, потому что жить сносно (нет, не по меркам мирного времени, а просто чтобы чувствовать себя человеком в разрушенных войной постройках) можно, только постоянно что-то ремонтируя, перестраивая и прибираясь.

Личный состав должен всегда находиться в «работе», иначе появится лишнее свободное время, и в голову полезут всякие нехорошие мысли. А оно нам надо? Нет, не надо! Поэтому если ты не несешь боевое дежурство, не занят хозработами, не спишь или не принимаешь пищу, то, будь любезен, учись и перенимай опыт старших товарищей.

Вот уже шестые сутки остатки 10-го ОДШБ находятся на захваченном украинском опорном пункте. Я понимаю, что не столько физические, сколько моральные усилия надо прилагать к тому, чтобы не просто жить здесь, а быть готовым к исполнению солдатского долга. Простые российские парни понимают, что здесь они защищают семью, родину, и к противнику относятся со сдержанным уважением. А суровый образ жизни – это непременное условие победы.

Понятно, что дисциплина, понятно, что слаженность. Любой командир, да и начальник цеха, и директор завода, и глава компьютерной фирмы скажут вам примерно то же самое: дисциплина, воспитание, порядок – вот главный залог успеха работы как любого предприятия, так и воинского подразделения.

Война, жизни людей, страх смерти. Страх смерти преодолеть не каждому, наверное, дано. Как и принятие решений послать в бой, не отступать с занятых позиций. Но уже здесь, в самой непосредственной близости от противника, видя, как четко проходят команды, как слаженно действуют парни во время боевых выходов, начинаешь понимать, что этот сложный механизм, включающий в себя бойцов, может действовать только при условии железной дисциплины, глубокого понимания и осознания воинского долга.

Без глубокого понимания чувства долга, чувства патриотизма нет настоящего офицера и солдата, так долг происходит от готовности до конца служить идее, не отступая перед трудностями, перед противником. Наши солдаты защищают не себя, а Родину, как бы высокопарно это ни звучало.

– Я нашел охренительный плюс в окружении, – глубокомысленно изрек Бамут, подгоняющий свою амуницию перед выходом.

– И какой же? – с интересом спросил я.

– Кругом враги, а значит, можно не заморачиваться с направлением стрельбы, боясь угодить в своих. Бей во все стороны, всё равно в противника попадешь.

– Согласен, – кивнул я. – Помнишь, о чем договорились?

– Помню, – хмыкнул Семен. – Оставить Кока на позиции одного и не обращать внимания на его стрельбу из автомата. Но учти: если Кок приготовит какую-нибудь сладкую вкусняшку, то ты свою пайку отдашь мне.

– Не вопрос, – отмахнулся я.

Я все-таки внял словам Глобуса и решил дать Коку возможность выпустить пар. Спросите: «С чего такая забота о поваре?» Отвечу! Всё просто: Кок – очень хороший повар, он из тех профессионалов своего дела, которые могут из ничего сделать всё! Кок каким-то чудом умудряется из однообразного набора продуктов – консервов, круп, макарон, сухих овощей, приправ, сахара и муки – готовить разносолы. То есть его стряпня разнообразна, вкусна, насыщенна, питательна и полезна.

Наверное, в этот момент вы подумаете, что я несу бред. Дескать, молодой человек, вы же на войне, какая, на хер, стряпня, что ты тут нам лепишь про разносолы. Солдат на войне должен питаться исключительно тушенкой и сухарями.

Ага, щаз!

Сами попробуйте хотя бы недельку жрать только тушенку и сухари. Научно доказанный факт: три месяца такой диеты гарантируют проблемы с пищеварительным трактом, сопоставимые с ранением в брюшную полость, что приводит к выбыванию бойца из строя с последующей демобилизацией его в тыл. Опять же, зачастую, когда воинское подразделение находится в таких суровых условиях, как у нас сейчас, то прием пищи, особенно горячей и вкусной, становится самым светлым событием дня. И если в конце дня спросить бойцов, что для них важнее – количество убитых за день врагов или вкус горячего супа? – то десять из десяти опрошенных солдат хором ответят: «Вкус супа!»

А Кок готовил мастерски! Пробовали бисквит, приготовленный на сковороде? Нет? А пельмени с начинкой из тушенки и перемолотых грецких орехов, которую по вкусу от говяжьего фарша не отличишь? Нет? Ну и нефиг тогда умничать!

Ну и напоследок, так сказать, последний гвоздь в крышку гроба вашего скептицизма: Кок умел готовить майонез! Что?! Вы не прониклись услышанным? Значит, вы не были на передовой. Какой самый желанный трофей, захваченный у противника? Думаете, гранатометы, автоматы и патроны? Фиг вам, не угадали! У нас и своего оружия хватает. Самый желанный трофей – это пачки с майонезом!

– Подумаешь, майонез, – отмахнулся Кок, когда впервые угостил бойцов «Десятки» своим фирменным мазиком. – Там всего три основных ингредиента: растительное масло, яйцо и сухая горчица. Соль, сахар и специи по вкусу. Главное – сбить правильно.

– Разбалуешь ты их, Кок, своими разносолами, – ворчал Глобус, – а они домой вернутся и будут от жонкиных щей нос воротить.

Ничто так не радует желудок солдата, как вредная, но такая, сука, желанная пища. Сдобренные мазиком перловка или гречка уже не кажутся такими опостылевшими. А еще очень хорошо заходит кола или любая другая сладкая газировка. Всё это напоминает солдату о доме, тыле и гражданской жизни. Нет, русский солдат, конечно же, может воевать без кока-колы и майонеза, питаясь исключительно тушенкой и сухарями. Русский солдат вообще чаще всего воюет не благодаря, а вопреки. Ибо русский солдат – самый нетребовательный солдат в мире, именно поэтому он и непобедим.

– Все готовы? – спросил я у бойцов перед выходом.

– Да, – нестройным хором отозвались парни.

Всего четыре бойца: Бамут, Кок, Хребет и Пестик. Больше не надо. Четырех человек достаточно для выполнения поставленной задачи. Парни все опытные, битые жизнью и войной.

– Бамут старший, – начал я инструктаж, выведя на экран монитора карту местности, снятую с БПЛА. – Пройдете вот этим маршрутом, – указал я направление движения. – Кок с дронобойкой останется здесь. Остальные пройдут к этим кустам и заныкаются до моего приказа. Как только Кок загасит дрон противника, а второй еще не прилетит, вам надо будет в скором темпе добраться до вот этой точки. Кок пока мастырит обманки. После того как загасит второй дрон, тут же убирает обманки и возвращается назад. Кодовые обозначения команд все помнят?

– Да, – так же хором отозвались разведчики.

– Отлично. Кок, поскольку ты будешь на виду, то могут отработать по тебе, так что не тупи, и если я прикажу, то вали с позиции очень и очень быстро, но тем же путем, что пришли, потому что где там мины в кустах еще натыканы, мы не знаем. Ясно?

– Так точно, – кивнул повар.

Выглядел Кок сосредоточенным и собранным. Облачился он хорошо – пусть боевые выходы для него и редкость, но он в первую очередь все равно штурмовик и лишь потом кухонный работник. Безухий шлем, к которому прицеплены активные наушники, автомат с накрученной на ствол «банкой», плитник, на котором закреплены автоматные подсумки с резинками на горловинах, две аптечки, массивное противодронное ружье за спиной, несколько турникетов и так далее.

Остальные бойцы диверсионно-разведывательной группы были облачены примерно так же, только Бамут был неразлучен со своим вечным спутником ПКМ, а Хребет и Пестик тащили на себе гранатометы.

Задача, стоящая перед группой Бамута, – скрытно пробраться в нужную точку, замаскироваться и вести наблюдение. Несколько часов назад мы нанесли огневое поражение группе украинских вояк, которые под покровом темноты перлись на один из своих опорников в нашем тылу. Бамут отстрелялся по ним из крупнокалиберного «Утеса» и, скорее всего, кого-то зацепил. Попадание пули калибра 12,7 миллиметра гарантирует если не моментальную смерть, то тяжелое ранение. В общем, за этими подранками обязательно должна прибыть группа эвакуации, потому что, судя по наблюдениям, своими силами они оттуда выбраться не смогли. А значит, есть шанс подловить укров на наживку.

– Семен, смотри на месте. Если сможете, работайте сами, а если будет далеко или без гарантии, то отработаем по ним из «самоваров», – продолжал я инструктаж. – Главное, чтобы без риска для вас. Назад отходить будете либо вот этим путем, либо вот этим, – показал я на экране пути отхода группы. – Кок, на твоей точке есть заныканный АГС, если чего, прикроешь отход группы.

– Сделаю, – важно кивнул Кок, – я знаю, где «собака» спрятана, мы с Фиником ее туда и тащили.

– Ну и отлично! Присели на дорожку – и пошли.

Я достал из кармана россыпь колец от ручных гранат и как бы невзначай разложил их на ящике из-под патронов. Выходящие из подвала Кок и Хребет взяли себе по кольцу, бережно убрав во внутренние карманы.

Военные, как, впрочем, и представители других профессий, сопряженных с риском для жизни, частенько бывают очень суеверны. К примеру, многие не говорят «последний выход» или «последний бой», предпочитая сказать «крайний», потому что «последний» может стать последним в этой земной жизни. Также есть те, кто принципиально не бреется перед боевым выходом или не меняет нательное белье, пока находятся на боевых позициях. Дескать, если побриться или поменять трусы, то это к смерти. Или вот, к примеру, если с убитого врага можно брать все что хочешь, то с убитого товарища ничего брать нельзя, потому что, считается, это к несчастью.

Думаю, абсолютно у каждого человека имеются свои суеверия, которые можно считать своеобразной защитной реакцией на тот или иной стресс. Кто-то боится черных кошек, кто-то не смотрит в разбитое зеркало, а кто-то прячет в складках одежды булавки – от сглаза. И если некоторые суеверия не лишены смысла (к примеру, тем же разбитым зеркалом можно порезать себе пальцы), то другие не более чем детские страшилки, перенесенные на подсознательный уровень. Есть суеверия, присущие только одной категории людей. Думаю, никто не будет спорить с тем, что в окопах не бывает атеистов и даже самый убежденный атеист, находясь в смертельной опасности, поверит и в бога, и в черта.

Бамут, кстати, у нас в батальоне был самым суеверным, знал все приметы и активно выспрашивал у всех новых встречных-поперечных об их суевериях и приметах. Семен как-то даже нашел книгу – мемуары одного советского генерала ВВС, который посвятил отдельную главу суевериям на Великой Отечественной войне.

По воспоминаниям этого генерала, самыми суеверными в годы войны были разведчики и пилоты штурмовиков. Самой известной приметой было бритье перед вылетом: если побрился, то тебя непременно собьют. Руководствуясь другой приметой, летчики часто летали в той одежде, в которой уцелели в, казалось бы, безвыходной ситуации, даже несмотря на то, что вещи выглядели поношенными.

Особое внимание пилоты уделяли магии чисел, а именно числу 13. Самолеты с этими номерами считались чуть ли не проклятыми, и мало кто хотел на них летать. В некоторых полках машины с номером 13 отправлялись в бессрочный ремонт. Хотя, с другой стороны, пилот Виталий Клименко творил на своем самолете с номером 13 настоящие чудеса и наводил ужас на немцев. Интересный факт: за годы войны он лично сбил тринадцать самолетов.

Кроме того, летчики придавали значение снам, и зачастую, увидев страшный сон и приняв его за плохую примету, пилоты падали духом и действительно погибали в боях.

Практически каждый красноармеец пытался обезопасить себя с помощью различных талисманов. Хранить талисман было необходимо втайне и никому не показывать, иначе предмет терял свои защитные свойства. Потеря талисмана расценивалась как плохой знак. Летчики в качестве защитного талисмана чаще всего имели фотокарточку или письмо любимой, которое должно было отводить пули от бойца. Многие не использовали первый полученный на фронте патрон, чтобы выпустить его в честь окончания войны.

Кроме того, солдаты считали безопасным местом воронку от разорвавшегося снаряда, так как следующий из-за отката орудия должен был упасть в другое место. Также считалось плохой приметой вспоминать перед боем родителей и дом: считалось, что тем самым боец навлекал на себя гибель. Хотя всё это можно объяснить моральной усталостью – именно она и была причиной гибели бойцов.

Летчики были рекордсменами по приметам. Плохой приметой считалось собирать цветы у аэродрома, называть полет «последним», добираться до аэродрома на полуторке, махать рукой взлетевшему самолету и фотографироваться перед взлетом. Многие пилоты вкладывали в карман гимнастерки кусочек хлеба, чтобы доесть его после вылета.

К чему это я? К тому, что в нашем 10-м ОДШБ тоже были свои приметы и талисманы. Вернее сказать, с подачи Бамута в нашем батальоне расцвела пышным цветом мода на отводящий беду талисман – кольцо от ручной гранаты, которую скинули с коптера на противника, причем скинули удачно. При этом самым ценным считалось кольцо от гранаты, которую сбросил на противника я. Да-да! Когда я управлял дроном, Бамут, будучи моим вторым номером, частенько крутился у меня за спиной, и именно он запоминал, какая граната была сброшена удачно и привела к потерям противника.

Надо ли говорить, что кольца от удачно сброшенных гранат Бамут выменивал на необходимые ему и мне ништяки, монополизировав рынок талисманов-оберегов в 10-м ОДШБ. Семен даже вел статистику потерь в нашем батальоне, утверждая, что, по его данным, ни один из бойцов «Десятки», ставший с его подачи обладателем заветного кольца, еще не перешел в разряд «двухсотых»; да, были раненые, в том числе и тяжелые, но ни один не погиб. Вот и не верь после этого в приметы.

Помимо колец от ручных гранат талисманами-оберегами считались детские игрушки, которые бойцы привозили из дома. Причем эта практика была принята по обе стороны линии фронта: и наши, и украинские бойцы щеголяли детскими игрушками на разгрузках. У наших чаще всего был чебурашка и прочие советские мультяшные персонажи, у укропов – Микки-Маус, миньоны и Капитан Америка.

Также по обе стороны фронта было принято украшать стены блиндажей и укрытий детскими письмами и рисунками, которые мешками привозили на фронт волонтеры. Солдаты в окопах действительно верили, что детские рисунки на стенах защищают блиндаж от попадания вражеского снаряда. Особенно ценились рисунки и письма, по которым сразу было видно, что ребенок писал или рисовал его сам, а не под руководством или с помощью родителей.

Бамут очень сокрушался, что при обороне Токмака вражеский снаряд попал в блиндаж, где хранились наши с ним вещи, и рюкзак, в котором лежала заветная банка, разлетелся в пух и прах. Кольца, которые я выложил сейчас на патронный ящик, были от тех гранат, что я метал в противника во время штурма опорного пункта. Семен нашел их возле пикапа, в кузове которого стоял ящик с трофейными гранатами. Бамут попросил меня какое-то время поносить россыпь колец в моем подсумке, чтобы они, по его словам, «зарядились».

– Куда?! – подпрыгнул от возмущения Бамут и тут же сграбастал себе все оставшиеся кольца. – Так, вы, оба! – грозно рыкнул он на Кока и Хребта. – Это не бесплатно! Вернее, чтобы талисман работал, надо взамен что-то дать. С тебя, – Семен ткнул пальцем в Кока, – два банки сгущенки. А с тебя, – палец в перчатке уперся Хребту в грудь, – две пары носков, но только новые, с этикетками. Добрая ты душа, Псих, всё бесплатно готов раздать.

Кок и Хребет понимающе кивнули и, пряча злорадные улыбки, двинули вслед за Бамутом.

– Сыч свое кольцо перед штурмом этого опорника потерял, – в пустоту произнес Пестик. – Вот и не верь после этого в приметы.

– Цыц! – шикнул на него Семен. – Нельзя перед выходом на боевую операцию вспоминать погибших товарищей. Примета плохая!

Отправив и проводив группу Бамута в боевой выход, я вернулся в подвал, где тут же погрузился в пучину командирских хлопот, которые, впрочем, свелись к перекладыванию своих обязанностей на плечи подчиненных. Сам же уселся за стол, где были установлены мониторы, на которые транслировалась картинка с внешних камер наблюдения. Кроме того, надо было следить за показаниями приборов, которые фиксировали активность частот: именно они предупреждали о приближении вражеских БПЛА.

Глава 4

В любом конфликте скорость продвижения солдата от звания к званию ускоряется кратно. Это обусловлено прежде всего потерями и выбыванием из строя командного состава. Вчера ты солдат, сегодня – командир отделения, через неделю – командир взвода. И если раньше ты отвечал только за себя, то теперь несешь ответственность за несколько человек.

Из лекций по психологии я знал, что эффективно управлять можно бойцами в количестве от семи до десяти человек максимум. Армия и строится по принципу такой пирамиды: каждый следующий командир управляет не более чем десятью людьми. Основанием этой пирамиды является отделение. И если у командира взвода слабый комод[3], то управление начинает хромать со всеми вытекающими последствиями – бардаком и неизбежными потерями в бою.

Но это лирика, теперь к конкретике. Я стал командиром отделения во время боевых действий, приняв на себя груз ответственности не только за людей, но и за выполнение различных задач, от хозяйственных до боевых, – весь ворох хлопот. Сперва думал, что утону в них. Но так как у меня был лучший командир – Стас Крылов по прозвищу Псих, – то он быстро и просто научил меня, как не упустить из виду какую-то мелочь. Прописные истины, которые я сначала по пунктам записал в блокнот, а со временем запомнил и уже сам учил этому своих подчиненных.

При выполнении любой задачи, а особенно боевой, есть пять видов обеспечения. Если без особого занудства и размусоливания, то всё сводится к довольно простым принципам.

Первое – это боевое обеспечение, в котором основным является понимание, что ты и вверенные тебе люди находятся в боевой обстановке. Позаботься, чтобы боевое охранение было всегда, в любом месте, куда бы ни занесла судьба тебя и твоих солдат. Напомни себе и своим товарищам, что БПЛА противника в воздухе 24/7. Даже если ты их не видишь, они, как тот суслик из «ДМБ», точно висят в небе! Сразу же сориентируйся на местности по сторонам света и отмечай для себя мысленно, где противник и что ты знаешь о соседних подразделениях: где они, какие они. Догадки отметай – только знание.

Каждому бойцу покажи место на случай внезапного боестолкновения и его сектор стрельбы. Чтобы даже ночью и в туман солдат знал, где ему следует находиться и где находятся его товарищи. Friendly fire – огонь по своим – обеспечен, если этого не сделать. Также покажи укрытие при артналете. В армии это называется боевым расчетом, и относиться к нему следует весьма ответственно. Карточки огня и прочие красивые штучки, которых требует высокое начальство, прошедшее курсы Генштаба, я критикую, как и любой солдат, который «вырос» в окопе, но свое место и сектор ведения огня солдат должен узнать от командира, а не выбирать сам, и помнить об этом без всяких карточек.

Второе – это морально-психологическое состояние вверенных тебе людей. Я отмечал для себя этот пункт при организации графика охранения и боевого дежурства на огневых средствах. Ну и способности каждого солдата при планировании боевой работы тоже надо учитывать. Каждому бойцу надо ставить только ту задачу, с которой он гарантированно справится. Здесь речь идет о здоровом прагматизме, а не о социальной справедливости. Справедливость засунем в жопу до победы. Вот как укропов разобьем, так сразу же начнем ходить на боевые дежурства и выходы исключительно по очереди и по алфавиту. А пока как командир, то есть я, сказал, так и будет.

Третье – это техническое обеспечение (мое самое любимое). За это я деру подчиненных везде и всегда. Наличие средств наблюдения на посту по времени суток. Было такое, что и половинкой бинокля пользовались. Средства связи и порядок их передачи при смене. Количество аккумуляторов, способ и возможность их зарядки. Эта война показала, что выигрывает тот, у кого техническое оснащение лучше. У кого на более долгое время хватит заряда в аккумуляторах, у кого лучше «ночники», у кого рации цифровые, а не аналоговые, у кого больше дронов, «банок» на стволы автоматов и пулеметов, есть противодронные ружья и спектроанализаторы и так далее.

Четвертое – это тыловое обеспечение. Это то, что модно ругать во всех окопах, блиндажах, а заодно и в тылу, особенно в волонтерской и околопатриотичной среде. Но командир отделения должен выяснить у вышестоящего командира способ и график приема пищи и обеспечения водой, после чего организовать всё в своем отделении. А во время марша необходимо вводить питьевой режим. Если позволить бойцам пить, кто сколько хочет и когда хочет, это потом сыграет злую шутку: и усталость навалится, и вода закончится. Но и обезвоживания допускать нельзя. Командир должен за всем следить и по возможности обеспечивать свое подразделение сам. Будешь надеяться исключительно на вышестоящих начальников и командиров – и сам будешь голодный, холодный и со вшами, и твои подчиненные будут такими же.

Пятое – это медицинское обеспечение. Командир должен проверить медицинские средства, имеющиеся в наличии у подчиненных, и обо всех недостатках сразу же доложить вверх по командованию. При выполнении задачи, будь то оборона, наступление, боевая подготовка или хозработы, необходимо знать место эвакуации и понимать, какой способ эвакуации раненого или травмированного будет использоваться. Эта информация должна быть доведена до каждого солдата. Если волонтеры привезли новые аптечки, то будь любезен, сам разберись, какие препараты в них входят и как ими пользоваться. Если есть неизвестные, то берешь маркер и подписываешь, какой препарат для чего предназначен и как используется.

В общем, работы у командира много. Причем речь еще не дошла до непосредственно боя, мы пока обсуждаем работу командира в более-менее спокойной обстановке, когда вражеские обстрелы всего лишь несколько раз в день, личный состав надежно спрятан в глубоком убежище, а враг не прет на ваши позиции волнами одна за другой. И сразу надо уточнить, что я еще не сказал об отчетах, которые должен отправлять наверх любой командир в звании командира роты и выше. Эти самые отчеты, их отправка и всевозможные совещания порой забирают у командира всё свободное время, и в результате его не хватает на работу с личным составом.

Будучи лицом, приближенным к комбату Рыжикову, а также несколько раз исполняя обязанности ротного, я на своей шкуре ощутил, что такое отчетность в армии РФ. Отчасти именно из-за всей этой бумажной волокиты я наотрез отказываюсь цеплять себе на плечи офицерские погоны. Чур меня! Снова придется учить формуляры и лепить отчеты. Будем противника этими бумажными кипами закидывать? Зацените номенклатуру «боеприпасов»: журнал форма 1, форма 1а, форма 1 ВП, книга записи больных, журнал вечерней проверки, форма… И так еще десяток различных форм, журналов и актов.