И спустя несколько секунд, разрезая звенящую в ушах тишину, раздался голос.
– Я здесь. – Тот самый женский голос, только теперь он совсем близко. Голос нежный, красивый, глубокий как чувства влюбленных романтиков. Если раньше он окружал, доносился со всех сторон, то теперь словно сконцентрировался прямо в центре нескольких обугленных деревяшек, бывших когда-то костром, основную часть не догоревших дров раскидал по всей поляне сильный ветер, бушевавший несколько секунд назад.
Сколько ребята не вглядывались в темноту, но так и не увидели обладательницу голоса. Хотя сейчас она находилась в непосредственной близости, как раз между ними, образующими неровный круг.
– Кто ты? – Тихо-тихо спросил Артём. Так спрашивают, когда боятся получить ответ.
– Дамлерад Дас Иксар. – Последовал незамедлительный ответ из центра костерища. Последнее слово своего имени она произнесла шепотом, похожим на шипение огромной змеи.
– О, черт.... – Вырвалось у Артёма.
Глава 2
Троица и в самом деле находилась неподалёку от места, где собрались ребята. Буквально в нескольких сотнях метров. Заняты они были достаточно важным делом. Белкину удалось раздобыть немного денег и они, купив дешевого вина, засели в кустах неподалеку от городского пляжа. Вино называлось «Закат». Не сразу понятно какой смысл вкладывали производители дурнопахнущего пойла в название. То ли цвет жидкости отдаленно напоминавший багрянец, садящегося за горизонт солнца, то ли то, что только на закате жизни можно рискнуть попробовать данную смесь спирта и виноградного сока. Однако, Дворкин считал распитие вина с таким названием, глядя как садится солнце, делом особо романтичным, а потому распинался по этому поводу насколько хватало словарного запаса.
– Это чудесно. – Причмокивая губами после очередного глотка кислого пойла, томно проговорил Миша. – Мы здесь. Оно там. Клонится в свой дом.
– Ты прав, Миха. – Поддержал его Белкин, не до конца понимая о чём говорит Дворкин.
Перцев молчал, глядя в глубь леса, в противоположную сторону заката.
– Лёха! – Заплетающимся языком позвал предводителя Миша. – Ты согласен? Оно клонится в свой дом. – Повторил он и заржал во весь голос.
Леха кивнул, не поворачивая головы.
– Что думаешь, друг?
– Да, вот… Славное было винцо. – Белкин продемонстрировал друзьям пустую бутылку.
У Дворкина аж газа на лоб полезли.
– Что, уже? Когда? Кто? – Его возмущение было неподдельным.
Засуетился даже молчун:
– Где будем деньги брать? – Из вопроса следовало, что веселье должно продолжаться.
– Не мельтиши. – Серьёзным тоном сказал Белкин. – Знаю, что делать.
Оба соратника посмотрели на него. Дворкин с удивлением, Перцев с интересом. Действительно, даже у Молчуна не было идей, где в позднее время можно найти подростков, с карманами полных мелочи.
– Когда мы сюда шли, я заметил старых знакомых, они по тропинке возле парка шли.
– Кто? – Лаконично спросил Молчун.
– Хроники из школы. Пятеро их было. Мне имена не с руки запоминать, есть вещи поинтереснее. Хотя я их хорошо знаю, кроме одного. Он недавно здесь. Но тоже вроде ничего особенного. Короче, две девки и три пацана. – Закончил сбивчивую речь Белкин.
– Пятеро сопляков, не может быть, чтобы ни у кого не было денег или чего интересного. – Дворкин радостно потёр руки.
– Даже, если ничего нет, повеселиться мы сумеем, вечер пройдёт не зря.
– Факт. – Подтвердил Молчун.
– Значит, идём?
– Не факт, что они ещё там. – Неожиданно дал заднюю Дворкин. Темный лес его пугал гораздо больше встречи с правоохранительными органами.
– Ты предлагаешь сидеть в кустах и ждать пока они сами к нам придут. Ты трус, Миха. – Сказал Белкин и заржал.
Дворкин врезал ему по спине, и смех превратился в кашель.
– Полегче, ты мелочь пузатая. – Белкин закашлялся, выплевывая слова вперемешку с мокротой.
– Я не трус и не МЕЛОЧЬ! – Обиделся Дворкин и ударил ещё раз. – Просто не хочу бесцельно шарахаться по лесу.
Белкин снова закашлял, но ничего не ответил. Дрожащей рукой достал из кармана мятую пачку сигарет без фильтра, чиркнул спичкой и глубоко затянулся. Несколько секунд все трое смотрели на спичку, упавшую на сухую траву. Но та быстро и без последствий погасла.
– Ты что выпить не хочешь. – Сказал наконец Белкин.
– Я не хочу терять время, а выпить хочу.
– Миха, что-то с тобой не так. – Сделал вывод Промежность.
– Со мной всё так. Просто сильно выпить хочется, вот и мозги места не ходят.
– Хорош, оба. – Оборвал их спор Молчун. – Если у них деньги будут, возьмём в круглосуточном.
– У Лёхи сегодня словесный понос. – Удивился Белкин. – Что, не терпится повеселиться?
– Не только. – Ответил Перцев. – Там ведь две соплячки. Понимаете меня?
Несколько секунд в лесной тишине было слышно только тяжёлое дыхание трёх замысливших недоброе.
– Они вполне созрели. – То ли спросил, то ли констатировал факт Дворкин.
Одной из проблем троицы, помимо поиска выпивки, было желание как можно скорее расстаться с девственностью. Ситуация вопиющая. В тридатитысячном Лесном не нашлось ни одной девушки, способной лечь с одним из них. Пока каждого спасала мастурбация, но ни один не признался бы, даже под страшными пытками, что удовлетворяет сам себя, создавая образ терпеливого крепкого парня. Мешала и природная застенчивость, помноженная множество комплексов. Ну, а на проституток, которых в лесном можно было пересчитать по пальцам, элементарно не было денег. Пока, что им хватало духу только зажать в подъезде какую-нибудь малолетку и под угрозой избиения заставить снять трусики. После нескольких минут разглядывания, как они это называли между собой, «секретных мест» и пары прикосновений руками, они отпускали жертву, предупредив, что если она расскажет родителя о случившимся, ей будет ой как не сладко.
Одна девочка по каким-то причинам раскололась и было написано заявление о попытке изнасилования. Однако, родственники Молчуна смогли замять дело, договорившись с родителями девочки. Тем не менее, позора избежать не удалось и несколько дней о них говорил весь город. Троица не показывалась на улице, и даже после того, как они снова собрались вместе несколько дней спустя, они ещё долго не решались третировать подростков, не говоря уже о том, чтобы зажимать девочек в подъезде. Каждый в тайне благодарил судьбу, что никто не узнал о подробностях того происшествия. Белкин, как только увидел спущенный трусики незамедлительно кончил прямо в штаны, так и не осознав была у него эрекция или нет. К счастью, расползающееся пятно на темных брюках осталось незамеченым. И спустя много дней после, стоило ему воскресить в памяти этот эпизод, как член становился каменным и эякуляция грозила случиться в туже секунду. Гном, под предлогом справить нужду, удалился в ближайший общественный сортир и, закрывшись в кабинке, яростно маструбировал, недолго, секунд пятнадцать. Молчун на месте испуганной девочки представлял учительницу русского языка, к которой питал тайные чувства с шестого класса, он в отличии от друзей дотерпел до дома, восполняя упущенное в постели, представляя Галину Юрьевну в таких позах, которые в реальности она повторить вряд ли смогла в силу возраста.
Может создаться впечатление, что у ребят были проблемы в каждой из сторон жизни – так оно и было.
– Ты прав, они созрели. – Подтвердил Белкин. – Им минимум тринадцать, а скорее всего больше. Одну я вспомнил. Это Аня Трофимова, вроде. Я как то учился с ней в одном классе, пока не остался на очередной год.
– То, что мы обсуждаем может сильно навредить нам. Опять милиция. Только в этот раз нам дядя не поможет. – Сообщил Молчун.
– Значит надо сказать им такое, что они в жизнь не расскажут про нас. Белкин немного протрезвел и язык запллетался меньше.
– Сказать мало. – Мрачно проговорил Молчун. – То, что мы с ними сделаем должно стать гарантией их молчания. Им должно быть стыдно рассказывать об этом. И мы сделаем это каждый с каждой. И всеми возможными способами. Долго.
– Ты прав, Лёха! – Закивал Белкин. – Ту девку просто заставили рассказать, она ещё просто не понимала того позора, что на неё выльется. А эти сучки должны понимать. И должны молчать. Мы трахнем их, и так что они запомнят на всю жизнь.
Лёха посмотрел на друга. Он не оценил пламенной речи, поскольку видел то самое расплывающееся пятно на штанах Белкина и прекрасно понимал, что это значит. Скорее всего надолго его друга не хватит.
– А как же эти трое? – Дворкин вставил свои нерешительные пять копеек. – Их мы тоже трахнем , чтобы они не рассказывали.
– Самый умный из нас Лёха, вот пусть он и скажет, что нам делать.
Лёха недолго полностью оправдывал прозвище – молчал.
– Мы разделим их. – Сказал он наконец. – Парней немного изобьём и дадим сбежать, ещё и выставим это так, словно они сбежали сами, пусть потом гордятся. А мы тем временем займёмся девками.
– А если они не захотят убегать? – Дворкин добавил ещё несколько копеек. – Если они драться надумают?
– Ты опять бояться решил? Может нам тебя трахнуть, а не девок. – Белкин закурил сигарету и на всякий случай отсел от Миши, ожидая удара за слова.
– Ты бы не отказался, да? – Злобно сказал Миша
Белкин ничего не ответил, просто пожал плечами.
– Я не боюсь. – Уже спокойнее сказал Миша. – Пока мы разбираемся с тремя уродами, сучки прескпокойно свялят в лес и мы их не найдём.
– Один останется с ними.
– Двое против трёх! Они могут не испугаться.
– Да, они боятся нас, словно… – Белкин не смог подобрать сравнение. Надо только решить, кто с девками останется, а кто с пацанами разбираться будет.
– Я останусь с сучками. – Быстро сказал Дворкин, стараясь забить место.
– Ни черта подобного! Самый умный что ли?
– А что ты лучше чем то. Если что придумал, всё значит. – Голос Миши немного дрожал, но он надеялся, что со стороны это не очень заметно.
– Жребий. – Тихо сказал Перцев.
– Что? – Одновременно спросили его друзья.
– Жребий. – Терпеливо повторил Перцев.
– Сегодня ты разговорчив, как никогда. – Дворкин сплюнул с досады. В лотереях ему везло меньше, чем с девушками.
– Как? Монетку кидать будем? – Поинтересовался Белкин.
Молчун покачал головой и указал на сигарету, тлеющую во рту приятеля. Тот скосил глаза и уставился на оранжевый уголёк. Несколько секунд молчал, а потом до него дошло.
– Спички! – Радостно сообщил он, довольный своей догадкой. Затем достал из кармана коробок и потряс. Спички в наличии имелись.
– Кто вытащит короткую, тот остаётся с девками, остальные разбираются с уродами. – Миша решил, что если он сам поставит условия, его шансы на благоприятный исход увеличатся.
– Её вытащу я! – Усмехнулся Белкин.
Лёша пожал плечами и отвернулся, чтобы не видели его манипуляции. Он сломал одну спичку, зажав две длинных и одну короткую в руке, сравнял кончики между собой и повернулся к Белкину и Дворкину.
– Ты первый!
Белкин усмехнулся и вытащил крайнюю слева. Длинная.
– Чёрт! – Вполголоса выругался он. Он первым хотел увидеть как девочки снимают трусики. Хотел расширить и дополнить воспоминания из подъезда. Уж он бы заставил их это сделать, даже один.
Лицо Миши озарила улыбка. Пятьдесят на пятьдесят. Он потяну ближнюю к себе, закрыв глаза.
– Так и знал. – Дворкин сокрушенно покачал головой. – Ненавижу всякие жребии, чтоб вам всем пусто было!
Лёша Перцев улыбнулся и продемонстрировал друзьям обломленную спичку. Стало быть с девочками останется он.
– Ну, что теперь уже начнём. – Уже совсем без энтузиазма проговорил Миша.
Троица снялась со стоянки и двинулась к тропинке по которой будущие жертвы уходили в лес. Но далеко они не ушли. Неожиданное препятствие заставило их остановиться и буквально врасти в землю, а Дворкин даже схватился за дерево. Налетел сильный ветер, холодный, сбивающий с ног. Мышцы сковало холодом, казалось, что каждый атом тела замер, не решаясь пошевелиться. Холодный поток сорвал с головы Дворкина кепку и потащил по земле в сторону кустов, где они только что сидели, да так быстро, что хозяин не успел ничего сообразить, как она исчезла в лесной темноте.
– Придётся идти искать. – Проорал Миша, но слова захлебнулись, и вернулись в лёгкие с порывом ветра. Он сильно закашлял.
И без того сильный ветер усиливался. Сквозь возмущённый скрип стволов деревьев и громкий, но жалобный шелест листвы, нарастая с каждой секундой, всё отчетливее и отчетливее слышался женский вой. У всех троих волосы на спине встали дыбом. Они и так едва удерживались на ногах, а этот не то крик, не то вой подкашивал, словно удар под колено. Все трое заткнули уши и вынужденно опустились на колени. Крик словно пронесся над ними, или через них. На эти несколько секунд мир вокруг перестал существовать. Были только холодный ветер и бесконечный визгливый женский крик. А потом всё кончилось. Тишина молотом свалилась на наковальню земли, а вместе с ней и вся троица.
– Что это за херь только что была? – С трудом выговаривая слова и стуча зубами от холода, подал голос Белкин.
– Кто-то нас опередил. – Попытался пошутить Дворкин.
Никто не улыбнулся.
– Кричала молодая, но явно старше, чем наши. – Белкин согрелся, зубы перестали стучать.
– Тебе откуда знать, как они при этом кричат.
– Будь спокоен. Знаю. Много чего в жизни видел и слышал.
– Пить надо меньше. И не будет мерещиться всякая дичь. – Констатировал Молчун.
– Да, я не в одном глазу. – Выпятив грудь, заявил Дворкин. – Мне только кепку жалко. – Он посмотрел в ту сторону, куда ветер минуту назад утащил головной убор. Искать сейчас резона идти не было, в сгустившейся темноте он найдет только несколько порезов и ссадин от острых веток. Но место надо запомнить, завтра он обязательно вернется.
– Всё не важно. Идём. – Почти приказал Перцев. – Они наверняка это тоже слышали и почувствовали, это нам на руку. Будут испуганные.
Они вышли на тропинку, двигаясь цепочкой, так же как и пятеро друзей до них.
– А они не могли свернуть куда-нибудь? – Спросил Белкин.
– Вряд ли. Это единственная дорога в город. И ночь уже, они не станут выдумывать маршрут, чтобы не заблудиться.
– Ну, ты сегодня в ударе. Ты столько слов не говорил никогда за один день. Что случилось. – Белкин действительно не узнавал друга.
– Чувствую – сегодня особенный день. Для нас всех. Я не знаю, просто чувствую. – Ответил Перцев.
– Точно, надо меньше пить. – Тихо, сквозь зубы процедил Дворкин. Его никто не услышал.
– И ещё. – Перцев остановился. – Я сказал, что мы сделаем с ними такое, что они никогда не захотят рассказать никому об этом. Я не имел ввиду, что мы изобьём их до потери сознания. На лицах и руках не должно остаться следов. Вы меня понимаете?
– Ты за кого нас держишь. Мы не маньяки. Я понимаю, что если родители увидят синяки, они сами заявление напишут.
– Мудро мыслишь, Саня. – Одобрил Лёха.
Дворкин промолчал.
Троица продолжила путь. Тропинка немного забирала вправо, теряясь в темноте. Они шли всё медленнее. Как бы не храбрился Дворкин, влияние алкоголя ещё ощущалось и идти, не запинаясь о корни деревьев становилось всё сложнее. Вскоре впереди послышался быстрый топот ног. Первым шёл Перцев, он остановился и прислушался. Ему в спину едва не врезался Белкин.
– Что такое.... – Возмутился он. Но сразу заткнулся, когда Перцев несильно пихнул его в бок. Если Молчун сжимал кулаки, с ним спорить было небезопасно. даже друзьям.
– Заткнись! – Прошипел Перцев.
Недалеко впереди послышался шум. Вскоре шум обрёл вполне осязаемую форму – топота бегущих ног. Из темноты на троицу бежали те самые подростки, сопляки, которых они собирались избить и соплячки, с которыми хотели сделать более интересные вещи. Подростки неслись во весь опор, не замечая ничего перед собой. Троица оторопела, привыкшая, что обычно убегают от них, а тут жертвы бежали прямо навстречу. Трое неудавшихся насильников молча смотрели на приближающихся ребят. Подобное не входило в планы, а менять задуманное на ходу они не были способны. Они так и стояли, пока ребята не сравнялись с ними, оббегая их. Один толкнул плечом Дворкина, но не замедлившись ни на секунду, продолжил бежать, не оглядываясь в сторону города.
– Видимо, есть вещи страшнее нас. – Задумчиво сказал Молчун.
– И что теперь? – Спросил Дворкин, потирая плечо. Парень был крепким заметил он. Драться с таким удовльствия мало. Может и хорошо, что встреча не состоялась.
– Что… Домой. Пить не на что, развлекаться не с кем. Надо будет их потом в городе выцепить и разобраться. – Постановил Белкин. – Мне вот лично совсем не интересно от кого они сматываются.
Но Лёха Перцев не спешил в сторону города. Он единственный из троицы заметил, что бегунов четверо. И ему было жутко интересно где же пятый подросток.
Глава 3
– Зачем вызвали меня? – Голос звучал, не излучая опасности, но и не располагал к доброжелательному разговору.
Ребята медлили с ответом. Это не учительница в школе, это мать его, дух из потустороннего мира, восставший из таких глубин веков, что и представить трудно. Трудно собраться с мыслями и дать не то что вразумительный, а хотя бы какой-нибудь ответ.
Из потухшего костра взметнулся столп иск, что-то упало в обугленные деревяшки – тёмный бесформенный силуэт. Девочки взвизгнули от неожиданности. Силуэт завис в нескольких сантиметрах над землёй, слегка покачиваясь в воздухе.
– У нас к тебе несколько просьб. Несложных, как раз по твоему профилю. – Несмело сказала Аня, глядя на черного призрака.
– И вы решили, что я исполню их. – Теперь голос звучал словно из наушников, пробираясь к самым потаённым уголкам мозга.
– Мы провели обряд по всем правилам, если ты пришла, значит мы всё сделали правильно. И ты должна нам повиноваться. – Поддержал девушку Костя.
В ответ на его слова раздался смех. Он звучал везде, в головах, среди крон деревьев, пробирался по густым кустам, переливался в высокой траве. Смех кружился и разлетался на тысячи звонких осколков, заходился в смерче и пропадал в бездонной темноте. Никто из ребят не мог сказать сколько это продолжалось, но наконец стало тихо.
– Юнцы! – На подростков обрушился хриплый мужской бас. – Никто не может мной повелевать. Только тот, кто создал меня.
– Ну… Я просто так выразился. – Попытался оправдаться Костя дрожащим голосом.
Но его слова потонули в безразличии существа призванного из другого мира.
– В вас нет силы. Вы допустили множество непростительных ошибок.
– Не может быть! – Крикнула Юля, стараясь перекричать эхо от голоса призрака. Она устремила взгляд в темное небо. – Мы сделали всё как написано. Слышишь! Мы не могли ошибиться.
– Умолкни, девчонка! – Властный мужской голос. От его тембра на колени становились армии, не то что четырнадцатилетние девочки.
Больше никто не осмелился сказать ни слова.
Голос вновь изменился, превратившись в гул тысяч людей, он наступал со всех сторон – из леса, сверху и даже откуда-то из под земли.
– Несчастные! Даже не представляете, что вы натворили. При совершении обряда среди вас не должно быть кровных родственников. – Юля и и Максим переглянулись. – Среди вас не должно быть женского рода, только мужчины. Но и мужчин здесь нет. Только мальчики.
Хор голосов пополнялся новыми, более агрессивными интонациями.
– Ничтожные! Не сказаны слова, которые могут подчинять мою волю. Вы все будете наказаны, такова моя воля, так и будет, во имя духов тьмы и ночного царства Далемрад Дас Искар!
Вернулась тишина. Существо ждало ответа.
– Вернись, откуда пришла. – Низким голосом, нараспев произнесла Юля. На последних словах голос предательски сорвался на писк. – Заклинаю тебя именем бога и сына его.
И опять громкий хохот в верхушках деревьев.
– Ты не знаешь имени бога своего и сына его. Сила твоих слов, как и твоё существование – насмешка над божественным замыслом. – Голос опять был женским. – Может кто-нибудь попробует ещё. Я дам вам последнее слово перед приговором.
– Мы не хотели вас тревожить, мы просто играли. – Артём старался быть как можно жалостливее и убедительнее одновременно. – Мы не думали, что из этого может что-то получиться. Это глупая детская игра, черт возьми! Детей нужно баловать и прощать за проступки.
– Гораздо лучше, чем у девки. – В голосе Феи появились оттенки веселья. – К твоему сожалению, мне не знакома материнская любовь, я из такого места, где нет разницы сколько ты гнил в телесной оболочке. Смерть, как и я цинична.
Шепот Ани в глухой тишине показался громче голоса Феи.
– Давай, твоя идея ведь была. – Шептала она на ухо Юле. – Скажи что-нибудь, если бы она хотела нас убить уже бы убила, она просто играет с нами.
Сказав это Аня резко замолчала. Видимо, это и означает играть со смертью. Кто бы мог подумать, что всё настолько буквально.
Но Юля молчала и было непонятно, она онемела от страха или собирается с мыслями.
– Значит так!. – Заговорила она наконец. – неужели ты думаешь, что мы испугаемся какую-то бестелесную тварь. Убирайся откуда пришла!. Уродина. Ты собираешься на заговорить до смерти или думаешь. если ты голос меняешь, мы уже должны обосраться со страху. Ты – убожество, стращай таких же как и ты бесформенных вавилонских проституток. – Она плюнула в сторону костра и показала в темноту средний палец. – На детей напала, это всё на что ты способна? Дрян…
В следующую секунду Юля, сдавленно вскрикнув, согнулась пополам и отлетела в сторону ближайших кустов, мешком свалилась на траву и громко застонала.
– Я не бестелесная. – Равнодушно сообщила Фея. – Чувствуешь?
Максим не видел, но чувствовал, что кто-то смотрит на него, предоставляя очередь для последнего слова.
– А я не верю в тебя, это кто-то подстроил, или дядя или ещё кто из института. Им ничего не стоило узнать о том, что мы собираемся сделать. Вот они и подготовились заранее. Повесили колонки на деревья и по очереди в микрофон говорят, а остальное наше воображение само дорисовывает. – Он говорил, обращаясь к друзьям, а не к фее, так было спокойнее. Потом громче в сторону леса: – Выходите, мы вас раскусили, уже стало не смешно и не интересно. Это же наш дядя, правда, Юль?
Но его сестра и все остальные промолчали в ответ. И из леса никто не вышел, ни дядя с коллегами, ни, на самый крайний случай, троица подонков, известных всему городу. Парадоксально, но сейчас бы Максим был рад увидеть и их.
– Что же, ты попытался. – Равнодушие призрака было глубоким, как темнота вокруг. – Твоя однокровка убедилась, что я не бестелесная. Сейчас и ты уверуешь.
– Маловероятно. – Промямлил Максим.
– Расскажи сестре, что ты додумался сделать, и не раз, с Майей, которую подарили ей на десятилетие. – Юля и Максим напряглись. Голос Феи стал похожим на голос их матери. Ели это устроил их дядя, то точно пригласил поучаствовать и сестру – их мать. Только у Максима была ещё одна причина для беспокойства. Майя – большая мягкая игрушка, девочка в разноцветном платье, и он не нашёл ей лучшего применения, как имитировать с игрушкой половой акт. Естественно, когда дома никого не было. Но об этом никто не мог знать, только если тряпичная Майя не научилась говорить, словно знаменитый Чаки.
– Что ты с ней делал, извращенец? – Взвизгнула Юля. Она злобно посмотрела на брата, он в ответ сильно покраснел, но в темноте этого никто не заметил.
– Ничего я не делал. Она всё врёт, и вообще разве это важно сейчас!
– Дома поговорим. – Мрачно сообщила Юля.
Над поляной пролетел смешок, и голос продолжил.
– Теперь ты!
Черная тень повернулось в сторону Кости, хотя скорее всего ему это показалось. Он застыл в нерешительности, пытаясь вспомнить концовки фильмов ужасов, когда последний выживший побеждает сверхъестественное существо. Вроде бы на демонов действовало, если произнести настоящее имя. Но Фея вряд ли его сообщит. Что там ещё? Серебро для оборотней, осиновый кол для вампиров, экзорцизм для внутренних демонов.
– Я не буду умолять тебя, не буду плакать. Честно, мне даже не особо страшно. Я хочу попросить, чтобы ты показала нам себя настоящую. Я хочу тебя увидеть. Не эту бесформенную черную массу, а истинное лицо Феи Снов. – Сказал он на одном дыхании, стараясь не потерять мысль. На самом деле ему было страшно.
– Почти мужчина. – Голос казался довольным. – Ты обязательно увидишь то, что хочешь совсем скоро.
– Ничего, я подожду. – Услышав комплимент в свой адрес, Костя немного расслабился.
– Не смей разговаривать со мной в таком тоне и перебивать меня! – Женский голос превратился в мужской, но потом опять всё вернулось. – Вы пятеро заслужили наказание. Ваши желания исполнятся, но это не принесёт ничего, кроме боли и страдания. Я накажу весь город. Каждую ночь я буду забирать по четыре жизни из вашего города, начиная с самых старших, пока это место не превратится в руины и его не покинет последний человек. Это будет длинный ночной кошмар, совсем как вы хотели. Вы единственные, кто сможет остановить это. Вы должны всего лишь не спать. Потому что приходить в мир я буду через ваши сновидения.