Жемчужинка для Мажора

Тем более до начала лекции около десяти минут, а Виктор Сергеевич приходит, как минимум минут за пять. И эти недолюди вынужденно отвянут от меня сами собой.

– Я же не гордый, сам могу подойти. – Произносит так громко, чтобы я услышала.

Парочка студентов замечает нашу перепалку, но предпочитает никак не вмешиваться. Они отворачиваются, делая вид, что заняты подготовкой к лекции или беседой с друзьями.

Я вся напрягаюсь, ощущая, как каменеет каждая мышца.

Конечно, благодаря Соколовскому я привыкла к таким задирам и поддёвкам, но сейчас моя нервная система похожа на натянутую струну, которая вот-вот порвётся. И, боюсь, если этот парень продолжит, я могу сорваться. И тогда точно что-то произойдёт.

Хорошо, если это будут просто слёзы…

И, кстати… А где сам Соколовский?

Я невольно начинаю искать его глазами, быстро пробегаясь взглядом по кафедре, но нигде не вижу его. Похоже, Глеб либо прогуливает, либо опаздывает. Впрочем, как обычно.

Проходит около пары минут. Я уже решаю, что парень всё же понял намёк и оставил меня в покое. Но мои надежды не оправдываются, и рядом со мной плюхается голубоглазый шатен. Опирается одной рукой о письменную подставку, а вторую без спроса кладёт мне на плечи.

– Ну, привет. – Лыбится во все тридцать два белых зуба.

Точно ещё один мажор. Слишком хорошо одет – его «лук» так и кричит о своей брендовости. А лёгкий, ненавязчивый парфюм от популярной компании, которую невозможно не узнать, лишь подтверждает мои догадки.

Я резко дёргаюсь в сторону от него, стряхиваю наглую лапу однокурсника.

Последнее время слишком много мажоров на один квадратный метр моей жизни.

– Держи руки при себе, а не то…

Парень не даёт мне договорить, перебивая:

– Не то что? Тот мажорчик мне их оторвёт?

– Что? – Теряюсь я, не понимая, о ком и о чём парень говорит.

– Я про сыночка депутата Соколовского. – Услужливо поясняет незнакомый мне парень. Однако руки свои в этот раз держит при себе. Хотя взгляд холодных, льдисто-голубых глаз горит недовольством и раздражением. – Он тебя застолбил что ли? Ты только перед ним ноги раздвигаешь?

– Ч-чего?.. – Заторможено говорю я.

– Давай, познакомимся поближе, красотка? Меня зовут Демьян. Означает – покоритель, – стреляет в меня глазами.

И в этом сальном взгляде такой жирный намёк, что мне хочется сходить и ещё раз помыться. Желательно с грубой мочалкой, чтобы оттереть этот липкий и неприятный взгляд со своей кожи.

Я передёргиваюсь от отвращения, но парень не желает затыкаться. Он будто намеренно меня провоцирует. Или он просто мудак, каких только отыскать. Что вероятнее всего.

– Ну, так что? Обслужишь меня сегодня вечерком? Покатаю в дорогой тачке. Буду ласков. Даже цацку подарю, какую захочешь. А то Соколовский, смотрю, вообще не хочет тратиться на тебя. Ни единой побрякушки, кроме хреновой бижутерии тебе не подогнал, – говорит Демьян и тянет свои руки к моему кулону.

От его слов и действий внутри происходит взрыв. Да такой мощности, что волна злости захлёстывает каждую клеточку. Дальше я не думаю. Просто делаю.

Замахиваюсь и со всей силы залепляю пощёчину смазливому красавчику. И этот звон внезапно становится неким катализатором, который «выключает» все окружающие звуки. Студенты, понимая, что что-то случилось, поворачивают головы в нашу сторону и окончательно умолкают.

Лицо парня искажается от злобы. Он хватается за то место, куда я его ударила, второй рукой сжимая ворот моей спортивной куртки, и рывком притягивает меня к себе. Его лицо близко, но от страха, только сейчас понимая, что натворила, я леденею. Забываю, что нужно хотя бы попытаться отстраниться.

Все мои мысли сейчас занимает лишь одна фраза, набатом бьющая по вискам:

«Мне конец!»

– Ты за это заплатишь, дешевка! Я ведь по-хорошему хотел. – Подтверждает мои мысли Демьян. – И моли бога, чтобы ты смогла меня ублажи… – Шипит он. Но его фраза резко обрывается, и я вдруг понимаю, что кто-то решил вмешаться и помочь мне.

А в следующую секунду всё пропадает – и руки, удерживающие мой ворот, и неприятное смазливое лицо мажора.

«Мой спаситель одним ловким движением выкрутил руку, которой Демьян держал меня за ворот, вынуждая последнего выпустить меня из захвата», – понимаю отстранённо.

А затем Демьяна вытаскивают в проход между кафедрой, бросая того прямо на ступеньки спиной.

– Да ты охренел?! – Орёт не своим голосом шатен. – Ты знаешь, какие проблемы тебя теперь ждут? Падаль! Да…

Я не слушаю Демьяна и его пустые угрозы дальше. Словно в прострации, поднимаю глаза на парня, что пришёл на помощь. Звуки доносятся до меня, как через вату, и я вижу перед собой лишь его. Того, кто впервые в моей жизни, решил за меня вступиться, хотя был не обязан. Того, кто…

Последующее утверждение перебивает другая мысль, пронёсшаяся вспышкой в сознании:

«Он не первый. Вчера тебя спас Глеб.»

Чувствую укол совести за свою неблагодарность. Но тот, кто оттащил Демьяна от меня, и сейчас, склонившись, нависает над гадким мажором, не Глеб.

Парень высокий, худощавый, но при этом жилистый. Волосы короткие, русые с золотистым оттенком. Одет простенько – в обычную чёрную футболку, облегающую его торс, с бомбером поверх, и потёртые синие джинсы. Его профиль чёткий, с заострёнными скулами и прямым лбом и носом. Глаза незнакомого мне парня разглядеть не удаётся, поэтому их цвет остаётся загадкой.

Поза двух парней недвусмысленная. Все понимают, что назревает драка. Тот, кто вмешался, раздражён и явно не собирается спускать Демьяну с рук то, что он собирался провернуть, да ещё и на публику, ведь мажор говорил достаточно громко. Чтобы услышали, если не все, то многие.

Демьян продолжает осыпать отборной руганью моего защитника, но тому хоть бы что. Лишь желваки играют на скулах парня, выдавая, что он едва держит себя в руках, чтобы не ударить моего обидчика за его язык без костей.

– Извинись, – доносится до меня низкий, вибрирующий баритон.

На фоне высокого голоса Демьяна, покрывающего парня благим матом, фраза звучит особенно угрожающе. И отчего-то громче, чем все остальные звуки на фоне, несмотря на то, что весь поток начал шушукаться, как только незнакомый парень вступился за меня.

– Извиняться будешь ты, когда я встану, гнида! – Парирует мажор, собираясь подняться с прохода. Но незнакомец грубо припечатывает его обратно, схватив за грудки.

– Я сказал, извинись перед девушкой, мразь.

Демьян ошалело смотрит сначала на руки парня, а затем на него самого. Вскидывает брови, словно не может поверить своим ушам и глазам, и начинает дико гоготать.

– Ты прикалываешь или чё? – Говорит отсмеявшись. – Думаешь, бессмертный?

Тут уже на помощь мажору приходят его дружки, которые только сейчас пришли в себя и поняли, что друга нужно спасать, а не таращиться на назревающую драку вместе со всеми остальными.

Хотя, судя по виду этих двоих, вмешиваться – последнее, что им хочется.

– Э, слышь, руки от Демьяна убери. – Пихает моего спасителя в плечо один из дружков мажора – тот что выше и крепче. Второй же просто бычится, стоя за спиной товарища. Но при этом никто не спешит оттаскивать парня от Демьяна.

Мой непрошеный защитник напрочь игнорирует всех. Смотрит лишь на Демьяна. И с каждой минутой его взгляд свирепеет больше и больше. А желваки играют чаще.

Я хоть и хочу вмешаться и остановить происходящий абсурд, но понимаю, что встревать между двумя сцепившимися мужиками – дело изначально провальное и бесполезное. Они пока отношения не выяснят, никакой альтруист не поможет. Только достанется.

Ситуация с каждой секундой накаляется сильней. Напряжение повисает в воздухе и, кажется, его можно резать ножом – настолько плотное. Время тянется бесконечно долго. Я чувствую, как у меня от волнения по спине вниз стекает капелька пота.

Не знаю, чем бы всё это закончилось, если бы на пороге лекционного зала не объявился Разумов.

Сдвинув свои седые косматые брови на переносице, он громогласно выдаёт на весь лекционный зал:

– А, ну, брейк, петухи. Ишь, устроили тут! – Его по-военному суровый голос эхом отлетает от стен. – Считаю до трёх. И чтобы все по местам расселись! Иначе никому зачёта в конце семестра не видать, как своих ушей!

Угроза Виктора Сергеевича действует на всех, как ушат ледяной воды. Студенты суетятся, пытаясь успеть вернуться на своё место, пока профессор громко ведёт обратный отсчёт. Мой спаситель же что-то шепчет на ухо Демьяну, прежде чем отойти от него и усесться рядом со мной.

Я удивленно смотрю на парня, но он игнорирует меня и делает вид, что это его место и он сидел тут с самого начала семестра. Хотя, по сути, ни за кем из студентов места не закреплены, на каждой лекции все рассаживаются по-разному.

– С-спасибо, – с запинкой выдаю я, краснея.

Парень кивает, давая понять, что услышал меня. На его лице появляется лёгкая полуулыбка.

– Стас, – кратко представляется он и невозмутимо достаёт тетрадь и ручку, готовясь записывать лекцию.

– Так, орлы, – Разумов, закончив считать, останавливает не успевших занять свои места мажоров, – на выход. Увидимся на зачётной неделе, и чтобы я вас больше не видел на своих лекциях. – И, видя, что парни застыли и не спешат выполнять его указание, добавляет громче. – Бегом!

Мажоры нехотя собирают вещи и плетутся на выход. Более не обращая внимания на провинившихся парней, Виктор Сергеевич невозмутимо подходит к кафедре и начинает раскладывать на ней свои вещи, готовясь к лекции.

Демьян спускается последним. Чуть замедляясь у прохода, в котором сидим я и Стас, бросает на нас угрожающий взгляд, шепча одними губами:

– Ещё не вечер. Вы оба пожалеете.

Стас тоже замечает это. Пренебрежительно закатывает глаза и бросает тихое:

– Мудаки.

Я же мечтаю провалиться сквозь землю.

Только этого не хватало! Мало мне Соколовского, ещё один мажор на голову свалился! И как мне теперь отбиваться от нападок обоих? Я же с ума сойду! Не прошло и недели, а я нажила себе ещё одного врага, причём Демьян точно будет похуже Глеба.

Проще перевестись в другой университет. Семестр только начался, может, пока не поздно…

Видимо, на моём лице мелькает что-то эдакое, потому что Стас оборачивается ко мне и пристально смотрит в глаза. Его радужка насыщенно синяя, как небо, когда он ободряюще шепчет:

– Не переживай, Демьян и его псы безобидные. Лают, но не кусают. Мои одногруппники. Так что забей. Ничего они тебе не сделают. Максимум, будут также тявкать с задних рядов.

Парень выражается кратко, но ёмко. Его голос звучит низко. Уверенно. И я невольно заражаюсь этой уверенностью, с благодарностью глядя на Стаса. Теплая улыбка расцветает на моём лице. Его слова дарят небольшое, но облегчение.

– Спасибо. – Повторяю ещё раз. И собираюсь представиться в ответ, но Разумов начинает лекцию и мне приходится замолчать.

Провоцировать и без того разозлённого профессора – себе дороже. Мне вечером ему ещё отработку сдавать. А привлекать к себе лишнее внимание не хочется. Поэтому я принимаюсь старательно записывать лекцию.

А ещё, всё оставшееся время отмахиваюсь от странного, не проходящего ощущения жжения между лопаток.

Глава 7

– Ты, я смотрю, без приключений и дня прожить не можешь, да, Скворцова? – Раздаётся надо мной и Стасом в самый разгар нашей весёлой беседы.

К слову, Станислав Краснов оказался не только рыцарем в сияющих доспехах, но и приятным собеседником, с которым можно обсудить, что угодно. Мы этим и занимались, хохоча над забавной историей из жизни Стаса, когда над нами грозной тенью навис Глеб.

Первым голову поднимает мой новый знакомый, потому что мне и смотреть не нужно – я знаю все пятьдесят оттенков этого голоса. Мой личный сорт мучений.

– Это кто? Твой знакомый? – Уточняет Стас, опуская взгляд обратно на меня.

Я киваю. И едва удерживаюсь от печального вздоха.

С Красновым я почти забыла о своём личном сталкере. Почти.

– А ты кто? Её рыцарь в сияющих доспехах? – Парирует Глеб и нагло втискивается между мной и Стасом. Буквально отпихивает последнего, разваливаясь на скамейке. – Прости, но эта роль уже занята.

Я удивленно округляю глаза.

Что это сейчас было? Глеб вот ни разу не рыцарь в сияющих доспехах. Подумаешь, один раз случайно решил вмешаться и спасти меня от отморозков. Может, вчера ретроградный меркурий был в своём пике, или что-то вроде того? Кто его знает…

– И где ты был, когда ей нужна была помощь? – Резонно подмечает Стас, сжимая губы в тонкую линию.

Несмотря на то, что Краснова некрасиво подвинули с пригретого около меня местечка, он не спешит кидаться на Соколовского. Весьма предусмотрительно с его стороны, я ведь не обозначила, в каких именно мы отношениях.

Смотрю на Глеба, понимая, что мне тоже любопытно услышать его ответ. Под глазом мажора расплылась некрасивая гематома, слегка портящая его образ неотразимого красавца. Моя внутренняя мстительность довольно потирает руки, в то время как совесть хочет предложить ему купить мазь от синяков в аптеке.

Я затыкаю свою совесть. Пусть топает лесом. Жалеть Соколовского – последнее, что я буду делать в этой жизни. Не после всего того, что он делал.

– Ты мне не мамочка, чтобы я перед тобой отчитывался. – Корчит гримасу брюнет. – И вообще, потеряйся и чтобы я тебя больше не видел рядом с ней. – Кивает на меня подбородком.

А вот теперь на лицо Стаса ложится тень. Ему явно не нравится, как Соколовский с ним разговаривает. Краснов опирается предплечьями на свои ноги и выглядывает из-за мажора, который всячески пытается помешать нашему зрительному контакту.

– Арина? – И смотрит так. Пронзает невыносимо синим взглядом, в котором застыл немой вопрос.

Я понуро киваю. Мне стыдно перед Стасом. На языке так и вертится: «Он мой личный палач и с этим ничего не сделаешь». Особенно сегодня, когда нам нужно сдавать отработку Разумову. А я обещала Глебу вчера. Он спас меня. Нужно отдать долг.

– Слышал? Потеряйся, – довольно лыбится Соколовский.

Мне так сильно хочется стереть эту противную улыбочку от уха до уха, что аж руки чешутся. Вместо этого виновато смотрю на Стаса. Он поднимается со скамьи, явно испытывая желание уйти подальше от Глеба. Не потому, что тот ему сказал, а просто… Просто с Глебом тяжело находиться рядом, если ты не входишь в круг его лизоблюдов.

– Спасибо тебе ещё раз, – робко улыбаюсь парню, который за последний час стал мне кем-то вроде хорошего приятеля. – Увидимся? – Последняя фраза звучит вопросительно. Я не уверена, что после такого Краснов захочет со мной общаться.

– Конечно, – кивает Стас, а на его лице внезапно появляется довольная улыбка. Искренняя. Тёплая. И, самое главное, настоящая.

– У тебя со слухом проблемы? – Вклинивается Глеб. Его приклеенная ухмылочка слетает с лица в одно мгновение. – Я, кажется, по-русски изъясняюсь. Или хочешь, чтобы проблемы со зрением тоже появились?

– Кто ты такой, чтобы ей указывать? – Похоже, терпение у Стаса не безграничное. Его голос понижается на несколько тонов. – Если Арина хочет со мной увидеться, мы увидимся. И не тебе это решать.

– Повтори! – Вибрирующе рычит Соколовский, намереваясь подняться и сцепиться с Красновым.

Я пугаюсь того, что эти двое подерутся, и делаю то, что первым приходит в голову.

– Глеб! – Пихаю мажора в плечо, возмущаясь. – Прекрати! Давай хотя бы не сегодня? Пожалуйста! И без того тошно!

Фокус внимания брюнета резко смещается. Глеб окидывает меня злым прищуром. Сканирует своим янтарным взглядом, как мне кажется, невыносимо долго. Затем неприлично цокает языком и расслабленно откидывается на спинку скамьи. Так, что одна его рука оказывается за моей спиной.

– Уговорила. – Парень прикрывает глаза и касается пальцами моего затылка. Мураши испуганно пробегают по моей спине, пока я пытаюсь незаметно отстраниться. – Две драки подряд даже мои тренированные рёбра не выдержат. Да и второй фингал на лице будет не эстетично смотреться, согласен.

Стас окидывает нашу парочку скептичным взглядом и, прежде чем уйти, произносит хмурое:

– Нужна будет помощь, зови.

– Обязательно! – С энтузиазмом отвечаю я. – Ещё раз спасибо.

Стас уходит. Его долговязая фигура скрывается среди толпы парней, разыгрывающих мяч на баскетбольной площадке.

– Меня ты так не благодарила вчера. – Сухо ворчит Соколовский и возвращается в нормальное положение. – Что случилось на лекции у Разумова? – Резко переводит тему.

– Уже ничего, – не желая ничем делиться с ним, отвечаю более грубо, чем планировала.

– Я всё равно узнаю.

– Узнавай, – пожимаю плечами как можно безразличнее. – Пара скоро начнётся. Тебе пора на свою сторону спортзала. Встретимся в библиотеке. – Тараторю кратко. Поднимаюсь, чтобы уйти, но Глеб хватает меня за запястье и рывком возвращает на место.

– Куда собралась? Я тебя ещё не отпускал, большезадая.

Пока я пытаюсь прийти в себя после того, как услышала новое нелестное прозвище, Соколовский подсаживается ближе. Обхватывает меня за талию и прижимает к своему боку. Наши лица оказываются так близко, что дыхание перехватывает. Я попадаю в плен янтарных глаз, забывая, что хотела ответить.

– Арина, – низко, рокочуще произносит моё имя Глеб, а у меня внутри все внутренности скручиваются в узел.

Он очень редко называет меня по имени. Если вообще ни разу до этого момента. В основном все эти чёртовы прозвища вылетают из его рта. Поэтому сердце делает кульбит и на мгновение замирает.

Даже мелькает странная, словно чужеродная, мысль, попросить Соколовского повторить. Послушать, как буквы перекатываются на его языке, будоража кровь.

– Кто разрешал тебе хват… – Я пытаюсь возмутиться, но брюнет подносит вторую руку к моим губам и кладёт указательный палец мне на губы.

– Т-ш-ш, помолчи и слушай меня внимательно. – Лицо мажора – непроницаемая маска. Понять по нему что-то сложно. Зато в глазах плещется раскалённая лава. – Если я ещё раз увижу этого смертника возле тебя, ему несдобровать. Ты всё поняла, седовласая? Помнишь, что бывает с теми, кто зарится на то, что принадлежит мне?

Я помню… Хорошо помню.

Поэтому сглатываю и утвердительно киваю. Хоть Краснов и может за себя постоять, но кто знает Глеба? На что может пойти этот мажор и как далеко зайдёт в своём порыве, чтобы лишний раз напомнить мне, кто здесь главный?

– Вот и умничка. Хорошая девочка, – довольно щурится брюнет. Его взгляд на доли секунд задерживается на моих губах. Словно… Словно он хочет меня поцеловать. Но это бред! – А теперь застёгивай кофту по самое горло и беги заниматься спортом, а то ненароком упадёшь и раздавишь кого-нибудь своим весом.

Меня передёргивает. В глазах застывают жгучие слёзы обиды.

За что он так со мной? Что я ему сделала? Почему я?

Но мне приходится встать и сделать то, что он сказал. Лишние проблемы мне ни к чему. И, похоже что на дружбе с Красновым придётся поставить жирный крест… Я не хочу, чтобы Глеб навредил единственному человеку в этой толпе, который решил мне помочь.

***

Совместная подготовка к отработке оканчивается полным провалом. Время неумолимо близится к тому, что нужно топать к Разумову в кабинет и презентовать доклад, а мы с Соколовским никак не можем договориться.

Мне хочется волосы на голове рвать от того, насколько мы разные. Насколько у нас разные точки зрения на все, абсолютно все вещи.

– Это провал. Тотальный, – с губ слетает стон полный досады и отчаяния. – Давай попросим сдать отработку по отдельности? Как и готовились?

Я сижу за столом в библиотеке, запустив руки в волосы. Напротив сидит Глеб. И вид у него мало чем отличается от моего. Такой же отчаявшийся и преисполнившийся.

– Да он скорее влепит нам вторую отработку, чем разрешит каждому свой доклад рассказать! Он же предельно ясно сказал нам, чтобы мы вместе ему отработку сдавали. Один доклад на двоих. – Прекратив испепелять полку с книгами по вышмату, брюнет переводит раздражённый взгляд на меня. – И если бы не ты, твоё долбаное упрямство и бегство, мы бы были готовы, птичка! – Шипит он тихо, чтобы не привлечь внимание библиотекарши.

– Хочешь сказать, это я во всём виновата? – Ощериваюсь в ответ. – Если бы ты по-человечески ко мне относился, то всё было бы иначе.

– Если бы да кабы! – Огрызается Глеб и откидывается на спинку стула. Прикрывает лицо ладонью. – Поздняк метаться. Надо работать с тем, что имеем.

– Я за то, чтобы попробовать сдать в одиночку. Включить дурака и сделать вид, что неправильно его поняли. Всё-таки мы первокурсники. Вторая неделя учёбы. – Закусываю губу, чувствуя, как от отчаяния и страха, что всё прогорит, щемит в груди.

– Не зря перекрасилась, – язвительно фыркает Соколовский, глядя на меня из-под «козырька».

Ощущая неистовое желание придушить парня на месте, хватаю конспекты и доклад, кидаю их в сумку и направляюсь к выходу.

Перед смертью не надышишься. Будь, что будет.

Глеб нагоняет меня на лестнице. Я с суровой миной на лице топаю на третий этаж, где находится кабинет Разумова. В голове пульсирует мысль, что я, во что бы то ни стало, сдам сегодняшнюю отработку. С Соколовским или без него. Тянуть за собой тонущий балласт, который не может согласиться со мной даже в мелочи, – занятие для клинических идиотов. Но не для меня.

Кабинет, несмотря на то, что всего лишь вторая неделя учёбы, кишит студентами. Я застываю в дверях от удивления и осознания, что Виктор Сергеевич – один из тех принципиальных преподов, с которыми лучше не связываться. А в идеале – получить автомат, не пропуская ни единой лекции.

А я уже вляпалась по самые уши.

Чёрт!

Соколовский, который нёсся следом, врезается в мою спину. От неожиданности я пошатываюсь и уже лечу носом вниз, целоваться с полом. Но в последний момент Глеб хватает меня за шиворот и возвращает в вертикальное положение.

– Бедовая, – низко басит мажор. Хватает меня за широкий рукав джинсовки, будто ему противно взять меня за руку, и, таким образом, тащит за собой к последней парте.

– Эй, пусти! – Вырываюсь, так и не дойдя до цели Соколовского. – Я не собираюсь там сидеть. Первой сдам отработку и свалю. А ты делай, что хочешь. Хоть до вечера прячься за чужими спинами.

Прежде чем ответить, брюнет оглядывается по сторонам. Но я, кажется, уже начинаю привыкать к тому, что мы с Глебом постоянно привлекаем чужое внимание. Поэтому уже не реагирую, сосредоточившись на том, что не собираюсь уступать Соколовскому.

Я сделаю по-своему!

Что-то разглядев в моём взгляде, парень выставляет руки перед собой. Ухмыляется и выдаёт ироничное:

– Валяй.

Мне не нравится его «всезнающая» улыбочка, но я не намерена отступаться. Возможно, Арина, которая училась в старшей школе и боялась Соколовского, так и поступила бы. Позволила Глебу увести её на последнюю парту и сделал бы то, что он говорит.

Но не я. То время прошло. Я теперь другая.

Уверенная в собственном успехе, возвращаюсь к пустующим первым партам и сажусь на ближайшую. И как раз вовремя – в аудитории появляется сам профессор. С присущей ему суровостью и вечной складкой между бровей, он здоровается со студентами. Тишину мгновенно ловят все. Мы поднимаемся с мест, приветствуя Разумова, и только по его команде садимся обратно.

– Даю вам пять минут на повторение и начинаем отработку. – Не отрываясь от раскладывания каких-то листов на своём рабочем столе, говорит Виктор Сергеевич.

Студенты, и я в том числе, принимаются усердно повторять материал. Пять минут проходят быстро. Но мне и не нужно много времени, я не пинала баклуши всю неделю, а готовилась. Как и положено студентке, претендующей на стипендию в следующем семестре.

Поэтому, когда профессор поднимает взгляд и ищет глазами свою первую жертву в толпе, я бесстрашно поднимаю руку. Несмотря на то, что у меня все внутренности завязались в узел от страха, а конечности онемели. Оказывается, это не так уж и просто, как казалось.

– Да, Скворцова, желаете первой сдать отработку? – Басит преподаватель и ищет глазами ещё кого-то.

Я киваю. И с ужасом понимаю, что Разумов не только запомнил мою фамилию из тысячи других студентов, но и, похоже, помнит про то, что я должна была рассказывать доклад не одна.

Это плохо… Это о-очень плохо.

Горло сдавливает спазм, а сердце колотится так, что мне кажется, я в обморок упаду от нехватки воздуха. Руки сотрясает мелкая дрожь.

Мне не хочется затягивать с этой досадной оплошностью. Это вообще произошло не по моей вине! Мне очень нужна стипендия. Я с самого начала планировала быть тише воды, ниже травы. Планировала учиться, как и положено будущим стипендиатам – на отлично.

Но из-за Соколовского, который постоянно портит мне не только все планы, но и жизнь, всё пошло псу под хвост!

– А где ваш, – Разумов делает небольшую паузу, подбирая верное определение роли Соколовского в нашем вынужденном тандеме, – напарник?