Некромант и я. Основы магического шпионажа

– Спасибо, я сыта, – произнесла я вслух и мысленно добавила: «Только не едой, а тобой. Зато по горло».

Норис, на мое счастье, телепатом не был. Хотя, может, услышал бы он мои мысли – и потелепал бы отсюда поскорее, но увы… Блондин лишь на миг досадливо поджал губы, а после сказал:

– Ну раз ты не хочешь воспользоваться моим предложением, я воспользуюсь твоей шкатулкой: нужно отправить начальству промежуточный отчет.

С этими словами он достал из кармана пиджака пухлый запечатанный конверт и, не спрашивая моего разрешения, просто откинул крышку ларца и положил туда бумаги. Телепортационная шкатулка вспыхнула, отправляя послание.

– Удачного дня! – намекая на то, что Норису пора бы отчаливать и не мешать мне страдать над расчетами, произнесла я.

– Еще увидимся, – многообещающе произнес блондин и наконец-то сгинул.

А я и большой направляющий контур остались. В последнем было столько векторов силы, что, как бы я ни пыталась их разместить, обязательно один или два преломляли друг друга, как бы я ни перестраивала их. Для исправной же работы системы они должны были бы вовсе не пересекаться. Так что это оказалась та еще головоломка. Над ней я начала думать. Тяжко и печально.

В какой-то драматический момент (хотя при решении подобных задач любой момент расчетов – драматический) появился Стэфан. Он и спас меня из этой пучины напряженного уныния.

Приятель сиял радостью, как новенький медный грош. Бухнув об стол свой внушительный портфель, Бруковски выдохнул:

– Уф! Сумел-таки в цеху выточить эту демонову болванку. Теперь все, можно с чистой совестью отдыхать и наслаждаться этим чудесным днем.

Я посмотрела на коллегу с выражением «Не навязывай мне свое мнение о чудесности данного дня». Сосед по столу все понял без пояснений.

– Расчеты?

– Они самые, – вздохнув, призналась я. – Мне даже начало казаться, что это вообще физически невыполнимо. Более двух тысяч векторов.

Бруковски на это присвистнул, а потом все же выдал:

– У каждого «невозможно» есть свое «надо». – Поправляя очки, он добавил: – Вот мне тоже казалось, что я не смогу выточить эту болванку: очень уж заковыристая зараза. Однако смог! И даже выбил у начальства разрешение прогул… уйти с работы пораньше, как только закончу. Так что я сейчас быстренько черкану записку, отправлю ее и свободен.

– Здорово, – порадовавшись за Стефана, произнесла я.

– А то ж! – не стал скромничать он.

Затем, достав из стола лист, он вывел на нем пару строк, сложил бумагу в несколько раз и, закинув ее в мой ларец, помахал рукой со словами: – А тебе удачного дня, Ирэн! Счастливо!

Я махнула рукой на прощание и снова взялась за расчеты. Вывела одно уравнение и остановилась, отложила писчее перо. Задумчиво посмотрела на исписанные листы, словно глядя поверх них. Вдруг цифры и формулы начали складываться в единую систему. Мне не нужно создавать модель силового контура. Мне нужно создать алгоритм, который запустит построение векторов так, чтобы те методом проб и ошибок, как в эволюции, перебрав тысячи комбинаций, нашли единственную верную!

Схватившись за перо, я застрочила с немыслимой скоростью, не обращая внимания на кляксы.

Глава 4

Лишь когда рядом со мной ударила крышка ларца, я вскинулась и, подняв голову, увидела кислое лицо грымзы из отдела кадров. Дама, чей возраст определялся от пятидесяти до семидесяти (а в этом интервале до бесконечности), закинула какой-то конверт в телепортационную шкатулку, даже не удосужившись поздороваться со мной.

Встретившись с моим, я так полагаю, очень злым взглядом, эта мумия – кхм – слегка дегидрированная леди еще сильнее поджала губы так, что те превратились в линию, и все же соизволила процедить:

– Наша шкатулка не работает.

Видимо, это был максимум, на который оказалась способна эта воблообразная дама. А после, не обронив не то что ни слова – ни звука, она повернулась на каблуках и с гордой, идеально прямой осанкой поплыла к дверям. Я на это только выдохнула и вновь вернулась к расчетам, которые до этого момента полностью меня захватили. Лишь под конец рабочего дня, когда зал начали покидать мастера, а на их места приходить вечерние тени, повыползавшие из углов, к моему столу подошел всклокоченный Фоуз – маг средних лет и не средней, а весьма выдающейся всклокоченности.

Его кучерявые волосы могли бы носить почетное звание Большого Вороньего Гнезда, а воткни я в эту копну карандаш, он наверняка застрял бы там намертво.

Фоуз, поздоровавшись со мной кивком, тотчас откинул крышку ларца и запихнул в него сразу целую стопку листов, перевязанных бечевкой. Кипа была настолько большой, что в какой-то миг мне даже показалось: она не влезет целиком в ларец. И тогда курчавому магу придется делить ее на части, и тогда велика вероятность, что бумаги перепутаются, хотя вероятнее, что артефактор приложит все силы – в первую очередь физические, а также моральные и немного матерные, – чтобы утрамбовать свою ношу целиком в один заход.

Видя, что Фоуз вот-вот готов перейти ко второму варианту, я предупредила:

– Сломается – чинить будешь сам. Или слезно молить об этом телепортистов.

– Ни-че-го не сло-ма-ет-ся, – по слогам пропыхтел маг и все-таки сумел впихнуть все в ларец, даже при этом его не разворотив.

Шкатулка как-то недовольно вспыхнула, резанув светом по глазам, и, мне показалось, даже подпрыгнула, пытаясь переварить свое содержимое и отправить то по точному адресу. Спустя миг, когда ларец все же не разлетелся и погас, стояло ясно: он таки справился с задачей.

– Уф! А ты говорила, не получится, – выдохнул Фоуз, глядя на дело рук своих. Это вышло у него уже куда добродушнее, не как у человека, которому зудят под руку, когда он пытается выполнить что-то архиважное, а как у того, кто только что совершил героический поступок, превозмогая себя, обстоятельства и законы здравого смысла и магии. Довольный своим подвигом, артефактор пояснил: – В отделе сертификации срочно потребовали отправить основную расчетную документацию по одному из проектов. Я уже собирался уходить, когда из канцелярии прибежали и «обрадовали»: все нужно сделать не то что сию минуту, а вчера! Как будто заранее не знали, когда им вся эта кипа бумаг потребуется!

– Ты так говоришь, как будто впервые столкнулся с последователями культа одного из самых популярных у адептов и начальства бога.

– Это ж какого? Я уже больше десяти лет здесь работаю и о таком не слышал, – хмыкнул Фоуз, приподняв бровь.

– Ты не знаешь бога Вотпрямщаза? – иронично протянула я.

Фоуз, включаясь в полубредовую игру слов, улыбнулся и произнес:

– А, ты про этот пантеон… Извини, не сообразил сразу. И почему эти бумажные моли не выбрали себе другого небожителя для поклонения? Например, Итаксойдета? Из-за них я сегодня вспоминал богиню, покровительницу восхищенных и удивленных, – О-как.

– Да, она тоже часто меня осеняет своей милостью, как и Отупей, – призналась я.

Мы с Фоузом перебросились еще парой теологических фраз, когда маг выдохнул:

– Эх, ладно, Ирсэн, я пойду! Спасибо за шкатулку… – И артефактор, махнув на прощание рукой, напутствовал: – Доброй ночи и удачной работы. Только смотри не засиживайся допоздна. Работа, конечно, приносит деньги, но вместе с этим часто еще и головную боль, прострел в пояснице и ревматизм. Так что постарайся получить первое и не заработать всего остального.

С такими словами кудрявый маг ушел, а я, взглянув на почти законченные расчеты, в кои-то веки решила, что завтра будет еще один день. Пытаться впихнуть все в сегодняшний, как Фоуз листы в шкатулку, не стоит. Ночь, конечно, от этого не треснет и не развалится, а вот я вполне могу.

Потому-то, посчитав, что Ирэн Ирсон у себя одна, собрала исписанные листы в выдвижной ящик, запечатав тот личным заклинанием, сложила свои вещи в сумку и направилась домой. На этот раз успела даже не на последний общественный вагончик.

Выйдя из него, направилась по знакомой улице, любуясь свечками каштанов, насыщенно-синим небом и вдыхая полной грудью ароматы начала лета, когда вся природа одуряюще цветет и стремится жить изо всех сил.

Вот только когда я увидела родные окна, чуть замедлила шаг. На кухне горел свет. Странно. Дедушка обычно в это время уже предпочитает ничего не есть. Как сам он говорит, в силу возраста ему тяжело ложиться спать на полный желудок. Но сегодня не иначе как голод заставил сэра Ирсона пойти на кухню. Вот только вопрос, какого он был толка: гастрономического или информационного? Что-то подсказывало, что все же двигало дедушкой любопытство и желание понаблюдать за новым соседом.

Так что я, повернув клуч в замке, прошла в гостиную и, поставив сумку на комод, еще не дойдя до кухни, дверь в которую была притворена, громко, чтобы дедушка точно услышал, спросила:

– Дедуль, снова шпионишь за новым соседом?

И тут кухонная дверь медленно открылась, и на пороге появился тот самый сосед.

Упс, давненько я не попадала в такие неловкие ситуации.

Да еще и при дедушке, который маячил за спиной брюнета. Правда, почему-то Ирпур Ирсэн не стоял, а сидел. Причем не на стуле, а в кресле-коляске! Как только я это осознала, все смущение вышибло из меня, словно пушечным ядром.

– Что случилось? – выдохнула я и ринулась на кухню, потеснив в проходе брюнета, чтобы спустя пару секунд увидеть дедушку с плотно перебинтованной стопой.

– Ирэн, деточка, не волнуйся, я всего лишь неудачно поскользнулся на пороге дома. Наш сосед, Вирсент Норвинд, – дедушка то ли случайно, то ли нарочно, чтобы показать, что они уже успели сдружиться, опустил «мистер», «господин» и тому подобные обращения, – не только любезно помог мне подняться, но и поймал экипаж, чтобы вызвать целителя. А еще одолжил мне кресло-каталку, которое осталось у него в доме от предыдущих хозяев. Так что я пару дней буду колесить, пока восстанавливающее заклинание не закончит свою работу. Все же возраст берет свое, и регенерационные чары уже действуют на меня куда медленнее.

Только после этих слов я смогла выдохнуть и отдаться в полной мере смущению, которое ненадолго вытеснил испуг за дедушку. Последний, отлично зная меня с детства, кажется, обо всем догадался без лишних пояснений и усмехнулся в свою густую бороду.

– А мы вот тут с Вирсентом кофейком баловались. Я рассказывал ему про то, как мы с твоей бабушкой сразу после свадьбы отправились в путешествие по реке Орвонке – от ее истоков к самому устью через тропический лес.

– Да, захватывающее, судя по рассказу, было приключение, сэр Ирсэн. Вам бы написать о нем мемуары, а то и роман, – по-доброму усмехнувшись, отозвался брюнет, делая вид, что не услышал моего крика и слов про шпионаж.

Я же невольно поймала себя на том, что голос у нашего соседа бархатный и глубокий. Такой приятно слушать, даже не особо вникая в то, что он говорит. Пусть тот диктует хоть адресную книгу. В целом я переменила свое мнение об этом Вирсенте, когда узнала, что он помог моему дедушке. Ну подумаешь – лихач! Ну и что с того, что окатил меня с ног до головы? А не извинился – может, не заметил…

Зато мимо дедушки, подвернувшего лодыжку, не прошел мимо. Это куда важнее.

Так что я больше не держала на брюнета ни зла, ни проклятия за спиной. Когда дедушка, вспомнив о том, что кофе остывает, предложил присесть за стол, я с легкостью согласилась. Правда, в душе грыз червячок сомнений. Может быть, стоит потихоньку снять те темные чары, которыми я запустила в брюнета?

Поднеся чашку к губам, я чуть прикрыла глаза, переходя на магическое зрение и пряча под ресницами наверняка, как это у меня всегда бывало, вспыхнувшую золотом радужку. У многих чародеев, увы, применение дара выдавали не жесты, а именно эта особенность. Правда, у кого-то радужки чуть темнели или слегка краснели, так что почти незаметно. А у меня, увы, серо-голубой оттенок сменялся янтарным, выдавая с головой. Так что пришлось смотреть на Вирсента из-под густых полуопущенных ресниц. Вот только сколько я ни глядела, не могла увидеть своих же чар, как будто их уже успели снять. От этого осознания неприятно кольнуло. Неужели догадался? Хотя если брюнет и маг, то немудрено. Но не спросишь же об этом открыто?

Перейдя вновь на обычное зрение, я продолжила делать вид, что все чинно, благородно и благопристойно. Кивала в нужных местах, слушая очередной рассказ дедушки, на которые он был богат. Причем меценатом историй сэра Ирсона было не только его богатое прошлое, но и работа. Лингвист и переводчик с эльфийского с почти полувековым стажем, он знал, кажется, если не все, то почти все.

Так что я и не сомневалась, что дедушка способен разговорить кого угодно. Случись ему участвовать в налете на банк, он был бы главным по отвлечению в банде. Причем Ирпуру Ирсэну не потребовалось бы устраивать никаких иллюзорных и пиромагических эффектов. Он просто подошел бы к охранникам и начал болтать с ними, заговорив до полусмерти. Темы для бесед могли быть любые: от казуистики эльфийской юриспруденции и археологических находок на раскопках Мармиральского ущелья до лучших рецептов пастилы. В теории дедушка знал все. А вот на практике даже с забиванием гвоздей у него порой случались неловкие моменты. Так что, если нужно было повесить полку, я сама брала в руки молоток.

Впрочем, сейчас разговор был далек от сложных устройств и высоких материй. Дедушка и Вирсент беседовали о вещах куда более прозаических и приятных – о кофе. К слову, им, лично свежесваренным, дедушка оправданно гордился. Брюнет тоже по достоинству оценил этот напиток в исполнении Ирпура.

– Скажите, в чем секрет вашего кофе? Он просто изумительный, – произнес сосед, прихлебывая этот эликсир, способный даже зомби, восставшего из постели (а то и гроба), превратить в человека. – Это какие-то особые зерна? Или помол, обжарка? Вы добавляете туда специи?

– Нет, я просто варю этот напиток в специальном артефакте. Вот он стоит рядом с плитой. Ирэн, деточка, подай его.

Я встала со стола и в несколько шагов дошла до кофейного артефакта. Устройство было достаточно простым: колба из огнеупорного стекла помещалась в невысокий металлический стакан. На дне последнего был расположен нагревательный элемент с припаянным к нему конденсатором подзарядки. Между собой они связывались устойчивой матрицей магического плетения.

Взяв кофейник, я протянула его дедушке. Тот схватил за ручку сосуд, повернулся в кресле, а в следующий миг лицо Ирпура исказилось от боли, и кофейник упал на пол, разбившись. Правда, на это я не обратила особого внимания, уделив все то дедушке.

– Что-то случилось? Тебе больно? – обеспокоенно выдохнула я, склоняясь над креслом-каталкой.

– Да нет, лодыжка, будь она неладна, прострелила. Из-за нее, заразы, теперь такой хороший артефакт разбили, – с досадой сказал дедушка, посмотрев на осколки, валявшиеся на полу.

Брюнет поспешил утешить дедушку:

– Мистер Ирсэн, основание же уцелело, нужно только заменить саму колбу, перенастроить нити плетения, и кофейник будет как новенький. Для такого знаменитого артефактора, как вы, это навряд ли будет проблемой.

– Я – и артефактор? – усмехнулся дедушка. – Побойтесь богов, господин Вирсент. С чего вы так решили?

На миг брюнет нахмурился, словно в недавно блестяще решенном уравнении заметил ошибку, которая портила все, требуя проделать немалую работу заново.

– Простите, я подумал из ваших рассказов… – протянул Вирсент недоуменно.

Дедушка добродушно усмехнулся:

– Я всю жизнь провел среди книг, хотя не скрою, в нашем роду и вправду есть один артефактор – моя внучка.

После этих слов Вирсент перевел взгляд на меня. И столько в нем было всего… От досады до недоумения. Причем такого, что скажи дедушка: «Сидящая за столом девица Ирсэн – натуральный дракон с крыльями и чешуей», брюнет удивился бы куда меньше.

– Ирэн? – выдохнул он.

Я на это короткое восклицание лишь поджала губы. Хотя чего еще ожидать? Это ведь был не первый, даже не сто первый полный удивления взгляд, который я встречала в своей жизни, стоило только назвать свою профессию. После этого обычно шли усмешки и высказывались сомнения. Причем не только от мужчин, но и от дам. Так что пора бы привыкнуть.

Все эти мысли пронеслись в моей голове в один миг, и если с ними все было предельно понятно, то в чувствах произошла какая-то сумятица. С одной стороны, сосед по-прежнему был мне симпатичен (он все же помог дедушке), а с другой… Своей реакцией на то, что я артефактор, Вирсент меня основательно выбесил. И злость была особенно неприятной, потому что при этом брюнет мне нравился.

В попытке убежать от этой чехарды эмоций, я произнесла:

– Дедуля, не переживай. Я завтра вечером все починю, и ты будешь по-прежнему готовить самый вкусный кофе в округе в своем любимом кофейнике.

– Ну хорошо, если так, – улыбнулся Ирпур.

Я подняла с пола металлическое основание артефакта, щелкнула пальцами, призывая магию, и стеклянные осколки, быстро собравшись в кучу, отправились в мусорное ведро. Проследив за их полетом, я сделала себе мысленную пометку – завтра зайти в посудную лавку и подобрать подходящий по диаметру новый сосуд.

Впрочем, разбитый артефакт не сильно омрачил наш вечер. Во многом причиной того, что он закончился в приятной и легкой атмосфере, была заслуга, как ни странно, нашего нового соседа. Он ловко переключил внимание дедушки, да и мое тоже, на себя, делясь забавными случаями со своей работы. Вирсент оказался преподавателем в Академии Четырех Ветров, что находилась на южном побережье Исконных земель, в соседствующей с нами Исвирии. В столицу Грохтории же он прибыл для чтения лекций и работы над собственной диссертацией, потому как именно в нашей академии находились нужные ему манускрипты по ринологии.

К тому же во время беседы Вирсент больше не выказывал удивления по поводу моей профессии и даже не уточнил, как меня угораздило стать артефактором, словно принял это как само собой разумеющееся.

Мы попрощались с брюнетом достаточно тепло. Вот только, когда я пошла проводить его до дверей (дедушка остался на кухне: все же на коляске передвигаться ему было тяжеловато), случилось то, чего я уже и перестала опасаться. Вирсент, уже готовый взяться за ручку входной двери, вдруг остановился. В тусклом свете магического фонаря прихожей я увидела, как в его открытой ладони вдруг заклубилась тьма – знакомая тьма моего собственного проклятия.

– Прошу прощения. Кажется, это твое, Ирэн, – произнес он, решительно переходя на «ты», как иные смельчаки дорогу на красный (а то и сразу на тот) свет.

А после протянул мне мое собственное злословие. Причем сделал это так, что я машинально подняла руку, на которую тут же с охотой перекинулась моя тьма и заластилась к кончикам пальцев.

Я не успела ничего сказать, только гулко сглотнула. По спине пробежал холодок, в груди вдруг стало тесно, а в мозгу сразу пронеслись все возможные варианты наказания, которые последуют за применением темнокнижия. Но я не успела ничего сказать, как этот невозможный, непредсказуемый, невыносимый и еще много чего с «не–» тип добавил:

– В следующий раз будьте осторожнее и не разбрасывайтесь такими опасными заклинаниями. А то последствия могут быть губительны и для вашей репутации, и для карьеры.

– Спасибо за предупреждение, – наконец совладав с собой, выдохнула я, осознав, что, кажется, на этот раз пронесло.

Но я рано обрадовалась. Упрямый характер не дал мне побыть до конца кроткой и раскаявшейся. Поэтому с губ, кажется, помимо воли сорвалось:

– Но если бы вы не лихачили на улицах столицы и не окатывали с ног до головы девушек грязью, то они бы даже и не подумали о проклятиях.

Промелькнуло ли у брюнета после этой фразы во взгляде сожаление? Конечно, нет! Он и извиниться не подумал. Да, я тоже не выразила и тени сожаления за проклятие. Но… Это другое! И вообще, я девушка, и у меня после были моральные терзания. Плевать, что те не о содеянном, а о том, что я могу попасться. Но все же!