Когда нас держат

Он не ожидал такого чувства – что он стал частью человеческой повести, тех бессчетных, кто впервые возлегали вместе, кто так легко мог бы никогда не встретиться, этой громады, ими обнаруженной, что была лишь истечением слепой случайности: слепая случайность – такой довод в пользу судьбы, какого раньше он никогда не рассматривал.

* * *

Когда Хелена спала, выглядела она ровно так же, как в их первую совместную ночь. Покойно, как лунный свет через поле. Он лежал подле нее, надеясь, что хоть немного ее покоя достигнет и его. Но, напротив, в часы пустоши от ее неизменного дыханья он себя чувствовал отвергнутым, забытым, одиноким. Он знал, что этого должно быть достаточно – ее решительного присутствия с ним рядом, – но порой он едва мог сдержаться и не растрясти ее, чтоб и она лежала без сна. Когда ж наконец сон наставал, оказывался он лишь другой, более мучительной разновидностью бодрствования. А вот Хелена, однако, по-прежнему была его. Он недолго спал и, выдранный в пробуждение, будил ее, чтобы вновь обрести ту малость сна, а она никогда не бывала против, всегда была его, влажная шерсть, маленький камешек. Тонущий, погребенный.

* * *

Вместе с матерью по магазинам, когда был совсем юный, улицы серебряные после дождя, размахивая пустой корзинкой – той, что станет для него слишком тяжела по пути домой. Мать его задавала вопросы без ответов, каждый – созерцание, пещера в пустыне, гора, философская пропасть, в какую падаешь; каждый – плод долгого размышленья, пока хлопотала по хозяйству. Поразительные вопросы, водоплавающая птица протыкает недвижность озера снизу, и он от этого всегда жалеет, что у него нету для нее ответа.

– Ты считаешь, мы действительно можем кого-то простить, если нам самим неведом грех? Считаешь, в этом и состоит цель греха – чтобы мы познали прощение?

Она б могла взять сырье своих вопросов и сделать из них нечто вразумительное, будь она иначе образована, дали б ей иную разновидность языка, иную возможность. Он восхищался ею чрезвычайно. Он мог бы по правде сказать, что мать его ни разу не делала ему больно, и теперь думал о ее непогрешимой милости с некоторым почтением как о чем-то замечательном. Безошибочном.

* * *

Мать его держала свой список вопросов в дневнике у кровати. Как два тела могут изготовить душу? Почему изготовление души не имеет ничего общего с добродетелью или ей противоположным? То был довод для Бога, какого раньше он никогда не рассматривал.

* * *

Мог бы поставить слово перед своими мыслями и увидеть сквозь это слово всё – веру, семью, войну, недуг. Оно б могло быть твоим собственным словом или чьим-то еще, это как носить очки, выданные не по рецепту, – не те или просто не твои. Или мог бы выставить перед глазами руки в отрицании – но даже так, думал он, продолжал бы видеть, ты ж не можешь перестать видеть то, что у тебя внутри. Все, что притязает на что-то в нас, повсюду, где история притязает на нас. Есть образы, которые, как некие ритмы, способны нас развалить, – так солдаты, шагающие в ногу, могут разрушить мост. Возможно, некоторые образы умеют изымать части нашего мозга, зачернять их, гасить, стирать части нас. Он продолжал вести счет; если я способен употреблять слова вроде гасить и стирать, значит я по-прежнему сохранен.

* * *

Море и ночное небо опрокинулись и поменялись местами; по небу проплыл кит, зачерняя звезды. Неспешный, как судьба, завораживающая, хищная медленность.

* * *

Когда я вернулась к твоей матери, дома там не было.

Дождь падал сквозь ничто, пустое место в небе.

Он не позволил ей это описать. Каждым натужным словом в его несоразмерности, нечто вроде лжи. Ему нужны были слова бескомпромиссные, как цифры, ноль в уравнении.

* * *

Взбудораженный мел, ледниковый мел, известковый мергель. Шов между Англией и Францией. Caro et sanguis. Плоть и кровь.

* * *

После ужина Джон спустился проявлять фотографию молодого человека, дар юноши отцу. Рад ли был сын покидать отца? Его собственный отец ему в возможности выйти в мир никогда не отказывал. Он воображал: отец этого юноши был до того благодарен сыну за то, что тот вернулся живой, что будет рад всему, даже если сын его исчезнет в новой жизни своей где-то вдали, даже если сам он сына не увидит больше никогда. То был новый мир, с новыми степенями скорби, их гораздо больше на шкале благословенности и мук. Потеряна одна нога, а не обе. Один глаз, одна рука. Но слыханное ли вообще дело – один сын, а не оба?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Здесь и далее – строки из одного варианта англо-ирландской народной баллады «Неспокойная могила» (также – «Холодный дует ветер») в сборнике Фрэнсиса Джеймза Чайлда, опубликованном в 1868 г., – номер 78.

2

Грустная ирония в том, что 15 мая 1918 г. шотландский о. Сент-Килда, на котором находилась сигнальная станция Королевского ВМФ, был обстрелян германской подводной лодкой. Погибла одна овца.

3

Тройственный союз – военно-политический блок Германии, Австро-Венгрии и Италии, сложившийся в 1882 г., положил начало разделу Европы на враждебные лагеря и сыграл важную роль в подготовке и развязывании Первой мировой войны (1914–1918).

4

Попларский бунт – возмущения налогоплательщиков против британского правительства, судебной системы и руководства Лейбористской партией, происходившие в Попларе, районе Восточного Лондона, в 1921 г.

5

Скорее всего, речь о еженедельной газете Комитета рабочих Клайда (впоследствии – Комитета шотландских рабочих) «The Worker», выходившей с 1915 г. и критиковавшей участие Великобритании в Первой мировой войне.

6

В Сидкапе находился Госпиталь королевы Марии (1917–1925) – британский центр пластической хирургии для ветеранов Первой мировой войны, возглавлявшийся новозеландским хирургом сэром Херолдом Гиллизом (1882–1960). Чтобы не травмировать горожан встречами с изувеченными пациентами госпиталя, чьи лица часто скрывались под жестяными масками, власти Сидкапа рекомендовали последним при выходе в город отдыхать только на скамейках, выкрашенных в синий цвет.

7

Carte-de-visite – визитная карточка (фр.): фотопортрет размером 3×5, наклеенный на паспарту.

8

Пулемет системы Льюиса – британский ручной пулемет времен Первой мировой войны, разработанный в США. Был создан в 1913 г., один из первых ручных пулеметов, пришедших на замену станковым. Пулемет «Викерз» – британский станковый пулемет с водяным охлаждением, принят на вооружение в 1912 г. Производился компанией «Vickers Ltd.», по конструкции схож с пулеметом Максима.